Regression to the Mean

Миротворцы из Капитолия которые выглядят менее грубыми, чем местные из седьмого Дистрикта, без лишних слов сажают их в поезд, проталкивая через бесконечную череду пустых вагонов. Хейден и Лиам стоят в дверях в паре. Они скользят взглядом по усыпанным перламутром столам с ветчиной, рыбой, салатами, причудливыми фруктовыми десертами и тортами, названия которым Данбар так и не придумал. Девушке, в свою очередь, стоит только взглянуть на башню из кексов в углу, сложенную в пирамиду всех цветов и вкусов, которые только можно себе представить, как её тут же тошнит на ковер.

***

Финсток появляется менее чем через минуту, после того, как Лиам тщетно пытается остановить стоящую неподалёку женщину-миротворца, которая пыталась отговорить их от уборки беспорядка. — О, — угрюмо выдыхает Финсток. — О. Твоя девочка ведь не старая наркоманка, как я? Хейден вытирает рот тыльной стороной ладони и даёт Лиаму подтянуть её к себе. — Тренер Финсток, — приветствует она его, и Лиам должен отдать ей должное за то, что она вложила в свой голос и позу всё возможное достоинство, учитывая обстоятельства их первой встречи в качестве наставника и подопечной. — Ромеро, — отвечает Финсток. Он поворачивается, чтобы осмотреть Лиама с ног до головы. — Данбар. — Тренер, — говорит Лиам так же напряжённо. Мужчина проводит пальцем вокруг своей вездесущей фляжки. — На людях зовите меня Финстоком. Лиам предполагает, что это имеет смысл. Как бы то ни было, Финсток пробыл тренером их школы всего три недели, прежде чем его склонность к дневным опьянениям неизбежно привела к этому. После этого прозвище «тренер» всегда было больше для иронического эффекта, чем для чего-либо ещё. — Финсток, — соглашается Хейден. Она наблюдает за мужчиной, когда тот направляется к столу с нарезанным мясом и беконом. — Итак? Каков план? Финсток нахмурился. — План? Лиам подсказывает: — Да, тренер. План… Стратегия. Для того, чтобы, ну знаете, остаться в живых на арене. Финсток качает головой, как бы не понимая их. Если бы это было возможно, Лиам мог бы поклясться, что его волосы кажутся более наэлектризованными, чем раньше. — Ты только что сказал это, Данбар. Оставайтесь в живых. Хейден поворачивается к Лиаму с ужасом, написанным в её глазах. Лиам поджимает рот в линию в ответ. Да, они оба умрут под менторством этого дурака.

***

Ребята направляются в свои комнаты в спальном вагоне, потому что если они ещё хоть на секунду задержатся рядом с Финстоком, его пьяным дыханием и дикими глазами, то это грозит тем, что они оба лишатся своего скудного завтрака — снова. Лиам стоит у двери спальни Хейден. Он уже чувствует запах чего-то оскорбительно роскошного и почти медицинского, проносящегося в коридор из её открытого дверного проема. Девушка колеблется перед своей узкой кроватью, как будто, забравшись на неё, она будет проглочена железнодорожными путями и провалится под землю. — Ты в порядке? — мягко спросил Данбар. — Лучше не бывает, — отвечает Хейден, не пропуская ни одного мгновения. Лиам тяжело сглотнул. — Не делай этого. Девушка вздохнула и наконец опустилась на матрас. — Мне не нравится это ерунда с уязвимостью. — Я не говорю, что тебе надо быть уязвимой. Просто задал тебе честный вопрос. — Что ты ожидаешь от меня услышать, Лиам? Нас только что выбрали на жатве. Вэл вернулась домой с Бог знает, скольким временем пожить. Наверное она переживает из-за меня. Тут ещё и ты, потому что, видимо, Вселенная хочет, чтобы я потеряла каждого человека, о котором я забочусь. А наш ментор — полный и абсолютный мудак, который проводит больше часов в день пьяным, чем трезвым. Так что… да. Извини, если мне не хочется отвечать на твой честный вопрос. — Хейди, — произнёс Лиам. Он не называл её так с тех пор, как им исполнилось четырнадцать. Девушка сдувается при звуке этого слова из его уст, наклоняясь вперёд и упираясь головой в ладони. — Пожалуйста, давай не будем ругаться, — говорит Данбар, цитируя её слова, сказанные всего несколько часов назад. — Прости, что спросил. — Нет. Я… — Хейден вздыхает. — Прости. Я знаю, что мы всегда честны друг с другом. — Мы должны, — соглашается Лиам. — Особенно если наш план сработает. Общение будет единственным, что поможет нам пройти через это. Он прочищает горло. — Я имею в виду, что другие вещи, конечно, помогут нам пройти через арену, но я имею в виду, прежде всего, когда мы доберемся до Капитолия. На лице Ромеро отражается понимание. Потому что, по сути, Игры подстроены, всегда в пользу людей охотников, которым покровительствует Капитолий: и единственным боевым шансом любого сверхъестественного в прошлом была победа перед спонсорами и зрителями с помощью незабываемой истории. — Мы должны поговорить с Тренером позже, — решает Хейден. — Что? Я думал, ты сказала… — Да, он тотальный мудак. Но он наш ментор, и у нас нет выбора, Лиам. Что мы будем делать, пока не доберёмся до арены? Играть в пинг-понг в наших комнатах? Мы должны подтолкнуть его к тому, чтобы он занялся нашим обучением, в какой-то мере. — Как ты предлагаешь нам это сделать? Хейден задумчиво прикусила нижнюю губу. — Мы должны произвести на него впечатление. Показать ему, что мы не те потерянные дети, которых до нас вытягивали из вазы в Дистрикте 7. Мы собираемся показать ему, что за нас стоит бороться. Мы, думает Лиам, хотя он запретил себе слишком глубоко задумываться о значении множественного числа. Как будто в истории Голодных игр когда-либо была пара победителей. Лиам коротко кивает: — Я возьму его флягу, а ты привлеки его внимание. Позже, за ужином. Усталое лицо Хейден озаряется бесконечно слабой улыбкой. Она похлопывает по месту на кровати рядом с собой, и он, не теряя времени, присоединяется к ней, позволяя линии тепла протиснуться между их ногами и руками. — Эй, Лиам? Я… я рада, что ты здесь, со мной. Я имею в виду. Всё вокруг — дерьмо, и я бы разорвала глотку следующему Миротворцу, если бы у меня был выбор, но… Я рада, что это ты. Лиам сжимает её руку в своей и кривит губы в крошечной улыбке. — То же самое.

