Сингулярность

      Аарон жалеет обо всем, как только открывает глаза. Все время, с момента как он беспамятства упал на кровать, а рядом прижалась Кейтлин, он считал, что следующий день не наступит. Не будет завтра, послезавтра. Не пройдет неделя, месяц, год. Но следующий день наступает, как и его последствия.       Перед глазами диафильмом мелькают вчерашние события. Хочется блевать. Отвратительно. Противно. Аарона трясет, абстинентный синдром догоняет быстрее, чем в голове успевает возникнуть мысль, что делать дальше. Он чувствует рядом чье-то дыхание и тошнотворный женский парфюм. Презрительно отпихнув от себя девушку, Аарон поднимается на ноги.       В глазах черные пятна, тревога бьет в черепную коробку, старая зависимость мерзко дышит в затылок. Наркотическая ломка вышвыривает его обратно в шестнадцатилетние. Тогда он давал каждому свой порядковый номер — маленьким и не очень, мерзопакостным, побитым, с вырванной шерстью, сточенными до лезвия зубами, со слащавым голоском, что набирались смелости и управляли им. Мелким шавкам-демонам, что разрывали его тело на части.       Они бы загрызли его до смерти, если бы не Эндрю.       Инфернальная связь Миньярдов заключалась в том, что Аарону никогда ничего не нужно было объяснять Эндрю. Он понимал его без слов, потому что был его близнецом.       Остатки водки пьются лучше любого крепкого, хорошо обжигают нутро и хорошо разливаются по телу приятным тягучим ощущением. Трех дорожек достаточно, чтобы отпустило совсем. Он кидался камнями в собственных демонов в завязке от скуки, а сейчас вернулся и получил в ответ «осторожно, сука, я кусаюсь».       Аарон навеселе. Он пытается разбудить компанию, что мертвым грузом была раскидана по квартире, которая после празднования успела превратиться в хламовник. Он пихает Кейтлин, от чего та недовольно морщится, но глаза открывает. Настырный язык сразу лезет в рот. У девушки на шее несколько багровых пятен, как и у самого Аарона.       Компания ретируется из квартиры в течение часа, оставляя за собой только мусор, ярый запах травы и алкоголя в воздухе и опустошенного въебанного Аарона. Он вмазан, обдолбан. Ему все еще весело.       Через эйфорию он слышит, как кто-то настойчиво ломится в дверь. Без задней мысли он открывает ее, на что сразу получает удар под дых.       — Уебок, сука, убью.       Аарон понимает, какой была точка кипения у Эндрю. Он зол, хотя выражение лица и остается спокойным. Движения Эндрю точные, яростные и механические. Место проживания Аарона могло стать местом его смерти.       Аарон пытается блокировать удар, но грудная клетка болит при каждом движении. Воздуха в легких не хватает, а сделать полный вдох не получается. Он перехватывает руку Эндрю, чтобы ударить того в ответ. Близнец дергается, но не отступает.       Под лопатками хрустят доски, из груди вырывается болезненный вскрик. Эндрю усаживается на бедра и несколько раз наотмашь бьет по лицу. И Аарон понимает, что его избивают точно так же, как и он тогда избивал Эндрю. Когда он отказывался принимать прописанные таблетки. Он бьет брата в солнечное сплетение. Он надеется, что у него будет возможность выбраться из-под Эндрю, пока тот отходит от удара.       Они рычат друг на друга, как звери. Катаются по полу, бьют по всему, куда достают руки. По подбородку Аарона стекает кровь, пара ребер сломаны. Футболка Эндрю порвана и в пятнах крови — своей, чужой? Близнец ударяет несколько раз Аарона о деревянный пол, схватив за волосы. А после заставляет парня смотреть себе в глаза.       — Маленькая паршивая дрянь, — Эндрю сильнее дергает брата за волосы, — ты от всех шлюх наркоту принимаешь, да, Аарон?       Руки придавлены весом, дергаться и рыпаться просто бессмысленно. Аарон смеется — истерично, громко, вызывающе, хлюпая носом от льющейся крови. Он слетает с катушек. Хочется еще, еще и еще. Больше боли, больше ненависти.       Аарон кусает брата за подбородок, от чего Эндрю взвывает. Инстинктивно откидывается назад, на что у Аарона появляется возможность нанести удар. Кулак летит в кадык, в грудь. Хрипы смешиваются в воздухе с искрящей яростью. Коротнет. Замкнет. Взорвется. Сгорит.       От веса Аарона, кинутого с размаху на стол, шаткие ножки подкашиваются и столешница со всем своим содержимым оказывается на полу. Бутылки из-под алкоголя разлетаются на осколки, мелкие таблетки летят в сторону, как и пустые пачки из-под закуски.       — Ты что, обиделся? — сквозь смех и стоны боли спрашивает Аарон.       Эндрю приближается и единственное, что он шипит в ответ это:       — Завались нахуй.       Возбуждение накатывает волной от нового удара и бьющего в висках адреналина. Эндрю слизывает кровь — чужую, свою? Он хватает Аарона за волосы и кусает его губы. Никакого намека на нежность и пошлость.       Аарона кроет, вмазывает еще сильнее. Он отпихивает Эндрю, ударяет ему в челюсть.       Аарон говорит:       — Нет.       