27 месяцев до последнего гвоздя

Личное проклятие или благословение: встречаться который раз с одним и тем же человеком, самым желанным из всех? — Гучжу милостив! Благодарю вас, Гучжу! — мерзкое избитое животное кланяется ему. У животного нет теперь задних лапок, точнее — некоторых его частей. Ступней. Его раздражает, что оно ещё умеет говорить. Стоило бы вырезать ему язык, но тогда этот тип станет ещё более бесполезным, чем был. Взгляд ловит косички с толстыми бусинами, что выглядывают из прохода, за которым бушует снег с ветром. Его А-Сян, как обычно, подсматривает творящееся на собрании. Она смотрит на него и едва заметно кивает, благодаря этим за сохранение чужой жизни. О чем буквально парой минут ранее молили ее глаза. Его служанке нравится это животное? Она хочет с ним поиграть? Что же, он, как истинный благодетель, не может оставить свою слугу без хорошего развлечения. В таком виде это отвратительное создание не сможет причинить вред его самому дорогому существу, которое находится в этой Долине. Он с брезгливостью стряхивает с веера красные капли. Ему нравится этот аксессуар. Ему не хочется его лишний раз пачкать. Почему же тогда его задания не могут выполнять с предельной точностью, чтобы ему не пришлось этого делать? Он что, недостаточно устрашающий? Остальные из десятки дьяволов молча и опасливо пятятся назад. Один Весельчак издает булькающие звуки. Раздражает. Если бы они могли только все сделать правильно, Вэнь Кэсину не пришлось бы продумывать новый план. Устроить резню в Дацине, какая фатальная необдуманность и глупость! Все было прекрасно: он начал больше узнавать о Цзянху своими вылазками, встретил Чжоу Цзышу… С него-то все и начинается. Ему было плевать на весь Цзянху, он хотел просто потопить его в крови, как когда-то главы Пятиозёрья поступили с его родителями. Он начал искать возможность отомстить им. И нашел: Кристальная броня, о которой ходят мифы в народе. Почему бы не проверить теорию на практике и не заставить призраков и святош школ Цзянху грызться друг с другом? Это стало бы отличным развлечением. Но на его пути попадается Чжоу Сюй. Прекрасный вояка, страстный и в битве, и в постели. И появляется он перед ним постоянно. Кэсин убивает его разведчика и сам отправляется забрать предыдущие донесения. В парочку из них затесываются и знания об Альянсе, которые оказываются совсем не лишними. Получается очень удобно. Чжоу Сюй его покоряет ещё во время первой встречи своими умениями. Было бы жаль убивать достойного его навыков человека. Да, Хозяину Долины может быть жаль, несмотря на то, что звучит это достаточно странно. Но он совсем не чужд прекрасному. Потом мужчина встречается ему во время поисков Скорпионов, когда он выпивает больше, чем следует. Становится большой неожиданностью, что тот ему помогает. Он даже хочет ещё раз с ним сразиться, но только не как враг, а, возможно, как… друг? Вместо того, чтобы с ним продолжать драться при случайных стычках и вести в уме счёт побед и поражений, пытаться подружиться, он с ним спит. И ни капли не жалеет. Кэсин переспал с ним в борделе по чистой случайности. Кто знал, что мужчина, спутавший его с весенней девицей, окажется тем воякой, о ком он думал столько времени? Да к тому же ещё столь страстным. Не то чтобы он не упивался другими мужчинами во время своих вылазок, но этот, несомненно, лучший из всех, что ему попадались. А его лопатки… Они вообще — отдельная тема. Тот оказывается главой Тянь Чуан, не понял бы этого только полный идиот, а Вэнь Кэсин таковым себя не считает. Он приходит к выводу, что тот вынюхивает что-то на границах с Дацином, и в одну из своих отлучек появляется именно там. Удача его не подводит. Ничто не мешает ему найти Чжоу Сюя… Но вот