Понимающее сердце

Кейт первая добралась до игрового поля, выдернула из подставки черный молоток и повернулась к Энтони. — Молоток смерти! — воскликнул Колин. — Вы нарываетесь на неприятности, виконтесса. — Разве? — смеясь ответила Кейт. — Что не так с этим молотком? — спросил Генри. — До прошлого года он принадлежал Энтони, — ответила Элоиза. — Во всяком случае, Энтони так считал, и никто из нас не смел его выбирать. — Кейт сломала эту традицию в прошлом году, — продолжила Дафна, — и, похоже, теперь это молоток виконтессы. Тем временем, как будто издеваясь над собой и остальными, Энтони выбрал самый розовый из всех молотков. — Вы довольны, виконтесса? — с насмешкой в голосе спросил старший из Бриджертонов. — Абсолютно, — всё так же смеясь ответила Кейт. Оставшиеся молотки также были быстро разобраны игроками. Кейт тем временем прицелилась и сделала первый удар: шар прошел через воротца и вскоре остановился. Все поаплодировали. Энтони ударил следом, но приложил чуть больше сил, чем виконтесса, так что его шар оттолкнул ее и испортил траекторию следующего удара. — Это жестоко, брат, — возмутилась Дафна. — Это всего лишь игра, — возразил Бриджертон. Подошла очередь Дианы бить, и ее шар остановился в створе ворот: шары здесь отличались по весу от тех, какими они играли во Франции, так что девушка немного не рассчитала силу. — Боюсь, — произнес Бенедикт, который должен был бить следом, — мне придется вам немного помочь, хоть это и против правил игры. Бенедикт ударил так, что не только подтолкнул шар герцогини, но и подвинул шар Энтони с удобной для удара позиции. Все дружно поаплодировали. — У вас отличные шансы, мистер Бриджертон, — заметила Диана — Не торопитесь, герцогиня, — произнес Энтони. — Это ещё только самое начало. — Зная Бенедикта, — продолжил Колин, — скоро он начнет отвлекаться на свои мысли, о чем бы или о ком бы они ни были в этот раз, и быстро проиграет. — Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите, Колин, — хладнокровно ответила Диана, хотя, конечно, все понимала, — но ради чести мистера Бриджертона надеюсь, что этого не произойдет. — Спасибо, что верите в меня, герцогиня, — Бенедикт улыбнулся, — и спасибо, что выставляешь меня в самом выгодном свете, брат. — Всегда пожалуйста, — Колин шутливо поклонился. Тем временем для игроков снова подошло время бить. На этот раз Диана лучше подстроилась под вес и успешно провела свой шар. Шар Бенедикта ударился о «штангу» воротцев. — Мисс Дафна говорила, что вы очень меткий, — шутливо произнесла Диана. — Видите, — заметил Колин, — уже началось. Диана сделал вид, что не поняла его слов. В следующем кругу всё совершенно изменилось: Энтони и Генри успешно провели свои шары через третьи воротца, в то время как шары остальных улетали куда-то совершено в сторону. Бенедикт каким-то волшебным образом ударил так, что его шар прошел сразу и через вторые, и через третьи ворота. — Как видишь, Колин, — произнес он после успешного удара. — Твой брат в полном порядке. Игроки постепенно подвели свои шары к следующим воротцам. — Они у́же, — произнесла де Гиз, прицеливаясь. — Вовсе нет! — возмутилась Элоиза. — Они совершенно такие же. И младшая из игравших сестер улыбнулась. — Конечно такие же, — поддержал сестру Бенедикт. — Герцогиня просто ищет оправдание своему поражению. — Ах так! — возмущённо произнесла де Гиз. — Да, — согласился Бенедикт. — Именно так. — Какие страсти, — улыбаясь произнесла Дафна. — Может быть, леди де Гиз, вы всё же ударите? — подстрекал ее Колин. — Конечно, — согласилась девушка. Она прицелилась и успешно провела шар через ворота. — Видите, — произнесла Элоиза. — Даже если они и уже, то вам это не мешает. — То есть вы признаете, что они уже, — ухватилась за слова герцогиня. — Вовсе нет! — возразила Элоиза. — Они точно такие же! Пока они спорили, Энтони сделал свой