Её круг

Мишель и Стефани с нетерпением ждали, когда Мэй подойдёт к самому интересному. Мишель раскачивалась на стуле, ёрзала, торопила её. — ...Я люблю тебя, — сказал он, и поцеловал свою возлюбленную, — закончила Мэй. — C'est magnifique*, — всхлипывая, сказала Мишель. То ли этот фанфик правда вызвал в ней такую бурю эмоций, то ли она всё ещё прокручивала в голове концовку недавно просмотренного аниме (про которое уже успела рассказать всем). — Такая любовь невозможна, — вздохнула Стефани. — Идеализация, — Мэри покачивала ногой. Этот фанфик она прочитала раньше, чтобы сейчас выразить своё экспертное мнение. — И суховато. — Да брось ты, — сказала Мишель, ёрзая на стуле. — Будет продолжение? — Нет. — C'est dommage.* Напиши ещё что-нибудь по Гарри Поттеру. Я уже третий раз фильмы посмотрела! И перечитала книги! В коридоре послышались тяжёлые шаги. Не успели девочки даже ничего понять, как дверь распахнулась. — Спать! Расходимся по комнатам, — это была ночная воспитательница. От неё противно несло сигаретным дымом. И ещё чем-то противным. Девочки распрощались и разошлись. В комнате остались только Мэй и Мэри. Завтра будет очередная встреча в клубе писателей. Там весело, и наконец-то Мэй может получить конструктивную критику, чтобы развиваться в правильном направлении, но... Чарли. Что же ей не живётся спокойно? Нацелилась именно на неё. Не нравятся рассказы — не слушай. А обижать зачем? Писателя кто угодно обидеть может. Особенно такой же писатель. Может не ходить в клуб? Надо было чем-то другим заняться... А пока писать можно и в стол. И смотрит Чарли на неё так свысока... Будто бы она какая-нибудь грязь из-под ногтей. Мэй недовольно поворочалась в кровати. Скорей бы дали отдельную комнату. Мэри была спокойной соседкой и проблем от неё не было, кроме разве что лёгкого беспорядка, но просто само наличие постороннего человека очень напрягало. Мэй привыкла быть единственным ребёнком в семье, и жить одна в своей комнате. А теперь даже не улечься на кровати как следует — всё скрипит, и как будто намного громче, чем на самом деле. И позу бы странную во сне не принять... Ещё и переодеваться при Мэри. Она конечно не смотрит, но сам факт! Неудобно как-то. В школьной раздевалке, например, много девочек сразу, внимание рассеивается. А тут они только вдвоём! Из-за учёбы Мэй начала больше есть. Раньше знания не вызывали в ней такой бурный голод. Дома Мэй могла питаться три (или даже два) раза в день и прекрасно себя чувствовать, всё успевать и даже не задумываться о еде. Теперь всё изменилось. Мэй постоянно хотела есть, хотя кормили тут хорошо. Она брала побольше хлеба, больше пила, чтобы притупить голод, брала из дома фрукты и овощи (в особенности огурцы — в них много воды, и хрустеть ими весело), и ездила в город как можно чаще, чтобы раздобыть себе там пропитание. Жаль, конечно, что на территории школы не растёт фруктовых деревьев. Нет, конечно Мэй не голодала, но она и не могла насытиться. У неё просто постоянно сосало под ложечкой. При этом (спасибо хоть за это) она не толстела. Наверное, всё правда уходило в знания. Или куда это всё должно уходить... В тринадцать лет Мэй была полтора метра ростом, сорок три килограмма весом, что выявили в кабинете медсестры во время измерений. С домашнего взвешивания она изменилась всего на килограмм, так всегда бывало с наступлением холодного времени года. И здесь плохо ловил интернет. Из рук вон плохо. Был школьный интернет, который отключали после отбоя, но им одновременно пользовалось как минимум пятьдесят человек, и поэтому рассчитывать на него было просто невозможно. Приходилось использовать мобильный