***

Как и было запланировано, Лиам и Хейден нагрянули к Финстоку в тот момент, когда их привели на ужин несколько часов спустя. Мужчина откинулся в кресле, положив ноги на стол, фляжка покачивается взад-вперёд в одной руке, а в другой он задумчиво вертит незажжённую сигарету. Лиам сразу же берёт фляжку, а Хейден выбивает сигарету из другой руки. Финсток дёргается в течение одного яркого момента пьяного замешательства, а затем бросается на Лиама, когда мальчик держит напиток высоко над головой и вне досягаемости мужчины. Во время потасовки стул Финстока отлетает назад, а Данбар виляет в сторону и в итоге ударяется бедром о стол с десертами. Тренер прижимает его к краю, заведя одну руку за спину, что, учитывая его опьянённое состояние, происходит очень быстро. Лиам рычит и вырывается, инстинктивно протягивая ногу, чтобы поставить Финстоку подножку. Тот падает на ковёр с тяжелым стуком. Но через секунду его рука вцепилась в лодыжку Лиама, и тот вскрикивает, когда тоже падает на пол, а его череп врезается в угол стула. — Кому из вас, неудачников из пейнтбольного автомата, пришла в голову блестящая идея попытаться одолеть меня? — прорычал Финсток. Хейден стоит над ним. Её ноги расположены по обе стороны от скрюченных ног Финстока на полу, и она смотрит на него сверху вниз, держа в кулаке один из ножей для масла. Лиам бы фыркнул на её импровизированный выбор оружия, но тупая боль в затылке сейчас немного более актуальна. Брови мужчины поднимаются в понимании. — Это была ты, не так ли? — Его рот искривляется в горькой усмешке. — Лесная принцесса думает, что у неё есть все шансы запугать пантеру. — Мы должны поговорить, — выплёвывает Хейден. — Мы уже говорим, милая, — фыркает Финсток. — Не зови её милой, — огрызается Лиам, наконец-то придя в себя настолько, чтобы со скрипом принять вертикальное положение, не ударившись затылком о что-нибудь еще. — Ладно, Ромеро. О чём нам нужно поговорить? Что такого срочного, что ты не можешь оставить своего старого наставника в покое ещё на минуту с его напитком? — Вы проигнорировали нас. По сути, сказали нам отвалить, — говорит девушка. — Это не сработает. Мы будем говорить о стратегиях, а вы будете слушать, начиная с сегодняшнего дня, потому что если вам надоело видеть, как дети из нашего дистрикта идут на смерть, то и нам тоже. Чёрт, думает Лиам. Он не может любить свою лучшую подругу ещё сильнее. Но Финсток просто разражается хриплым смехом и откидывается на пол, уперев руки в бока. Лиам и Хейден по очереди смотрят на него в немом недоумении, наблюдая за тем, как он преодолевает эффект от непонятной внутренней шутки, которая заставила его так потерять самообладание. Наконец Финсток говорит с низким свистом: — Может быть, в Дистрикте 7 всё-таки нашелся зажигательный человек. Он поворачивает шею, чтобы посмотреть на Лиама. — А что насчёт тебя, парень? Думаешь, ты сможешь добиться большего, чем это твоё детское личико? Лиам инстинктивно хмурится на него. Финсток смеется еще громче. — Вот оно, — рычит Хейден. Она наклоняется, берёт Финстока за руку, поднимает его на ноги и усаживает на другой стул. Вскоре она и Лиам присоединяются к нему за столом. Данбар видит, что девушка испытывает сильное искушение вогнать тупое острие своего ножа для масла в поверхность стола, но она едва сдерживается, чтобы не сделать этого. — Тогда дерзайте, — говорит Тренер, широко размахивая руками и намазывая на хлеб начинку из тунца со специями. — Я охотница, — сообщает Хейден. Финсток закатывает глаза. — Нет, это не так. Ты оборотень. — Я имела в виду, что охочусь на дичь, а не на людей. И я не оборотень. Я химера. Если вы такой умный, то должны это знать. — Поправка: ты не оборотень и не химера. Ты шавка. Научный эксперимент. Лиам напрягается. Но мужчина продолжает, размахивая в воздухе своим ножом. — Это правда, принцесса. Никакой семантики. Капитолий — это не власть, это политика. — Это одно и то же, — бормочет Лиам. Финсток бросил на него взгляд. — Нет, не одно и то же. Видите, именно поэтому вы, два болвана, и дня не продержитесь на арене. Вы питаетесь глупостью и невежеством друг друга. — Тогда учите нас, — перебивает его Данбар. — Разве вы здесь не для этого? Финсток ворчит себе под нос, но соглашается, пожав плечами. Он дёргает подбородком в сторону Хейден. — Продолжай. — Я умею обращаться с ножами. — Хейден благосклонно игнорирует, как взгляд Финстока опускается к очень неопасному ножу для масла, всё ещё зажатому в её кулаке. — Я знаю и другие вещи, например, основы выживания в лесу. Как делать ловушки, как находить дичь, как выслеживать животных и искать источники воды. — Я тоже умею распознавать растения, — подхватывает Лиам. — Я провёл с ней много времени в заповеднике. Я могу сказать, какие ягоды ядовиты, а какие нет. А ещё я… ну… сильный. Он ненавидит, когда его голос срывается в конце, потому что это правда. Он сильнее среднего оборотня в его возрасте или трех быков вместе взятых. — Тебе семнадцать, — усмехается Финсток. — На арене будут взрослые мужчины. Они тоже «сильные». Лиам прикусывает язык и напрягает челюсть. — Верно подмечено. — Но дело ещё и в мозгах, не так ли? — говорит Хейден. — Лиам, ты очень умный. Например, ты помнишь всю эту историю. — О. Да. — Он