Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
В мире, где судьбу Тэхена решают родители, он вынужден готовиться к браку с избранником своей семьи. Но его сердце бьется в унисон с Чонгуку, вожаком из северной стаи, чье лидерство и мудрость зажигают в Тэхене огонь, который он не в силах погасить. Сможет ли он пойти против воли семьи ради любви, которая обещает разрушить все границы?
Часть 1
05 января 2025, 08:08
***
Последние летние дни, перед осенью, угасали медленно, словно звёзды, которые, не в силах более удерживаться над горизонтом, постепенно растворялись в предрассветной мгле. Воздух, напоённый жаром, напоминал о том, что лето — это не просто сезон года, а состояние души, полное сплетений звуков, запахов и оттенков, что пересекаются в пространстве, как невидимые нити. Словно старый музыкант, который, заворожённый своим искусством, тянет последнюю ноту, эта пора прощалась с нами, оставляя в памяти трепетное ощущение. Лёгкий ветерок приносил с собой весточки о последних цветах, которые отчаянно стремились пронести свою красоту до самого конца, словно они знали, что их время истекает. Окружающий мир был наделён особой энергией, она словно шлифовала ткани реальности, придавая им яркость и живость, которые в обычное время могли бы остаться незамеченными. Пейзаж вокруг расплылся в великолепии осмысленной хаотичности. Поля, усыпанные цветами, словно покрывало, были натянуты прямо на землю, её поверхность дышала и пульсировала, как сердце, полное жизни. Сальвия — эти красные волны — пели свою песню, вытягивая из земли солнечные лучи и складывая их в удивительные мелодии. Их уже довольно сухие лепесточки, бушующие от радости, производили негромкий, но чарующий звук, как бы подыгрывая шороху крыльев летающих ос, которые облетали цветы, как подвижные чёрные точки на бескрайнем холсте города, ища последние капли пыльцы. Тем временем василёк, с его яркими шапками, тихо опускался к подножиям гор, как будто знаки жизни пытались замаскировать их незаметно в пейзаже. Череда, запутанная в своих нежных оттенках, предлагала свои холодные цвета в спорах с горячим красным, горячим как последний взгляд на солнце, прежде чем оно скроется за горизонтом. Горы по кромке светились золотыми искрами, словно в сказочном мире, где время прервалось, чтобы запечатлеть этот момент вечно. Закатное солнце разливалось по долине, оборачивая всё вокруг в рыжеватое сияние, словно сам небосвод оделся в яркие одежды, наряжаясь для последнего в этом дне танца. С высоты птичьего полёта, окаймлённые рябью, разливались ровные посевы. Этот ветер щекотал их, заставляя волны звенеть и покачиваться, склонив тяжёлые колосья к вспаханной, обожжённой солнцем земле, как будто они смирялись с нарастающей тягой трепета приближающегося урожая. Небольшое поселение, выстроенное как живой муравейник, пригревалось среди зелени. Широкие улицы сейчас кипели жизнью, словно готовились к последнему яркому взрыву перед долгой и холодной зимой. Свет фонарей дрожал в глазах, подмигивая тем, кто спешил по делам, где-то в воздухе витали голоса, звучавшие на разных языках, но все они были объединены общим настроением — предвкушением сезона сбора урожая. В самом центре этого мира, находилась торговая площадь, настоящая сказка, для пожилых жителей: здесь обменивались семенами, одеждой, зерном и фруктами, делились рецептами и советами, словно в казалось бы безлюдном пространстве вспыхнуло древнее искусство торговли и общения. Внизу в самой глубине долине, раздавался смех — легкий, прозрачный, как дуновение ветра. Это было подлинное солнце радости, которое не поддавалось никакой логике, ведь именно в этот момент, среди яркой игры теней и света, детские души ловили маленькие моменты счастья, собирая в себе их на весь будущий путь. Они возились между собой, словно кроме ник никого больше и нет. И всё это сливалось в единый поток — свет, звуки, запахи, которые обязательно запомнятся и растворятся в памяти, как сладкий сон о лете, о земле, о бесстрашных мечтах, которые рано или поздно должны сбыться. В этом поселении, погружённом в золотистый свет забирающегося на отдых солнца, жизнь проявляла себя в своих самых простых и искренних формах, создавая непреходящее ощущение тепла и единства. Долина была залита последними лучами солнца, которое медленно скрывалось за горами, оставляя после себя мягкий, золотистый свет. