Всего лишь мясо

Подавив в себе детское желание намертво прилипнуть к Джозефу, который благодаря ювенильной внешности выглядел как-то безопасно, но при этом владел техникой растворения в толпе покруче ниндзя, девушка избрала более удобный субъект для наблюдения – Читу, которая явно была не прочь поболтать с неожиданной гостьей. Рыжеволосая агхори остановилась неподалёку, потягивая из бутылки нечто горькое. Волна хинного запаха смутила даже Фриду, но Чита пила это зелье даже не морщась. Вид у неё был как у медитирующей, или, скорее, как у спортсменки, готовящейся к выступлению. – Привет, – журналистка пристроилась рядом и приказала глазам не смотреть на то, что мужчины вытащили из повозки. – Костёр разгорелся, – поняв её метания, Чита кивнула в сторону язычков пламени. – А, и правда. – Каждый раз любуюсь на него, – девушка задумчиво потёрла пальцами афрокосичку у виска, – Когда я была маленькой, старшие агхори шутили, что от меня можно зажигать костры. Представляешь, травоядная, когда-то давным-давно наши далёкие предки спасались у костра от хищников. Если дать немного воли воображению, ты сможешь увидеть глаза волков и саблезубых тигров, светящиеся в отблесках костра. – Пока тяжело представить, но я приложу усилия, – Фрида взглянула на молодую женщину с другого ракурса. Чита не была похожа на человека, склонного к мистицизму. На костёр тем временем водрузили жаровню, и рыжеволосая агхори подняла глаза на взлетевшие в воздух искорки: – Можешь записать, если пригодится. Я настраиваюсь на то, что нужно сделать. – Настраиваешься? Чита едва заметно кивнула: – Может показаться, что мне море по колено, но на самом деле среди нас мало тех, кто раз и навсегда привыкает к жизни агхори. Доходяги считают, что мы чуть ли не с удовольствием едим то, что дают, но это далеко не так. Хотя, конечно, обычная пища травоядных кажется нам безвкусной, но… – она заглянула в банку, прищурив здоровый глаз, – Быть может, наш вкус испорчен всем кислым и горьким, что мы едим и пьём каждый день? – Может быть, – Фрида застенографировала сказанное в блокноте, – А как ты потеряла глаз? – Мне его выбили, – просто ответила рыжеволосая самым что ни на есть будничным тоном. – Кто?! – ужаснулась журналистка. – Мы забирали ребёнка, – к девушкам подошёл Леон, – Синдром внезапной детской смерти. Мать себя не помнила, он совсем малыш был. Сидела, пялясь в стену, но стоило Чите взять ребёнка, та кинулась вперёд, целясь в лицо. – Маникюр у неё был что надо, – Чита приподняла повязку, показывая шрамы от глубоких царапин. – Н-но... – Фрида с немалым трудом уговорила слова собраться в предложение, – Разве это законно? – Она была матерью, кто же будет её винить, если она напала на тех, кого считала кровожадными чудовищами? – Чита смяла банку, криво усмехаясь, – Отец ребёнка пытался всучить мне деньги, но я не взяла. На что мне его извинения? Сама виновата, надо было с ней поосторожнее. – Вообще-то травоядные часто на нас бросаются, – заметил её рослый приятель, – Нет, не подумай, что я на твоих бочку качу, но факт есть факт. У меня случай был... рассказать? – Репортёр никогда не должен отказываться от истории, – процитировала любимую поговорку отца Фрида, с готовностью поворачиваясь к собеседнику, когда со стороны костра донеслись тупые звуки ударов топора. Подобно Данте, сопровождаемому Вергилием в бездны ада, журналистка предпочитала постепенный спуск вместо того, чтобы катится кубарем. – Ты знаешь, что покойники не разлагаются, да? – уточнил Леон, но тут же тряхнул головой, – О чём это я, конечно же знаешь, мог бы и не спрашивать. В общем, иногда приходится изымать тела силой, хотя население в курсе процедуры. Но, когда тела остаются неизменными, легко поверить, что человек ещё с тобой, просто спит. В тот день нам просигналили забрать… – он почесал затылок здоровенной пятернёй, – Заначку, что ли?.. Я не силён в языке, это рыжая у нас трепло. Ну ты поняла. Меня ребёнок встретил. Едва до пояса мне доставал. Стоит и хмурится, думает, небось, что мне надо. «Где бабушка?» – спрашиваю его я. «Спит» – отвечает, а сам смотрит на меня исподлобья. Ну я его с прохода и сдвинул. Оказалось, старушка заснула и умерла, ему боязно одному было, вот и смолчал. Говорят, травоядные мертвяков боятся. Чушь это всё. – А что… Что стало с мальчиком? – сочувствующе поинтересовалась Фрида. – Да вон же он, – Леон с усмешкой махнул в