ёрзает. — Мне нравится изучать планы сражений и военные стратегии. — Значит, ты хорош в истории. — Финсток растягивает слова. — У каждого есть своё хобби. Лицо Хейден стремительно темнеет, и Лиам ненадолго вспоминает, почему он никогда не смеет перечить своей лучшей подруге. — Он не просто хорош в истории. Он лучший. Скажи ему, Лиам. — О, я имею в виду… Я могу… — Перестань скромничать и скажи ему. Когда Лиам продолжает отнекиваться, Хейден вздыхает и говорит Финстоку: — Он был лучшим в нашем классе по истории пять лет подряд. Однажды он забыл дома свой доклад, и ему пришлось десять минут подряд устно рассказывать перед всеми о пяти фракциях перед Третьей мировой войной, и он сделал это по памяти, без ошибок. Финсток выглядит по крайней мере смутно впечатлённым, если судить по его взгляду, брошенному поверх ободка его свежеприобретенного бокала. Лиам облизнул губы. — Думаю, Хейден хочет сказать, что у меня очень хорошая память. — Отличная память, — добавляет девушка. Данбар бросает на неё взгляд, пытаясь одновременно выразить свою благодарность и необходимость продолжать в том же духе. Она кивает в знак понимания. — Итак, — пробурчал Тренер. — Ты думаешь, что превзойдёшь всех на этой арене благодаря своей… «отличной памяти»? — Нет… да… послушайте. Я знаю все стратегии победителей. Я изучаю и запоминаю их истории уже много лет. Я могу смотреть на людей, наблюдать за ними, запоминать вещи, которые пригодятся в дальнейшем… И я могу вспомнить каждый выигрышный ход по крайней мере за последние четыре десятилетия. Финсток проводит рукой по лицу. — Они никогда не делают одну и ту же игру дважды. — Нет, — признаёт Лиам. — Но в каждой игре обязательно есть какая-то закономерность. У Хейден, находящейся рядом с ним, пульс учащается до бесконечности. Надежда. Под столом Лиам нащупывает её руку на бедре и осторожно сжимает. Ему бы не хотелось сейчас разрушать характерный оптимизм подруги. Финсток проводит руками по волосам, вздымая их ещё более дикими прядями, чем раньше. — Так ты охотник, — говорит он, указывая на Хейден всей рукой с бутербродом. Он поворачивается к Лиаму. — А ты… ты думаешь, что ты стратег. То, как Финсток произносит это слово, где-то между насмешкой и откровенным смехом, заставляет Лиама сжиматься. Может ли этот человек пробудить в себе хотя бы остатки сочувствия? — О, ваши лица. — Конечно, Тренер уже растворяется в массе бессвязного пьяного хихиканья. — Не знаю, как ты, детское личико, но твоя боль приносит мне особую радость. Лиам сжимает руку Хейден и яростно дергает её к себе под стол. Он отталкивает свой стул с решеткой, сбивая его на пол, и поднимает подругу на ноги. — Мы уходим. Финсток выкрикивает что-то предсказуемо неуместное позади них, но Данбар игнорирует его. Просто тащит Хейден за собой и продолжает идти через все шипящие двойные двери, пока они не проходят через достаточно нелепо длинные и пустые кабины, чтобы оставить некоторое расстояние между ними и жалким предлогом наставника за обеденным столом. Когда зрение Лиама начинает мерцать и периферия его зрения начинает светиться красноватым, Хейден останавливает его. Он обнаруживает, что его грудь вздымается от нарастающего давления веса его ярости на ребра. — Лиам, — пробормотала Ромеро. — Твои глаза. Она берет его лицо обеими руками и прижимает ладони к его коже. — Ну же, Ли, ты можешь сдержаться. Ты не можешь превратиться здесь. — Почему бы и нет? — Лиам рычит, и острия его клыков, которые внезапно появились, делают двойные проколы в его нижней губе. — Лиам, — более сурово говорит Хейден. — Ты не можешь превратиться и создавать здесь проблемы. И особенно не тогда, когда мы в Капитолии. Твоя семья вернулась домой, и ты больше не можешь их защищать. Это выбивает дух из лёгких Лиама. В следующее мгновение его клыки звучно втягиваются, а его горящие глаза тускнеют. Хейден видит. — Ты понимаешь? — мягко спрашивает она. — Да, — вздыхает Лиам. — Прекрасно. Хейден отпускает руки от лица Лиама, но он ловит их в свои, прежде чем она успевает отстраниться. — Теперь мы должны следить за каждым своим шагом, Ли. Каждый наш шаг будет контролироваться. Транслироваться. Это может иметь ужасные последствия для обеих наших семей. Если бы это был только он, только они, Лиаму было бы наплевать. К чёрту Капитолий. К чёрту Капитолий, к чёрту президента Монро и к чёрту… к чёрту каждого победителя, который когда-либо жил, чтобы рассказать об этом как о бледной тени героя. Но Хейден права. — Помнишь, почему ты меня поцеловал? — говорит Хейден. Лиам устало кивает ей. Придвигается ближе, чтобы прижаться лбом к её лбу. — План. — Именно, — вздохнула она. — План. Так что мы придерживаемся плана, начиная с этого момента. — А Финсток? На лице девушки мелькает улыбка, более широкая и искренняя, чем несколько часов назад. — Он не хочет этого говорить, но я думаю, что мы достигли некоторого прогресса. Парень отстраняется на дюйм, чтобы бросить на неё недоверчивый взгляд. — Поверь мне, — говорит Хейден. — Он не стал бы говорить эти полезные вещи о политике Капитолия и дизайне игр, если бы сейчас не был хотя бы немного впечатлён нашими навыками. — Слава Богу, что я не встал и не сказал, что могу бросать во врага мешки с мукой, — простонал Лиам.

