тривиальные вопросы о тройном убийстве (с ответами)(trivial questions about a triple murder (with answers))

— Я слышал, что у тебя ужин с преступником. Новости распространялись быстрее скорости света, как оказалось. Было странно, что Аарон позвонил в середине своей смены. Это было подозрительно, и Эндрю знал это еще до того, как ответил на звонок — но он всё равно это сделал. Эндрю в Rong Vang II. ждет пока приготовят его еду, а ему читает нотации его собственный брат. Он сразу же подумал о том, чтобы повесить трубку после первой фразы. — Заткнись, — сказал он вместо этого. — Подожди, это правда? Я думал, Элисон — гребаная лгунья, — недоверчиво усмехнулся Аарон, и это ничуть не улучшило ситуацию. Совсем. — Заткнись, — сказал ему Эндрю, на случай, если он не расслышал в первый раз. — Типа, я знал, что у тебя чертовски плохой вкус, но это другой уровень. Убийца, правда? — Заткнись, Аарон. На этот раз Аарон действительно заткнулся. Эндрю уже считал это своей победой (1:0 в пользу лучшего близнеца), но тут Аарону снова пришлось открыть рот. — Я просто… Не делай глупостей? — сказал он, звуча совершенно неуверенно. Совершенно неуверенно, но и совершенно искренне, и Эндрю не был готов к тому, что почувствует что-то так рано днем. — Я? Я бы никогда, — сказал он категорично. — Конечно. — Ты беспокоишься обо мне, брат мой? — На самом деле я надеюсь, что он проткнет тебе глаз вилкой, — не унимался Аарон. — Спасибо. Передам ему твой привет, — отшутился Эндрю. — Не утруждай себя, — сказал Аарон, и было забавно, как он решил возненавидеть Нила после того, как увидел его всего один раз. Забавно и абсолютно правдоподобно. — Или потрудись и скажи ему, чтобы он держал свои гребаные руки подальше от тебя, или я убью его. — Разве не ты минуту назад обвинял его в том, что он убийца? — требовательно спросил Эндрю. — Хмф. — Лицемер. — Идиот. — Придурок. — Сучка. Женщина за прилавком помахала Эндрю рукой с пакетом, полным еды, и, возможно, это было к лучшему. — Пока. Моя еда готова, — сказал Эндрю, обрывая разговор. — Пока. Мой труп тоже готов, — ответил Аарон. — Как раз то, что мне нужно было знать. — Правда? Эндрю положил трубку, собрал еду и замешкался в дверях. Аарон волновался из-за глупостей. Не похоже было, что Эндрю собирался потерять голову из-за идиота, которого он должен был допрашивать. Верно?

***

— Я обязательно отправлю фотографии Ники, — сообщила ему Элисон, когда он вернулся в участок. Она не выглядела очень извиняющейся по этому поводу, и это не было вопросом, так что Эндрю понял, что у него нет права голоса. Ники все равно узнает. И это было не свидание, черт возьми. Эндрю прошел мимо, не обратив внимания на ее существование, но выключил звук на телефоне сразу после того, как свернул за угол. Он не собирался объяснять Нилу, почему его телефон звучит так, будто у него случился сильный припадок только потому, что чат Лисов взорвался. Он отключил камеры, как и много раз до этого, как Сет делал это утром, как это и должно было быть сделано. По какой-то причине он возился с этим дольше, чем требовалось. Нажатие нескольких кнопок и отсоединение нескольких проводов занимало не так уж много времени — но он ни за что не мог нервничать из-за того, что должно было произойти. Нил сидел за стеклом на своем стуле, отстукивая на столе знакомый ритм. Нетерпеливо, словно ожидая, что Эндрю в любую секунду войдет в двери. Как будто было очевидно, что он вообще придет. Неужели он становится предсказуемым? Или, что еще хуже, он становится неосторожным? Но у него уже была куплена еда, было бы обидно струсить на пороге комнаты Нила. Он всегда мог сказать, что делает это ради дела. Он делал это ради дела. Элисон прислонилась к дверному косяку с самодовольным выражением лица, и Эндрю быстро обошел ее, ответив лишь ровным взглядом. Она не имела права выпытывать у него что-то. Ее вообще не должно было там быть. Он отпер двери, больше не раздумывая, так как в последнее время это стало мешать ему. Иногда лучше с головой нырнуть в ситуацию. А иногда нет. Нил тут же поднял голову и поприветствовал Эндрю улыбкой, как будто был искренне рад его видеть. Эндрю оскалился в ответ. — Ты действительно пришел ко мне на ужин, да? — Я делаю это ради дела. — Очевидно, — Нил поднял