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шелестом травы.Воздух был наполнен легким жужжанием ос, которые, словно в танце, кружили друг за другом, создавая иллюзию бесконечного движения. Жара, казалось, висела в воздухе, напоминая о том, что лето ещё не сдаёт своих позиций. И вдруг, словно взрыв, раздался звонкий смех, разорвавший тишину. Он доносился с холма, где-то вдалеке, и был таким же ярким и живым, как и этот вечер. Трава зашелестела сильнее, птицы в панике разлетелись в стороны, а на открытую долину, ближе к лесу, выбежал омега. Он бежал, смеялся, и казалось, что весь этот вечер принадлежал только ему. Омега смеётся. Короткий, лёгкий смешок, будто ветер, задевший ветку. Он оглядывается, дважды, словно проверяя, не преследует ли его кто-то, хотя знает, что нет. Потом ускоряется, ноги сами несут его вперёд, в гущу леса, где стволы деревьев стоят плотно, как стражники, а листва наверху шелестит, будто шепчет что-то на своём языке. Ему никогда не было интересно в кругу сверстников. Их разговоры казались ему скучными, как старые газеты, которые кто-то забыл выбросить. Они обсуждали вещи, которые не имели значения, — кто с кем встречается, кто что купил, кто что сказал. Омега слушал, но не слышал, ему попросту не нужно было все это. Ему не были интересны альфы, лишь по одной причине. flashback В тот вечер Тэхен сидел у окна, глядя на улицу, где все торопились по своим делам. Ветер шелестел листьями, и этот звук казался ему единственным, что оставалось настоящим в его жизни. Он знал, что скоро всё изменится. Семья уже всё решила. Он — омега, и его судьба предопределена. Хосока, альфа, который когда-то казался ему почти другом, теперь стал его тюремщиком. Тэхен помнил тот вечер, когда всё пошло не так. Запах его течки разбудил в Хосоке что-то дикое, что-то, что он не смог сдержать. Тэхен до сих пор чувствовал на своей коже его руки, слышал его тяжелое дыхание, видел его глаза, полные желания и безумия. Он кричал, отбивался, но Хосок был сильнее. Только случайный шум за дверью остановил его. После этого Хосок извинялся. Говорил, что не смог справиться с чувствами, что это была ошибка, что он больше никогда не позволит себе такого. Но Тэхен не верил. Он видел, как Хосока смотрел на него, как его глаза загорались при каждом их случайном касании. Теперь Хосок продолжал ухаживать за ним, приносил цветы, говорил о любви. Но Тэхен всегда отказывал. Он не мог забыть тот вечер, не мог простить. И всё же он знал, что у него нет выбора. Семья уже всё решила. the end flashback Омега не думал о будущем. Он жил настоящим, моментом, который был сейчас. Лес- всё это было частью его мира, мира, который он создавал сам, без правил, без ограничений. И когда он убегал в лес, он знал, что там, среди деревьев, он найдёт себя. Или, может быть, нечто большее. Но это было не важно. Главное — быть. Тэхен бежал. Просто бежал. Ветер, словно старый приятель, обнимал его лицо, играл с волосами, перекидывая их из стороны в сторону, будто пытаясь заплести невидимые косички. Щёки горели, дыхание сбивалось, но он не останавливался. Ноги сами знали, куда нести его, будто были частью чего-то большего, чего-то, что существовало за пределами его сознания. Спуск с пригорка был лёгким, почти невесомым. Земля под ногами казалась мягкой, податливой, как будто она сама подталкивала его вперёд. Лесок впереди манил своей прохладой и тишиной, но это была не та тишина, что пугает. Нет, это была тишина, которая обещала что-то важное, что-то, что