***

Как бы Лиам ни надеялся, что Хейден преувеличивает, она права: каждый шаг, который они делают после схода с поезда, сопровождается шеренгой Миротворцев по обе стороны. Данбар задаётся вопросом, зачем их держат под такой нелепой охраной, если всем известно, что Капитолий расправляется с семьями трибутов быстро и безжалостно. Но потом его воображение снова наполняется звуками гимна, грохотом пушек на открытии каждой Игры, и он вспоминает молниеносную вспышку отчаяния и глупой надежды в глазах каждого трибута перед тем, как их выпотрошат на экране, и с ужасающей ясностью вспоминает, каково это — знать, что тебя ждет смерть без единой попытки на побег. Хейден и Лиам проходят в стеклянный лифт, который устремляется вверх через столь же хрупкую стеклянную башню здания, откуда они могут видеть виды парящих самолетов на воздушной подушке, неоновых горожан на улицах, машины и огни, движущиеся в бесконечном и неразличимом ритме внизу. Оттуда их направляют в номер, где их отдельные кровати завалены тошнотворным количеством подушек и одеял. Ванные комнаты ничуть не лучше — с тремя вариантами душа, обычной ванной и, фактически, миниатюрным бассейном. Ни Хейден, ни Лиам не знают, что делать с демонстрацией десятков вариантов мыла на стене. — У вас будет три часа на то, чтобы передохнуть, — говорит им один из Миротворцев. — В конце этого срока вы должны быть готовы к ужину в честь трибутов. Они вдвоём замечают уход Миротворца спустя довольно долгое время. Ребята буквально только что прибыли сюда, и Лиам совершенно уверен, что если они не потеряли сознание от травмы, полученной утром, то найдут способ это сделать в ближайшие три часа. — Знаешь, о чём я думаю? — пробормотала Хейден. — Что все в Капитолии ебанутые на всю голову? — Не такие психи, как мы, — говорит Ромеро с блеском в глазах и многозначительным взглядом на кровать. — Нет, — произносит Лиам. — Нет, а что если мы не проснемся вовремя? — Я уверена, что Финсток нас найдёт. Лиам окинул её взглядом. — Я уверен, что Финсток сделает что-нибудь дерьмовое. — Лиам. Я просто… я просто хочу отдохнуть, ладно? Когда Хейден говорит это таким образом и таким специфическим тоном, вся решимость Лиама рушится. — Ну, думаю, будет хорошо, если нас «поймают» за совместным проживанием в одной комнате. Пусть наша репутация идет впереди нас. — Именно. Не дожидаясь дальнейших слов, девушка хватает его за запястье и тянет к кровати. Они с размаху падают на кровать, и их падение смягчается множеством подушек. Лиам издает неловкий громкий возглас, когда облачно-мягкий матрас и шелковистые простыни встречают его усталую кожу. Через несколько минут они оба отключились.

***

Как выясняется, через час их будит не Финсток и не Миротворцы, а команда стилистов, которые, кажется, слишком потрясены тем, что никто из них не удосужился предварительно помыться. Лиама это не волнует. Он и Хейден вынуждены играть роль марионеток в руках стилистов, когда команда очищает их, избавляя от фунта грязи, привезённой прямо из Дистрикта, а затем вытягивает, выщипывает, отрезает и шлифует там, где Лиам и не подозревал, что людей могут беспокоить лишние волосы или сухая кожа. По окончании процесса и Лиам, и Хейден немного остекленели от болтовни стилистов над их головами. Он должен признать, что, несмотря ни на что, работники Капитолия проделали впечатляющую работу по маскировке и полировке усталых морщин на их лицах. Даже не подумаешь, что восемь часов назад они попрощались со своими семьями. Данбар выходит первым, вышагивая по коридору под пристальным взглядом пары Миротворцев в конце коридора. Через несколько минут Хейден выходит из номера и тихо закрывает за собой дверь. Встретившись с ним взглядом, девушка саркастически произносит: — Что ты думаешь? Теперь моя травма кажется тебе приемлемой? — Выглядит шикарно, — торжественно произносит Лиам, кивая на её наряд. Они одели её в короткое малиновое платье, состоящее из юбки, напоминающей пачку, и… болеро с рукавами-колокольчиками, со структурированными плечами и слоями кружев, выходящими из подола. — Она чешется, — сообщает Хейден. — Господи, эта вещь вышита в тех местах, где ей не место. — По крайней мере, тебе не придется беспокоиться о пятнах, — утешает её Лиам. Он протягивает руку, и та с готовностью принимает её. — В отличие от тебя? — поддразнивает Ромеро, вскидывая бровь на белоснежный костюм друга и кроваво-красный галстук. — Я тебя ненавижу, — искренне говорит Данбар. — Детка, это то, что дает нам химию, — произносит Хейден.

