27 месяцев до последнего гвоздя

Нечастые вылазки за пределы Долины Призраков — настоящая отдушина Вэнь Кэсина. Ещё несколько лет назад он не мог и помыслить о том, чтобы свободно выходить оттуда. При прежнем хозяине себе подобное сложно представить. Но уже седьмой год подряд правителем Долины является именно господин Вэнь. Все изменилось. Сначала он выбирался просто для того, чтобы познать мир. Цзянху казался огромным и совсем непривычным. Не все хотят ударить тебе в спину? Быть того не может! Но так и было, к его большому удивлению. И это осознание дало внутри груди расцвести надежде на то, что, возможно, когда-нибудь, он вместе с А-Сян насовсем покинет пределы горы Фэнъя, никем не узнанный и свободный. Но именно сейчас Вэнь Кэсин вырвался не ради праздных скитаний, глупых безделушек или же просвещения. Его цель, после уничтожения сведений чьей-то разведки — побольше узнать о тех наемниках, которые уже сейчас портили всю игру в Цзянху, которую он затеял, а именно — о Скорпионах. Совсем недавно, до того, как он обнаружил лазутчика, ошивающегося около Долины, ему пришлось побывать в одной стычке с ними. Ведь они… грабили трупы, которые скидывали с Долины, а извозчики, за малую плату, их вывозили. Даже одежду Скорпионы забирали! Как раз ему на глаза попались они при таких делах и он посчитал своим долгом это пресечь. Все же, даже хозяева Долины когда-то умирают. И если от них что-то остаётся, то это «что-то» тоже сбрасывается с Фэнъя. Ему бы не хотелось, чтобы с его тела когда-нибудь содрали последние лоскуты ткани. Даже сдирание кожи казалось чем-то более обыденным и естественным в его случае. Наткнулся он на них до нелепого просто: поехал с тем самым извозчиком. И через пару деревенек те сами вышли из укрытия. Нападавшие явно не ожидали отпора. Как и того, что какой-то мелкий смельчак ввяжется в битву со своими метательными кинжалами. Кэсин тоже не ожидал и полоснул в него, как и во всех остальных, веером. Возможно только извозчика ему было искренне и немного жаль. Потому что придется нанимать нового, ведь этого убили Скорпионы, полоснув кривым мечом. Вэнь Кэсин не знал где их сейчас искать — последнее время они, как и остальные неприятности, почему-то находили его, случайно, сами. Что забавно — обычно в борделях или на постоялых дворах, где он изредка коротал время, в надежде наткнуться на одного интересного ему разведчика, который однажды встал на его пути. Нынешний постоялый двор — обычный, среднестатистический, каких вблизи границ с Дацином достаточно раскидано. Неожиданно для себя господин Вэнь умудряется знатно перебрать тут вина: в Долине если и приносили нечто похожее, то оно было изрядно разбавлено водой. Здесь же — первозданные крепость и пряность, которые предпочитают местные жители. Шатаясь, он поднимается из-за стола на первом этаже, приваливается попеременно к чужим столам и стульям, пытаясь удержать равновесие, но все равно неуклюже сшибает какого-то мужчину. По кривому орудию, лежащему рядом с ним, с наконечником в виде жала, Кэсин понимает, что крупно попал. — Смотри куда прешь, сукин сын! Уловив угрожающую интонацию какой-то частью мозга, оставшейся в сознании, он недовольно цокает и кривится лицом. Кем бы не возомнило себя это животное, ему лучше попридержать язык: Хозяин Долины не терпит подобного отношения к себе. А вид оружия рассвирепевшего посетителя постоялого двора говорит ему прямо о том, что встретилось на его пути такое же чудовище, как и он сам. Потому Вэнь Кэсин специально переворачивает чужой стол, ударив ладонью с приложенной внутренней силой, опрокидывая тем самым все питье человека на деревянный пол. И неприятно улыбается на наступившую тишину в зале: — Предпочитаю другую форму обращения к себе. Естественно завязывается драка. Не только между ним и грубияном, остальные посетители тоже присоединяются к потасовке. И Кэсин ее спокойно выдерживает, пока один из присутствующих не кидает ему в голову стулом, сбоку, от чего у него мутнеет в глазах. Он ещё сильнее шатается, держится