Bad habits

— Прости, не дождался тебя снаружи, как нормальный человек, — слышит она тихий хриплый голос, когда заходит в квартиру. — Твою мать, что с тобой случилось? — потрясённо спрашивает она и, поставив пакет с продуктами на пол, осторожно, словно боясь спугнуть, опускается перед ним на колени. Майки щурится от света. Под глазом наливается сочный сливовый синяк, из разбитого носа до подбородка бодро течёт струйка крови и, кажется, торчит кусочек кости. Почти все открытые участки кожи в ссадинах и мелких порезах, на костяшках рук — кастет из запекшейся крови. Он опускает голову, пряча глаза от ее озабоченного взгляда за челкой, пальцами комкает покрытые толстым слоем пыли штаны. — В больничку бы тебя, дружок, — задумчиво говорит она, на пробу кончиком пальца прикасаясь к его носу. Майки шипит и дёргается, но похоже, что это всё-таки не кость. — Если ты ещё не поняла, то скажу прямо — нельзя мне в больничку, — огрызается он, глядя на неё исподлобья. — А ты в курсе, — злиться она в ответ, — Что я не врач? Должен был заметить, когда похищал меня из офиса, а не госпиталя. Да блин, у меня даже пластырей или бинтов дома нет! — заводится она, — Чем мне тебя перевязывать? Рвать на себе одежду, как в боевиках? — А что, я не против, — ухмыляется Майки, за что получает несильный щелбан по носу. — Ладно, — она встаёт со звонко хрустящих колен, — Пойду загуглю, как лечить раны, если в аптечке у тебя только просроченные капли от насморка. Она скрывается в ванной и долго там чем-то гремит. Возвращается, кидает на диван рядом с ним бутылку мирамистина и упаковку ватных дисков. Заходит на кухню, долго роется в каком-то ящике, затем наливает стакан воды и протягивает ему вместе с блистером. — Что-то не похоже на капли для носа, — говорит Майки, который с некоторых пор стал подозрительно относиться к таблеткам, которые ему дают. — Это обезбол, чудо, — вздыхает она, — Или тебя опять по носу щелкнуть? Он кидает в нее «ты-не-посмеешь» взгляд, но всё-таки принимает таблетку. Под аккомпанемент ее матов и его шипения она протирает антисептиком царапины на руках и лице, оставляя разбитый нос на сладкое. — Да перестань ты дёргаться! — прикрикивает она, когда Майки в очередной раз уворачивается. — Больно мне, блядь! — рявкает он в ответ. — Ну так потерпи! Сам напросился! Она стоит напротив, с занесённым над его носом ватным диском, насквозь пропитанным мирамистином. Брови сошлись у переносицы, глаза мечут молнии, только пара из ушей не хватает. Майки вжимается в диван, стараясь уйти от болезненного прикосновения. Они сверлят друг друга глазами секунду-другую, а потом он хватает ее за ворот растянутой домашней футболки и опрокидывает на себя. Она едва успевает выставить руку вперёд, чтобы лбом не расквасить ему лицо окончательно, как Майки прижимается к ее рту губами и усаживает к себе на колени. Она набирает в легкие воздух, собираясь наорать на него, Майки же пользуется этим шансом, чтобы проникнуть языком ей в рот. Она что-то недовольно мычит, свободной рукой пытается отпихнуть его от себя, но тщетно. Он смеётся ей в губы, кусая за нижнюю и тут же зализывая укус. В конце концов она сдаётся, отвечая на поцелуй, зарывается пальцами в волосы, сжимая у корней так, что он тихонько рычит. Вибрация отдаётся у неё в позвоночнике, она вздрагивает, ерзает, а он уже открыто ухмыляется. Подхватывает ее под коленями и несёт к кровати. — Очень сексуально, — смеётся она, глядя на его опухший нос. Майки нависает сверху, устраиваясь поудобнее. Проводит кончиками пальцев от пятки и до колена, чуть царапает внутреннюю сторону бедра, а потом резко закидывает ее ногу к себе на плечо и кусает прямо в икру. Она ойкает, скорее от боли в мышцах, чем от укуса, а он улыбается, наклоняясь ближе к ее лицу. — Кажется, кто-то хотел научиться растяжке? Она широко-широко раскрывает глаза, когда он оставляет дорожку из поцелуев на ее шее, покусывает ключицы, забираясь руками под футболку, шумно выдыхает, когда добирается до груди. — Все, лишь бы нос не промывать, да? — Заткнись уже, — шепчет он, стягивая с неё футболку. Она хочет возмутиться, но захлёбывается словами, когда Майки оставляет засос у неё под грудью. Поднимает руку и, схватив за шею, сама тянет его на себя и целует, шарит руками по телу, избавляя его от одежды. Майки прижимается ближе, соприкасаясь с ней всем телом, обжигая горячей кожей, щекоча ухо рваным дыханием. Ее ломает в спине, бросает к нему навстречу, когда его пальцы забираются к ней под белье и мажут по мокрым складкам, касаются клитора. Разочарованно стонет, когда Майки убирает пальцы, давится воздухом и зачатками крика, когда он медленно входит. Войдя полностью, он замирает на вытянутых руках по обе стороны от ее головы, давая привыкнуть не то ей, не то себе. Скорее себе. Секунду, минуту, вечность спустя он снова начинает двигаться, плавно и настолько размеренно, что она сжимает его бедрами, бьет пятками в поясницу, подгоняя. Запрокинув голову назад, сверкнув в полутьме горящими глазами, Майки бросает на неё последний осмысленный, но нечитаемый взгляд, прежде чем срывается с цепи, вдалбливая ее в жалобно скрипящую кровать, топя ее в собственных стонах и оглушительном оргазме. В последний момент он будто возвращается обратно и, кончив ей на живот, без сил валится рядом с ней. — Белье сам меняй, — сонно говорит она ещё одну вечность и две сигареты спустя. — Можно я поживу у тебя пару дней? — спрашивает он, когда они, наконец, приведя себя и постель в порядок, ложатся спать. — А меня так же не разукрасят? А то мне запасов косметики не хватит, чтобы перекрыть такой фингал.