сторону стайки ребятишек, указывая на Бенни, – Он решил остаться с нами. Опекунов на него не нашлось, так что мы забрали. – Ты хочешь сказать, что вы можете принимать в клан кого-то из числа нас? Травояд... – Фрида тут же одёрнула себя, сопротивляясь использованию сленга, – То есть обычных людей? – А ты не знала? – удивлённо вздёрнула брови Чита, – Да нам же постоянно сбагривают ненужных обществу детей. Из детских домов, например. Бенни уже достаточно большим был, обычно нам отдают совсем крохотных. – А... – Фрида по-новому взглянула на разношёрстную стайку детей, – То есть они не ваши? – Некоторые урождённые агхори, – послышался переливчатый баритон Джозефа. Он в который раз явился невесть откуда, держа в руках пластиковый контейнер, где, к удивлению журналистки, лежал сэндвич, – Мисс Лэнг, это для Вас. Хочется думать, что Вы такое едите, а то я, должно быть, порядком напугал продавцов в супермаркете. – У тебя что, как обычно язык отсыхает дёрнуть кого-то сбегать по делам? – проворчала на босса Чита. – Так я же быстренько, это не такая уж и сложная задача. – Большое спасибо, – выпала Фрида, не желая делать сэндвич центром споров. Но, видимо, Чита возмущалась не всерьёз: – Наш самый самостоятельный босс из всех. Я пошла за своей миской, вам тоже советую. – Вы спрашивали о детях, – Джозеф перевёл взгляд на стайку ребятишек, игравших в какую-то затейливое игру. – Да, – Фрида щёлкнула ручкой, – Я хочу узнать, есть ли у детей выбор. Они могут покинуть общину, когда им исполнится восемнадцать? – Разумеется, но на моей памяти такого ещё не было. – Ни разу? – Ну… – пепельный блондин вознёс глаза к небу, что-то припоминая, – Иногда они уходят, но вскоре возвращаются обратно. – Потому что их не принимает общество? – Скорее потому, что они сами не могут функционировать в этом обществе, мисс Лэнг. – Хм. Дело в образовании? – Отнюдь, – сразу же покачал головой Джозеф, – Молодые агхори получают прекрасное домашнее образование и часто знают два, а то и три языка. Мы заботимся о своей молодёжи. – Кажется, я поняла, – чуть подумав, кивнула в пустоту Фрида, – Они просто оказываются к смерти гораздо ближе остальных, и не могут просто взять и забыть то, что было в прошлом. – Должно быть, именно так, – не стал спорить с ней Джозеф, – А как Вы думаете, мисс Лэнг, жестоки ли мы с ними? Выглядят ли дети несчастными в наших рядах? Девушка чуть заметно выдохнула, ощутив в воздухе ноты крови: – По отношению к тому, что им приходится впоследствии делать – да, я уверена, если это деддомовский ребёнок, ты изо всех сил держишься за любую семью вне зависимости от её рода деятельности. – Да, – Джозеф неизвестно почему потёр тонкую косточку, висящую на его шее, – Ну что, Вы готовы пойти к костру и поесть вместе с нами? Уверяю, после разделки мясо уже воспринимается как простое мясо. К тому же, Вам выпадет шанс увидеть наши сумасшедшие танцы. Танцы и акт каннибализма наотрез отказывались срастаться в сознании Фриды, но она, к своему удивлению, кивнула: – Да, идёмте. Агхори тоже постепенно подходили к огненному сердцу лагеря, охотно предлагая помощь с разделкой и готовкой. Многие, подобно Чите, выполняли собственные варианты упражнений для настроя. Кто-то глубоко дышал, кто-то делал чисто двигался и делал разминку. Слышались и щелчки банок с горькой настойкой. Если Фрида правильно оценила численность клана, значит, каждому агхори в среднем предстояло съесть по килограмму с небольшим белка за один присест. Заставив себя всеми правдами и неправдами перевести глаза к мясу, девушка наконец-то смогла это сделать, уловив явный интерес со стороны некоторых членов клана, наблюдавших за её действиями со стороны. Она повернулась – одинокое травоядное со своим нелепым сэндвичем – и увидела всего лишь одну гору плоти, потерявшего облик и смысл. Ни тошноты, ни отторжения. Всего лишь удивление. Синтезированное мясо всегда было эстетически красивым, а на самом деле в настоящей плоти было много углов и оттенков, кое-где торчали осколки кости. Фрида уставилась на это фантасмагорическое произведение искусства, чувствуя, как в её крови говорят далёкие предки, тоже занимавшиеся каннибализмом против воли, для выживания. И сейчас девушка сидела среди каннибалов новой эпохи, поставивших свои жизни, свои вкусы, свои интересы во благо выживания искалеченного синтетикой человечества. – Порядок? – к Фриде подошла Чита, которой