Эта вечноцветущая сакура лишь для тебя

В направлении луга были слышны крики и всхлипы, разносящиеся эхом по лесу. Дей попятился назад, вскрикнув лишь одно слово: — Учиха! Ветер колыхнул деревья, и с них спала сухая листва. — М? Моя маска? — ещё милым, писклявым голоском сказал Тоби. Правую часть лица парня украшали многочисленные шрамы. Глаз на левой стороне лица отсутствовал. — Ой, неудобненько вышло, — голос брюнета стал более низким и нежным. Темноволосый начал подходить к Дейдаре, наклоняясь до уровня его лица. От неожиданности, Тсуруки опрокинулся назад и упал, всхлипнув и оценепев. — Деюшка, ты боишься меня? — бархатным голосом промурлыкал Учиха. "Бесполезно что-то предпринимать, я уже посмотрел в шаринган, теперь он может делать со мной все, что захочет". Где-то в глубине мыслей Дей размышлял над тем, почему у него такой красивый голос, хоть и понимал, что это никак не подходит под ситуацию. Черноволосый достал кунай из поясной сумки и резко вонзил наконечник острого оружия в бедро правой ноги блондина. Дей вскрикнул, но сразу закрыл внутренней частью локтя рот. — Семпай, вы даже не закричите от боли? Учиха провел заострённым кунаем до колена парня. Было еле слышно скрежет металла о кость. Слезы стекали по лицу голубоглазого, падая на землю. — Дей, можешь не сдерживать крики, все равно поблизости никого нет, — темноволосый снял темную кожаную перчатку и начал поглаживать щеки блондина. — Блять, убери свои руки от меня, ёбаный урод. Тсуруки вырывался, как мог, но еле как отполз всего на пару сантиметров. — Семпай, я вижу, вы очень резвый сегодня, — Обито наклонился чуть ближе к нему, занёс кунай за спину и резко воткнул в левую ногу на место икр. Дей начал кричать от адской боли и давиться собственной слюной. Слезы не переставали течь из глаз. — Ох, это настолько больно? Вы, Дейдара, можете умереть от боли и потери крови, я бы не хотел этого. Глаз Обито сузился, а трёхтомойный шаринган опасно блеснул, озаряя местность ярко-красным цветом, словно поле боя, окрашенное кровавыми следами каждого храброго воина. Послышался тихий смешок, не предвещающий ничего хорошего, — миг и шаринган приобретает совершенно новый вид. Три томое сливается воедино; на момент Дейдару посетило чувство дежавю: "Прямо как с Итачи", — проскользнуло где-то в глубине разума. Одна только мысль об этом заставляла блондина нервничать все больше и больше: его тренировки напрасны, он точно не устоит перед шаринганом, а тем более перед мангёке, который лишь усиливает мощность такого ненавистного для Тсуруки гендзюцу. Символ в глазу Учихи напоминал заостренные клинки, сцепленные в жестокой схватке; очевидно, это битва насмерть. Стоило голубоглазому поднять взор на яркое свечение, как перед глазами уже появился отчетливый и проработанный символ. Дейдара жмурится. Яркий свет не даёт и шанса разглядеть момент задействия шарингана: видимо, это так и останется тайной для блондина. Дейдара неуверенно приоткрыл глаза, приготовившись к конкретным изменениям в пространстве, однако почти всё осталось тем же: луг, цветы, небо, деревья... — всё это оставалось неизменным, но Дея не покидало странное чувство неполноценности. Как бы это место не было воссоздано с профессиональной точностью, Дей мог сказать наверняка, — это гендзюцу. Здесь царила совершенно параллельная реальному миру атмосфера: нагнетающая, с тенью непредсказуемости и сомнения. Складывая все факты вместе, можно было сказать с точностью — к добру это не приведет. Черноволосый достал бутылек с лекарством, открыл его и вылил на раны, сделанные им же. Учиха взял уже новый и