он должен был найти, даже если сам не знал, что именно. Хвойный лес, тёмный и беспощадный, уже начал своё наступление, медленно, но верно поглощая всё вокруг. Он был как та ночная мгла, что приходит незаметно, но остаётся навсегда. Тэхен чувствовал это — ощущение чего-то неотвратимого, чего-то, что нельзя остановить, но можно попытаться обогнать. Он бежал. Просто бежал. И в этом беге было что-то освобождающее, что-то, что заставляло его забыть обо всём, кроме ветра, земли под ногами и леса впереди. Может быть, это и было счастье — не думать, не анализировать, просто быть. Быть частью этого мира, который, казалось, существовал только для него в этот момент. И лес, и ветер, и даже хвойная мгла — всё это было частью чего-то большего, чего-то, что он не мог понять, но чувствовал всем своим существом. Тэхен бежал. Просто бежал. И в этом беге было всё, что ему было нужно. Тэхен останавливается только вдалеке от того места, откуда уже не видно большой поляны, на котором они с Чимином часто отдыхают и болтают о разных вещах. Он вдыхает полной грудью, наслаждаясь запахом леса, и едва ёжится, чувствуя, как из глубины леса тянет холодом. Тэхен стоял неподвижно, его взгляд утонул в дали, где лес растворялся в дымчатых очертаниях. Деревья, словно призраки, теряли свои формы, превращаясь в абстрактные тени, которые плыли в воздухе, как сгустки тумана. Лес сегодня был особенным — он дышал. Глубоко, медленно, будто из самой своей сердцевины. И в этом дыхании был голос, едва уловимый, но настойчивый. Слова, которые Тэхен не мог понять, но чувствовал их всем своим существом. Он слушал. Лес звал его, мягко, почти ласково, словно знал его давно, словно ждал. И Тэхен чувствовал, как что-то внутри него откликается, как будто его душа знала этот зов, как будто она сама была частью этого леса, этого дыхания, этого голоса. Он не мог понять, что именно говорил лес, но это не было важно. Важно было то, что он слышал. И это было красиво. Красиво так, что сердце сжималось, а в груди разливалось странное, тёплое чувство, похожее на тоску, но не совсем. Он стоял, не мигая, и лес продолжал говорить. Слова текли, как ручей, обволакивая его, унося куда-то далеко, в место, где время теряло смысл, где реальность становилась чем-то другим — более глубоким, более настоящим. Тихо. Лес разговаривал, одурманивая своим лепетом, и я стоял, вслушиваясь в этот странный, почти гипнотический шум. Казалось, время остановилось, и я мог бы оставаться здесь вечно, если бы не шаги. Тихие, осторожные, будто кто-то крался за спиной. Догадаться было нетрудно — это Хосок. Он всегда ходил за мной по пятам, как тень, которую невозможно стряхнуть. — Ты следишь за мной? — спросил я, не оборачиваясь. Голос звучал устало, почти безразлично. — Твоя мама попросила присмотреть за тобой, — ответил он, как будто это объясняло всё. — Чтобы ты не заблудился в лесу и благополучно добрался домой. — Спасибо, но я справлюсь сам. Можешь идти, Хосок. Я хочу еще немного прогуляться. — Давай вместе, Тэхен. — Нет. — Ты всё ещё не можешь забыть тот случай? Я ведь столько раз просил прощения. — Я не хочу говорить об этом. Оставь меня, Хосок. — Приказ от твоей мамы, — он произнес это с легкой усмешкой, будто играл в какую-то игру. — Проследить и доставить тебя домой. В моем сопровождении. Так что выбирай: прогуляемся вместе или пойдем домой сразу? Я вздохнул, чувствуя, как усталость накрывает меня с головой. Лес вдруг стал казаться слишком большим, слишком давящим. Я повернулся и направился в сторону дома, слыша за спиной тихий смешок Хосока. Он всегда был таким — навязчивым, но в то же время невозмутимым. Как будто знал, что рано или поздно я сдамся, но он глубоко ошибался. Когда из лесных объятий выходят они, долина предстаёт в иных красках, неведомых доселе. Чем ближе зима, тем ярче становятся закаты, словно хотя подарит еще больше ярких красок и впечатлений .