***

Нахуй это дерьмо. Нахуй этот ужин, нахуй эти лица Капитолия, нахуй свет, нахуй горы еды и… честно говоря, нахуй всё. Это место громкое. Сначала Лиам закрывает уши руками, когда их проводят в зал. Хейден повторяет за ним. У них было несколько школьных танцев, которые устраивали родители в Дистрикте 7, желая подарить своим детям незабываемое время раз в год или около того, но Лиам не помнит такой агрессивной музыки или толпы, наседающей на него со всех сторон, с такой лавиной чрезмерно насыщенных запахов. Он не осознаёт, что его глаза начинают мерцать на грани золота или что в его груди зарождается рычание, пока рука Хейден настойчиво не прижимается к его шее. Он слегка расслабляется и бросает на неё взгляд благодарности. — Ешь, — говорит она. — Это отвлечет тебя от мыслей. Конечно, она права. Они предпочитают более простую пищу — запрятанную между непристойными тарелками с целыми свиньями с яблоками во рту, сложными фруктовыми салатами, подаваемыми в замысловато вырезанных ананасах, тортами, украшенными в десять раз быстрее, чем требуется для их разрушения — и даже тогда Лиам мечется между стенаниями и рвотными позывами от странного насыщенного вкуса даже какого-нибудь неопознанного куска птичьей ноги в тёмном соусе. Он мечется между голодом и чувством вины, когда смотрит на ногу на своей тарелке и думает о тех временах, когда Хейден рисковала жизнью, пробираясь через пролом в заборе по утрам в воскресенье на рассвете, чтобы подстрелить одно животное и принести его в центр города для продажи на рынке. Это воспоминание неизбежно ведёт его по дорожке памяти к тому времени, когда его отец две недели подряд не мог выйти на работу на текстильную фабрику из-за ухудшения состояния легких, и как Дженна нарвала жалких трав, росших в грязи под окном их кухни, нарезала их и сварила из них то, что она называла супом, потому что они никак не могли есть мясо без денег. — Если ты начнешь чувствовать вину за каждый кусок еды, который тебе суют, ты умрёшь с голоду, даже не успев ступить на арену, — говорит незнакомый голос возле его головы. Лиам вздрагивает. Это высокая, загорелая девушка, стройная и на несколько лет старше его. Её волосы неровно обрезаны до подбородка в очевидном порыве, несмотря на все усилия стилистов. Или, возможно, она полностью избежала их. Он бы не стал этого делать, учитывая, что она каким-то образом надела поверх платья уродливый укороченный жакет. — Я не виню, — протестует Лиам, проглатывая свою еду. — Я в бешенстве. — Ладно, хорошо. Прибереги эту ярость до Игр, щеночек. — Она похлопывает его по лицу и пробует остатки крылышек и соуса на его тарелке. Лиам считает, что должен обидеться, но вместо этого он обнаруживает, что она ему нравится. — Эм, — говорит он. — Я Лиам. Из седьмого Дистрикта. — Малия Тейт, из пятого Дистрикта. Она пожимает ему его липкую руку. Данбар понимает, что она ему очень, очень нравится. — Металлы и горное дело, верно? — спрашивает он, решив, что немного светской беседы не повредит. — Именно в этом мы получаем наше неотразимое сияние, — притворно шепчет Малия. Она кивает в сторону такого же высокого, мускулистого мужчины с копной чёрных волос и, насколько Лиам может судить по частично скрытой части его лица, челюстной линией, отточенной годами разглядывания Миротворцев и составления планов их гибели. — Это парень, которого вытянули вместе со мной. Дерек Хейл. — Он — танк, — неуверенно произносит Лиам. Малия отвечает ему знающим кивком: — Он танк. Лиам вдруг замечает, что за то время, пока он ковырялся в еде, а Малия заводила с ним разговор, Хейден исчезла с горизонта. Парень осторожно оглядывается, в поисках её взгляда, хотя, судя по фырканью Малии, он, вероятно, проигрывает. — Твоя девушка вон там, — говорит она, указывая подбородком. — Она не… — начинает Данбар, но прикусывает язык. Он должен быстро остановить свою реакцию, иначе их обман будет раскрыт в мгновение ока. Вместо этого он отмахивается. — Откуда ты знаешь? — Сплетни от стилистов, — беззаботно произносит Малия. — Вы двое уже разбиваете сердца, знаешь ли. Поцелуи на сцене. Засыпаете в объятиях друг друга, и вас приходится будить, чтобы подготовить к ужину. Если честно, с лёгким негодованием думает Лиам, они приехали из дистрикта на самой отдалённой территории, и им пришлось пройти через ад в поезде, чтобы их ментор уделил им время. Ничего из этого он не говорит. Ему может нравиться Малия, но он не идиот. Доверие нужно заслужить. Вместо этого он смотрит в том направлении, куда ранее указала Тейт, и находит Хейден, багровое пятно в толпе, стоящую с парнем примерно их возраста, одетым в темно-оливковый пиджак и кремовую рубашку. Лиам пытается направить свой слух в их сторону, но улавливает лишь отдельные фрагменты из-за проклятого грохота музыки вокруг них. — Кто это? — спрашивает он. — Тео Рейкен, — говорит Малия, нанизывая на шпажку маринованные кубики мяса. — Дистрикт 6. Он тоже здесь со своей девушкой. Похоже, у вас, ребята, может появиться конкуренция за камеры. По крайней мере, Малия, похоже, знает все обо всех и не тратит своё дыхание на любезности или эвфемизмы. Лиам может это оценить. — И где она? Тейт безмолвно указывает шпажкой. На другой стороне банкетного зала черноволосая девушка с миндалевидными глазами и покатый носом беспокойно возится со своей причёской, пока высокий светловолосый парень болтает с ней. Невероятно высокий парень, который заполняет собой все пространство вокруг, источая уверенность, которая не выводила Лиама из себя так сильно со времен… Со времен Бретта Талбота. — Это Бретт? Малия престала жевать. — А что, ты его знаешь? — Можно и так сказать, — почти рычит Лиам. Он не отводит взгляда от парня. Пока нет. Возможно, их последняя встреча произошла пять лет назад, но было чертовски трудно забыть самодовольное лицо придурка, который должен был сыграть с ним и его друзьями в непринужденную игру в лаксбол. Однако