интернет, который тоже через раз ловил, и использовать его минимально, чтобы потом не пришлось переплачивать. Но самое главное — нравилось ли Мэй в школе? Честно говоря, она успела несколько раз пожалеть, что решилась на это. Ну зачем? Дома было так хорошо, дома всё было, а здесь... Здесь грустно! Мэй плакала на вечерней прогулке, в душе, после отбоя. Она хотела домой, хотела домой постоянно. Но родители, хотя и старались, далеко не всегда могли приехать, и поэтому ей приходилось оставаться здесь на выходные. Этот месяц был ужасно мучительным и долгим. Мэй очень устала. Между тем она успела познакомиться с некоторыми девочками. Это общение хоть немного скрашивало её тоску. А вечерние посиделки без света — её любимое. Время шло незаметно, и Мэй чувствовала себе спокойно. О многом можно было поговорить. Но Келли! Мэй не забывала о ней никогда, может если только во сне. Никакие подруги не могли заменить Келли. Когда Мэй было хорошо, она спрашивала себя — хорошо ли сейчас Келли? А когда ей было грустно, она тем более вспоминала о ней. Келли всегда могла утешить! Как она без неё? Наверняка скучает. Очень скучает. И тоже плачет. Мэй сидела за своим столом и перечитывала рассказ. Не будет она его читать! Хоть и писала так долго. Мэй уверена, что Чарли снова не сможет не выразить своё очень важное мнение! Мэй тяжело вздохнула. — Чарли? — спросила Мэри, не отрываясь от уроков. — Угу, — грустно ответила она. — Ты по стипендии. Она — нет. Она глупая для этого. Мэй оглянулась на неё. Мэри, всё так же сгорбившись, решала физику, старательно выводя буквы и цифры. — Ты права, — как будто сама себе сказала Мэй. — Её родители тратят много денег на школу... Она улыбнулась, взяла свой рассказ и побежала на занятие. В этот раз Мэй сидела без страха, гордо выпрямив спину, как это бывает, когда хорошо выучишь тему урока. Когда Мэй пришла, Чарли уже сидела на своём месте. Мэй не заметила её взгляда, гордо прошла мимо неё, как лебедка проплыла по водной глади... И чтобы не растерять своего настроения, и не возникало желания посмотреть на Чарли, она повернулась к Софи. — Работаешь над чем-нибудь? — Да. — А что это? Рассказ может, или книга? — Это... Я пока не знаю, — смущаясь, сказала Софи. — Я пока пишу. Всё сложно, — она нервно усмехнулась. — Я пишу рассказ про одинокого человека, — задумчиво сказала Мэй. — Вернее, уже дописала, — она с любовью посмотрела на свою рукопись. Софи улыбнулась. — А ты прошла по стипендии? — спросила Мэй. — Я слышала, что да. — Угу, — ещё больше смущаясь, сказала она. — Но ты ещё ничего не читала. Не хочешь? — Я... Не хочу. — Да, жаль. Но думаю ты хорошо пишешь, — подбодрила её Мэй. — На стипендию было сложно пройти! К тому времени пришла мисс Блэр. — Девочки мои, я рада, что вы задаёте вопросы, — сказала она, — Полли, проверишь почту. Мэй, — мисс Блэр посмотрела на неё, — ты дописала рассказ? — Да. Чарли усмехнулась. — Прочитаешь? — Да, — радостно сказала она и встала. — Это рассказ про человека и его растения. — Рассказ по ботанике? — Лучше, — ответила Мэй, хотя оптимизма после этого замечания в ней поубавилось. — "Зелёный цвет был самым любимым цветом Оливера..." Она читала с выражением, не давала Чарли вставить чего-нибудь, а если той и удавалось, то Мэй всё равно продолжала читать, и ещё громче, чем до этого. Её стремление к объёму продолжалось, а поэтому рассказ вышел на пятнадцать листов, что тогда было очень много для Мэй. Она долго редактировала, переписывала, вставляла описания, и потратила на это много бумаги — у неё ещё не было ноутбука. И хотя позже Мэй признает этот рассказ наивными детским лепетом, тогда она очень гордилась