Всё дышало прощальной красотой, словно природа, уходя на покой, дарила миру последний вздох. -Никогда не мог постичь твою привязанность к лесу, — произносит Хосок, в воздухе с нотками насмешки. — Да, я вижу, как это может быть красиво, всякая живность и растения. Но в конце концов, это просто лес. Ночью становится холоднее, комары и мошкара летают с неумолимой настойчивостью. — Ты не понимаешь, Хосок, — отвечает Тэхен, его голос мягкий, как трепетный ветер. В его словах сквозит лёгкая грусть, словно он растворяется в этой бесконечной зелени и тишине, где каждое мгновение наполняется незримой магией. — Лес — это не просто природа. Это место, где можно услышать, как пульсирует жизнь, как шепчутся деревья и как звёзды поют свои старинные песни. Важно не то, что ты видишь, а то, что чувствуешь. И иногда, в тишине, можно найти ответы, которые искал всю жизнь. — Холодно становится, — заметил альфа, слегка потянув шею, как будто пытался разбудить в себе что-то забытое. — Обещал твоей матери, что верну тебя до наступления ночи. Пойдем. Словно под действием магии, Тэхен вдруг пришёл в себя, его взгляд стал медленным и тоскливым, как неумолимо падающий вечерний свет. Он только кивнул, и поднял глаза к небу, словно искал ответы среди облаков, которые лениво плыли, позабыв о привычном ритме. Тишина вокруг стала обрамлением его грусти, поглотившей его мысли, оставив лишь легкое эхо обещаний, которые могли так и не исполниться. Они покидали лес, шагая по поляне, а затем поднимаясь на одинокий холм, словно двигаясь в такт забытой мелодии. Тэхен шел медленно. Вокруг них мерцали звезды, и каждое солнечное семя создавало маленькое облачко, словно бы делая весёлые попытки утешить темную бездну, что приближалась с запада. Эти облака были легкими, словно бы сшитыми из детских мечтаний — их можно было бы поймать и прижать к щеке, ощутить их холодное дыхание. Омега задумался, ощущая, как с каждым шагом отдаляется от своего спутника. Ветер, игриво толкая его в спину, словно бы настраивал на нужную волну. Тэхен обернулся, и в тот миг запечатлел в памяти лес, который предал себя мрачным искажением — его тени поглощали последние проблески света. На подножии каждого дерева разливался густой туман, клубившийся по земле, как ватное одеяло, забираясь в свои объятия и скрывая все травы и цветы, которые когда-то тянулись к солнцу. Эти картины накладывались одна на другую, смешиваясь с воспоминаниями о том, что было ранее, и Тэхен невольно сглатывает; новое дуновение ветра приносит с собой вой, от которого по коже пробегает мурашка. Это был не просто вой— это был голос самого леса, древнего как время, музыки, наполняющей пространство между ними. Он напоминал о том, что каждый шаг по этой тропе был не просто перемещением в физическом мире, но и известным составлением мозаики их судеб. Вой нарастал, как проливной дождь, и в нем чувствовались эмоции, которые Тэхен не мог понять до конца. Он вздохнул, и с каждым вдохом стал частью этого космического танца, осознавая, что его жизнь переплетается с бесконечностью этого мира. Он остановился, погрузив взгляд в бездонную синеву, и вдруг ему показалось, что все звезды, что мерцали высоко над ним, кто-то настойчиво пытался ему что-то рассказать, напоминали о более глубоком смысле вещей, погружая в бездну размышлений о том, что его ждет впереди. Лес был тихим, но не спокойным. Его тишина казалась обманчивой, как будто он затаился, прислушиваясь к каждому шагу, каждому вздоху. Хосок шёл впереди, его плечи были расслаблены. Тэхен, следовал за ним, стараясь держаться ближе, но не слишком близко. Его дыхание было неровным, сердце билось чуть быстрее, чем обычно. Он не мог объяснить, что именно его тревожило, но что-то в этом лесу стало не так. Что-то, что он не мог понять, но чувствовал всем своим существом. — Хосок, — позвал он снова, голос дрогнул, словно боясь нарушить хрупкую тишину. — Ты слышал? Хосок остановился, обернулся. Его глаза были спокойны, но в них мелькнула