чистый кунай, но такой же острый, случайно задев им щёку ошарашенного Тсуруки. Блондин не заметил этого. Из царапины начала выступать кровь. — Дейдара-семпай, простите, я случайно! "Бутылек с лекарством закончился..." Тоби начал копошиться в сумке и случайно нашел пару пластырей, оторвал один и наклеил на рану. — Ты издеваешься?! Ты, блять, проткнул мне ноги, а как на лице появилась одна ебаная царапина, так сразу "прости". Да?! — Семпай, вы слишком много говорите. Может, это из-за большого количества языков? Думаю, тебе будет достаточно и трёх, — Обито резко перехватил правую руку Дея и аккуратно отсёк кусок языка на ладони. — Ааа! Ч-что. "О нет, я больше не смогу использовать один из ртов для глины!" Учиха поднял взгляд к лицу паренька. Молчание между ними продлилось пару секунд. — А может хватит и двух. Блондин не успел опомниться, как его уже держали какие-то щупальца. Руки и ноги были разведены в воздухе. Темноволосый занёс руку и разрезал тонкий фиолетово-синий топ, а вместе с ним и майку-сеточку. Живот и печать освободились из стесняющей одежды. — Что т-ты делаешь? — Деюшка, тебе может быть очень больно, но не пытайся сопротивляться. По бокам появилась ещё одна щупальца с острым ножом. — Что происходит! Отпусти меня, тварь! Обито присел на траву и начал смотреть, как щупальца медленно срезают печать, доходя до кости. Дей кричал от неистовой боли. Спустя пару секунд, голос парня охрип. Как только печать была срезана, щупальца отпустили бедного Тсуруки, и он рухнул на землю, вздрагивая от нестерпимой боли. Слезы из глаз уже не текли. Учиха подошёл к обездвиженному телу, присел рядом и аккуратно переложил голову голубоглазого себе на колени. — Всё уже хорошо, семпай, вы выдержали это, — слова брюнета расплывались в голове, глаза начали потихоньку смыкаться. Дейдара думал, что вот она, — долгожданная смерть и конец всем страданиям. Блондин ощутил, как в рот вливается прохладная жидкость... Вода! Он сразу вспомнил о жажде и охриплом голосе. Глаза приоткрылись, а руки жадно впивались в бутылку с водой. Как только воды в бутылке не осталось, Дей начал кашлять, но вскоре успокоился и на некоторое время отключился от усталости. Голос успел восстановиться на половину за это время. Очнулся Тсуруки в таком же положении. Тоби пристально рассматривал волосы блондина, но как только увидел, что тот очнулся, задал резкий и непонятливый вопрос: — Можно мне один твой глаз?! Дей неожиданно вскочил с колен темноволосого, не почувствовав боли от ранений из-за адреналина, ударившего в голову. — Что тебе...А! Ты идиот!... — Можно мне ваш глаз, семпай? — возбуждённо пробормотал черноволосый. — М-мой глаз? Нет. И зачем он тебе?! — Ваши глаза, как жемчужины в синем море, они прекрасны! Всегда хотел такой потрясающе красивый экземпляр. Я хочу отрезать левый! Не волнуйтесь, я не поврежу его, когда буду срезать, — Учиха же потянулся к кунаю в поясной сумке, но Дейдара вскрикнул: — Нет, только не левый, ты не посмеешь! — М? Вы все ещё не чувствуете боль? — Всмыс...- Тыльная часть ладони блондина резко прикрыла рот, полосе услышанных слов о боли. Тсуруки только сейчас почувствовал ее и не дал крику вырваться наружу. Он уже знал, что брюнета это забавляет. — Почему ты не хочешь, чтобы отсутствовал именно левый глаз? — Я-я тренировал его для сопротивления к шарингану! — Можешь сказать конкретнее? — Я мог понять, где иллюзия, а где нет, также знаю количество иллюзийных миров, в которых находился и могу блокировать некоторые атаки. — Я покажу определенное количество гендзюцу. Скажешь, в скольких ты побывал. — Мг. Темноволосый