«Демиург»

Следующие два дня я потратил на изучение территории Корпуса. Запомнил, наконец, расположение корпусов, нашел столовую и выяснил, что я здесь не единственный курсант. Просто старшекурсники из тех, кто поступил на бюджет, во время каникул устраивались в столице на подработку. Уходили рано, возвращались поздно, используя общежитие только для ночёвки. У них же я раздобыл Устав Корпуса. Эта книжица мне была просто необходима для того, чтобы знать, какие действия являются нарушением и, самое главное, за что положено отчисление. На третий день я рискнул выбраться в город. Гулять одному было непривычно, но столица увлекла меня настолько, что я потерялся во времени и в деньгах. За один день я потратил больше трёх тысяч из той суммы, что перевёл мне барон Шатарнаи, а после пришлось ещё и платить за такси, потому что время уже перевалило за полночь. Утром я отсыпался, читал Устав, а во второй половине дня снова отправился за покупками, только в этот раз они уже были не спонтанными, а запланированными. Как подсказал мне Устав, в комнаты общежития запрещено приносить продукты питания. По Уставу здесь, оказывается, можно перекусывать в любое время, но только в столовой. Хотя я бы отнёс этот пункт питания к классу ресторанов. Так что первым делом я приобрёл кофеварку и десяток упаковок разных сортов кофе. А что, у меня и балкон есть. Небольшой, но для плетёного кресла и столика места хватит. Да, и шелковый халат! Мой жених пожелал видеть меня хулиганом? Вот и буду дразнить соседей запахом свежесваренного кофе по утрам! Заодно и проверю, насколько я действительно неприкосновенен. Если данный агрегат не отберут у меня уже в первый день, то можно будет прощупывать почву дальше. К тому времени, как в Корпус начали массово прибывать курсанты, я успел вызубрить Устав вместе с дополнениями, потратил почти пятьдесят тысяч, но обставил комнату качественно. Сначала я сомневался: стоит ли тратить так много? Потом решил, что при плохом раскладе покойникам деньги не нужны. А при хорошем — супруг Ар-Ниэрлинэ вряд ли будет в чём-то нуждаться. И раз я не могу повлиять на ситуацию, то надо просто наслаждаться моментом. Поэтому каждое утро я встречал рассвет в удобном кресле и с чашкой кофе в руках. И да, с претензиями ко мне до сих пор никто не подошел… Первый учебный день в Корпусе начался со всеобщего построения. Вторые-третьи курсы щеголяли в тёмно-синей с золотой отделкой форме, на фоне которых первокурсники выделялись своей разнообразной одеждой. Высшие были все одеты в родовые цвета, бюджетники — в обычные костюмы. Я же явился на построение в своём шелковом халате, чем заслужил повышенное внимание не только со стороны курсантов, но и преподавателей. — Вам совсем нечего надеть, лан Калли? — с ехидством спросил меня представительный мужчина с шевроном старшего инструктора. — В Уставе Императорского Корпуса чётко прописано, что, получив форму, курсант обязан носить только её. Но нет ни одного упоминания, что нельзя носить до получения обмундирования, господин старший инструктор. — Вы читали Устав, лан Калли? И даже потрудились запомнить шевроны? — По форменной одежде — пункт двадцать шесть, подпункт три. Знаки отличия преподавательского состава там тоже есть. Пункт восемь. Хмыкнув что-то неопределённое, старший инструктор удалился, а я остался стоять в строю под прицелом нескольких сотен глаз. Если честно, было неуютно и немного ссыкливо. Но мне нужно было привлечь к себе внимание. Да и чем не хулиганская выходка? Теперь осталось дождаться распределения на группы и вслед за куратором отправиться за получением формы. Ну а ждать, благодаря Ар-Ниэрлинэ, я научился. Распределение проходило просто. Вперёд вышел куратор, представился, зачитал фамилии и увёл нас за собой. Да, я попал в первую группу вместе с шестью герцогскими, десятком графских отпрысков и пятью бюджетниками. И, уже удаляясь от плаца, слышал, как набирается вторая группа. С формой тоже всё было быстро. Сканер по очереди считал нашу биометрику, и через пять минут каждый получил на руки по четыре комплекта. Три сменных для повседневной носки и один парадный. — На ваших кителях уже проставлен курс и номер группы, — пояснил нам наш куратор. — А также на воротнике, манжетах и груди имеется ваш личный опознавательный знак, благодаря которому все ваши передвижения по Корпусу будут фиксировать сканеры. Через три часа активируется система распознавания свой-чужой, и любой, кто окажется за пределами своей комнаты без форменной одежды, немедленно будет распознан как нарушитель. Специально для лана Калли поясню: в коридоре общежития система тоже работает! — А на балконе? — поинтересовался я, раз уж на меня обратили внимание. — На балкон без кителя я могу выйти? До удушающего взгляда ниды Лариаманы куратор не дотянул, но очень старался. Я чуть ли не физически ощущал его желание на меня наорать, а