тень беспокойства. — Что? — спросил он, дожидаясь, пока Тэхен подойдёт ближе. — О чём ты? Тэхен замер на мгновение, словно пытаясь собрать мысли воедино. — Нет… Показалось… — прошептал он, опуская взгляд. Его голос был тихим, почти неуловимым, как будто он боялся, что лес услышит его и ответит. Они продолжили идти, но теперь Тэхен шёл рядом, стараясь не отставать. Лес вокруг них был густым, деревья стояли плотной стеной, их ветви сплетались в причудливые узоры, сквозь которые едва пробивался свет. Воздух был влажным, насыщенным запахом мха и прелых листьев. И где-то в глубине, за этой стеной зелени, раздался странный звук. Это был не просто вой, это было что-то большее. Звук, который казался одновременно далёким и близким, как будто он исходил из самого сердца леса, из его древней, забытой памяти. Тэхен вздрогнул, мурашки побежали по его коже. В этом вое он услышал что-то, что не мог объяснить. Это было чуждо, но в то же время знакомо, как будто он когда-то знал этот язык, но давно забыл его. — Ты слышишь? — спросил он снова, но на этот раз его голос был почти шёпотом. Хосок остановился, прислушался. Его лицо стало серьёзным, глаза сузились, словно он пытался уловить что-то, что ускользало от него. — Нет, — ответил он наконец. — Но что-то здесь есть. Что-то… странное. Тэхен почувствовал, как его сердце сжалось. Он хотел узнать, что это было. Что звало его, что пыталось до него достучаться. Но в то же время он боялся. Боялся того, что может найти, если последует за этим зовом. Лес вокруг них казался всё более плотным, воздух — всё более тяжёлым. И где-то в глубине, за деревьями, что-то ждало. Что-то, что не хотело отпускать. В детстве мать Тэхена часто рассказывала ему сказки о древней северной стае, о самом первом вожаке, чья мудрость была легендарной. Тот волк, чье имя давно стерлось из памяти, но чей дух, казалось, все еще витал в лесу, был не просто вожаком — он был целителем. К нему приходили те, кто страдал от хвори, и он исцелял их, как будто знал тайный язык земли и ветра. Мать говорила, что дух его до сих пор бродит среди деревьев, и если прислушаться, можно услышать его вой, глубокий и пронзительный, как эхо из далекого прошлого. Стая, которой он когда-то правил, находилась в двадцати километрах от их дома, и вой Сербия — так звали того волка — доносился до них ясно, как будто он был рядом. Сейчас стаей управлял Чон Чонгук, молодой альфа, чье имя звучало как обещание силы и мудрости. Его глаза, желтые, как солнце на закате, и густая шерсть, черная, как ночь, выделяли его среди других. Чонгук был не просто вожаком — он был лидером, которого уважали не только за силу, но и за умение принимать решения, которые спасали стаю в самые трудные времена. Он был мудр, как тот первый вожак, и силен, как сама природа. Тэхеню, слушая рассказы матери, всегда хотелось увидеть Чонгука своими глазами, почувствовать его присутствие, услышать его голос. Но пока это оставалось лишь мечтой, как далекий вой Сербия, который доносился из глубины леса, напоминая о том, что прошлое и настоящее всегда связаны тонкой, невидимой нитью. *** Семья Ким обитала на тихой улочке, где пробуждения утра были словно нежные аккорды, постепенно настраивающие мир на новый день. Время от времени к ним в гости заглядывала тетя Хун, старая знакомая, которая, казалось, знала все секреты каждого овоща, отправляющегося на местный рынок. В основном эта работа была поручена матери Тэхена, Соен. Она проводила дни, ухаживая за растениями, нежно прикасаясь к каждому листочку, словно к детским лицам. Но в этот сезон ей не повезло: вожак общины распределил обязанности, и теперь женщина была призвана на ферму, оставив все заботы о рынке на Тэхена, единственного сына, который еще не знал, что значит взять ответственность за бизнес. Тэхен стоял среди ярких рядов овощей, наблюдая, как солнце полоскает землю, заливая ее золотым светом. Он чувствовал себя потерянным, но в то же время