достал лист бумаги и написал цифру. Вдруг Дей заметил, что пространство вокруг постоянно изменяется и начал счёт. Иллюзии остановились и вернулся мир с прочной и цветами. — Их было 16! — Упс, промах. Их было 25, — Учиха ухмыльнулся и перевернул лист с цифрой. На листе красовалась коряво написанная цифра "25". — Ты врешь, я уверен! — Семпай, незачем винить меня. Вы сами согласились на эту игру. И, вообще, разве я запрещал смотреть за движением руки, когда записывал цифру? Если твой глаз может хоть наполовину сравниться с шаринганом, то ты был бы мне полезен. Иллюзорных миров было ровно 25. Вы, семпай, распинали речи о своем превосходстве, но даже и близко не подобрались к этому числу, — черноволосый начал подходить к голубоглазому блондину, сидящему на земле. Зрачки Тсуруки сузились так сильно, что заметить их наличие в глазу было невозможным. Пальцы парня проникали всё глубже в иллюзию травы, хватая ее из последних сил. Ног Дейдара вообще не чувствовал. Он не мог пошевелить даже стопой. Он неоднократно пытался это сделать, но ничего не выходило, вновь и вновь. Обито уже касался ладонью волос блондина. Дей чувствовал себя обманутым, бесполезным и беспомощным, а от безысходности рефлексорно люди стараются спастись изо всех сил, как бы не надо было бы унизиться. Дейдара вскрикивал мольбы о пощаде. — Н-нет, нет, прошу, не подходи! Молю, не делай э-этого, нет, пожалуйста! Я-я-я...сделаю все, что попросишь. Я извиняюсь перед тобой больше десяти тысяч раз из-за того, что я натворил! Молю, прости, пожалуйста! — Семпай, как же низко вы пали. Молите о прощении, — сладко пробормотал брюнет. — Не надо, не убивай меня! — Семпай-семпай. Просто не пытайся остановить меня своими жалкими мольбами. "Остановить? Как? Как?!... Глина! Он всегда боялся моего искусства!" Тсуруки дотронулся до сумки с глиной. Он хотел как можно быстрее подготовить глину, но брюнет отрезал сумку с ремешка и откинул в сторону. — Я говорил не сопротивляться, — пониженно грубым голосом прошептал Обито. Дей чуть всхлипнул и закрыл глаза, сжимая веки как можно сильнее. — Открой веки, я приступлю. Если не послушаешься меня, придется резать вместе с веком. Но велика вероятность того, что я испорчу радужку, или задену определенный капилляр, и вся красота и привлекательность пропадет. Тогда придется вырезать и правый. Дейдара послушно открыл глаза. Тоби аккуратно убрал челку с глаза и раздвинул веки посильнее. — Будет больно. Дико больно, но не мог бы ты помолчать и стараться не дёргаться. — Я-я постараюсь не з-закрывать глаза... Темноволосый молча кивнул, начиная подносить чистый кунай к глазу. Дей прикусил щёку. Так называемая операция проходила медленно и мучительно, длилась она всего 28 минут, но для голубоглазого эти минуты превратились в года, или десятилетия мучений. Первое, что начал прорезать Обито – это ткани по бокам глаза. После просунул кунай под верхнее веко, начиная отрезать частицы слезной железы и других кусочков слезного мясца. Тсуруки мучился от сильной боли. Слезы текли сами собой, мешая работать Учихе. Тело иногда подрагивало от боли. Резкие полусорванные крики вырвались из глотки. — Тише, скоро закончу, наверное. Ещё снизу надо подчистить и отрезать зрительный нерв. Потерпи немного. Хоть черноволосый и старался все сделать аккуратно, но он часто задевал некоторые ткани у глаза. От этого крики Тсуруки становились ещё сильнее. Не обращая на это внимания, Обито начал зачищать часть мясца под нижним веком. Тоби приноровился и сделал это быстрее, чем две другие части. Глаз был прикреплен лишь к зрительному нерву. Блондин все ещё