27 месяцев до последнего гвоздя

— Господин, вы уже неделю не вылезаете из своих покоев! Пора обратиться к придворному лекарю. — С каких пор служащий, ниже по рангу, смеет указывать своему главе? Хань Ин, потупившись, делает шаг назад в сторону, ведущую к выходу из комнаты главы Тянь Чуан. — Простите, господин Чжоу. Этот слуга был не почтителен, — он тихо притворяет за собой дверь. Опустившись обратно на постель, Цзышу теребит рукава обычного белого спального халата. Ему действительно стоит выйти в свет, к тому же имеется весомый повод: начались переговоры между Долиной Призраков и императорским двором. Должен прибыть посол из Долины Призраков, а после, уже вечером, начнется застолье. Сомнений в удачности дипломатической встречи не возникает. Морщась от неприятных ощущений, Чжоу Цзышу начинает постепенно собираться: надевать один слой одежд за другим. На банкете нельзя выглядеть воинственно, это может показаться знаком недобрых намерений, как оповестила его записка с правилами проведения сегодняшнего события. В них же прописано, что лучше всего прийти в тех же шелках. А потому, вместо привычного обмундирования, на его плечи ложатся тонкие, почти невесомые, ткани, подаренные ещё когда-то давно самим Хэлянь И. Он впервые их надевает. И понимает, что слишком давно не видел себя в чем-то, помимо формы Тянь Чуан и одежды для скрытного перемещения: неброской, неяркой, безликой. Но любоваться особо нечем: тело высыхает изнутри, и некогда крепкий мужчина теперь кажется хрупким подобием себя прежнего. Неровное бронзовое зеркало отражает его излишнюю бледность, голую шею, бесстыдно выпирающие ключицы, грудь со шрамами. Цзышу спешит запахнуть одежды плотнее и сверху набрасывает ещё один слой ткани, скрывающий фигуру. Волосы он подкалывает заколкой, ограничившись стандартным пучком. Все в соответствии с правилами, написанными для придворных: их гости должны чувствовать себя максимально комфортно в окружении чиновников сегодня. — На мосту Найхэ и то краше выглядят, — говорит он своему отражению. Ничего удивительного. Ведь пятый гвоздь вбит совсем недавно. Это было так легко сделать: казалось, что, вместо яда, железо пропитано лекарством. Чего, естественно, быть не может: противоядия не существует. Цзышу долго и упорно старался, когда придумывал этот состав. Возможно господин Чжоу просто уже привыкает к своему состоянию. То, о чем говорил Вэнь Кэсин, сбывается. В тронный зале множество гостей. Призраков видно сразу: охрана из двух людей, Белого и Черного призрака, темноволосая девушка утонченной красоты в расшитом золотом ханьфу, человек с рассеченной улыбкой… и сам Вэнь Кэсин, в красном одеянии. Цзышу радуется плотно прилегающей к лицу маске: если повезёт, то его не узнают в этой маскировке. Но непонимание в нём растет все больше: ему сообщили, что придет посол с парой подчинённых. Так в чем же дело? Разве Вэнь Кэсин — посол? Переговоры идут, на удивление, мирно: никто не пытался достать оружие и зарубить ближнего своего. Хотя те же гости из Долины возможно легко одолеют кучку министров: мало кто из них владеет по-настоящему хорошо оружием. Но и среди них присутствуют те, кто не понаслышке знаком с боевыми искусствами. Цзышу, решившийся оценить боевой потенциал обеих сторон, приходит к неутешительному выводу: слишком мало информации у него имеется обо всех прибывших. — ...вы передадите пленных Пятиозёрья мне, как только все закончится, — ставит условие Хэлянь И подставному послу, сурово окидывая его взглядом. — Всенепременно, Ваше Величество, — Кэсин не кланяется, лишь манерно обмахивается веером, слегка задорно и двояко улыбаясь. Весёлый призрак начинает дико трястись в попытке скрыть смех. Но не выдерживает: на сверкнувшие предупреждением глаза Вэнь Кэсина в его сторону он разражается ещё большим хохотом, заполняющим все пространство зала. Хэлянь И, подавляя возникшую неловкость от того, что не произошло надлежащего церемониального поклона правителю, тоже смеется, хоть и несколько натянуто, но не так заметно для тех, кто не знает его так же хорошо как Цзышу, поднимая чашу и поднося её ко рту. Ему слишком выгоден этот союз, можно опустить временно возникшее недопонимание. Хотя те же чиновники стоят ощетинившись, ожидая дальнейшей реакции повелителя. — За взаимовыгодное сотрудничество! Его слова, с некоторой задержкой, хором подхватывает толпа подхалимов с высокими чинами. Цзышу держится