удар, который далеко отбросил шары Кейт, Дианы и Бенедикта. — Энтони! — воскликнула Дафна. — Как я уже сказал, сестра, это всего лишь игра. Уверен, и Бенедикт, и наша гостья, не говоря уже про мою жену, вполне в состоянии вернуть шары в игру. Как и предсказывал Энтони, Бенедикт, Диана и Кейт вернулись в игру. У Бриджертона получилось сделать это быстро и уверенно, в то время как девушкам потребовалось чуть больше времени, так что теперь вместе с Колином, Элоизой и Дафной они были среди отстающих. Игроки постепенно приближались к последним воротцам. Энтони, Бенедикту и Генри оставалось сделать по одному удару, прежде чем любой из них смог бы победить. Правда, шар Генри лежал дальше всех, но шанс всё же был. У Энтони было право первого удара, но он сделал то, что делал всегда: ударил так, что шар Бенедикта улетел далеко в сторону. Правда, шар самого виконта при этом не закатился в воротца. — Как печально, — произнесла Диана. — У вас были хорошие шансы, мистер Бриджертон. — Хотите я отомщу за вас, Бенедикт? — искренне произнес Генри. — Протяну дружескую руку помощи, так сказать? — Не думаю, что у вас получится, граф Шарптон, — заметила Дафна. — Энтони отличный игрок. Генри лишь усмехнулся и ударил: его шар ударился о шар Энтони, отскочил от него и закатился в воротца. Граф Шарптон усмехнулся и поклонился. — Я знала, что ты это сделаешь, — улыбнувшись произнесла Диана. — Этому удару Генри научил один богатый арабский торговец, пока мы жили во Франции, — пояснила она. — Он использует его в самом крайнем случае, но это всегда работает. — Если бы это был рыцарский турнир, — к удивлению всех произнесла Элоиза, — вы должны были бы посвятить свою победу кому-то. Кого бы вы выбрали? — Я уже это сделал, — спокойно ответил Генри. — Я посвятил ее своему другу Бенедикту, разве вы не слышали? Все стояли в тишине, пораженные его словами. Это был совсем не тот ответ, который ожидал любой из них. К счастью, в этот момент пришел слуга и объявил, что в столовой накрыли. Все направились обратно к Обри-Холлу, а Диана подошла к брату. — Ты вообще понимаешь, что ты только сделал? — шепотом спросила она. Брат и сестра чуть отстали от Бриджертонов, чтобы спокойно поговорить. — Знаешь, что они могут подумать? — Вполне уверен, — парировал Генри, — что они уже так думают. Виконтесса и герцогиня Гастингс производят впечатление вполне разумных и наблюдательных женщин, как и Элоиза. Не удивлюсь, если они уже начали подозревать что-то неладное. — И это значит, что надо давать им ещё больше поводов так думать? — с удивлением спросила де Гиз. — Если ты собираешься выйти за него замуж, то все они рано или поздно всё узнают. И если наш расклад событий устроит Бенедикта, то и им придется смириться и принять всё, так как есть. — Вовсе нет, брат, — возразила Диана. — Им совсем не обязательно знать Всё, — на последнем слове девушка сделала особое ударение. Дальше продолжать этот разговор они не могли, так как вошли в здание Обри-Холла, где любой мог их услышать. — Идёмте скорее, — произнес Бенедикт, как только они пересекли порог столовой. — Бенедикт Бриджертон, — строго произнесла леди Вайолетт, — потрудись объяснить, что происходит. — Ничего такого, мама́, — ответил он. — Я обещал графу, что покажу свои работы, а я держу свои обещания. — Ничего не произойдет, если ты сделаешь это после ужина, — попыталась урезонить сына женщина. — Они здесь уже несколько часов, и как бы ни было графу и герцогине интересно беседовать с Элоизой или играть с нами, они приехали сюда не для этого, — Бенедикт сделал паузу. — Если говорить начистоту, то мне стоило начать с этого. — Ты такого высокого мнения о своих работах? — с явной издёвкой в голосе спросила Элоиза. — Не в этом дело, Эл! — воскликнул брат. — Я лишь выполняю свои обязательства. — У вас десять минут, — произнес виконт. — Энтони, — воспротивился