Аарон говорит:       — Иди нахуй.       Аарон говорит:       — Отъебись от меня.       Аарон тянет Эндрю за волосы и целует. Вкус крови смешивается с алкоголем, таблетками и сигаретами. Эндрю выкурил за эту ночь пачку. Руки скользят по телу, распаляя и растравливая полученные синяки.       Аарон стонет в губы и поддается вперед. Эндрю рычит. По-звериному. Он опирается о ладони, мелкие осколки стекла впиваются в кожу. Он снова кусает близнеца, притягивая к себе. С силой сжимает его челюсть и поднимает его голову наверх. Аарон задыхается.       — Никаких наркотиков.       Эндрю грубо перекрывает засосы, что оставила ночью Кейтлин. Зубы впиваются в светлую кожу на шее, яркие метки расцветают багрово-лиловым. Аарон стонет. У него в голове объебанные шавки-демоны, а в глазах — расширенные до невозможного зрачки.       Пальцы сами цепляются за футболку. Он стаскивает ее с Эндрю, не касаясь его тела. Эндрю продолжает оставлять синяки на коже. Он чувствует, что сходит с ума еще больше. Еще больше трогается головой.       Ему хотелось всего и сразу, загрызть к чертям близнеца, сломать его к херам. Убить Аарона, располосовать ножами тело и свернуть шею голыми руками. Сделать больно. Сделать приятно. Сделать безопасно.       — Никаких больше наркотиков. Никогда, — Эндрю пытается отдышаться, шепчет и целует по-настоящему. Язык скользит по зубам.       Аарон не думает ни о чем, ему просто хочется. Он позволяет делать близнецу все, что тот считает нужным. Пальцы расстегивают штаны и снимают их. Эндрю слазит с бедер, сдергивает Аарона со сломанного стола на пол. Снимает футболку, кусает кожу.       Аарон скулит, извивается. Горло сжимает крепкой хваткой, хочется кричать, чтобы хоть как-то ослабить давление. Он хочет дотронуться. Он знает, что ему не нужно разрешение, чтобы коснуться. Но Аарон боится не меньше, чем Эндрю.       Руки стягивает ремнем. Более сильный укус приходится в живот. Аарон стискивает зубы и громко выдыхает. Теплая ладонь касается члена. Время утекает неумолимо быстро. Все как по-пьяне. Все как под приходом. Одуряющее больно. Одуряющее ненавистно. Одуряющее классно.       — Эндрю, мы творим какую-то хуйню, — шепчет Аарон, — Я объебан.       Эндрю затыкает рот Аарона пальцами.       — Я знаю. Я вижу.       Зрачки Аарона — радужки не видно. Эндрю не обязательно всматриваться, чтобы знать это.       Глаза слезятся, слюна становится вязкой. Аарон резко распахивает глаза, когда Эндрю проталкивает в него пальцы. У него стоит, его трясет от возбуждения. Его трясет от прихода.       — Я остановлюсь, если ты скажешь «нет».       Эндрю целует его, растягивая пальцами. Больно, но не больнее чем от драки. Эта боль, словно старый, тупой нож, резала томительно и с удовольствием. Хотелось еще. Аарон был готов принять все, лишь бы Эндрю не останавливался.       — Ненавижу тебя, — Аарон дрожит, шепчет глухо.       Пальцы покидают тело. Эндрю подхватывает его под колено и входит сразу, медленно и мучительно. Осторожно ведет бедрами, растягивает членом пульсирующие мышцы. Аарон стонет болезненно, отчаянно и громко. Ему кажется, что его имеют чем-то острым и раскаленным добела. Внутри все распирает, болит, разрывает и саднит.       Эндрю крепко держит близнеца за бедро, двигается хаотично, грубо, рвано, вжимается всем телом. Аарон думает, что так еще никогда не вставляло — это была настоящая концентрированная боль и удовольствие.       Эндрю отрывает спину близнеца от пола, усаживает на тумбу и вколачивается с диким остервенением. Он рычит, низко стонет, обжигает горячим дыханием шею и оставляет на ней новые метки. Проводит языком по подбородку, собирая алую густую кровь.       Все дело в инфернальной связи близнецов Миньярдов. Прямо сейчас Аарон объебанный, а Эндрю — размазанный таблетками и скуренной пачкой сигарет. Им кажется, что они окончательно ебнулись.       Аарон кончает, протяжно и хрипло вскрикивает, мелко подрагивая и пачкая их обоих. Эндрю выходит, касается себя и кончает следом. Он целует близнеца в висок, натягивает белье, расстегивает ремень на руках Аарона и уходит на кухню. К своему подоконнику, к своим сигаретам.       Аарону весело, но он чувствует себя опустошенным. Из него выкачали все. Он пытается дышать, пытается прийти в себя.       На негнущихся ногах он слазит с тумбочки, находит в ней полотенце, вытирается, а затем надевает чистую одежду. Аарон дергается — болит абсолютно все. Он, молча, ползет за Эндрю на кухню.       — Я тебя убью, — шепчет Эндрю, когда Аарон шипит от боли и садится рядом на подоконник. Зажигалка щелкает. Это дохулионная сигарета за эти сутки.       — Больше никаких наркотиков, — Аарон говорит это, как будто извиняется.       Эндрю тянется, чтобы поцеловать его. Больше никаких недомолвок, никакой боли, никакой ненависти. Больше никакой пыли и колес.       Инфернальная связь Миньярдов — они точно знают, что имеют в виду. Им не надо уточнять или объяснять.