ещё лучше приложить обо что-нибудь головой. Но он сдержался. — Балкон комнаты относится к личному пространству курсанта, — взяв себя в руки, пояснил куратор. — Поэтому вы, лан Калли, можете находиться там в любой одежде. — Только я или другие курсанты тоже? — решил уточнить я этот момент. — Другим курсантам, в чьих комнатах есть балконы, это также дозволяется. А теперь, лан Калли, лично для вас: бегом в свою комнату и привести себя в подобающий вид! — Благодарю за пояснения, лер Тариал, — вежливо поклонился я и, подхватив выданные мне комплекты, не спеша направился к общежитию. Форма не только села на меня идеально, она мне ещё и шла. Строгие линии тут же сделали меня старше и солиднее. Невысокий рост никуда не делся, но в кителе я перестал выглядеть как школьник. А если добавить ещё немного суровости во взгляд… Но для этого надо подумать о чём-то неприятном. Например, что мне придётся специально искать себе врагов. Настроение тут же упало, и мои серые лучистые глаза потемнели, став свинцовыми, как грозовое небо. Не знаю, откуда у меня эта способность, но Дориан ещё в детстве заметил, что мой цвет глаз зависит от настроения. В радости они светлые, боль и обида делают их тёмно-серыми, а злость и гнев — почти чёрными. Ну вот, напустил туману, а теперь можно идти нормально знакомиться с сокурсниками. Тем более что до общего сбора, объявленного куратором, оставалось сорок минут. На территории Корпуса я ориентировался легко, поэтому нужную аудиторию нашел быстро. Как оказалось, сбор был действительно общий. Не только наша группа, а весь первый курс. Оглядев большой, наполовину заполненный лекционный зал, я остановил свой выбор на первом ряду. Курсантов своей группы я всё равно не запомнил в лицо, чтобы выискивать их, но каким бы ни было моё задание или поведение, а учиться я всё же планировал. Ждать преподавателя надо было ещё минут двадцать, и я без зазрения совести полез в сеть. Из глубины информационного потока меня выдернул громогласный окрик: — Курсанты, смирно! Все присутствующие тут же подскочили на ноги, и я тоже. После чего в аудиторию вошли пять человек, среди которых я опознал главу Корпуса. — Вольно, курсанты, садитесь, — благосклонно разрешил он и занял место на трибуне. — Поздравляю всех с поступлением в Императорский Корпус! Вы все — будущие капитаны, пилоты, навигаторы и связисты! Так сделайте же всё, чтобы стать опорой и гордостью нашей империи!.. «Так, понятно, сейчас будет долгая и пафосная речь…» — мысленно вздохнул я и, прикрыв глаза, погрузился в собственные мысли. Способов вылететь из Корпуса было несколько. Самый популярный — это не сдать переводные или выпускные экзамены. Именно это было причиной отчисления восьми из десяти курсантов, поскольку комиссия оценивает именно знания, а не деньги и титул. И тут с этим очень строго. Кстати, именно по этой причине преподаватели Корпуса носят звания и шевроны, отличные от общевойсковых. Чтобы никто из адмиралов не мог приказать им как нижестоящим офицерам. И обращение к преподавателям не «лан» или «лар», именно «лер»! Оно подчёркивает особое положение, но при этом не делится на простолюдинов и благородных. Следом за завалом экзаменов шел завал практики. Когда пилоту или навигатору давали отрицательную характеристику. Например: конфликт с экипажем. Как показывала статистика, практику заваливали либо самоуверенные, либо дерзкие и не признающие авторитетов. То есть, будь ты хоть гением в своей сфере, но если закусился с капитаном, то тебя отчислят. Правда, если в первом случае вылетают чаще платники, то во втором — бюджетники. А всё почему? Потому что капитаны — это аристократия. И последний процент был отчислен по причинам: сексуальное принуждение; нанесения тяжёлых травм другому курсанту, из-за чего тот не смог продолжить обучение; драка с преподавателем и порча имущества в особо крупном размере. Последним случаем я даже поинтересовался. Оказалось, один умник умудрился угнать учебный шаттл, который преподаватели используют в личных целях, и разбить его. Правда, в уставе были прописаны ещё варианты в виде государственной измены, но по этой статье не отчислили ещё никого. Бурные аплодисменты заставили меня вернуться в реальность. Глава Корпуса закончил свою речь и обвёл взглядом аудиторию и риторически спросил: — Может, кто желает задать вопрос? А я только этого и ждал и тут же вскинул руку, оказавшись в гордом одиночестве. — Слушаю вас, — кивнул мне глава. Я поднялся на ноги и представился. — Рей Калли, и у меня вопрос. Почему первому курсу выдают форму после построения, а не до? — Такова традиция Корпуса, лан Калли! — Традиция показать разницу в статусе или устраивать балаган? — насмешливо спросил я. Глава Корпуса прожег меня взглядом, но ответил: — Благодаря вам, лан Калли, в Устав Корпуса будут внесены изменения, регламентирующие стиль одежды на построении. Все свободны!