бровь, как бы спрашивая, зачем еще тебе быть здесь?, но не стал развивать эту тему, что было хорошо для здравомыслия Эндрю. — У тебя есть спринг-роллы? — Нет. — Лжец. Эндрю поставил еду на стол, делая вид, что не замечает ни тихого возбуждения в выражении лица Нила, ни того, как звенят его наручники, когда он бросает на пол выключенный микрофон, стоявший в центре стола для допросов. Притворяясь, что не удивляется тому, как легко Нил распознал мелкую ложь. Но, возможно, этого и следовало ожидать от лжеца. Эндрю без лишних слов сел за стол, тщательно скрывая выражение лица от любых эмоций. Он знал, что Элисон с удовольствием наблюдает за ним с другой стороны зеркала, скрытая иллюзией света и теней. Она была их невидимым сопровождающим на деловом ужине, под видом свидания, и это не делало ситуацию менее неловкой. Это знание не помешало ему вскинуть бровь, когда Нил взял палочки в руку со всей решительностью и без всякого изящества, которого они заслуживали. — Ты держишь их неправильно, — сказал он, когда дугообразная бровь не помешала Нилу каким-то образом запихнуть еду себе в рот. — Ну и что? Это работает, не так ли, — сказал он, даже не взглянув вверх. — На это больно смотреть. — Тогда не смотри на меня. Это легко исправить. Как будто это действительно было легкой задачей. — Положи вторую палочку на безымянный палец, — указал Эндрю. — Тогда подъем будут делать указательный и средний пальцы, а не большой. — Мой средний палец точно может делать подъем, — ответил Нил и отмахнулся от Эндрю. Но он переместил палочки в руке — они держались гораздо хуже, чем раньше. Он делал это нарочно, ублюдок. Эндрю закатил глаза так сильно, что почти был уверен, что напряг какую-то мышцу, но оно того стоило. Воистину. Он поднял палочки и щелкнул ими вместе, щелк, щелк, щелк насмешливо. Нил попытался подражать ему и сразу же потерпел неудачу. Палочки выпали из его хватки и с грохотом упали на землю. — Правило трех секунд! — крикнул Нил и нырнул за ними. — Ты действительно не мог принести вилку? — спросил он откуда-то из-за стола, и Эндрю сделал вид, что ему не смешно. — Нет. — Проткнуть тебя палочкой, наверное, было бы еще больнее, чем вилкой, знаешь ли. — Судя по тому, как ты их держишь, я чувствую себя в полной безопасности, — ответил Эндрю. — Грубиян, — сказал Нил, его голова снова появилась в поле зрения, наручники звякнули о стул. Он смахнул волосы, упавшие ему на глаза, тыльной стороной ладони, и Эндрю отвел взгляд. — Ты собираешься есть? — спросил он, не сумев прозвучать так раздраженно, как ему хотелось. — Ты ждешь меня? — с любопытством спросил Нил. — Да, жду, когда ты начнешь есть из своей тарелки, как собака. — Эй, — пожаловался Нил, но без особого пыла. Затем он снова схватил свои палочки, на этот раз с большей сосредоточенностью. Он положил вторую палочку на безымянный палец, в точности следуя предыдущим инструкциям Эндрю. — Это не работает, — сказал он. — Ты держишь её слишком низко. Нил попытался переместить хватку выше и в последнюю секунду сумел поймать их от падения на землю. Правда, Эндрю это уже надоело. — Дай мне руку, — сказал он, не особо задумываясь над этим. Он учил Аарона есть палочками, мог бы научить и Нила — и тогда он наконец-то сможет съесть свою еду. Улыбка Нила на секунду померкла, а затем вернулась с еще большим озорством. Эндрю проигнорировал ее. Он также проигнорировал и то, что рука Нила была холодной под его пальцами, и трепетное чувство в груди. — Ты должен передать мне палочки для еды тоже. — Да, конечно. Эндрю не заботился о том, чтобы быть нежным, когда вкладывал палочки в руку Нила, расположив пальцы так, чтобы наконец-то сделать правильный захват. Он чувствовал, как взгляд Нила устремился на него, непоколебимый и нервирующий. — Попробуй, — сказал Эндрю, не поднимая глаз, когда закончил и снова взял в руки свои палочки. Щелк, щелк, он щелкнул ими. Щелк, отозвался в ответ Нил. Щелк, щелк. — Ешь, — сказал Эндрю, прежде чем успел сделать какую-нибудь глупость. Он обещал Аарону не делать глупостей. Он не мог сделать ничего глупого. Но Нил ухмылялся ему так, словно это было крайне важно, и Эндрю было трудно придерживаться этого обещания. В тусклой комнате за зеркалом вспыхнул свет, и они оба подпрыгнули от внезапного осознания