27 месяцев до последнего гвоздя

В комнату на втором этаже постоялого двора Вэнь Кэсин ведёт Цзышу, прилагая массу усилий. Тот вырывается, отдавливает ноги, бьет его кулаком в плечо. — Не знаю почему, но твои удары кажутся сейчас комариными укусами. Чжоу-сюн, ты точно хочешь ударить меня, а не соблазнить? Я могу и не удержаться. А я не тот, у кого много терпения. После такого выпада Цзышу больше не сопротивляется и идёт спокойно следом за этим сумасшедшим. Он уже сомневается в своей затее что-то вызнать у Вэнь Кэсина. Кэсин осматривает простоватую и скучную обстановку: узенькая кровать, прямо рядом с окном, под которым тумбочка. Сразу при входе в комнатушку — стол, стул. Бывают комнаты и поинтереснее: с драпировками, картинами на стенах. Но эта не одна из таких. — В борделе все же лучше. Романтичнее. — Что? — Цзышу устает удивляться этой смене настроений своего спутника. Он вымотан, а гвозди внутри будто взбесились. Он ощущает себя вместилищем для раскаленного железа. Своеобразной игольницей, только для гвоздей. — Спрашиваю, почему твои силы так иссякли разом? От тебя сейчас не ощущается совсем давление ци, как от мастеров. Раньше было по-другому, — он помогает усесться Чжоу Цзышу на кровать, а сам устраивается на полу, напротив его конечностей, подмяв одну из своих ног под другую, поправляя ханьфу. — Настоящий мастер умеет скрывать свою ауру от других, — Чжоу Цзышу неосознанно потирает пальцами меридианы, слегка морщась. Это не остаётся незамеченным. — Что с тобой? Ты ранен? — господин Вэнь приподнимается на ногах, протягивая в его сторону ладони, которые тут же обжигает болью удара. На него хмуро глядят исподлобья, отстраняясь подальше на кровати. — Не распускай руки. Где твои благодетель и скромность? Кэсин картинно зевает, прикрывая рот рукой. И игриво метает на него взгляд из-под ресниц, убирая ладонь. — Чжоу-сюн, я —противоположность слову «скромность». Если хочешь, можешь ещё раз проверить на практике. — Не горю желанием. — Раньше ты был иного мнения. — Если ты себе что-то придумал, перепив в таверне, это не значит, что то было правдой. Я всего лишь досмотрел тебя в прошлый раз и срезал часть ханьфу, а не лишил невинности. Хотя, лишать тут нечего. Они некоторое время безмолвно смотрели друг на друга. Цзышу первым не выдерживает и тихо фыркает, отворачиваясь на мгновение, пряча редкую для него улыбку. Кэсин же хитро приподнимает кончики губ, но помалкивает. В какой-то момент он тянется к нему снова и Лорд Чжоу не успевает его остановить на этот раз. — Отпусти! Но уже поздно. Кэсин видит перемотанную грудь и пробивающиеся, своим цветом сквозь ткань, гвозди. Видит алые расплывающиеся пятна. — Что это? Господин Чжоу вздыхает. Кажется, этот призрак так просто не отвяжется от него. Даже если Цзышу очень сильно этого захочет. — Гвозди на три осени. Перекрывают восемь каналов потока ци. — Так вот как они выглядят… Кто посмел...? — господин Вэнь нервно и тяжело дышит, эта тихая ярость сопровождается потемневшими вмиг глазами и сцепленными в тонкую полоску губами. — Я сам, — глава Тянь Чуан не понимает его негодования. Он считает, что это справедливая плата за то, что он предал всех живших когда-то в поместье Четырех сезонов, не уберёг их. «Какое ему вообще дело?» Кэсин поднимает на него растерянный взгляд. Он забирается на кровать, садится позади него и аккуратно, будто спрашивая безмолвно, оголяет полностью его одно плечо, другое, отчего Цзышу трясет, но он не препятствует. Все равно самое важное тот уже увидел, а сил на борьбу из-за обострившихся болезненных ощущений нет. И убивать его вроде не собираются. Все это не укладывается в голове, но господин Чжоу просто устал: просчитывать, следить, бояться, бороться. Если его убьет Вэнь Кэсин, то это будет не столь горько: такому противнику не жаль проиграть, его гордость при этом не сильно пострадает. Кажется, с разведкой его дела совсем не задались, надо было отправлять Хань Ина, раз тот так хотел. Но его подчинённому светят в ближайшее время лишь дисциплинарные палки, особенно если ещё раз посмеет прогневить своего начальника. Цзышу простил его на первый раз, но в походе на эту миссию отказал. Сам виноват своей самодеятельностью и нарушением правил двора. Но возможно присутствие Хань Ина было бы сейчас как нельзя кстати, думает Цзышу, пока Вэнь Кэсин расправляется с его одеждой. Ханьфу остаётся висеть на поясе, как и нательный халат, бывший под ним. Цзышу вздрагивает от прикосновения чужих прохладных пальцев к своему телу. — Я буду осторожен... Ещё одна лёгкая вспышка боли, к горлу подступает