в стороне как незримая тень и, как когда-то давно, ещё в его пятнадцать лет, его присутствие обнаруживает лишь один человек. Только теперь, вместо Цзин Бэйюаня, это делает Вэнь Кэсин. Хэлянь И невольно вздрагивает, когда тот обращает внимание на его подчинённого, лицо которого властитель не сразу узнает из-за маски, которая... Делает черты лица чуть более незапоминающимися. Но он понимает, кто перед ним, по шелкам со скрупулёзной вышивкой. У него такие же, они сейчас на нем самом, только в золотых тонах. Взгляд Хэлянь И невольно смягчается, наполняется едва уловимой нежностью. — Ах, да, это мой друг из Цзянху… — эхом прошлого звучат слова изо рта прокашлявшегося императора. Кэсин напоминает немного Су Цинлуань, выбранную госпожой Луной на праздновании Нового года несколько лет назад, после которого девушка надолго стала наложницей императора. Ещё при первой встрече Цзышу привлек гордый профиль красавицы и подведенные красным глаза, да так, что он, неосознанно, засмотрелся чуть дольше, чем положено обычному слуге своего господина. Он умеет замечать красоту. Видит ее и сейчас, в сощуренных от улыбки глазах. Хэлянь И наверняка тоже отмечает сходства с ней: при обратном взгляде на Хозяина Долины черты его лица невольно смягчаются, будто вспоминая госпожу Су. Что же на самом деле вспыхивает под прикрытыми на секунду веками? Уж не взмах ли чернильных ресниц, пухлых губ Су Цинлуань? А может все же распахнутые персиковые глаза Цзин Бэйюаня, с которым госпожа Су похожа профилем лица? Вне зависимости от того, каковы ответы на эти вопросы, Цзышу не нравится, каким зачарованным становится взгляд Хэлянь И, когда тот отворачивается от Кэсина и смотрит на него. Они перебрасываются парой вежливых фраз: Кэсин расточает свое обаяние, Его Величество показывает себя радушным хозяином, Цзышу старается своевременно отвечать на все реплики. Улавливая краем уха шепотки чиновников: «Это точно тот самый двоюродный брат Его Величества? Он так давно не появлялся при дворе... Неслыханная дерзость!». Поправляя, порой, нервно волосы, которые так и норовят закрыть ему обзор, выбившись из прически. Все же форма Тянь Чуан удобнее: он буквально сливается с ней. В этих же шелках он чувствует себя ряженой куклой на потеху других. «Возможно ли, что император все же позабыл свое увлечение Бэйюанем? Тогда почему он так...» — Позвольте удалиться, Ваше Величество, этому недостойному. Тот взмахивает рукой, дозволяя идти, отрывая взгляд, ставший вмиг беспокойным, от щебечущего Вэнь Кэсина, что продолжает заливаться соловьём о прекрасных видах во дворце. Он единственный, из всех прибывших, кто действительно ощущает себя на своем месте. Тактически отступив, чтобы не показать своих волнения и слабости, Цзышу скрывается за дверями тронного зала, находит в ближайшую каморку и выдыхает. Близится полночь и его силы тают буквально на глазах: появляется отдышка как от тяжёлого бега, пот струится по подбородку и ниже. Такие приступы теперь часть его повседневной жизни после четвертого гвоздя. В голове вдруг становится все как в густом тумане: он теряет счёт времени. Когда скрипят петли на входе в каморку, глава Тянь Чуан настораживается, стараясь встать с колен: кто-то входит. В каморке темно, практически ничего не видно. Чьи-то сильные руки вдруг сжимают его, он же резко дёргается, стараясь выпутаться из них. — Спокойно, А-Сюй, это я. Просто ничего не говори. Поток хлынувшей чужой ци становится неожиданностью, но Чжоу Цзышу почти мгновенно расслабляется. Поддержание сил — необходимость, иначе он не сумеет добраться до своих покоев. Потому он и ушел, чтобы никто не увидел зарождающегося приступа. И все же ему не удается сдержать стон боли, когда уже вбитые гвозди начинают вновь дёргаться в меридианах. — Кто здесь? Голос Хэлянь И звучит особенно четко поблизости. Чужая ладонь дотрагивается болящей груди, одернув в стороны верхние слои одежды. — Так будет проще, — шепчут над ухом, и Цзышу от неожиданности отступает назад, врезаясь лопатками в стену. Тело в красных шелках следует за ним, прижавшись. Цзышу стонет, запрокинув голову вверх, соприкасаясь спиной со спасительной прохладой камня позади. Сейчас он словно находится в горячительном бреду. — Ваше Величество, это, кажется здесь, — вечно сующий нос не в свое дело Дуан Пэйцзюй стоит буквально за дверью. Чжоу Цзышу видит растерявшегося Кэсина, которого чужие голоса также