он закончил день тем, что бил Лиама мячами в плечо, живот и спину, потому что команда Бретта проиграла. Когда Лиам вернулся домой, он ругался на весь мир из-за разбитого носа, дрожал от ярости и обещал матери, что убьёт Бретта, если у него будет возможность. Но он так и не сделал этого. Не прошло и недели, как Бретт и его сестра Лори собрали вещи и таинственно куда-то уехали. Данбар пережил ещё одну неделю потрясения, на этот раз от чувства вины, потому что в то время все знали, что исчезнувшие дети попадают в Дистрикт 6. В адскую дыру научных экспериментов, которая выплёвывает обратно немногие души, как Хейден, Валери и Кори. — Как? — спрашивает Малия. — Они из второго Дистрикта. Второй Дистрикт. Третий по процветанию Дистрикт после первого и третьего — оружие и медицинские технологии — благодаря лесозаготовительной промышленности, географической близости к Капитолию и склонности жителей Дистрикта 3 выходить на пенсию. — Он раньше жил в нашем дистрикте, — пробормотал Лиам. Его глаза расширились. — Это… Лори? Так и есть. Девушка со светлыми волосами подбегает к Бретту и что-то говорит ему, и когда тот наклоняется, чтобы послушать сестру, его взгляд окидывает комнату и падает на Лиама. Они оба застывают на месте. Данбар клянётся, что почти слышит, как пульс обоих учащается, даже при таком большом пространстве и шуме между ними. — Я вижу, Малия рассказывает тебе сплетни, — говорит бодрый голос парня с другой стороны Лиама. Это худой, веснушчатый парень с невероятно неаккуратно повязанным галстуком, на буксире с рыжеволосой, которая, кажется, изучает Лиама слишком интенсивно, чтобы быть непринужденной. — Я Стайлз, — говорит парень. — Это Лидия. Дистрикт 4. Часть Лиама гадает, что же в нём такого, что привлекает других трибутов стекаться к нему и представляться, но потом он вспоминает раздражающее умиление Финстока — детское личико — и решает, что все они, должно быть, видят в нём слабую мишень. Он пока не знает, как к этому относиться. — Лиам, — представляется он. Стайлз и Лидия кивают. — Дистрикт 7. Мы знаем, — произносит рыжеволосая. — Господи, — говорит Лиам. Ему нужно как можно быстрее увести разговор от того, что есть — или нет — у него и Хейден. — Что случилось с Бреттом и Лори? Как они оказались вместе? Стайлз уставился на него с выпученными глазами: — Они добровольцы. Теперь настала очередь Лиама расширить глаза от новостей. Его горло делает странное спазматическое движение. — Какой оборотень вызвался бы на такое? Оборотень, у которого есть семья, которую нужно защищать, — подсказывает ему разум. Но у Бретта и Лори нет семьи. — Чувак, — произносит Стайлз. — Они прирождённые оборотни. Готовились к этому годами под руководством Сатоми, победительницы Дистрикта 2. Она их усыновила. Ты серьёзно не знал этого? Разве твой наставник не снабдил вас этой информацией? Лиам качает головой, уже приняв мрачное решение, что он собирается снова попытаться запугать Финстока, чтобы тот либо дал ему информацию, необходимую для достойной подготовки к тренировкам и интервью, либо дал доступ к записям всех сегодняшних жатв и профилей трибутов. — Стайлз, — говорит Лидия. — Бобби Финсток. Это победитель из дистрикта 7. Брови Стайлза поднимаются выше на лоб. Он кладет руки на бедра и жмёт плечами. — Да, эти… эти следы. — Эй, — говорит Лидия, на этот раз с оттенком доброты в своей натянутой улыбке. — Как вы думаете, кто из этих чуваков подавится костью, если съест еще немного этой свиньи? Малия и Лиам синхронно поворачиваются в ту сторону, куда указывает Лидия. На втором этаже банкетного зала — на балконе, который Лиам никогда раньше не замечал — группа мужчин средних лет и одна пурпурно-волосая женщина среди них ковыряются своими ухоженными пальцами в целой тарелке жареного поросёнка. Создатели Игр. Лиам повернулся обратно, шипя на Лидию: — Тебя может кто-то услышить! Она пожимает плечами. Даже подмигивает. — Что они собираются делать? Нас и так уже везут к мяснику. Данбар понимает смысл её слов. Также он решает, что Лидия тоже ему нравится. Флюиды, которые он чувствует от Стайлза, немного разнообразны, нестабильны и немного повсюду, но он думает, что если бы они все встретились при лучших обстоятельствах — при обстоятельствах, когда они знали, что все они будут жить — они могли бы быстро стать друзьями. — О, вот и Скотт, — рассеянно говорит Малия и уходит в сторону другого черноволосого парня, который кивает ей с другого конца комнаты с лучезарной улыбкой. — Итак, — говорит Лидия. Она снова окидывает Лиама странным и очевидным взглядом. — Вы рассматривали возможность создания каких-либо альянсов? Ну, эта пара определённо переходит к делу. Лиам запинается в полусформированном ответе. Наконец ему удается: — Я не знаю, что мы должны… должны говорить об этом пока. Я имею в виду. Я еще не говорил об этом с Финстоком. Он кашляет в кулак. — Потому что, знаете, он наш наставник и всё такое. — Конечно, — говорит Стайлз тоном, который может говорить о чём угодно. Он хлопает Лиама по плечу. — Никогда не рано начинать думать. Ну, если мы не увидим тебя до конца ночи, думаю, мы все снова увидимся во время тренировок. Лиам кивает. А затем резко, глупо, потому что его мозг никогда не был слишком властен над его языком, произносит: — Подождите, вы же не оборотни? Информация, которую он мог бы потом легко выжать из Финстока позже, но какого чёрта. — Я банши, — сообщает Лидия с улыбкой. — А ты? — спрашивает Данбар Стайлза. — Ты бы не хотел знать, — шутит парень, подмигивая, щёлкая языком и показывая пару пальцев в сторону Лиама, после чего они поворачиваются и пересекают зал, чтобы забрать свои десерты. Хейден снова материализовалась рядом с Лиамом как раз вовремя. — Похоже, ты привлёк немало народу. — Я знаю, ладно? — хмурится Лиам. По крайней мере, Хейден понимает его недоумение. — И они хотели заключить союз. Какого чёрта? — Наверное, из-за наших неотразимых детских