своим произведением. Мэй закончила читать и с улыбкой посмотрела на мисс Блэр. — Очень хорошо, — одобрительно сказала она. Мэй села. — Во-первых, могу посоветовать немного потренироваться... Она с большим вниманием слушала советы и кивала головой. Только бы не слышать Чарли. — Правда, очень хорошо получилось. Я видела один конкурс, и кажется этот рассказ подходит. Потом я дочитаю — оставь мне после занятия. Мэй радостно кивнула. Мисс Блэр нравится! А ведь это её первый наставник, первый проводник в мире литературы. Она слышала, что есть конкурсы, для которых нужно ехать даже в другие страны! Вот бы побывать где-нибудь в Америке, или во Франции... Мишель много рассказывала про свою родину. Как это свойственно юным особам, а в особенности писателям, Мэй уже воображала себе чуть ли не литературную премию. Так, замечтавшись, она чуть не забыла отдать рассказ мисс Блэр, но всё-таки вовремя спохватилась и вручила ей своё сокровище. Когда родители провожали Мэй в школу, они очень грустили. Как же они могут отпустить своё дитя так далеко от дома в таком юном возрасте? И Мэй конечно тоже грустила и переживала. Она никогда не отлучалась от родителей так надолго! Но она так хотела попасть в подобное место... Элитная школа, профессиональные учителя, которые по-настоящему учат детей — такой была для неё эта школа. Рай, не меньше. Но покидать своё гнёздышко... Они долго обсуждали это, и в итоге решили, что в этой школе у Мэй будет больше возможностей. Как бы родителям не было жаль отдавать свою дочь чужим людям, они не могли держать её при себе, зная, что ей нужно развиваться. Мисс Блэр выглядела рассеяно. — Прости, Мэй, я кажется потеряла твой рассказ. Я нигде не могу его найти! — с досадой сказала она, когда к ней зашла Мэй. — Потеряли?.. — с ужасом переспросила она. Больше у неё ни на что не хватило слов. — Думаю я положила его куда-то и забыла, как всегда. Но я его найду, — заверила её мисс Блэр. — У тебя нет копии? Мэй медленно покачала головой. — Ничего страшного. Я его найду. Не найти я его не могу. Не мог же он сквозь землю провалится, — нервно усмехнулась она. Мэй, опустив голову, медленно пошла в свою комнату. Мэй проверила все полки, все шкафчики, чтобы найти черновики рассказа. По нему она могла восстановить его большую часть. Однако многие из них были утеряны, да и когда она писала чистовую версию, то добавляла кое-что ещё, так что полной картины всё равно не получалось. Сколько времени на это ушло! По две-три страницы в день — Мэй справилась за две недели. В следующий раз она будет печатать!.. Ведь даже Мэри ей советовала! Но нет, компьютеры постоянно заняты, или ещё что-нибудь... Да хоть бы и на телефоне. Но не иметь копии! Это же надо так. Хотя бы сфотографировала перед тем, как отдать! — Что потеряла? — спросила Мэри, когда Мэй рылась в их мусорном ведре. — Мисс Блэр потеряла мой рассказ... В единственном экземпляре. Мэри покачала головой. — Следует быть предусмотрительней. Но раз уж так произошло... — Мэри задумалась. Она отложила математику и внимательно посмотрела на Мэй. Какая-то новая идея роилась в её вечно думающей голове. — Пока ищи, — Мэри быстро вышла из комнаты. Она иногда так делала, когда ей резко что-то приходило в голову. Мэй хотела пойти за ней, но Мэри обычно знала, что делает, поэтому Мэй усердно продолжила поиски. Мэри зашла к Стефани. Она жила с Чарли, тремя комнатами правее от неё и Мэй. Обе девушки были в комнате. Мэри села на кровать Стефани. — Уже освободилась? Я думала, что раньше пяти тебя не увижу, — Стефани отложила тетрадь. — У меня перерыв, — дрожащим голосом сказала Мэри. — Всё нормально? — спросила