того, что они не одни. Что они здесь по долгу службы, по необходимости, по тому, что привело Нила в комнату для допросов в первую очередь. — Элисон забыла выключить вспышку, — объяснил Эндрю, бросив убийственный взгляд на зеркало. — О, — сказал Нил, и его наручники звякнули о металлический стол. — Она…? — Она не настолько глупа, чтобы выставлять твои фотографии в Инстаграм. Между ними повисло молчание, и Эндрю наконец-то принялся за еду, которая медленно становилась все холоднее и холоднее. Нил последовал его примеру, выражение его лица было задумчивым, а глаза ни на секунду не отрывались от посуды. Эндрю решил не нарушать хрупкую тишину в комнате, не тогда, когда они явно перешли к деловой части ужина. Еда была вкусной, конечно, но ожидания отвлекали настолько, что они могли бы есть мокрый картон, а он, скорее всего, ничего бы не заметил. — Ты знаешь экси? — спросил Нил из ниоткуда, когда положил свои палочки, явно покончив с едой. Его тон сменился с дразнящих подколов на осторожный вопрос, а выражение лица ничего не выдавало. Это был болезненный контраст, и Эндрю в отместку натянул на себя маску, не переставая удивляться, когда она успела соскользнуть с его лица. — Игра в палку и мяч? — спросил он, и это вышло гораздо более презрительно, чем он намеревался. Нил изучал его лицо холодными глазами, губы сложились в тонкую линию, прежде чем ухмыльнуться. Он откинулся на спинку стула с четкой целью сделать жизнь Эндрю невыносимой. — Ты играл, да? На какой позиции? — Вратарь, — неохотно признался Эндрю. Нил посмотрел на него без слов, как будто ему нужно было заново оценить его достоинства. — Ты должен был быть грозным, — сказал он после некоторого раздумья. — Я бы с удовольствием сыграл против тебя. Они уже играли друг против друга, не так ли? И это была игра, в которой было гораздо больше возможностей, чем в глупом матче экси. — А был бы в этом смысл? — спросил Эндрю, делая вид, что не замечает мгновенной паузы, когда Нил только смотрел на него, изучал его. Он смотрел в ответ с ровным выражением лица, не позволяя вихрю своих мыслей вырваться на поверхность. Нил, казалось, пришел к решению, сочтя его достойным. — Ты должен найти Кевина Дэя, — сказал он. — Сейчас не лучшее время для автографов, — ответил Эндрю. — Я их не даю. Эндрю посмотрел на него. Нил сверкнул глазами в ответ. — Для чего тебе понадобилась звезда игры в палку и мячик? — спросил Эндрю, когда Нил, казалось, не собирался продолжать сам. — Нам, — сказал Нил, его голос был ровным и уверенным, — не нужен сын экси. Нам нужна правая рука Рико. — Без каламбура. — Конечно. Эндрю сложил руки на груди, обдумывая сказанное. Не то чтобы сказано было много — каждая крупица информации, которую Нил предоставлял ему, была как крошка хлеба, ведущая к чему-то большому, чему-то опасному, грандиозному концу путешествия. Но каждая крошка сама по себе была бесполезна; ими нельзя было наесться досыта. — Я действую не только на основании слов маньяка, Нил. Возможно, тебе стоит рассказать подробнее. Нил улыбнулся, жестокая ухмылка застыла на его губах, как будто никогда и не сползала, как будто Эндрю галлюцинировал прежнее честное выражение лица, искреннюю ухмылку. Эта была острой и не давала надежды ни на прошлое, ни на настоящее. Эндрю не был настолько наивен, чтобы думать, что Нил размышляет о будущем как о чем-то достижимом. — Мы с Кевином давно знакомы, — сказал Нил, его тон был ровным и в то же время насмешливым. Остатки еды на столе казались остатками Тайной вечери, последней секундой относительного спокойствия перед началом бури. — Он знает меня как Натаниэля Веснински. — Кевин принадлежит Морияме, — возразил Эндрю. — Я тоже, — сказал Нил без паузы, но со жгучей ненавистью в глазах, бесконечно бушующим огнем. — Рико, — догадался Эндрю. — Рико, — последовал ответ. — Как долго? — С момента моего рождения и до этой самой секунды. — Как Жан Моро. — Именно, — Нил соединил руки под подбородком, но выражение его лица было нечитаемым. — Я думал, это было очевидно после того, как вы нашли старого ДиМаччио в болоте. Его и его лицо, покрытое порезами. Это была цифра четыре. Отмеченная в коже трупа ничем иным, как остротой лезвия, бесконечно повторяющегося в кровавой резне. Четыре, четыре, четыре. Нил