застали врасплох, и он быстрым жестом распахивает его алое ханьфу, спускает с плеч. Громкий вздох напротив наверняка слышен даже в коридоре. — Я сам посмотрю. Отойди. Беря Кэсина за голые плечи, Цзышу меняется с ним местами, прижимая того к стене, скрывая свой растрёпанный вид. Вэнь Кэсин пытается поймать его взгляд в темноте, где единственный источник освещения — маленькая решетка сверху стены, откуда льется неровный лунный свет. — Не сдерживайся, — только и говорит Цзышу, после чего обхватывает бедро, а другой рукой берет его за волосы, оттягивая голову вбок. Кэсин давится воздухом, когда к его шее прижимаются горячие губы. Почти жалобно всхлипывает, когда пальцы пробираются под его одежды и соприкасаются с пахом. Цзышу чувствует, что тот не возбужден, но ситуация кардинально меняется под давлением его ладони. Дверь едва слышно скрипит. Сквозь щель Хэлянь И видит Цзышу, занятого послом Долины: он держит его в захвате, а тот дрожит и вскидывает бедра навстречу каждому умелому движению рук. Его Величество некоторое время жадно следит: за чужим ртом, исторгнувшим очередной прекрасный звук, за пальцами Цзышу, обхватившими тонкую шею. За тем, как он языком лижет чужой подбородок. Стены сотрясает очередной стон. Двое кажутся слишком увлеченными, и Хэлянь И пытается неслышно удалиться, что удивительно тактично с его стороны. Как только слышится раздражённое и тихое «Ничего такого там нет, не мешайтесь тут!» и звук удаляющихся шагов, Цзышу сразу же отходит в сторону от тяжело дышащего Вэнь Кэсина. — Это, — сглатывает тот, — чтобы не возникало лишних вопросов, да? «Чтобы он не засматривался на тебя так же, как на Цзин Ци», — думает Чжоу Цзышу, но подтверждающе угукает в ответ. — Твои раны… — Сейчас в полном порядке. Лучше скажи, какого черта ты здесь забыл? Жить надоело? — яростным шепотом спрашивает Чжоу Цзышу, привалившись спиной к стене напротив. — Я здесь для того, чтобы помочь тебе с меридианами. И разузнать обстановку, конечно. — Союз собрался с императором заключать? Кэсин пожимает плечами, поправляя на себе наряд, запахивая его поплотнее. Кажется, что его совсем не волнует, что им только что буквально воспользовались как прикрытием. — Просто оборачиваю ситуацию в свою пользу и заключаю временную сделку. Мы оба знаем, что Его Императорское Величество намерен воспользоваться Долиной в своих целях, а после перебить всех ее членов. Так что если это и союз, то только на словах. Одним махом я убиваю две цели: относительная безопасность для себя и… Ты не находишь, что это отличный предлог пробраться к тебе? Воздашь должное моей гениальности? Мысли господина Чжоу полны сомнений от услышанного. Но сказать ему решительно нечего. Он разворачивается и просто выходит из каморки, не желая слушать как Вэнь Кэсин возращается к своей игривой манере вести разговоры. И практически сразу сталкивается с потрясающей девушкой, чье лицо было практически идеальным. Ни морщинки, ни лишней складочки, словно она застыла в одном возрасте. «Будто ненастоящее. Как и мое сейчас», — понимает он. — Мастер, — вежливо приветствует красавица, почтительно склонив голову. Цзышу глядит на нее недоумевающе. Когда она так и не поднялась, он оборачивается назад: Кэсин недовольно стоит за его спиной, сложив руки на груди, прожигая кланявшуюся своими глазами. — Цянцяо, действуем по плану. После уводи остальных, вы сегодня должны все уйти до рассвета, — приказным тоном бросил ей Вэнь Кэсин. — Как прикажете, Хозяин. Девушка поспешно поднимается и удаляется, стремительно продвигаясь вперёд по коридору. — Пойдем, — Цзышу берет крепко за руку своего спутника и двигается направо: туда, где располагаются его временные покои. Хватка должна была быть болезненной, но хозяин Долины Призраков, что уже подтвердилось маленькой демонстрацией ранее, не сопротивляется, а лишь покорно идет следом. Дверь захлопывается. Цзышу срывает маску с лица, от которой было мало толку за короткий вечер. — В этот раз ты как меня узнал? — он недовольно бросает использованную маскировку на стол, принявшись искать среди различных склянок на нем что-то нужное. Кэсин оглядывает помещение. Маленькое, неуютное, аскетичное. Ничего, что выдавало бы личность владельца и его желания, предпочтения в чем-либо. — По походке и позе. А ещё по интонации и взгляду, — безучастно отвечает он, — что ты ищешь? — Кое-что расслабляющее. — Мое присутствие тебя напрягает? Стук