брат, — мы идём туда втроём. Что такого может произойти, что тебе надо ставить нам временные ограничения? Диана с трудом сдержалась, чтобы не улыбнуться. Так много всего могло бы произойти между ними тремя, что вопрос Бенедикта звучал как издёвка. — Еда остынет, — спокойно ответил Энтони. — А ты о чем подумал? Бенедикт благоразумно предпочел не отвечать на этот вопрос, развернулся и вышел; Диана и Генри последовали следом. — Это было странно, — произнесла Диана. Они прогуливались по галерее, где висели самые лучшие работы Бенедикта. За год, что прошел после того как он покинул академию, юноша провел много часов с кистью в руках. — Вы насчёт Энтони? Не переживайте, к нему можно привыкнуть. В сущности, он очень хороший человек. — Не сомневаюсь, — ответила Диана. Они остановились около одной из картин: сидящей девушки с прекрасным лицом, которая прикрывала свое тело лёгкой белой тканью. — В этой есть что-то особенное, — заметил Генри, хотя на первый взгляд картина ничем не отличалась. — Вы правы, — Бенедикт вздохнул, — хотя я каждый раз надеюсь, что это не так. Брат и сестра взглянули на Бенедикта, ожидая более подробного объяснения. — Я любил модель, — как-то обречённо произнес Бриджертон. — Оу, — одновременно произнесли Генри и Диана. — Девушки не могут учиться в академии, так что Тесса приходила позировать и слушала лекции, — рассказал Бенедикт. — Так мы и познакомились. Но это уже в прошлом, — как-то грустно добавил он. Брат и сестра переглянулись, гадая не любит ли Бенедикт эту девушку до сих пор. — Она сейчас где-то далеко и, кажется, замужем, — сказал Бенедикт, будто прочитав их мысли. — Бенедикт! — услышали они пронзительный крик Элоизы, который заставил Диану вздрогнуть. — Ненавижу, когда она так делает, — признался Бриджертон. — Но это лишь означает, что нам пора. — Очень мило с ее стороны сообщать нам об этом таким способом, — признался Генри. — Вероятно, она хотела избавить Энтони от необходимости сюда подниматься, — сказал Бенедикт. — Я покажу вам некоторые другие работы, которые не совсем подходят для выставки позже вечером. — Где же вы их храните? — задала логичный вопрос Диана. — В основном они просто сложены в моей студии наверху, — искренне признался Бенедикт. Как раз в этот момент они вернулись в столовую. За столом царила веселая атмосфера, все мило переговаривались, а младшие дети забавлялись перебрасываясь горошинами. — А я уже собиралась позвать вас снова, — призналась Элоиза, пока тройка занимала свои места. Бенедикт сидел по левую руку от матери, следом за ним Генри, а потом Диана. Это был нетипичный вариант рассадки, но, полагала де Гиз, кто-то намеренно позаботился о том, чтобы они с Бенедиктом не сидели рядом: берегли ее доброе имя. Интересно, кто бы это мог быть? — Как вам понравились работы моего брата? — спросил Энтони, который, как оказалось, сидел напротив. — Очень милы, если честно. Я видела намного менее привлекательные картины. Так что вы не зря вложились в обучение вашего брата. — Вам известна эта история, — не то с удивлением, не то с раздражением произнес Энтони. — О да, — весело ответила герцогиня, — и прежде чем вы подумаете обо мне или Бенедикте что-то неподобающее, он упомянул об этом вскользь во время нашего первого танца. Энтони как будто немного расслабился, услышав эти слова. — А если уж на то пошло, — добавила де Гиз, — то о талантах вашего брата вам лучше узнать у моего. Как никак это он художник, а не я. — Непременно, — ответил он. — Мисс Элоиза, — прошептала герцогиня своей соседке, — спасибо, что поддерживаете своего брата. — Это взаимно, ваша светлость, — произнесла Бриджертон. — Он присматривает за мной, а я просматриваю за ним, потому что больше некому. Энтони озабочен тем, что хорошо для всей семьи в целостности, а на отдельных ее членов у него не остаётся сил. И если