Стефани. — Что читаешь, Чарли? — обратилась Мэри к ней. Чарли недовольно на неё посмотрела, но ничего не ответила, продолжив читать. — Я вспомнила — у меня ещё физика. Приду позже. — Ладно... — Стефани ничего не поняла. Мэри встала и вышла. — Я думаю это Чарли забрала твою работу, — сказала Мэри, вбежав в комнату. — Почему? — Мэй оторвалась от своего рюкзака. — Она читает что-то на листах А4. Я близорука, но там около пятнадцати листов, — Мэри ещё не носила очки. — Если она и читает что-то на листах А4, то обычно только свои работы. И непременно об этом говорит. Чарли очень тщеславна. Её только спроси!.. А теперь молчит, — выпалила Мэри. — Ты права... А она не поняла, что ты поняла? — Думаю поняла. Я не умею скрываться. А поэтому поспеши. Думать было некогда. Мэй встала и направилась в комнату девочек, попутно придумывая предлог. — Привет, Стефани, — сказала она, зайдя в комнату. — Мэри забыла у тебя книгу. — Разве? — Да, — сказала она и подошла к кровати Стефани. Приди она хоть на пару минут позже, у Чарли было бы время спрятать то, что она читала, ведь после прихода Мэри она всё поняла, но только успела что-то заподозрить, как уже пришла Мэй. Мэй резко наклонилась к Чарли. Секунды было достаточно, чтобы она узнала свою рукопись. Их взгляды встретились. — Это мой рассказ, — сказала Мэй, чтобы Стефани услышала. — Нет, — Чарли перевернула его. Мэй схватила один из листов и посмотрела на него. Точно. — Это мой рассказ! — громче сказала Мэй. Стефани встала с кровати и подошла к девочкам. — Зачем ты его взяла? — Мэй уже собиралась заплакать, но Стефани её остановила. — Иди за учителем. Мэй кивнула и выбежала из комнаты. Стефани осталась караулить Чарли. Хоть они и были соседками, дружеские чувства их не связывали. Через пять минут они с мисс Блэр вошли в комнату. Стефани сидела на своей кровати, Чарли на своей. Рассказ она так и не спрятала, понимая, что лишняя скрытность тут ни к чему, и её в любом случае уже раскрыли. Лучше не сопротивляться. Через двадцать минут вся процессия — мисс Блэр, Мэй, Стефани, Чарли и Мэри находились в кабинете директрисы. — Зачем ты это сделала? — спросила миссис Мерси. — Я просто хотела прочитать работу, — Чарли уже вышла из оцепенения и начала, как всегда, пререкаться. — Но ты взяла её без спроса, — спокойно продолжала миссис Мерси. — А она бы и не дала! — Это не умоляет твоего проступка. Чарли промолчала. Она сидела напротив директрисы, сложив руки на груди и насупившись. Слева от неё сидела Мэй. В какой-то степени она ликовала — ведь теперь Чарли наконец-то накажут! Но также Мэй понимала, что Чарли теперь точно не оставит её в покое. — Чарли, если я услышу, что ты снова каким-либо образом докучаешь девочкам, то ты будешь внесена в список на отчисление, — строго сказала миссис Мерси. Чарли резко подняла голову и посмотрела на миссис Мерси взглядом, полным ужаса. Все боялись списка на отчисление. Особенно новоприбывшие. — Я больше так не буду, — сказала Чарли, присмирев. — Я очень на это надеюсь, — миссис Мерси поправила очки. — С таким лучше не шутить. Ты поняла меня, Чарли? Она понуро кивнула. "Жаль, что её не отчислили", — подумала Мэй. — Ты не представляешь, что произошло! — Мэй позвонила Келли, пока Мэри была в душе. — Что? — У нас есть одна девочка, Чарли... Ну и жуть! Она украла мой рассказ. И ещё пыталась оправдаться! — Выдавала его за свой? — Да нет, физически его забрала, украла листы, на которых он был написан! — Надеюсь её выгнали из школы? — Нет, пока предупредили. Ну и противная она! — Если что, я могу приехать и... — Келли недоговорила и усмехнулась. — Пусть только посмеет тебя тронуть! — Не надо, а