лиц. Скорее всего, они думают, что мы хорошая добыча для спонсоров. — Да, и, наверное, тот факт, что мы единственные здесь, кто действительно кажется «влюблённым», — ворчит Лиам. Он кивает в сторону Тео и Трейси, как бы в качестве иллюстрации. Эти двое шёпотом беседуют возле пудинга, но оба насторожены до такой степени, как, кажется, никто другой в комнате, оглядываясь по сторонам каждые несколько секунд, как будто наблюдение за окружающей обстановкой — их вторая натура. Лицо Хейден становится мрачным. — О. Они. Дистрикт 6. — Да. Тео, верно? Что он хотел от тебя? — Просто… — Девушка сжимает губы. — Давал пару советов. — Советы? Какие советы? — Ничего такого. Это неважно. — Хейди, — произносит Лиам. Это быстро становится чем-то особенным между ними: напоминанием о полной и абсолютной честности. — Хорошо. Это по части химеры, — неохотно признаёт Хейден. Когда Лиам молчаливо вскидывает бровь, она продолжает: — Он просто… напомнил мне, что химерам здесь нужно быть на высоте. У нас всё по-другому. Финсток намекнул на это ещё в поезде, и я думаю, он прав. Мы не… мы не люди, но мы и не настоящие сверхъестественные существа. Мы своего рода фрики, по крайней мере, в глазах Капитолия. — Это не твоя вина, — горячо произносит Данбар. — Тебя продали… — Это не имеет значения, — перебивает его Хейден. — У людей в шестом дистрикте есть много причин для проведения экспериментов, вы знаете. Не только деньги. Например, Тео — он был добровольцем. — О? — Лиам не может отрицать, что в его голосе прозвучал слабый намек на яд. — И с какой стати он вызвался быть лабораторной крысой? В глазах Хейден промелькнула обида, прежде чем Лиам осознал, что он сделал. — Погоди… Нет. Я не… О, Боже. Чёрт, Хейден, я не это имел в виду. Я раздражён, устал и не доверю этому Тео, и… Ромеро кратко произносит: — Всё в порядке. — Это не так. Мне жаль. — Я знаю, — говорит Хейден, так же коротко, но на этот раз немного мягче. — А ты знаешь, что его сестра участвовала в Играх пару лет назад? Лиаму не требуется много умственных расчетов, чтобы понять, что произошло. У Дистрикта 6 не было победителя уже целую вечность, со времен Доктора. Эта сестра Тео, несомненно, должна была умереть. Часть его необъяснимого раздражения на Тео Рейкена сдувается. Тем не менее, он не может унять ноющий голос своего волка в затылке, что никто другой, даже химера, не должен так легко проскользнуть между ним и Хейден. С добрыми намерениями или нет. — Я этого не знал. Очевидно, мы ни черта не знаем, или так говорит Стайлз — дистрикт 4 — потому что Финсток не подготовил нас. Рот Хейден сжался в линию. — У нас всё получится. Не беспокойся об этом. — Она помешивает сливочный соус в своей тарелке. — Итак. Ты уже рассматриваешь кого-нибудь для союза? Лиам качает головой. — Мне нравится Малия из пятого дистрикта, но я ещё не встречал другого трибута, Дерека. Трудно судить о нём. И я готов поспорить, что они были в комплекте. А вот Стайлз и Лидия… они вполне могут быть. Его глаза блуждают по толпе и находят парня с солнечной аурой, которого Малия искала раньше. Скотт. Рядом с ним бледнокожая брюнетка с ямочками и мрачным выражением лица, которая выглядит так, будто его можно легко убедить убить, если дело дойдет до драки. Судя по языку их тела, Лиам предполагает, что это трибут его дистрикта. — Что ты думаешь о тех двоих? Скотт и… та девушка? — спрашивает Лиам Хейден, направляя её взгляд на Скотта и девушку в стороне. Хейден хмыкает. — Скотт выглядит так, будто он тренировался для этого. Физически, я имею в виду. Выглядит мощным. Девушка… — Она качает головой. — Честно говоря, они оба могли бы надрать задницу, но я не чувствую в них никакого злого умысла. — Ты получила их хемосигналы с такого расстояния? Ромеро качает головой: — Ты можешь читать людей даже без феромонов, Ли. Ты просто обращаешь внимание. Именно так я и выживала, пока операции с Доктором не изменили меня. Лиам кивает. Ему не нравится думать о том периоде детства Хейден больше, чем ей. — Полагаю, это охотники из Дистрикта 1, — говорит она, жестом указывая на пару у стены. Данбар поворачивается, чтобы посмотреть, и он клянётся, всё в его жилах холодеет. Женщина имеет некоторый возраст — выглядит обманчиво молодой, но ей вполне может быть за сорок или пятьдесят — и что-то в том, как уложены её золотистые волосы и как драпируется её простой черный наряд, кажется, кричит о расчете и власти. Её глаза резко перебегают с одного конца комнаты на другой, и когда она ловит взгляд Лиама, уставившегося на неё с открытым ртом, её губы растягиваются в ядовитую улыбку возле обводки бокала. В нескольких футах от неё стоит ребенок. Маленький паренёк, грязный блондин, вышагивающий в неудобной одежде, но с некоторым подобием женской резкости в чертах лица, несмотря на то, что они, похоже, не кровные родственники. В его шагах чувствуется практическая тяжесть, как будто его учили передвигаться по разным местностям и быть готовым в любую секунду пригнуться, прицелиться и выстрелить. Лиам сглатывает. Его горло кажется пересохшим и плотным, как будто оно забито микроскопическими волокнами, которые попали в легкие его отца и убили его. — Принесу выпить, — бормочет он Хейден и ускользает. Лиам только наполовину сосредоточился на выборе напитков, когда его внимание привлекло присутствие кого-то позади него. Он поворачивается, как раз вовремя, чтобы услышать новый, хрипловатый голос: — Вызывает аллергию, не так ли? — Тео Рейкен, — приветствует Лиам. Что-то в этом парне настораживает его. Это может быть всё, что угодно, начиная с наклона бровей, взмаха темных волос и заканчивая странным колебанием его глаз между зеленым и серым цветом. — Лиам Данбар, — отвечает Тео с усмешкой, и теперь Лиам думает, что он официально, необъяснимо ненавидит Тео. — Что вызывает аллергию у тебя? — спрашивает Данбар, вкладывая в свой голос вызов. Тео кивает через плечо в сторону женщины и мальчика