видел глазом из-за него. Как неудивительно, самой болезненной частью удаления глаза было отрезание зрительного нерва. Темноволосый быстро отсек его и аккуратно высунул кунай через мгновение. Дей прогнулся в спине из-за болевых ощущений. Молнии будто атаковали область нерва. Болезненные крики предательски вырывались изо рта. От усталости крики сменились изученными стонами. Будь они не в гендзюцу, Дейдара отключился бы больше ста раз и умер от потери крови в скором случае. Когда боль немного спала, Дей заметил, что вылезли те же предательские щупальца; они колоссально уменьшились в размерах, начали залезать под веко и потихоньку вытолкнули глаз из глазницы, передавая его в руки Обито. В ту же очередь, черноволосый начал прокручивать глазное яблоко, осматривая его со всех сторон. — Этот глаз и вправду очень красивый. Я сохраню его, но пока пускай побудет здесь, — Тоби сказал это бесчувственно, медленно проговария каждое слово. Блондин услышал четкие звуки открывания коробочки из металла. По словам Учихи можно понять: в коробочке что-то типа формалина или другого бальзамирующего средства. — Ох, Дейдара-семпай, вы не можете двигаться окончательно. Можно мне полакомиться вами? — Обито проговорил это с ноткой иронии на фоне бархатисто-пошлого голоса. Разум голубоглазого стал затуманенным и неразборчивым. Все что он понимал из происходящего – боль... Блондин чувствовал, как что-то острое протыкает его живот и режет вдоль, а после поперек, у пупка, потихоньку отделяя мясо от внутренностей. — Вау, этот вкусный вид ваших органов, семпай... — брюнет прикоснулся к некоторым из них, в ожидании какой-либо реакции,— о, вы не можете говорить, голос сорван? Ха! Все выглядит через чур аппетитно, вы же не против стать моим главным блюдом? — насмехающимся голосом быстро бормотал Обито. Тоби молча поднес зубы к печени и чуть откусил ее, начиная медленно пережёвывать куски человечины. — М-м-м, прекрасный вкус. Вы все время правильно питались, поэтому так вкусно. Высший сорт человечины, — недолго думая, черноволосый облизнул окровавленный кунай, — ваша кровь замечательна на вкус: сладкая, несильно вязкая, отдает идеальным запахом минералов и железа, даже есть маленькая кислинка. Думаю, ваше мясо будет ещё вкуснее, — Учиха достал кунай изо рта, начиная отрезать кожу от плоти, получая чистое мясо, — как я вижу, в тебе нет жира, ты, семпай, идеально худой, кожа отделяется сложновато, но да ладно, — Обито наколол мясо на острие куная, съедая как с вилки или обычного кухонного ножа, — я не могу сдержаться, простите, Дейдара-семпай. Черноволосый наклонил лицо к распоренному животу блондина, начиная разрывать органы зубами, откусывать и наслаждаться вкусом человечины. Трапеза длилась чуть больше двенадцати минут, прервал ее тонкий и охриплый голос Дея. — Убей меня, пожалуйста. Я не могу больше терпеть эту боль, — Дейдара еле как смог связать пару слов, он бормотал их бессвязно, пытаясь образумить Учиху. — Хорошо, но сначала ощути ещё немного... После этих слов, Обито ударил в ребра Дейдары рукой; пару тресков костей и никакой реакции. — Я уже не разбираюсь, что и как, сильно болит, сильно ломит тело, глаза закрываются сами собой. Убей меня... — Хорошо... — проговорил по слогам Обито. Недолгое молчание прервала струя крови и сердце после того, как брюнет проткнул его орудием всех этих безумных пыток и мучений. — Спасибо тебе за конец. Я ненавижу тебя, Тоби. — Я люблю тебя, Дейдара. Темноволосый обнимал его до тех пор, пока тело не стало подавать признаков жизни: веки не дрожали, пульса нет. Всё сразу понятно. Больше Дейдара Тсуруки