сказал, что это личное послание для него. Эндрю тогда не понял. Но это было предупреждение, подпись, признание заслуг того, кто совершил убийство, несмотря на то, что убийцы не было рядом с местом преступления. Для тех, кто знал, это была ясная как день претензия, обвинение, направленное на одного из ближайшего окружения Рико. На Натаниэля Веснински. Четвертого из трех. — У тебя нет татуировки, — категорично сказал Эндрю, сохраняя пустое выражение лица, как будто осознание этого не грозило проявиться на нём. — Рико сказал бы тебе, что мне не хватает преданности. — Разве нет? — Я провел всю свою жизнь в бегах, — медленно сказал Нил, намеренно отодвигая от себя тарелку. Он не встретился взглядом с Эндрю, и, возможно, пока уродливые истины слетают с его губ, ожидать этого было бы слишком. — От моего отца. От Рико. От копов и случайных бандитов на улицах и, в конце концов, от последствий, которые только увеличивались со временем и расстоянием между мной и моими проблемами. Но то, что я здесь, может быть самым большим доказательством моей преданности с того момента, как меня купили. — Сильные слова для человека, продающего мне свои секреты за спринг-роллы, — Эндрю воспользовался своим ходом, чтобы копнуть глубже, надеясь ударить туда, где больно. — Ты все еще не понимаешь этого, не так ли? — Нил только сказал, его голос был сухим и не на той стороне поражения. — Это не предательство, агент. Я могу быть в этой комнате с вами, рассказывая то, что ваш жалкий клуб подражателей-детективов никогда не смог бы выяснить самостоятельно, но я не предатель. — И все же, вот вы где, — сказал Эндрю, скрестив руки на груди. — Ты обогнул весь земной шар, чтобы скрыться от людей, которые преследовали тебя. Ты убил Мясника. Теперь ты сидишь на своей заднице, наполовину на пути к приговору за тройное убийство, а наполовину в WITSEC за сотрудничество. Если это не предательство, то что еще это может быть? — Переворот, — сказал Нил с оттенком юмора в голосе, и мир накренился в сторону, когда он сломал его. Возможно, это мозг Эндрю сломался, а не плоскость существования, но с уверенностью сказать это было нельзя. Эндрю медленно моргнул, потратив секунду, а может, и две, на обработку слов, так небрежно брошенных в воздух. — Ты глуп, — было первое предложение, которое произнес его мозг. — Да, я говорю с тобой, не так ли. Глаза Нила нашли глаза Эндрю через стол, как бы осмеливаясь не согласиться, как бы бросая вызов — но сопротивления не было. Ничего не оставалось делать, кроме как смотреть в ответ, позволяя поймать себя в ловушку, нарисованную синим цветом и словами, в равной степени угрожающими, так же как и вызывающими раздражение. Потому что да, Нил разговаривал с Эндрю. Он говорил, рассказывал ему о Веснински и Морияме, об организации переворота посреди хаоса, которым на самом деле была Америка, и все же единственное, что имело значение для Эндрю, это то, что Нил говорил с ним. В основе своей это был эгоизм, принятие желаемого за действительное, когда все мечты растворяются в лучах утреннего солнца. Но солнце не могло проникнуть внутрь, когда в доме не было окон, и это на долю секунды сделало их обоих бессмертными. Эндрю вдруг стало трудно отвести взгляд, еще труднее спрятаться от самого себя, перестать смотреть на покорное подчинение Нила, на терпеливое ожидание неизбежной смерти, притаившееся прямо за пределами комнаты для допросов. Никто не мог выжить, играя с Мориямами. Выражение лица Нила не изменилось под его взглядом. Он сидел в своем кресле, составленный из высоких ставок, глупости и всего того, что Эндрю не сумел сохранить в себе. — Вот в чем дело, — сказал Нил, и пески времени посыпались прямо сквозь пальцы Эндрю, когда он попытался их поймать. — Я помогаю тебе избавиться от империи Мориям. Вся главная семья исчезнет. Без исключений, без оговорок. Он сказал это так, как будто это не было самоубийственной миссией, как будто все те мужчины, которые говорили то же самое с такой же уверенностью и такой же жаждой крови, не исчезли под покровом жестокой ночи. Его улыбка была острой и готовой поглотить все на своем пути, и Эндрю не ответил. — Но мне нужно, чтобы твои Лисы стали запалом, — продолжил Нил, почти извиняясь. — Изменения должны произойти под видом