за болящую часть головы и делает несколько неуклюжих шагов назад. Спотыкается и падает на единственного человека, который остался спокойно сидеть и не вмешивался в потасовку. Его вино растекается по столешнице, а чарка выпадает из рук, когда Кэсин приземляется прямо на него. Толчок в спину —ощутимый, а когда даже он не заставляет Вэнь Кэсина подняться, его берут сзади за ворот ханьфу и отодвигают от себя, разворачивают как тряпичную куклу, чтобы взглянуть. — Почему даже выпить спокойно нельзя, чтобы на тебя не натолкнуться? Голос знаком, а вот лицо раздражённого мужчины — нет. Кэсин не успевает ответить: его тянут за грудки, чтобы продолжить драку. — Ну уж нет, вы мне дадите спокойно выпить! — возмущаются позади него. Единственное, что может сделать разумного господин Вэнь — достать веер и резануть им наконец своих противников. К его неожиданности, к нему прижимается спина потревоженного им незнакомца. Сверкает гибкий меч. Меч, который ему испортил в свое время ханьфу. — Ах, так это ты, — бросает ему господин Вэнь, прежде чем сцепиться с чужим оружием. — Именно так, наглый воришка. По большей степени именно этот интересный человек — как оказалось, умеющий мастерски менять лица — помогает Вэнь Кэсину уложить на пол присутствующих. За время драки Кэсин успевает даже неплохо так протрезветь. После он проверяет наличие шпильки на голове и удовлетворенно вздыхает. Разведчик отводит в сторону меч и протирает его подолом накидки, что была на нем. В этот раз он ему встретился в черно-серых одеждах, неприметных, с отвратительным пропитым видом. Вэнь Кэсин бы даже не взглянул на него, если бы лично не упал ему на колени. — Насмотрелся? — тот поворачивается к нему и убирает оружие в ножны, опоясывающие его талию. — С тебя выпивка. Кэсин, не отвечая, направляется к стойке, считая, что действительно должен отплатить за столь неожиданную помощь. Из-под стойки, трясясь, выползает владелец заведения и вручает ему сразу же кувшин. Господин Вэнь даже пытается расплатиться, но ему возвращают серебряный лян обратно в руку. — Просто допивайте и уходите, молодой господин, пожалуйста. Рукав тяжёлых черных одежд мелькает перед взором и накрывает руку. Кэсин бросает взгляд на стоящего рядом мужчину, который выхватывает у него сосуд. Этот серьезный человек действительно хочет всего лишь вина, не будет пытаться его прикончить? Мир за пределами Долины остаётся таким же странным, волнующим и пугающе интересным. — Будешь мне мешать пить, я и тебе устрою трёпку, — пригрожает тот ему и отходит обратно к своему столу, ставит его на место и усаживается за него как ни в чем не бывало. Воспользовавшись тем, что никто не мешает, Кэсин принимается за осмотр поверженных ранее противников. У одного находятся сережки в кармане, которые он тут же отбрасывает за ненадобностью, у другого — монеты, которые летят туда же. — Мародерствуешь? — с неприязнью спрашивают его. — Мне их безделушки без надобности, — ничуть не обижается господин Вэнь. — В этом мире есть вещи поценнее каких-то заколок… — пытается он беззлобно поддеть его. Но тот почему-то не реагирует так, как рассчитывает Вэнь Кэсин. — Ну да, конечно, — с хлюпом отпив из сосуда отзывается его невольный собеседник, — нефритовые шпильки в волосах намного дороже. Ах, этот наглец-разведчик! И как только заметил, что Вэнь Кэсин дорожит этой вещицей? Хотя, после битвы, он проверял, на месте ли она осталась. Подобная прозорливость, как и сама подначка, восхищает. Вроде и поддел, но, в то же время, ему совсем не обидно. — Господин разборчив в прекрасном, — миролюбиво отзывается Вэнь Кэсин, продолжая свое занятие. Никаких рукописных поручений, ничего толкового не обнаруживается. Кэсин очень мало знает обо всех бандах Цзянху, населяющих его, и только потому так топорно пытается что-то выяснить. В своих ранних вылазках он как-то больше уделял внимание тому, как живут обычные люди. К сожалению, эти знания ему не помогают понять ни зачем Скорпионам вещи Призраков, ни то, зачем они ошиваются сейчас у границ Дацина. Судя