то мало ли что тобой её родители сделают! Думаю, деньги у них есть. Как твой папа? — Нормально. Вроде бы. — Вроде бы? — Ему плохо, но плохо как обычно, не сильней. Но это ведь всё равно плохо. — Он ходит? — Да, помогает по дому, но не сильно. Чаще спит. Скорее бы он уже выздоровел. Больно на него смотреть... Он такой грустный. Как видит, что мама идёт за коровами, так грустнеет. Папа ведь сделать ничего не может. Я к нему уроки прихожу делать, вслух ему всё-всё читаю... — Мэй услышала, что Келли плачет. — Я приеду на выходных! Помогу вам по дому, и вместе читать будем! Келли молчала. Наверное, вытирала слёзы. — Жду тебя. Приезжай скорее. А мне уже пора. Потом позвоню. — Куда ты? — Коров надо доить и сено скоро привезут. Пока. Не давай этой Чарли тобой управлять! — на прощание сказала Келли. Мэри готовилась ко сну. Она легла на кровать и открыла книгу. — Спасибо, — сказала Мэй. — За то, что помогла. Сама я бы не справилась. Мэри редко можно было застать чем-нибудь не занятой, и поэтому время перед сном было самым удачным. Она даже оторвала взгляд от книги. — Не за что, — Мэри продолжила читать. — Мэри, а почему ты такая? — вдруг спросила Мэй. — Какая? — удивилась она — Странная. В хорошем смысле. — А точней? — Ты всегда либо учишься, либо читаешь, и говоришь мало. Не знаю, как объяснить... — Чем же мне ещё заниматься? — Тебе ничего не интересно, кроме учёбы? — Книги. — Все книги? — Все, которые прочитаю. — Неужели ты никогда не читала плохих книг? — Я их не дочитывала. — И какая твоя любимая? — "Десять негритят". Она гениальна. — А про что она? — Про убийства, конечно. Это ведь Агата Кристи. — Никогда не читала... — Мэй насупилась. — А у тебя? Мэй смутилась. — Это детская книга... — Все взрослые — это дети... — "Эмиль из Лённеберги". — Да, детская, — Мэри сказала это обычным тоном, без усмешки или чего-либо ещё. — Но всё-таки странная ты, а не я. — Почему? — теперь удивилась Мэй. — Не знаю. Писатели, знаешь, долго не живут. — Астрид Линдгрен? — с усмешкой сказала Мэй. — Сколько она прожила? — Девяносто четыре. — Но она ведь детский писатель. — Агата Кристи! Восемьдесят пять. — Возможно, — Мэри убрала книгу. — Посмотрим сколько ты проживёшь. Мэй усмехнулась, и завернувшись в одеяло, начала засыпать. Почему-то именно в этот момент, она почувствовала себя в безопасности. А здесь не так уж плохо, несмотря ни на что. Камилла спустилась к ужину раньше, чем обычно. Она подсела к Мэри, которая ждала Стефани. Как всегда, она читала книгу. — Ну и день сегодня, — сказала Камилла. — Да. — Ты всегда читаешь? — Часто. — Могла бы тогда, наверное, и писать. — Делать и потреблять сделанное — разные вещи. — А в какие клубы ты ходишь? — В шахматный и дискуссионный клубы. — Любишь шахматы? Мэри оторвалась от книги, взглянула на Камиллу, как бы спрашивая "а зачем мне туда ещё ходить?" и вернулась к чтению. — А Стефани куда ходит? — Туда же. — Как хорошо. Ты так всегда мне отвечаешь, даже страшно, — сказала она. Почему-то их беседа была похожа на допрос. — Ты ведь не спрашиваешь ничего странного. — А тебе не хочется ничего узнать? — Я и так всё знаю. — Как у тебя получается и читать, и слушать одновременно? — Привыкла. Интересно, и всегда она так слушает? — Что же, твоя помощь мне очень пригодилась, — сказала Камилла, собираясь уходить. — Помощь? — Мэри оторвалась от книги. Камилла кивнула, сделав загадочное лицо, и пересела за другой стол. Соседство с Мэри её немного напрягало. После ужина Камилла почувствовала усталость. Она решила прилечь на пять минут, чтобы передохнуть... Камилла проснулась бодрой. Она посмотрела на время. Было восемь часов. Ничего так