в черном. — Они. Охотники. От них воняет влиянием Капитолия, не так ли. — Откуда ты знаешь? Рейкен берёт со стола фужер с чем-то пузырчатым и бордовым и выпивает его одним залпом. Когда он улыбается Лиаму, его зубы окрашены слабыми следами красного. — Разве ты не слышал, Данбар? Игры сфальсифицированы. Лиам пробирается к столу и выбирает стакан с чем-то золотистым и ровным, самым далёким от того, что пил Тео. На вкус оно напоминает фрукты, почти как сладкие зелёные кабачки, которые Дженна заменяет в пирогах, и Данбар решает, что это должно быть настоящее яблоко. — Ну да, — запоздало говорит он, — их всего двое, а на арене двенадцать сверхъестественных существ. Тео щёлкнул языком и прислонился к стене, чтобы глотнуть ещё напитка, оставив Лиаму, который всё ещё неподвижно стоит у банкетного стола, только часть своего лица. — Если ты так представляешь себе стратегию, то тебе пиздец, — высказывает он. — Я просто указываю на цифры, — огрызается Лиам. — Хочешь поговорить о цифрах? Какой Дистрикт выигрывал семь раз за последние десять лет? Лиаму не нужны ни его исторические знания, ни фотографическая память, чтобы узнать это. — …Дистрикт 1. — Динь, динь, динь — Ну, если ты так хорошо осведомлён обо всем, что связано с охотниками и Капитолием, то какова твоя стратегия? Тео поднимает на него одну бровь. — Это должен знать я, — говорит он с кривой улыбкой, — и мои союзники. Лиам сужает глаза на Тео. — Что-то мне подсказывает, что ты не из тех, кто создает альянсы. Тео отвечает: — Что-то мне подсказывает, что ты, возможно, прав. Он ставит грязный стакан на специально предназначенную для него тележку с другой стороны и поворачивается обратно к Лиаму, скрестив руки на своей несуразной груди, и окидывает его медленным и внимательным взглядом, который раздражает Данбара примерно в семнадцать раз больше, чем взгляд Лидии. — Знаешь, по статистике, — произносит Лиам, как полный шут, потому что просто не может удержаться, — за исключением охотников, никто не проходит дальше третьего дня, если у них нет союза. — О, Данбар, — роняет Рейкен. — Я слышу беспокойство? — Нет, — фыркает тот. — Я пользуюсь возможностью указать на твою глупость. По какой-то причине это заставляет лицо Тео расплыться в широкой и ироничной улыбке. — Нолан Холлоуэй, — говорит парень. Лиам моргает: — Что? — Парень-охотник, который расхаживает взад-вперёд. Его зовут Нолан. Я не думаю, что кто-то должен недооценивать его подготовку, но в нём есть что-то непостоянное, что может быть его слабостью. Лиам знает. Он сразу почувствовал это в парне, потому что хорошо знаком с таким взглядом на себя. — А женщина? — Кейт Арджент. Я открою тебе маленький секрет, — пробормотал Тео, наклоняясь ближе. — Видишь вон ту брюнетку? Он указывает на девушку рядом со Скоттом. — Это Эллисон Арджент. Какая-то далёкая кузина Кейт, но они из одной семьи охотников. Это привлекает внимание Лиама: — Эллисон — охотник? — Обучалась, но не занимается этим в повседневной жизни. А. Отступница. Лиам слышал о таких… думал, что это просто легенды, потому что таких очень мало. Он полагает, что Финсток, как ранее обученный охотник, будет считаться отступником, поскольку он не убил ни одного существа со времен Игр, но, учитывая его постоянное бессознательное состояние, Данбар считает, что Тренер мог бы полностью заполнить новую категорию. — Зачем ты рассказываешь мне это? Тео поворачивается и забирает стакан из рук Лиама, выплескивая в горло остатки яблочного сока. — Считай это бесплатным советом, — говорит он, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Да, похоже, ты сегодня полон этим, — произносит Лиам. Рейкен медленно качает головой. — Я не хотел лезть в голову твоей девушки. Это просто… о химерах. Ты бы не понял. Что-то в Лиаме вспыхивает на провокацию. Тео, похоже, точно знает, что делает, потому что через мгновение после того, как глаза Данбара переходят из обычного голубого в нечеловеческий цвет, глаза самого Тео из нерешительных сине-зеленых превращаются в золотые. — Я бы на твоём месте не далел этого здесь, щеночек, — проговорил Рейкен. — Жёсткие слова от того, кто это начал, лабораторная крыса. Тот горько усмехается. Блеск его клыков находится на грани между человеком и химерой. — Чёрт, а твоя девушка знает, что ты к ней так относишься? Напоминания об обмане — плане Лиама и Хейден — достаточно, чтобы клыки и вспыхнувшие глаза Лиама в шоке отступили. Он пытается вернуть себе достоинство. — Ты настоящий очаровашка, ты знаешь это? Я не думаю, что даже вон тот кислый волк смог бы заключить с тобой союз, даже если бы попытался. Данбар дёргает головой в сторону Дерека, находящегося на некотором расстоянии. — Хорошо, что я этого не ищу. — Тогда зачем ты раздаёшь бесплатные советы? Не только мне, но и Хейден тоже. Тео задумчиво облизывает губы. Затем он говорит: — Ваш ментор — Бобби Финсток. Наш с Трейси — Доктор. Сердце Лиама ёкнуло. Доктор здесь? В этом самом здании? Что если Хейден… — Расслабься, он не приходит на мероприятия, если может полностью избежать этого. Я… я прослежу, чтобы он не пересекался с Ромеро, если хочешь. Я просто хочу сказать, что очевидно, что вас двоих бросают в глубокий океан без весла. Лиам поднимает подбородок выше. — И почему тебя это должно волновать. Тео покачал головой. — Запихивать кучку подростков на арену против охотников уровня наёмников и садистских ловушек — это и так зло. А вести на смерть пару детских мордашек вроде твоей, не имея ни единого шанса на стратегию? Это просто резня. И прежде чем Лиам успевает придумать ответ на это, Тео ускользает и присоединяется к Трейси в другом конце зала. Данбар смотрит в глаза Хейден, и её взгляд на долю секунды поднимается вверх. Он прослеживает линию её взгляда и с удивлением видит, как пурпурно-волосая женщина из группы Составителей Игр опирается на край стеклянного балкона, провожая задумчивым взглядом удаляющуюся фигуру Рейкена.