уйти оттуда оказывается проблематичным: переодетые в Призраков Скорпионы преследуют его скопом. От части из них он избавляется, а другие, наверно, все же добираются до своего хозяина. Проследить за ними не получается. И все же ничто не может затмить что-то, похожее на еле сдерживаемую, такую непривычную, радость при виде Чжоу Сюя. Наверно, Вэнь Кэсин немного уже одержим им, и это кажется хорошим явлением. Нормальным: заинтересоваться кем-то, чем-то, что не связано с Долиной Призраков и местью. Так…человечно. Кэсин зовёт его в Долину… Просто так. Он впервые хочет кому-то помочь. Причем помочь выжить, а не умереть. Для него это ново. Это не как с Гу Сян, которая была беззащитна перед остальными дьяволами десятки и низкосортных призраков, когда была маленькая. Это другое чувство. Совершенно иное. Его действительно трогает эта…разбитость. Желание искупить содеянное. Он не встречал ещё тех, кто искренне раскаивается. А потому он сражён Чжоу Сюем. И в те моменты, когда он помогает ему с меридианами, Кэсин чувствует… Что нужен ему. Как обычный человек, которым так сильно желает стать. Он идёт на сделку с императором, видя в этом способ достижения и своих целей, и того, чтобы быть ближе к А-Сюю. Весь Цзянху все еще ничего не стоит для него, но Вэнь Кэсин готов с удовольствием его променять на возможность увидеть Чжоу Цзышу. Просто потому, что ему того хочется. Видеть А-Сюя с его с императором неожиданно больно. Мерзкий паук целует А-Сюя. А тот ему отвечает: преданно, нежно. Оторопев, он хочет поначалу разорвать их обоих на части, но понимает, что не может. Потому что уже окончательно и бесповоротно упал в собственные чувства к этому человеку. То, что его опоили для допроса, нисколько не коробит. Он видит исходящую от Чжоу Цзышу опасность. Нутром чует, что тот ему не доверяет. На дне его глаз сверкает предупреждение: «Если ты не выпьешь, я сделаю так, чтобы ты задохнулся». В той ситуации это было тревожным осознанием, но потом, вспоминая, его разбирает дикий смех. Все же, это глава Тянь Чуан. Чего ещё от него ожидать? Доверия и сразу? Смешно. Его надо завоёвывать как неприступную крепость, увещевая открыть душу как ворота: нараспашку. Отправить гонца с подарками — идея одного из десятки дьяволов. Мол, что если хозяин и вправду хочет заключить этот союз, то нужно отдать дань традициям Дацина. Это кажется здравой мыслью. Ведь выбираясь из Долины, чтобы соответствовать другим, нужно соблюдать правила. К сожалению, попытка быть человеком, а не призраком, проваливается. И потому автор умного предложения лежит сейчас у его ног, захлебываясь слезами и истекая кровью. И благодарит богов и своего Гучжу, что его все же не убили. Вэнь Кэсин оглядывается на присутствующих в Зале Собраний. — Те, кто был в Дацине в Новогоднюю ночь. Выйдите вперёд. Естественно никто не двигается с места. Он никогда им не доверял. Разве что Фумэн, и то — до определенных пределов. Перед призраками нельзя показывать слабости. Здесь на кого-то всецело рассчитывать — самоубийство. Тишина неповиновения присутствовавших дьяволов практически осязаема. Над Долиной сгущаются тучи. Кэсин слышит жадное дыхание слуг своих дьяволов. Они предвкушают. А десятка сжимается в страхе. Ведь они знают, что не только убивший Хозяина Долины станет новым повелителем. Но и тот из низших нелюдей, кто одолеет одного из дьяволов, займет освободившееся место. — Неужели мне еще нужно говорить, чтобы вы перестали быть такими…церемонными? Вы дворовые псы или призраки? Рев, в котором нет ничего человеческого, оглашает каменный зал. Кэсин располагается поудобнее на своем троне и манит осторожно выглядывающую из прохода Гу Сян к себе пальцем. А призраки начинают резню друг друга, за исключением