не бодрит, как вечерний сон. Теперь можно и за работу приняться. Она села и потянулась. Камилла заметила себя в зеркале. Волосы потускнели с прошлого окрашивания, не сильно, но было видно. Интересно, для других это сильно заметно? Краску лучше сильно не расходовать, но с другой стороны, ей это нужно для конспирации, а на таком лучше не экономить. Сколько у неё ещё осталось? Камилла достала коробку. В тюбике осталось на один раз. У неё есть ещё одна коробка. Значит, если красится каждые две недели, то хватит на полтора месяца. Потом придётся съездить в город. Если, конечно, она собирается остаться так надолго. Камилла встала. Сколько она уже здесь? Две недели? И до сих пор не узнала ничего полезного. За это время Камилла лишь успела составить список подозреваемых да внести туда мотивы. Но всё никак не доходили руки, чтобы свести всё вместе, чтобы знать, куда двигаться. Уроки! Понять, что к чему, могут очень скоро. Если уже не поняли. Сейчас Камилла почувствовала себя, как в тот единственный раз, когда прогуляла уроки. Тогда мама сильно расстроилась... Ей будто было здесь весело? Она давно не общалась с таким количеством людей сразу, поэтому и почувствовала себя... Живой, что ли? Особенно после дома, дома только призрак. Даже не получается назвать это домом. Чьё-то общество хорошо на неё влияет, но не стоит привязываться ни к кому. Мало ли кто из них... Она достала ноутбук. Камилла не знала тайных шифров, другого языка, или чего-нибудь такого, чтобы засекретить то, что хотела написать. Она не на столько продвинулась в программировании, чтобы создать для этого отдельную программу. Возможно, проще было бы писать на телефоне, но на этом старом ноутбуке хранилось всё, и не взять его она не могла, да и работать на нём удобней. Из не компьютерных носителей у неё были только старые печатные фото. На ноутбуке стоял пароль, все папки также были запаролены. Нужные документы хранились в папке, папке, другой папке где-то в ещё одной папке, а названы документы были по ассоциациям, которые могла понять только сама Камилла. В общем, переживать было не о чем. Камилла открыла папку под названием "не тринадцать причин почему" и документ "её круг". Конечно, названия были странные, но все папки имели примерно такие же названия, типа: "призрачный дом", "их больше нет", "до смерти", "после смерти" и так далее. "Стефани Адамс — первая встретила меня. Очень подозрительная, мало говорит, умеет слушать. Про Мэй тоже ничего не говорит. Будто их попросили молчать(?). Всячески избегает эту тему. Не похоже, что она сильно переживает. Если не на убийцу, то на соучастницу точно тянет. Довольно аккуратна — это всегда необходимо при убийстве. Мэри Хэйг — лучшая подруга Стефани (я так думаю). Подозрительна не меньше своей подруги. Жила с Мэй. Важный человек, должна много знать. Но подробно расспросить не получается, хотя и отвечает на все вопросы..." Ей пришло письмо. Камилла открыла почту. По расписанию, завтра у неё будет клуб дискуссий. Значит, пока она примется за эту пару. Камилла дописала кое-что в документ. Этого никак нельзя забыть! "Через любую комнату на третьем этаже можно попасть на чердак." — вот, что написала Камилла. Но поставила возле написанного вопросительный знак — она ещё не была уверена в этом — у неё так и не получилось отодвинуть плиту. Камилла покрасилась и помыла голову. Теперь выглядело лучше. Что бы сказала мама, если бы узнала, что она красится? Мама всегда была так против, чтобы её дочь красилась — приверженка старых нравов. Но ничего у них не получилось. Её воспитанием уже давно никто не занимался. — Спокойной ночи, — сказала Камилла, засыпая.