очарованным. Вскоре неподалеку он увидел тетю Хун, осторожно приближающуюся к его прилавку. — Тэхен! Я так давно не видела тебя, — произнесла она, улыбаясь с благожелательным удивлением. — Здравствуйте, тетушка, — ответил он, стараясь скрыть смущение. — А где же Соен? Она приболела? — спросила тетя, глядя на него с заботой. — Нет, слава богам. Ее Намджун-хен отправил на ферму помогать, а мне доверили это дело, — произнес Тэхен, гордо выпрямляясь. — Это хорошо. Мне, пожалуйста, килограмм огурцов и помидоров, — сказала она, начиная обдумывать, как лучшие ингредиенты могли бы сплестись в традиционный суп с ломтиками тофу, который согревает душу. Тэхен кивнул и стал собирать её заказ, ощупывая неприметные овощи, каждый из которых рассказывал свою историю — о дожде, о солнце, о тихих ночах и песчаных бурях. Процесс оказался не таким уж банальным — он словно вливался в ритм жизни, чувствовал, как время струится через его пальцы, где-то за горизонтом стучал неосознанный тягучий поиск чего-то большего. В каждом движении, в каждом жесте таилась загадка, которая ждала своего часа, чтобы быть раскрытой. На улице светило яркое солнце, и его лучи, словно теплые пальцы, касались кожи Тэхена. Он стоял за небольшим прилавком, аккуратно раскладывая огурцы и помидоры, которые блестели, как драгоценности, под лучами света. Каждый овощ казался ему маленькой историей, которую он передавал в руки покупателей. -Вот, пожалуйста, ваши огурцы и помидоры», — говорил он с легкой улыбкой, чувствуя, как слова растворяются в теплом воздухе. -Спасибо, Тэхен, до встречи», — отвечала ему Соне, и он кивнул, наблюдая, как она уходит. -До свидания, приходите еще», — добавлял он, и его голос звучал как эхо, смешиваясь с шумом улицы. Отец где-то вдалеке собирал новый урожай, его фигура то появлялась, то исчезала среди зелени. Мать помогала на ферме, и Тэхен иногда ловил себя на мысли, что их жизнь — это бесконечный цикл, где каждый день похож на предыдущий, но в то же время несет в себе что-то новое. Омега улыбался, глядя на волчат, которые резвились неподалеку. Они кусали друг друга за хвосты, рычали и визжали, а потом снова бросались в погоню. Иногда один из них подбегал к родителям и кусал их за ногу, вызывая смех и легкое ворчание. Тэхен смотрел на них и мечтал. Он представлял, как однажды у него тоже будут свои волчата, как он будет играть с ними, учить их, защищать. Но мечты его были омрачены одной мыслью. Родители хотели выдать его за Хосока, и Тэхен чувствовал, как это решение, словно тень, нависает над его будущим. Он надеялся, что они передумают, что однажды утро начнется не с разговоров о свадьбе, а с чего-то нового, светлого, как эти лучи солнца, которые сейчас согревали его лицо. Он вздохнул и снова улыбнулся, принимая следующего покупателя. Жизнь продолжалась, и Тэхен знал, что даже в самых обычных моментах можно найти что-то прекрасное. Время текло, как вода сквозь пальцы, незаметно и беззвучно. Оно не торопилось, но и не останавливалось, просто существовало где-то на заднем плане, пока я торговал овощами на рынке. Иногда, словно тень, появлялся отец. Он приходил с новым урожаем, свежим и пахнущим землей, как будто приносил с собой кусочек далекого поля, где-то за горизонтом. Его визиты были редкими, но всегда вносили в мою рутину что-то новое, как легкий ветерок, нарушающий покой. Однажды, когда солнце уже клонилось к закату, отец вынес последнюю корзину. Он поставил ее на землю, выпрямился и посмотрел на меня. Его взгляд был спокойным. Наконец, он произнес: — На этом все, Тэхен. Ты хорошо справился. Дальше я сам. Пойди погуляй с Хосоком. Его слова прозвучали как приказ, но в них не было жесткости. Скорее, это была просьба, замаскированная под привычную отцовскую строгость. Я посмотрел на него, пытаясь понять, что он на самом деле хочет сказать. Но отец уже отвернулся, занявшись корзиной. — Отец, — начал я, чувствуя, как слова застревают у меня в