тошнота. Чжоу Цзышу мотает головой, чтобы прийти в себя и пряди его собранных в высокий хвост волос полоснули по лицу Вэнь Кэсина. — Доверься мне. «Я даже не знаю толком, кто ты такой!» — первым порывом было врезать с локтя в глотку, но, сцепив зубы, Цзышу терпит и кивает. Не только потому, что сведения Вэнь Кэсина могли быть важны для императора. А ещё потому, что эта неожиданная забота вдруг кажется искренней. Она невольно напоминает о Лян Цзюсяо, который также был мягок к нему когда-то, когда обрабатывал раны после миссий или даже заданий главы Цинь Хуайчжана. Тогда, ещё молодые и наивные, они хотели исследовать весь мир, путешествовать по Цзянху вместе. К его великому сожалению, это так и осталось лишь детской мечтой. Потому что потом была основана Тянь Чуан, смерть начала маячить на каждом перепутье. А глупый шиди Цзюсяо, бывший в относительной безопасности, начал рыться в подноготной разведки, которую вел его шисюн Чжоу. И лишь обвинял. Кэсин нажимает быстро на акупунктурные точки и тело Цзышу немеет. Он не может пошевелиться, мышцы сковало невидимыми цепями. — Ты мне за это спасибо не скажешь, но... Тебе есть ради кого жить. И ради чего. Гвозди я убрать сейчас не могу. И, судя по всему, без них тебя из Тянь Чуан так просто не отпустят… Мысленно Цзышу расслабляется и ликует. Вытащить из него все гвозди сейчас означает смерть. Не в прямом смысле, а в плане боевых искусств. Мастер, растерявший частично навыки, точнее потерявший контроль даже над третью из них, все равно что ходячий полутруп. Пытаться пользоваться ци будет бесполезно — собственная сила разорвет пробитые меридианы быстрее, чем он успеет ее хоть раз применить. Его постигнет искажение ци: оно будет мучительно убивать взбесновавшейся в меридианах силой. — Я просто поделюсь с тобой своей энергией. Она поможет уменьшить болевые ощущения. Ощутив мощный поток ци Цзышу сначала стискивает зубы до скрипа, а когда он уменьшается — облегчённо выдыхает. Его собственного резерва уже не достаёт, чтобы избавиться от тянущего чувства в груди. Чужая духовная сила чувствуется странно. Правильно. Совместимо и знакомо. Она плавно течет по его меридианам, умело справляется с неприятными ощущениями. Будто тот, кто помогает ему, был из вымершей Долины Целителей, а не одним из Призраков. Она наполняла его ненавязчиво, но ощутимо. От накатившего чувства удовлетворения и облегчения он, неожиданно для себя, покачнулся навстречу рукам, спокойно его поддержавшим. Прохладные ладони касаются озябших лопаток, разжигая какой-то внутренний огонь. Чисто случайно вырывается стон у него, больше не скованного собственным телом. — Тише. Ещё чуть-чуть, — напряжённо проговаривают позади него. Цзышу оборачивается через плечо и замечает крайне сосредоточенный взгляд, мелкие капельки пота, стекающие по высокому нахмурившемуся лбу. Он тянется к человеку рукой. — Чжоу-сюн? Я ещё не завершил… — тот отвлекается на прикосновение к своей щеке, рассеянно глянув. — Замолчи, — Цзышу притягивает его к себе за шею, полностью развернувшись на кровати, и сам припадает к губам. В голове Чжоу Цзышу всё вертится сцена о том, как если бы Вэнь Кэсин забрался к нему на колени, оседлав верхом. И целовал его шею, спускаясь ниже. А сейчас уже он седлает чужие бедра, целуя не страстно, как в своем недавнем видении, а медленно, неторопливо. Благодаря этим за хорошее отношение. За понимание. Помощь, и даже если она продиктована какой-то корыстью — он не хочет этого знать прямо сейчас. За то, что что-то в нем разглядел хорошее непонятно в какой момент, когда остальные либо просто подчинялись его приказу, выказывая недовольство за спиной, либо бросаясь обвинениями в пыточной. Либо как Хэлянь И — хвалили за очередное удачно выполненное задание. И снова отправляли на возможную кончину. А тут — человеческое отношение, тепло. Он хочет ими обмануться, окунуться в них целиком. Цзышу впервые чуть ли не задыхается от чувств, которые вдруг переполнили его. Не как к Цзюсяо, которого он опекал и не справился с задачей. Не как к двоюродному брату-императору, которого чтит и уважает, о благополучии которого привык заботиться, но желает уйти от него и не в силах этого сделать. Потому как долг и родство обязывают. Хочет быть от него свободным, а по итогу является лишь покореженным мечом, все ещё метко разящим неугодных Его Величеству людей. Здесь же по-другому. Странные, двоякие и непонятные чувства, отдающиеся щемящим теплом где-то в груди, в том самом месте, органе, качающем кровь по телу, про наличие которого он не вспоминал давно. В этом поцелуе