за Франческой или Гиацинтой присматривает мама́, то я для нее слишком своенравна. Поэтому за мной присматривает второй из братьев, а я плачу ему тем же по мере моих сил. Диана не ожидала такой исповеди, но была рада, что Элоиза сочла возможным поделиться этим с ней. Кажется, в этой девушке она найдет надёжного друга. — Это замечательно, — ответила она на слова Элоизы. — И пожалуйста, зовите меня просто Дианой. Этот титул лишь формальность. Элоиза искренне улыбнулась в ответ, и девушки услышали голос Бенедикта, который говорил громче, чем говорят во время обычной беседы за столом: — Генри, есть отличное предложение: завтра на рассвете, что скажете? Очевидно, Бенедикт увидел замешательство в глазах графа, так что продолжил: — Здесь есть потрясающее место, где можно написать пейзаж: природа, Обри-холл вдалеке и восходящее солнце. Заинтригованы? — Очень, — искренне признался тот. — А герцогиню ты оставляешь на наше попечение, верно? — уточнила Кейт. — Думаю, ей будет интереснее с вами, — рассуждал Бенедикт, — чем с двумя безнадежно влюблёнными в краски художниками. Кейт усмехнулась, слыша эти слова. Она видела, в кого был влюблен Бенедикт. — Кроме того, — продолжал он, — твой муж не одобряет мое поведение, если я провожу с герцогиней слишком много времени, так что не будем рисковать его злить. Возможно, — добавил он через мгновение, — Энтони захочет скрасить ваше утро и оставит рабочие документы до обеда, пока мы с Генри не вернёмся и не сможем позаботиться о развлечении мисс де Гиз. — Возможно, — добавила Элоиза, — мы все даже сможем найти общую тему для беседы, — и когда не последовало никакой реакции, она пояснила: — твое темное прошлое, братец. Уверена, Энтони сможет рассказать о тебе много интересного. — Ещё не жалеете, что затеяли эту прогулку? — усмехнувшись уточнил Генри. — Уверен, — ответил Бенедикт, — они не станут сообщать герцогине ничего, что могло бы меня опозорить. — Не уверена, — вставила Элоиза. — И всегда пожалуйста, брат. Ужин был окончен, так что вся семья отправилась прогуляться немного по саду. Во время прогулки почти никто не разговаривал, в основном звучали отдельные комментарии о цветах, погоде или планах на будущую неделю. Леди Вайолетт планировала устроить бал и рассуждала о дне и тех, кого им стоит пригласить. По окончанию прогулки все направились в гостиную, чтобы насладиться прекрасной игрой Дафны. Бенедикт незаметно, как он думал, украл своих гостей и увел их наверх. Конечно, все догадались, куда именно он их повел. — Вы думаете, — произнесла Диана, когда они остались одни, — что если пригласили его на прогулку при всех, то ни у кого не будет вопросов? — Именно такой был план. — Ну тогда вы понимаете, — продолжила де Гиз, — что вам придется действительно писать. Все будут ожидать две прекрасные работы к обеду. — Чем же ещё нам заниматься? — удивлённо спросил Бенедикт. Диана бросила на него выразительный взгляд, который говорил больше, чем слова. — Если выйти пораньше, сестричка, — весело произнес Генри, — то мы вполне можем успеть заняться и тем и другим. — В этом я не сомневаюсь, — парировала она. — Главное, не увлекайтесь через чур. В студии хранились многие незавершённые работы со времён университета, а также большое количество обнаженных фигур, которые нельзя было выставлять на обозрение гостям. Диана взяла из стопки одну из таких и произнесла: — Эта бы понравилась Элоизе, — улыбнулась де Гиз. — Вы переоцениваешь интерес моей сестры к обнаженным телам, — возразил Бенедикт. — Другое дело, если бы это была ваша фигура, написанная мной. Тогда бы у нее было много вопросов. Диана предпочла не отвечать на эту реплику, так что вскоре они спустились вниз к остальным. Диана сыграла одну песню, которую спел Генри. Конечно же о любви, и конечно же на французском. И вскоре после этого все разошлись по своим комнатам.