по всему, наемники или довольствовались устными приказами и им не нужно ничего красть, либо они здесь были чисто ради увеселения. Это очень горькое открытие. И ничего не намекает на их возможное дело или же место, где они обычно собираются со своим главарем. — Столько разочарования на лице, — цокают ему, оторвавшись от напитка. — Неужто не нашлось ничего, что могло бы утолить изысканных вкус господина в этих… благородных серебристых одеждах? Кэсин издает смешок и отворачивается от очередного тела, сдувает со лба прядь. Его «благородные серебристые одежды», на подоле, цветом сопоставимы сейчас разве что с грязным снегом, по которому проехались полчища копыт. Чистой осталась только верхняя часть ханьфу. Даже неловко стало. Лицо незнакомца уродливо и неприятно для взгляда, но вот его тело, пускай и скрытое нарядом… Если Кэсин что-то и понимает в других людях, так это то, что природа любит гармонию: излишне большие щеки не соответствуют строению всего остального телосложения, якобы старческие мешки под глазами не подходят к гладкости аристократичной руки, держащей горлышко сосуда: задравшийся рукав показывает красоту белой кожи обнажившейся кисти и части предплечья, которая была им ранее скрыта. Острый кадык делает глотательные движение, а запрокинутая голова дает хороший обзор на профиль с горбинкой, которую, Кэсин уверен, можно убрать одним махом, дай ему кто возможность прикоснуться. И вот эти глаза… Живой жесткий взгляд, с намеком на издевательство, тот же самый, что он видел в заснеженном лесу при свете луны. Что привлек его. — Кажется, кое-что все же нашлось, — он встаёт, разочаровавшись в найденных ранее находках, и садится напротив, подавляя желание сглотнуть обильно скопившуюся во рту слюну. На него глядят с едва заметным интересом, но ничего не спрашивают. — Не угостишь…? — Если расскажешь кто ты, почему со мной сталкиваешься второй раз, то, может быть, и поделюсь. Кэсин вслух хмыкает: что ещё он ожидал? Но тот, уловив настроение, продолжает, не глядя на него, как если говорил бы с вином: — Конечно, я могу приложить силу… Это вызывает возмущение: будто под действием силы он что-то ему расскажет! Он сам вполне может показать ему, на что способен. — Пожалуйста, только не снова! — надрывно пищит хозяин таверны. Но его никто не слушал даже в первый раз, когда началась потасовка. С чего он решил, что сейчас что-то изменится? Вэнь Кэсин тянется к этому наглецу, его ладонь перехватывают. — То есть, ты хочешь начать прямо здесь и сейчас? Кэсин много чего хочет, но прежде всего — убедить самого себя в том, что он все ещё достаточно силен. Стол они ломают: противник, сидя с сосудом в руках, уклоняется от его атак, пока Кэсину это не надоедает, и он не вкладывает достаточно духовной энергии, чтобы разломать преграду между ними. — Напористо, — сглатывает вино мужчина и бросает опустошенный сосуд прямо в него, отодвигаясь на стуле. Господин Вэнь уворачивается, после чего кидается на него. Очередной за день предмет мебели летит в его сторону пинком ноги, но своевременно ломается, благодаря потоку ци Кэсина. — Ладно, признаю, ты точно не из слабеньких… — Спасибо за высокую оценку. Не могу сказать того же. Но ты можешь попробовать переубедить меня... — Надоедливый нахал! На что они способны друг с другом с оружием в руках каждый из них знает ещё по первому впечатлению. Потому как-то негласно они сразу переходят к рукопашному бою, в котором оба валятся на пол, пытаясь ударить противника побольнее. Лицо резко пылает, жар проходится по телу. Руки подрагивают в ожидании правильного момента для удара. Кэсин еле успевает извернуться и кулак врезается в деревянный пол вместо его лица. В ответ он пинает сапогом бездумно, на одном рефлексе выживания, прямо в бок мужчины, отчего тот кривится с болезненным вздохом. Боль в области головы прошивает Вэнь Кэсина неожиданностью, когда его дёргают, крепко вцепившись, грозясь вырвать чуть ли не каждую волосинку. Мужчина смотрит на него с лютой ненавистью в глазах. И, кажется, собирается