Кэсин безропотно поддается ему, вторя касаниям губ, раскрываясь навстречу. Умелым движениям языка, который задевает чувствительное небо, вырывая сладкий стон. Прохладные ладони неожиданно упираются в него, отодвигая. Чжоу Цзышу потеряно промаргивается, пытаясь понять, что пошло не так. Вэнь Кэсин взбудоражен: румянцем окрашены щеки, глаза блестят многообещающим огнем. Он быстро облизывает свои губы и Цзышу заворожено следит за движением блестящего от слюны языка. — Хватит. Не сейчас. Не так, — он трясет вдруг головой, пытаясь прийти в себя. — Как хочешь, — Лорд Чжоу убирает свои руки, разворачивается на кровати, стараясь улечься и не задеть при этом человека, который находится рядом. Он с трудом поворачивается спиной к Вэнь Кэсину. — Выход из комнаты найдешь сам, — безразличным тоном бросает он. Рядом вдруг полыхает ощущением чужого тела. Через пару шорохов к нему прижимаются со спины вплотную, ткань ханьфу приятно соприкасается с плечами и поясницей. — Этот господин обижен на меня? — шепотом обжигает чувствительное ухо. — Чжоу-сюн, не ожидал, что ты такой ранимый. Прости этого беспечного. Но сейчас правда не время. Судя по ране, она свежая. В таком состоянии было бы опрометчиво... Смущение и раздражение затапливают Цзышу одновременно: — Тебе обязательно столько пустословить? Четко и по делу не можешь говорить? Позади раздаётся смешок, чужие губы невесомо и издевательски прикасаются к его уху. Но голос их владельца серьёзен: — Ты говорил, что гвозди перекрывают восемь каналов ци. В тебе сейчас только три... Когда остальные пять...? — Ещё четыре. Вбить пять значит умереть сразу на месте. Примерно на каждые два с половиной месяца приходится по одному гвоздю. — Вы в своем Тянь Чуан изверги. Кто придумал эту изощренную пытку? — Кэсин утыкается носом ему в волосы и ненавязчиво проходится пальцами по плечу. Цзышу невесело хмыкает. — Ты сейчас лежишь с самым главным из них. — И почему я не удивлён? Чжоу-сюн... Можно ли будет восстановить умения после того, как в теле будут все гвозди? И почему они на три осени? Чжоу Цзышу не должен ничего говорить этому человеку. Он ему не верит, знает, что опасен — Цзышу это чувствует. И все же не может сдержать себя. До смерти Цзюсяо и гвоздей смог бы. Многим позже — тоже. Но не прямо сейчас. Горло что-то сдавливает. Признаться или нет, что у него осталось совсем немного времени? Всего лишь три года и каких-то жалких десять месяцев. Только теперь до Цзышу начинает доходить, на что именно он себя обрекает. Что после истекшего ему срока будет только пустота или сами врата Диюя. — Три осени это максимум, который могут себе позволить бывшие члены Тянь Чуан. После доведётся жить лишь при перерождении, — на последних словах его голос хрипит. Пальцы на плече останавливаются. А после впиваются с силой, которую сейчас трудно было ожидать от Вэнь Кэсина. Он надавливает на плечо, принуждая перевернуться на спину. Лорд Чжоу встречает чужой взгляд, полный невысказанной боли. Ему самому становится не по себе. Он не выдержал и отвёл глаза в сторону. Это Цзышу больно, этому-то человеку какое дело до его тела и души? — Зачем? — Таковы правила... — Которые придумал ты сам. И можешь их отменить. — Я не могу, — он зажмуривается на мгновение и мотает головой из стороны в сторону. Кэсин помалкивает где-то с минуту. Потом дотрагивается самыми подушечками пальцев — дрожащими, отметил Чжоу Цзышу — до его щеки. Он встречается с взволнованными глазами лицом к лицу. — Когда придет время для следующего... Найди меня. Я помогу сделать процесс менее болезненным. — Но… — Спи, — он ощущает вдруг поток ци, направленный в висок. Глаза Чжоу Цзышу закрываются. Дыхание становится ровным и тихим. Хозяин Долины Призраков ещё некоторое время смотрит на него, а после слышит шум у раскрытого окна. Он достает веер и запускает его в полет. Раздаются стон боли и звук упавшего тела. Вэнь Кэсин спрыгивает вниз из окна второго этажа, направляя внутреннюю энергию в руки, и плавно приземляется. Оглядывается по сторонам. И примечает человека в темном ханьфу, повязке на лице и со специфическим темным головным убором. Подойдя ближе, он сапогом поворачивает лежащего боком убитого, у которого из спины торчит стрела, а горло рассечено его собственным веером. В руке неудачливого наемника — лук. Колчан с разорванным креплением — на земле, все ещё полный. Совсем рядом слышится тихий шаг, переходящий в бег: Кэсин хотел было кинуться в ту сторону, но никого не видит. А подозрительные звуки в округе быстро пропадают. — Кажется, Его Величество не доверяет Чжоу-сюну.