Призрака Радостных Проводов и ее девушек — те спокойно отходят в сторону Вэнь Кэсина, становясь по бокам от трона. Гу Сян приносит ему вино, которое господин Вэнь с наслаждением отпивает из налитой чарки. — Вот орехи, Хозяин. Взяв парочку из них, он с интересом наблюдает за возней. Весельчака пытаются убить, но он всем, хохоча и подпрыгивая, ножом рисует улыбку от уха до уха. Удавленник с удовольствием раскидывает свои паучьи смертоносные сети, в которые сразу же попадается тройка нападающих. Трупоед бьётся и оружием, и своими зубами — вгрызается в каждого, кто к нему приближается, а после ликует: «Пир! Большой Пир!». — Госпожа Ло хочет присоединиться к веселью? — с намеком спрашивает он. Ло Фумэн подбирает свои красные одежды и слегка кланяется ему. — Если Хозяин не возражает, я бы предпочла понаблюдать. Отсюда хороший обзор, — отзывается она миролюбиво. Большая часть подчинённых девяти из десяти дьяволов разгромлена. Их силы пострадали как и потенциал. «Хороший расклад», — Кэсин раскалывает орех одной рукой и, вытащив содержимое, закидывает его в рот. — Хозяин Долины слаб, если не может вступить в бой с одним из нас! — кричит кто-то очень смелый. По писаниям Кэсин помнит, что «храбрость рождается из трусости, сила рождается из слабости». Возможно в этом есть здравое зерно. Ведь он сам был таким когда-то. Когда он ещё не содрал кожу с предыдущего хозяина Долины. Бой между призраками и дьяволами прекращается. Все расступаются, показывая того, кто сделал смелый выкрик. Оказывается им Лао Мэн, прислужник, или скорее дворецкий, ещё предыдущего властителя этих грешных земель. Ту же должность он занимает и при Кэсине. — Что же, — Кэсин поднимается с каменного и неудобного сидения, делает пару шагов от него в центр зала. — Тогда нападай. Уже изрядно потрёпанный Лао Мэн зло сверкает глазами, бросается вперёд… Как веер разрезает тишину свистом своего полета. По привычке, Лао Мэн кидается на колени, его головной убор быстро срезается веером, который, описав дугу, возвращается к своему владельцу. Лао Мэн униженно смотрит на него снизу вверх. Весельчак хочет, Ло Фумэн спешит скрыть смешок рукавом, остальные ощетиниваются, предвкушая… Кэсин же криво улыбается: — Я одержал верх над тобой, даже не начав толком сражения. Ты сам сдался, склонив голову, вместо того, чтобы отбить удар. Ты не достоин этого трона, а потому… Тебе придется жить с этим позором. Собрание закончено. Если, конечно, кто-нибудь ещё не хочет бросить мне вызов? Стоящие на ногах призраки падают на колени. Даже Гу Сян. Вэнь Кэсин надеется, что ему никогда не придется возвращаться в Долину после того, как его план исполнится. Это место… Оно красивое, но холодное и опасное. А он, вместо хаоса, хочет в кои-то веки спокойствия. Ему нужно только растерзать Пятиозерье на мелкие кусочки, чтоб оно поплатилось за содеянное, да Чжоу Цзышу чтоб находился рядом. Однако после дацинской резни… Возвращаясь к себе в покои, он берет механического воробья, с помощью которого общался с Хань Ином. И пытается послать ещё весточку, ведь все предыдущие остались без ответа. Кэсин не знает, придет ли он вообще, стоит ли его ждать. Может быть, эти письма вообще не станут читать, ведь их наверняка перестал смотреть тот же Хань Ин. Потому он пишет теперь самому Чжоу Цзышу. А коль и здесь будет без результатов, то тогда он попытается ещё раз. Он так хочет чувствовать себя человеком, а не призраком. И впервые ощутил себя таковым рядом с главой Тянь Чуан. Безжалостным убийцей, перед которым глупо хочется очистить свое имя и доказать непричастность к новогоднему нападению. — Хозяин? — только Гу Сян смеет так зайти к нему в комнату, не постучавшись, потому он остаётся спокоен. — Я хотела сказать, что