Пробуждение

– Что случилось?

– Я видел сон. Просто сон.

        Раньше ему никогда не снились сны. Не то чтобы он их не запоминал – они ему просто не снились. Вообще.       Засыпая, Хён Су неизменно проваливался в мягкую, тёплую, уютную тьму, спасаясь в её объятиях от кошмаров реальности, и был ей за это благодарен. За её слепоту и немоту. За покой, что она дарила. За кратковременную передышку.       Ему не нужны были сны. И без того с лихвой хватало образов, звуков и впечатлений яви, сбежать от которых Хён Су мог лишь в беспамятство.       Однажды летом, когда одноклассники, подстрекаемые Ким Му Чжином, забрасывали его камнями, Хён Су отключился и провалялся без сознания блаженные несколько минут. Или часов. Какая разница? Хотя нет, разница была. Он как-то читал, что в обмороке или коме одних преследуют видения, а другие парят вне пространства и времени. И тогда, после удара в висок замшелым камнем, он тоже так парил. Был нигде. Словно не был. И если бы ему дали выбор, он бы предпочёл это бесконечное спокойное беспамятство паршивой реальности.       Но выбора у него не было. Как и снов. И последнее его вполне устраивало.       Поэтому каждый день он провожал с облегчением, зная, что сейчас, растянувшись на постели, скользнёт в радушную пустоту небытия. Отдохнёт. Точнее, выдохнет. Чтобы наутро снова закрыться в скорлупе отчуждения, которая весьма слабо защищала его от окружающих.       Да, он был психом. Все это говорили. Каждый житель деревни Кагён-ни знал, что сын мастера по металлу До Мин Сока страдает диссоциальным расстройством личности. Это они так думали. На самом деле он не страдал. Ему было всё равно.       Ну, положа руку на сердце, не совсем.       Совсем хорошо было бы, если бы его никто не трогал, не задевал, не дразнил, не смотрел со смесью презрения, жалости и страха. Не таскал за шкирку на эти дикие шаманские ритуалы изгнания злых духов, где он был вечной жертвой. Неподдающейся жертвой. А злыми духами на самом деле были они – его земляки во главе со старостой Квон Сон Боком, которых он ненавидел всем своим существом. В действительности это не он был одержим злым духом, а мерзкий старикашка одержим идеей «очистить душу Хён Су от скверны». Любопытно, что было бы, если поглубже копнуть в душонке самого старосты. Что там скрывалось? Хён Су не удивился бы, если бы скверна эта полезла изо всех щелей. Вспомнить только Хэ Су…       Совсем хорошо было бы, если бы он был сиротой и не называл своим отцом того, кого все считали исчадием ада на земле. О ком перешёптывались и рассказывали такие истории, перед которыми самые жуткие ночные кошмары выглядели, как наивные детские страшилки.       Сын До Мин Сока. Сын того самого До Мин Сока. Маньяка. Серийного убийцы.       Яблоко от яблони – разве нет?       Это клеймо было похуже клейма раба на лбу, которые он видел в учебнике по истории. Похуже диагноза на корочке его карточки в детском терапевтическом центре «Глубокая вода», куда отец водил его, чтобы Хён Су занимался арт-терапией… А зачем, собственно? Стать нормальным? А кто вообще нормальный? Может, староста или придурки одноклассники? Сильно вряд ли. Стать здоровым? Он не был болен. Стать счастливым? Разве для этого нужно было вести бесконечные тупые диалоги со скучающим психиатром и пить «витамины», которые Хён Су прятал за щёку и тут же выплёвывал, когда от него отворачивались. Или как можно скорее вызывал рвоту, если глотать всё-таки приходилось.       Зачем всё это было нужно? Хён Су не знал. Но твёрдо знал одно: он мог бы стать счастливым, если бы судьба вдруг подарила ему одиночество и не отнимала при свете дня спасительный ночной покой без единого сновидения.       Однако сны появились. Из ниоткуда. И почти в каждом из них к нему приходила она.       Ча Чжи Вон.