нет в живых. Обито поднял бездушное тело Дейдары и сменил иллюзию. Открывая глаза, Тоби представил, как стоит с голубоглазым рядом, рассматривая опадающие лепестки сакуры, но это лишь бывалые мечты... Темноволосый аккуратно опустил блондина на мягкую траву. После, глаз Учихи сверкнул и прокрутился. Обито вернулся в реальность, но вскоре, появился в том же гендзюцу, держа в руках бутылку с водой, ёмкость для нее, парочку платков чисто-белого цвета, нитку с иголкой, вату и бинты. Он тихо подошёл к измученному телу Дейдары и сел на колени рядом. — Ну что же, приступим... С этими словами Учиха снял старый пластырь с щеки: он уже почти отклеивался из-за слез и крови. Намочил платок в емкости с водой и начал вытирать им лицо мертвеца. После перебрался на волосы, начиная оттирать следы почти застывшей крови. Как только голова блондина была очищена, темноволосый наклеил новый пластырь на место царапины, после этого взял немного ваты, придал ей шарообразной формы и вставил в глазницу. Взгляд черноволосого опустился чуть ниже — к распоротому животу. Обито начал доставать остатки органов, ложа их рядом с собой. Сменив использованный платок на новый, Обито продолжил вытирать кровь с тела Тсуруки. Потом он напихал в брюхо вату, чтобы всё выглядело естественно. Взял нитку, вдел конец в иголку и приступил к зашиванию. Кожа хорошо протыкалась, но нитки было сложно продевать сквозь нее. Темноволосому пришлось сделать больше пятидесяти восьми стежков поперек и тридцать семь вдоль. Обито усадил тело голубоглазого себе на колени и начал обвязывать талию бинтами. Под самый конец, Учиха снял черными штаны с ног блондина и вытер остатки крови, после обмотав раны бинтами. Миг, и все предметы, которые принес Тоби исчезли в неизвестность. Из-за спины Обито достал аккуратно сложенную одежду нежно-розового цвета. — Тоби хотел подарить это Вам, но не решался. Все равно семпай бы не надел это...Но сейчас, — Обито начал одевать белоснежное тело в мягкую, розовую одёжку. Это оказалось кимоно, — семпай, Вам идёт это кимоно. На нем изображён Ваш любимый цветок — сакура. Вы же любили ее при жизни. Тоби всегда наблюдал за Вами, когда Вы сидели в таком же леске сакуры. Вы всегда любили весну, но когда цветение прекращалось, Вы, семпай, были особенно злым и грустным одновременно. Тоби было Вас жаль, но теперь эта сакура будет вечно с Вами, а Вы будете со мной столько, сколько я захочу. Обито уложил тело так, чтобы руки были по бокам, ноги лежали ровно, а волосы закрывали левый глаз. Голова Дея лежала на коленях у черноволосого. — Не волнуйтесь, семпай, больше больно не будет, — после этих слов Тоби достал гребень из сумки, начиная расчёсывать все те же шелковистые волосы, прекрасно блондинистого оттенка, будто поле желтоф пшеницы. Гребень проникал всё глубже в волосы голубоглазого, расчёсывая мелкие колтуны. Иногда в волосы попадали лепестки сакуры и сразу улетела из-за порыва прохладного ветра. Небо было абсолютно чистым, никаких облаков, заполняющий нежно-голубую картину; никаких проблем. Гендзюцу было спокойным. Ничего, кроме спокойствия. Полная тишина, которую прервал бархатистый голос Тоби: — Дейдара, я любил тебя, но... Сейчас ты не должен был знать, кто я на самом деле... Уже ничего не изменить. Прости меня, возможно, это была судьба... Тот венок, который я сплел, на языке цветов означал спокойствие, умиротворение и скорую смерть. Сейчас я оставлю тебя ненадолго. Вернусь как можно скорее. Ну, до свидания, Дейдара-семпай. Эта вечноцветущая сакура лишь для тебя. Миг, и темноволосый исчез, оставив мертвое тело своего любимого.