в комнату не даёт Цзышу ответить. Он обменивается с Кэсином подозрительными взглядами. И не пропускает вспышку восхищения, скользнувшую у того, когда тот чуть ли не обласкал взглядом ещё щеки и губы Цзышу. Стоило бы расстроиться из-за возникших, вдруг, неосмотрительности и беспечности, из-за которых он так легко сорвал маскировку перед «послом». Но время не ждёт. Выйдя быстро за дверь, небрежно прикрыв ее, он смотрит на прибывшего. Перед ним — Пэйцзюнь, нервно склоняющийся в поклоне. За его спиной — Его Величество и стража. — Прошу простить этого непочтительного… — начинает господин Чжоу извинения, выставив руки вперёд в жесте крайнего уважения. — Перестань. Пэйцзюнь, стража — оставьте нас. Когда они остаются одни, Хэлянь И пальцем манит его чуть в сторону от двери. — Где посол? — первое, что спрашивает он. Этот вопрос удивляет. — Он перепил и отсыпается у меня в покоях. — Подойди, — звучит требование.Не зная, что он не так сделал, Цзышу подчиняется, решив, что так разумнее. Императорская ладонь ложится на его плечо, притягивает к себе настолько близко, что можно почувствовать тепло дыхания. — А-Шу, заигрывай с ним сколько хочешь, все равно Долина через год падёт. Так что делай как знаешь: втирайся в доверие, подкупай всеми способами. Но не забывай, — Хэлянь И дёргает его на себя так, отчего плечо, которое тот сжимает, прошивает болью, — что ты принадлежишь мне. — Этот недостойный… — Прекрати говорить о себе уничижительно! — разгневанный шепот заставляет удивлённо поднять взгляд на говорящего. В груди колюще прошивает от тошнотворного осознания. «Неужели я ошибся сегодня? То было не из-за...» Вторая ладонь ложится на затылок, приближая его к лицу, которое, казалось, он начинает видеть ясно только теперь. Лицо человека, который цепляется за последнего, кто был и остаётся с ним с начала его пути правителя Великой Цин. Губы Хэлянь И сухие, излишне полные, мягкие, до одури сладкие и обжигающие. Цзышу не может выйти из какого-то морального оцепенения. Но работа в тайной организации Его Величества научила приспособляемости. Он прикрывает глаза, заставляет одеревеневшее на мгновение тело расслабиться, послушно подается навстречу и будто несмело цепляется за царственное одеяние мужчины напротив. Цзышу не проявляет инициативы, но покорно подставляет губы, раскрывает их навстречу умелому рту. Если бы не смерть шиди, не война с дикими варварами, не череда событий длиной в 14 с лишним лет служения, он бы мог поверить в искренность того, кто его отчаянно целует. Но происходящее сейчас лишь доказывает, что из этого двора, дворца, надо уходить без оглядки. Амбиции императора велики, думы его бесчисленны и неизмеримы, облик статен и благороден. Но он уже слишком далек от своих подданных. Их голоса не могут достучаться до него. Потому тот и не понимает, почему старый состав Тянь Чуан предпочёл смерть служению такому правителю, и не поймет, почему его двоюродный брат покинет его по итогу. — Помни, кому ты принадлежишь, А-Шу. И не заигрывайся подолгу. Мое терпение не будет… безграничным. — Ваше Величество… Чужой рот вновь захватывает, а руки с силой прижимают, желая вплавить в самого себя. Цзышу чувствует аромат благовоний, исходящих от дорогих одежд. Он невольно вдыхает: запах наполняет ноздри и все существо, душит его. «Мне действительно жаль, Ваше Величество» Можно ли одарить милостью того, кто имеет все самое ценное, что давно уже лежит в многочисленных сундуках? Вполне. Если это — человеческое тепло и участие. Хэлянь И разрывает поцелуй, чтобы взглянуть на Цзышу перед уходом. Но тут уже его касаются, глядя глаза в глаза. И неозвученное понимание на дне чужих зрачков заставляет императора отшатнуться. Он разворачивается спиной к своему подданному и, не поворачивая головы, говорит: — Пожалуйста, позаботься о себе, Цзышу. Только когда его фигура скрылась в проходе, господин Чжоу позволяет себе уйти в покои, плотно закрыть дверь на ключ и привалиться к ней лбом, тяжело дыша. Пытаясь осмыслить случившееся. Его царственный двоюродный брат... Усложнил то, что, казалось, невозможно сделать ещё более трудным. Губы жжёт, опаляет уже давно прекратившимся жадным касанием. — Как часто тебя удостаивают такой милости, А-Сюй? — со странными интонациями спрашивает развалившийся на его кровати Вэнь Кэсин. Чжоу Цзышу оборачивается. Он вообще позабыл о том, что хозяин Долины все ещё находится здесь.