видела… Видела… — Говори уже, — он отвлекается от механического воробья. Ему с трудом поддается устройство, кажется, что пальцы слишком длинные и неповоротливые для того, чтобы управляться с такой маленькой вещицей. — Перед Новым годом из Долины выходили Развратник с Лю Цянцяо. — Цянцяо значит… — еле скрепляет он части каркаса «птички», даже не рассмотрев кандидатуру Развратника, — об этом я не подумал. Маленькая зелёная фурия затеяла свою игру. Почему ты не рассказала об этом раньше? — Вэнь Кэсин оборачивается, глядя на девушку. Гу Сян тупится вся, смотря в пол. Что она должна была предпринять, если Хозяин никому не раскрывал свои дела? Может, он поручил им задания. Что же, решает Вэнь Кэсин, отвернувшись от своей служанки-сестры. В этом есть уже его просчет. Эта ошибка лежит на нем самом. — Хозяин… Я могу идти? А-Сян может привести к вам предательницу… Как смешно называть предателем того, кто изначально не имел к тебе никакой преданности. Вэнь Кэсин чуть улыбается и ещё раз перечитывает письмо. В первый раз он написал Цзышу стих. Зовущий в зелёные горы, на Цзиншу, к нему самому. Там он с надеждой говорил о том, что хотел бы хоть раз ещё увидеться. Сейчас же — такое же завуалированное сообщение встретиться и отрывки из сборника талантливого Ду Фу. Кто знает, вдруг ему несказанно свезет ещё раз, и А-Сюй не только прочитает все, но ещё и поймет его тоску по нему. Такую же, как у Ду Фу к его другу Ли Бо.

«Если б смерть разлучила нас — Я бы смирился, поверь, Но разлука живых Для меня нестерпима теперь… Там, где волны бушуют, Непрочные лодки губя, Верю я, что драконы Не смогут осилить тебя».

— Нет, Гу Сян. Не нужно. Пускай все остаётся как есть. Я свяжусь кое с кем. И всё исправлю. Теперь спокойно выбираться из Долины за припасами не получится. Наступает время больших проблем. И самая главная из них настигает господина Вэня в Цзяннани, у школы Зеркального Озера. Он гуляет с Гу Сян, мысленно просчитывая план, начав уже возрождать слухи о Кристальной броне-пластине, которую в глаза не видел, но к которой, он знал, подходит его ключ-заколка, доставшаяся от матери. Он прогуливается просто любуясь красотами, вспоминая, как бывал в Цзяннани с Чжоу Цзышу, как помогал ему… И замечает странных личностней, переодетых его ручными нелюдями. Они же вынюхивают что-то у какого-то большого поместья. За слежкой за ними его застаёт глава школы Зеркального Озера, Чжан Юйсянь — старик, мало чем подходящий на звание героя Цзянху. — Ты что здесь делаешь, путник? Разнюхиваешь?! Охрана! В темницу его! Его милая Гу Сян даже успевает принять боевую стойку, как появляется около ворот во двор здания второй сын главы и рассказывает о неизвестных, которых видел по пути к дому. — Отец, они испугались этого господина! Я сам видел, что тот пришел не с ними! Чжан Юйсянь меряет его нечитаемым взглядом, но отпускает и даже извиняется за произошедшее. После они с Гу Сян уже собираются обратно, на другой берег от этого островка, как девушка говорит: — Господин… В том поместье огонь! Не то что бы он хочет быть спасателем кого-либо. Помочь тому же Чжоу Сюю не удалось. Но тот говорил ему, что хочет искупить грехи, делая добрые дела. Самих грехов у Вэнь Кэсина тоже достаточно. Может, стоит хотя бы посмотреть, что там происходит? Повсеместный огонь. Паникующие слуги. — Я видела мальчика, лет 14, там…! Мальчика. Маленького. И пускай тот старше, чем Вэнь Кэсин, попавший в Долину… — Беги за ним, помоги, я посмотрю, что с остальными! Он не сомневается в своей Гу Сян, она справится с защитой мальца. А сам он отправляется искать остальных. И находит, когда парочка недопризраков отсекла уже одному руку, а второму перебила меридианы так, что тот плевался кровью. Отец