27 месяцев до последнего гвоздя

Хорошая жаркая битва порой лучше постельных утех: Цзышу очередной раз убеждается в этом, сражаясь с противником в белой одежде, не переговаривается с ним. Четкие линии движений: выпад, удар, перехват, поворот, ещё один выпад. Ничего лишнего. А его противник хорош. Даже слишком. Цзышу почти жаль, что тот преграда на его пути. Снег под ногами мешает исполнять летящие шаги, но Цзышу в них мастер: он ловко переставляет одну ногу за другой, будто это витиеватый танец. Движения его оппонента со временем умудряются подстроиться под его собственные. Тот слишком быстро раскусил эту технику, как если бы видел ее раньше или слышал о ней. И потрясающе двигается: ему не помеха тот же снег, а местами и лёд на поляне. Они оба протрезвели после выпитого мгновенно, как только завязался бой. — Ты сегодня так молчалив… Мстишь мне за заколку, Чжоу-сюн? За сорванную миссию? — Вэнь Кэсин до тошнотворного говорлив. — Или… за ночь? Если последнее, то ты здесь не объективен! — он разговаривает с ним тоном любовника, которого бросили в одиночестве в постели после бурной страсти, разделенной на двоих. Цзышу насмешливо фыркает тому определению, которым он охарактеризовал манеру Вэнь Кэсина говорить, но не вступает с ним в перепалку. В прошлые разы он попался как мальчишка на его речи, впал в некое душевное оцепенение, из-за чего сорвалась миссия. Но теперь не позволит сбить себя с толку, не допустит такую глупую осечку. Он не хочет проиграть этой неизвестной переменной. Потому пусть болтает что хочет. Сегодня Чжоу Цзышу не на задании. Точнее не так: он его уже выполнил и у него есть один день, чтобы насладиться каким-то непередаваемым чувством свободы, когда все сделано. В кои-то веки у него, как это не забавно, выходной, который он сам себе устроил после того, как вызнал необходимое. Потому он спокойно сидел в обычной дешёвой забегаловке посреди дня, пил вино и кривился порой от его вкуса, но не жаловался: откуда в дешёвом заведении будет что-то стоящее? Зато еда хороша. И воздух, в котором витают её запахи. Это казалось похожим немного на детство. Когда госпожа Цинь готовила на все поместье Четырех Сезонов, а он сидел под плакучей ивой на задворках и читал трактаты о техниках. Было почти так же спокойно. Пока он не заметил ткань одежд и веер, мелькнувшие перед взором, напомнившие ему об одном воришке. У мужчины походка как у павлина: важная в своей поступи, качающаяся. Горделивая, с поднятой головой, этот паршивец словно красовался. А веер был вместо хвоста, но спереди. Забавнее то, что с белыми хвостами ходят самки павлинов. Эта мысль веселит, когда он тихо встал со своего места, кинув хозяйке обшарпанного заведения пару монет, и начал преследовать предмет своего… Любопытства? Интереса? Затаенного гнева и желания реванша? Что-то из этого или все сразу. На просторах Цзянху и Дацина практически невозможно найти человека, который ему незнаком или про которого он не смог бы хоть что-нибудь разузнать. Но этот отличался от всех. Ведь он тот, кто месяц назад украл у него заколку. И сведения. И даже смог уйти живым. Цзышу не преминул поднять все свои источники о том, кем мог быть Вэнь Кэсин. Ответ напрашивался один: призрак во всех смыслах, потому что о нем никто не слышал, его никто не знал, ничем не прославился. И он был среди тех, кто, вроде бы, руководил людьми в красных и белых масках во время задания господина Чжоу. Или не одним из, а единственным? Чжоу Цзышу не отказал себе в том, чтобы проследить за ним, и следил до тех пор, пока тот не ушел в абсолютно безлюдное место — поляну около проселочной дороги. Он встал посреди нее. Веер сразу же метнулся в сторону Цзышу с режущим звуком: мужчина наверняка почувствовал слежку с самого начала. Он развернулся и вперил в него свой взгляд. Эти наглые глаза Цзышу никогда не забудет. Это точно тот самый вор! Сделав круг, веер вернулся к своему хозяину, не сумев поранить Цзышу, но задев его накидку. — Кажется, Чжоу-сюн, в первую нашу встречу ты испортил мое ханьфу, — произнес он вместо приветствия спустя некоторое время молчания. — Должок я тебе вернул. Может, хочешь теперь выполнить свое обещание? Чжоу Цзышу удивился. На нем была маска, его нельзя было узнать… если только тот не понял этого по каким-то другим признакам. И что этот сумасшедший придумал? Он ему ничего не обещал. — Поздравляю с покупкой нового, — вынул Цзышу меч, — а долг стоит вернуть тебе. — За что же? — Кэсин отпрыгнул от него в сторону. — За заколку. И украденные документы. — Так ты, я погляжу, любитель порядка? — отбил он атаку меча. — Чжоу-сюн, я думал, мы уже с тобой ушли от стадии прелюдий, — рассмеялся Вэнь Кэсин. Цзышу не ответил и продолжал не отвечать, нанося удары один за одним. Лицо противника его бесит своей участливостью, любезностью. Его не получается задеть мечом даже самую малость. Остается лишь один вариант. Он яростно атакует, напирает, не жалея силы, уводя Вэнь Кэсина с открытого пространства, откуда тот мог бы с лёгкостью сбежать. Гибкий меч принуждает высокого мужчину оставаться недвижимым — врезается в кору ближайшего дерева, прижав его к стволу, когда Цзышу пригвождает его собой с другой стороны. Лорду Чжоу думается, что слишком просто получилось это