того, что их проводит правительство. Решение должно было быть более трудным. Это было опасное задание, которое стоило обдумать и обсудить в кабинете Ваймака — но Нил не просил свободы, это казалось гораздо важнее. — Нет никакого смысла в замене одного Мориямы на другого, — возразил Эндрю, сражаясь в уже проигранной войне, но, тем не менее, сражаясь. — Да, — неубедительно сказал Нил. — И замена тебя на твоего брата для этого допроса привела бы к тем же результатам, конечно. Миньярд за Миньярда. Морияма за Морияму. Веснински за Веснински. Эндрю бросил на него взгляд. Нил истолковал это как желание уточнить. — Рико мало о чем заботится в своей жизни. Возможно, это потому, что все, о чем он заботился, было отнято у него довольно неудачным образом, но он никогда не хотел участвовать в бизнесе Мориям, — сказал он. — Он хотел признания, — рассудил Эндрю. — Ему нужен был брат, который ходил бы на его игры и болел за него с боковой линии. Экси — это жизнь Рико. — Как грустно это слышать. Нил пожал плечами, но выражение его лица не изменилось. — Позволь мне повторить, — сказал Эндрю, сохраняя свое собственное лицо безучастным. — Ты убил Натана Веснински и позволил себя поймать нарочно. — Конечно. — Затем ты ждал, когда появится труп ДиМаччио, почему-то уверенный, что новости дойдут до твоей камеры, чтобы доказать, что ты не лжешь о Морияме. — Да. — И теперь ты хочешь, чтобы я убедил правительственную разведывательную организацию помочь тебе дать Рико именно то, что он хочет, возможно, продав эту правительственную разведывательную организацию Морияме только за обещание. — Нет, — сказал Нил, и выглядел он почти невинным. — Рико не знает о перевороте. Вот почему мне нужно, чтобы ты связался с Кевином. — Рико не… — Послушай, — Нил оборвал его одним словом и взмахом руки, и Эндрю действительно не нашлось, что сказать перед лицом чистой глупости. — Рико ненавидит своего брата, действительно ненавидит. Он очень драматизирует это. Но разница между Рико и Ичиро в том, что Ичиро убил бы своего младшего брата без раздумий, а Рико не нажал бы на курок. — Значит, ты делаешь это для него. — В конце концов, я сын своего отца, — сказал Нил, и в его голосе прозвучала усталость, на его плечи опустилась тяжесть. Это была тяжесть от осознания того, что он провел большую часть своей жизни в бегах, но так и не смог вырваться из своих корней, от понимания того, что он оказался в самом начале. — Нажимаем на курок — вот что мы делаем. — Ты говоришь о полном уничтожении. — Нет, я не просто говорю об этом. Я уже начал. Эндрю не ответил. Не из-за отсутствия слов — на ум приходили ругательства и проклятия — а из-за чистой ненависти на лице Нила, написанной грубой кистью. Ненависть, гнусная в своем намерении, простая в своей непосредственности, знакомая за пределами понимания. В выражении лица Нила легко было увидеть его собственное прошлое, отраженное как в зеркале. Трудно было не быть заинтригованным этим, не хотеть следить за моментом, когда он достигнет дна. Потому что Нила должно было ждать то же самое, что ждало Эндрю. — Твоя глупость заразна? — спросил он, не позволяя интересу, разгорающемуся внутри него, перехлестнуть через край. — А что? Ты соглашаешься на сделку? — спросил Нил в ответ. Его тон был заискивающим, как будто безразличие Эндрю было утешением, а не препятствием, каким оно должно было быть. — Я ничего не делаю, — сказал Эндрю и начал убирать со стола остатки еды. Это была задача, которую нужно было выполнить, как оправдание, чтобы уклониться от знающего взгляда Нила, что прожигал лицо Эндрю. — Пока, — сказал Нил с тихим смешком, но помог запихнуть коробки в пластиковый пакет. — Ты еще ничего не делаешь. Это было пророчество из уст самоуверенного маньяка, и Эндрю старался не дать ему закрепиться в его мозгу, пока он выбирался из комнаты, недосягаемый для Нила. Он прекрасно представлял себе, какую ухмылку Нил направляет ему в спину, но отказывался повернуться и подтвердить это, когда двери с щелчком закрылись, когда он повернул ключ в замке. Элисон уже ждала новостей. Перед ними была чертова уйма работы — нужно было спланировать переворот. Не было времени задумываться о том, что, возможно, возможно, он и этот чертов Веснински находятся по одну сторону зеркала.