семейства, почему-то переставший нормально стоять на ногах, на одних лишь коленях сидит и прячет жену за своей спиной. Кэсин не церемонится с теми, кто изображает его нелюдей — запускает веером в пятерых, и тех подкашивает, тела валятся на землю. — Отец, это тот самый господин! Глава семейства смотрит на него и трижды кланяется. Кэсину от этого не по себе. — Пожалуйста, мой младший сын… За ним будут охотиться… Я не смогу его защитить. Пожалуйста, позаботьтесь о нем. Мои недруги… Отказать старику, когда тот просит за ребёнка? Что ж, назвался хорошим человеком — будь добр делать что-то хорошее. — Если у вас есть такие недруги, то и должна быть возможность где спрятаться. Лучше вам затаиться на время. Как зовут мальчика? — Чэнлин. — Я тогда позабочусь о нем. И как всё уляжется — приведу к вам. Вэнь Кэсин помогает всем выйти из разрушенного дома, лично сажает их на лодку. А после идёт обратно. И видит этого чумазого мальчика, всхлипывающего, придерживающего окровавленный бок рукой, сидящего напротив тела какого-то служки. — Дядя Ли… — Ты, — служка на последнем издыхании глядит дико в его сторону, — отведи мальца к Чжао Цзину, он его дядя, поможет… — умирает он сразу же. Гу Сян рассказывает, кто такой «дядя Ли», как он самоотверженно защищал ребенка. — Хозяин… В обычном мире же людей хоронят, да? Не выбрасывают со скалы, как у нас? — тихо спрашивает она, а Вэнь Кэсин, отвернув от нее голову в сторону ребенка, заторможенно кивает. И напоминает мысленно себе, что нужно вести себя как человек, а не призрак. Только поэтому он пытается добиться расположения мальчишки, которому Гу Сян умудрилась приготовить лепешки. Только из-за этого предлагает похоронить неизвестного старика, от которого остались лишь оболочка и фамилия, но не имя. — Из-за чего на вас напали, малыш Чжан? — любопытствует он. — А, вы, верно, не здешний, слухи не слышали… Думали, что у моего отца есть Кристальная броня, потому что он член Пятиозёрья, один из глав… Веер нервно хрустит в руке. В горле образовывается ком негодования, мешая дышать, и очень резко хочется оказаться в той же Долине, чтобы выместить свою злость и боль на тех, кто ее тоже заслужил. Или же вернуться в тот момент, когда Чжан Юйсянь был перед ним, доверчиво просил за сына, и перерезать ему глотку. Один из ответственных за смерть его собственных родителей так легко отделался и ушел. А он просто не знал, что Чжан Юйсянь был одним из глав Пятиозёрья, одним из тех, кто отдал родителям Вэнь Кэсина ключ от Арсенала, а те, подавшись в бега, попались на пути предыдущему Хозяину Долины. И были убиты, а он сам остался там на долгие годы, выживая. Время в дороге пролетает незаметно. Они сходят наконец на берег. Чэнлин всхлипывает. — Спасибо вам большое, что спасли меня. Я правда… Правда не знаю, чем вас отблагодарить. Дядя Ли попросил вас отвести меня к дяде Чжао, — он вдруг хватается за его руку, — вы же не оставите меня? — Я отведу тебя к твоему дяде, Чэнлин, — вздыхает тяжело Вэнь Кэсин. Этот оленёнок не представляет всю бурю в его душе. Не представляет, как Вэнь Кэсину хочется убить его родителей. И как сложно ему будет это сделать после встречи с этим слезливым глупым мальчиком. Который боготворяще смотрит, надеясь. И…так веря в него, незнакомца и чужака. Рука непроизвольно дрожит, выдавая чувства, и он скорее прячет ее. А потом юный Чжан неожиданно видит на письме, прикреплённом к связанным бессознательным «призракам», на обороте, подпись «А-Сюй». Письмо советует лучше следить за своими питомцами. После же он слышит самый желанный голос, и самый неожиданный в данный момент. — Заведу себе собаку и назову ее «Кэсин». Возможно все еще не потеряно окончательно? И что-то, начавшее душить его, вдруг исчезает.