провернуть. — Что тебе все таки нужно? Решил…? Цзышу с лёгкостью нажимает на акупунктурные точки, блокирующие тело, отбив попытавшийся ударить на близком расстоянии веер. Тот с тихим шлепком упал вниз. — Как ты верно заметил, я любитель порядка. А ты украл у меня заколку… и важные сведения. — Они тебе не принадлежат! А насчёт заколки — я выиграл ее в честном бою! Чжоу-сюн, ты так бессердечен с этим Вэнем… Цзышу полностью осматривает не имеющего возможность двигаться человека, даже задержавшего дыхание от его действий: господин Чжоу проходится руками по нему, в поисках того, что тот мог носить с собой. По складкам ханьфу на груди, его рукавам, скрытым тканью штанам, сапогам. Хотелось бы, чтобы те сведения остались при нем, но Цзышу, ожидаемо, постигает неудача — столько времени прошло ведь. Никаких записок, бумажек, листов, ничего из скрытого оружия, украшений. Ничего, что указывало бы на его отношение к призракам. На его положение среди них. Чужая голова откинулась на кору дерева, с интересом поглядывая снизу вверх: — Так вот я зачем тебе понадобился… Как бесчестно: среди бела дня так откровенно трогать другого мужчину… И так грубо. Тебе нужно взять пару уроков по тому, как это правильно делать. По вежливости тоже бы не помешало. Если хочешь, я могу быть твоим учителем. — Прошу меня извинить, это все исключительно ради дела, — с несдержанным смешком говорит он. — Тут совершенно нет того, что бы меня привлекло, — смотрит Цзышу на эти насмехающиеся над ним глаза. И его взгляд цепляется за шпильку на голове, сверкающую в темных волосах. Нефритовая, молочно-белая, отливающая глянцем. Он встаёт в полный рост и тянется к ней, касается слегка прядей. Ему кажется, что его враг начинает невольно дрожать. Чжоу Цзышу смотрит на его глаза, ставшие вмиг какими-то дикими и красными в самых уголках. Ему бы очень подошла подводка, как при их первой встрече. Но так тоже неплохо. — Ты понимаешь, что я могу тебя убить? — шепчет Цзышу с вызовом. О, это понимание не отражается на его враге вообще. Его больше беспокоит то, что господин Чжоу касается шпильки. Украшение… «Чем-то похоже на то, которое было у Цзюсяо в руках, перед тем, как подарить его… Он тоже им дорожил…» — рука Цзышу медленно и разочарованно перетекает от приятной на ощупь заколки к ханьфу. Все же искреннего желания любезно отомстить ему той же монетой у господина Чжоу нет. И пускай в округе также безлюдно, как и в лунную ночь двумесячной давности, ему не хочется соревноваться с Вэнь Кэсином на его условиях и в его же стиле. Потому меч отрывается от дерева и острым лезвием быстро срезает часть наряда. Он оставляет нелепого господина, который его облапошил в прошлый раз, растерянным. — Вот сейчас мы действительно в расчете. Но тебе придется купить ещё один новый наряд: увы, этот тоже испорчен. А теперь… Был бы рад продолжить знакомство, но мне некогда, — ввернул он этому господину в белом его прошлые слова, которые тот сказал при первой встрече. — В честь того, что ты не убил меня тогда, сохраню тебе жизнь… Вообще, Цзышу следовало бы его пытать в камерах Тянь Чуан. Но этот человек… Разум говорит о том, что надо отвести его в столицу и пускай им занимаются его подчиненные, со всем усердием, на которое они способны. А что-то, чему он не может дать объяснения, заставляет отступить. Ведь этот человек когда-то просто дал Цзышу шанс уйти, хотя мог убить. И его внутренняя ци почти истончилась от недолгой схватки — кем бы ни был Кэсин, силы его это не умаляло. Возможно только последнее заставляет оставить Вэнь Кэсина в покое сейчас, а не скрутить его и попытаться отвести в Дацин, связав крепкими веревками. А в самой столице — и сковать цепями, для надёжности. В глазах незнакомца пожар. Дикий, необузданный, будто его хотят испепелить. Цзышу, с помощью цингуна, уходит, его спина горит от внимания к лопаткам и ниже, а белая мягкая ткань чужого наряда приятно греет руку. Он ее забрал как трофей. Вернувшийся во дворец через пару дней Цзышу лучился каким-то непередаваемым в груди чувством. Даже Хэлянь И это замечает. И распоряжается подать им вина. Более качественное чем то, которое до этого пил Чжоу Цзышу, молчащий о случайной встрече. — Тебя что-то обрадовало? — допытывается император и господин Чжоу понимает, что ему трудно контролировать микро-реакции своего лица. Такой потери контроля он за собой никогда не замечал. — Задание получилось отличным, — склоняется вежливо перед ним Цзышу и по приглашающему жесту садится за стол со своим повелителем. Они пьют, разговаривают почти как раньше. На душе Хэлянь И беспокойно: — Как там продолжается разведка? — Скоро подробнее доложат о результатах. Но по тому, что я видел, нам пока не грозит нарушение границы. Цзянху больше раздирают личные склоки. Приграничные же города живут обычной мирной жизнью. Пэйцзюнь должен направить вам отчёт в ближайшее время. Залпом опрокинув в себя вино, Хэлянь И по-доброму улыбается. — Я знал, что ты меня не подведешь. Цзышу кивает. А сам думает о том, что он его уже подвёл: больше, чем кто-либо до него. Случилась ещё пара стычек: с наемниками-скорпионами, часть — с призраками. Почему-то они все активизировались, хотя в мире идёт все своим обыденным чередом. Но что-то затевается.