уже в пору было зваться подругой. – Да, спасибо. Немного непривычно, но я переживу, – журналистка проглотила вязкую слюну со сладковатым привкусом крови. Молекулы были в ней, в её лёгких и пищеводе, и откреститься от этого было невозможно. – Я принесла тебе подушечку, – одноглазая агхори положила цветастое изделие прямо на землю, – Мы едим, сидя у костра. Приземляйся. – Благодарю, – журналистка села на предложенное место, смотря, как кто-то из молодёжи выводит из палатки стариков, таких же точёных и жилистых, как и молодые. Некоторые из них были одеты в набедренные повязки и сари в псевдоиндийском стиле, украшенные изделиями из кости. Сейчас, у костра, Фрида могла позволить себе внимательнее разглядеть всех членов клана. Они оказались на удивление пестрой группой: с афрокосичками, набитыми кустарным способом татуировками, вариантами сари, бусами из резной кости, узорами из пигментов, молодые, старые, хмурые, дружелюбные, объединённые разве что единой тайной, закреплённые на законодательном уровне. Тем временем, еда приготовилась, и агхори стали поочерёдно подавать поварам свои миски. Фрида заметила, что каждая посудина украшена по-своему, и путаницы не возникало. Начата трапеза была в тишине, и девушка не сразу поняла, в чём дело. – Мы не очень любим желать друг другу приятного аппетита, – шепнула журналистке Чита, – Потому что тут мало приятного. – А. поняла, – Фрида заглянула в вернувшуюся чашку подруги: куски мяса из неидентифицируемой части людской туши плавали в почти что прозрачном бульоне, сдобренном специями. Оценив объём, журналистка поняла, что в посуде было добрых пол-литра, а то и больше. Значит, по идее, ещё будет добавка. Ели агхори быстро и отстранённо, толком и не жуя. Как только миски опустели, над костром взметнулись первые неловкие разговоры. – Мисс Лэнг, – на плечо девушке бережно опустилась узкая ладонь с длинными тонкими пальцами. Джозеф. Это был первый раз, когда кто-то из агхори дотронулся до Фриды. – Да? – девушка не успела погрузиться в это новое ощущение, поскольку прикосновение оказалось быстрым, если не сказать, мимолётным. – С Вами хочет познакомиться наша старейшина. Ей тяжело ходить, поэтому она попросила привести Вас. – А, конечно, я пересяду, – завертела головой Фрида, – Скажите только, куда. – Ей сегодня нездоровится, она в палатке. я провожу. – Не вопрос! – девушка вскочила несколько быстрее, чем рассчитывала. Опять не смогла скрыть энтузиазма, да сколько можно? – Сейчас, – Джозеф шепнул что-то повару, в чертах которого смешалось что-то европеидное наряду с мазками Ближнего Востока, и тот налил очередную порцию в чашку. Нечто серое. – Это мозг, – не церемонясь, оповестил Фриду глава клана, – Доля старейшин. Самое мягкое мясо. – А что едите Вы? – решилась спросить журналистка, разглядев в бульоне завиток извилины, когда-то хранивший сонм чужих воспоминаний. – Мой рацион ничем не отличается членов клана. А вы думали, что я, как альфа-самец стаи волков, непременно ем сердце и печень? Фрида заглянула в поблёскивающие серые глаза, катающие в зрачках этот странный юмор падальщиков. – По правде сказать, если бы я сравнивала – а я сравниваю, – то пока агхори действительно напоминают мне стаю волков, – без обиняков ответила Фрида, – Так что я бы не удивилась, имей вы схожие ритуалы. – Мне лестно такое сравнение. Как по мне, волки были прекрасными созданиями... В чём дело? – А… ничего, – Фрида остановилась, чтобы получить сигнал от подрагивающих коленок. – Это не слишком деликатно с моей стороны, но я предупреждал, что мы здесь промышляем не самым обычным ремеслом, и это может шокировать. – Должно быть, я удивлю Вас, но дело не в этом, – пробормотала девушка, нагоняя его, – Я крепче, чем кажусь. – Это я заметил. Так всё в порядке? – Да, – она погодя кивнула, подавив в себе странный импульс попросить Джозефа называть её по имени. Казалось бы, что в этом такого, сущая ерунда, но Фрида моментально запретила голосовым связкам выпускать заветные слова на волю. Как странно. Будто этот барьер официоза позволял держаться своего хрупкого мировоззрения. Взбалтываться в среде агхори, не смешиваясь с ними. – Мы пришли, – поудобнее перехватив супницу ладонью, глава клана почти что по-кошачьи поскрёб пёстрый полог, – Мадам, я привёл нашу гостью. – Войдите, – проскрипели по ту сторону, и Джозеф отодвинул обрез ткани, пропуская журналистку вперёд.