насладиться его мучениями до конца. Что ж, не выйдет! Он замедляет дыхание, будто уже не в состоянии биться. Придет момент и Кэсин сможет использовать это как возможность неожиданно напасть. Знакомый незнакомец («С очень гибким телом!» — сделал мысленную пометку хозяин Долины) оказывается над ним, сжимая шею, перехватывая дыхание. К сожалению, первое, до чего додумывается все ещё несколько пьяный Вэнь Кэсин — влепить пощечину с усилением ци. Противник ошарашен подобным выпадом. Господин Вэнь старается повторить это движение и его руку тут же фиксируют, отпустив волосы, в то время как свободной конечностью Кэсин силится разжать хватку на собственном горле. Его прошлый удар вышел сильным — с чужого рта стекают капли: они падают на воротник белоснежной ткани, выглядывающей из-под серебра одежд. Оба тяжело дышат. Шея господина Вэня болит и пульсирует от жёстких пальцев на ней, которые перестают пытаться сломать ее, но не отпускают. Пока… Взгляд темных глаз над ним прикипает к окрашенной красным горловине. Мужчина отшатывается, будто боится вида собственной крови. Кэсину любопытна эта реакция, он хватает противника за грудки. — Испугался? Этого? — он касается чужого лица пальцем, смачивая его алой влагой. Он тоже не любит кровь, но ради такого дела можно и потерпеть. Вкус такой же, как и у всех: он слизывает красную жидкость не ради дегустации, а ради ошеломленного выражения на этом, без сомнения, ненастоящем лице. Ему хочется узнать какое оно без этой странной и весьма правдоподобной на ощупь маски. Щеку обжигает неожиданным ударом ладони, обычным, без использования ци, от которого все равно приходится зажмуриться. Последний раз его подобным образом били разве что лет восемь назад, а может и ещё раньше. Так бил предыдущий Хозяин, если ему что-то не нравилось, показывая таким ударом, что даже внутреннюю силу лишний раз тратить на такого бесполезного мальчишку, как Вэнь Кэсин, жаль. Незнакомец касается собственной разбитой губы, неверяще смотрит на окрасившийся красным большой палец. Кэсин никогда не бывал в подобной ситуации и не представлял что делать. — Кажется, все же больше испуга испытал ты, ходячее бедствие, — спустя некоторое время холодно говорят ему. Открыв глаза, Вэнь Кэсина видит эту искаженную маской мимику. Но больше всего его впечатляет взгляд. На дне зрачков, там… Хрупкость и уязвимость на фоне показной бесстрастности и мелькнувшей на мгновение злости? Хочется рассмеяться от догадки, что он и делает. — Мягкий внутри, но суровый снаружи? Любопытно… Ты похож на грецкий орех. Люблю грецкие орехи… Вообще он любит их использовать в качестве оружия для запугивания призраков, но как еда — тоже очень вкусно и, к тому же, весьма питательно и полезно. А по лицу противника проходится волна отвращения. Если бы не звуки проходящей рядом стражи, громко вышагивающей и бряцающей своими доспехами, они бы продолжили драться, или… Вэнь Кэсин не уверен, что хочет продолжить бой, о чём желает сообщить, но ему беспардонно закрывают рот ладонью, чему он не сильно противится, стараясь вести себя тихо: попасться страже с татуировкой Призрака на спине… Он не бывал в тюрьмах Цзянху или Дацина, на их виселицах, и искренне надеется, что это не изменится. Притихнув, они хотят переждать время, как хозяин таверны начинает звать на помощь. Незнакомец резко перекатывается с него. Разом поднявшись, синхронно, не сговариваясь, они стараются улизнуть до прихода стражи, пока старик надрывается: — Они уходят, скорее! Кэсин, выбравшись из окна, оглядывается, чтобы поблагодарить своего невольного спутника в бегстве, но того и след простыл. А ему приходится искать новый населенный пункт с постоялым двором, потому как в этом ему лучше больше не оставаться. Ханьфу необходимо менять. Снова. И это раздражает, но, в то же время, разжигает в душе надежду на реванш. Счёт пока 1:2: ему дважды испортили наряд, а он только заколку стащил. Это точно нужно исправить. То, что Вэнь Кэсин помешал одному из заданий этого наглеца, он сам в расчет не берет.