горле. — Я хотел бы погулять с Чимином. Мы уже договорились. Отец остановился, но не обернулся. Его спина была напряжена, как будто он нес на себе что-то тяжелое, что-то невидимое. — Ты с Чимином каждый день гуляешь, — сказал он наконец, его голос звучал тихо, но твердо. — Хосок — твой будущий муж. Ты должен проводить время с ним. По большей части. Ступай и не зли меня. Его слова повисли в воздухе, как тяжелые капли дождя перед грозой. Я хотел возразить, сказать что-то, что могло бы изменить его мнение, но слова не приходили. Вместо этого я просто кивнул, чувствуя, как что-то внутри меня сжимается, как будто я теряю часть себя. Я вышел из лавки, оставив отца одного. Улица была пустынной, только где-то вдалеке слышался смех детей. Я посмотрел на небо, где уже начали появляться первые звезды. Они казались такими далекими, как будто принадлежали другому миру. Хосок встретил его, возле калитки, отделяющую прилавок от домов. Они шли по улице, мысли были тяжелыми, как тучи, нависшие над городом. Воздух был влажным, и каждый вдох казался ему слишком глубоким, словно он пытался вдохнуть не только кислород, но и все то, что накопилось внутри. Хосок шагал рядом, его присутствие было таким же неотъемлемым, как тень в солнечный день. Они шли молча, и это молчание было густым, как сироп, медленно стекающий по стенкам стакана. Тэхен чувствовал, как оно обволакивает его, сжимает, но не мог найти слов, чтобы его разорвать. -Тэхен,» — наконец произнес Хосок, его голос был мягким, но в нем чувствовалась какая-то натянутость, как струна, готовая лопнуть. — «Как прошел твой день? Сильно устал?» Тэхен посмотрел на него, но не сразу ответил. Его взгляд скользнул по лицу Хосока -Нет, все в порядке,» — наконец сказал я, мой голос звучал ровно, но в нем не было тепла. — «Сходим к Чимину, скажу ему, что сегодня не получится встретиться.» Хосок кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, но в уголках его глаз мелькнула тень разочарования. -Да, хорошо, пойдем,» — согласился он, и они снова зашагали по улице, их шаги сливались в один ритм, но сердца бились вразнобой. Молчание снова окутало их, как плотный туман. Тэхен чувствовал, как оно давит на него, но не мог найти сил, чтобы его разорвать. Его мысли были где-то далеко, в другом месте, в другом времени. Он думал о Чимине, о его улыбке, о том, как его голос звучал, когда он смеялся. Он думал о том, как было бы хорошо, если бы они могли просто уйти куда-то далеко, где никто не смог бы их найти. -Тэхен,» — голос Хосока снова нарушил тишину, и Тэхен вздрогнул, словно его вырвали из глубокого сна. — «Я знаю, что ты до сих пор держишь на меня обиду, но это не может продолжаться вечность. Нам вскоре быть супругами.» Тэхен остановился, его сердце заколотилось в груди, как птица, пытающаяся вырваться из клетки. Он посмотрел на Хосока, и в его глазах вспыхнул огонь. -Хосок, нам никогда ими не быть,» — сказал я, мой голос звучал резко, как удар хлыста. — «Я не люблю тебя, пойми это. Я хочу выйти замуж по любви, а не по прихотям родителей или твоим.» Хосок сжал губы, его лицо стало жестким, как камень. -За кого, Тэхен?» — спросил он, его голос звучал холодно, как лед. — «Ты ни с кем не общаешься, кроме Чимина. Я единственный альфа, с кем ты хоть как-то общаешься.» Тэхен почувствовал, как его сердце сжалось от боли. Он знал, что Хосок прав, но это только делало его слова еще более горькими. -Была бы моя воля, я бы вообще не общался с тобой,» — мой голос дрожал от гнева. — «Я никогда не выйду за тебя замуж, Хосок.» Хосок посмотрел на него, и в его глазах мелькнула тень чего-то, что Тэхен не мог понять. -Это мы еще посмотрим, Тэхен,» — сказал он, его голос звучал тихо, но в нем чувствовалась угроза. Тэхен хотел что-то ответить, но в этот момент его перебил голос Чимина. -Тэхен-ааа, привет!» — крикнул он, его голос звучал радостно, как звон колокольчика. — «Я так соскучился по тебе! Куда пойдем?» Тэхен обернулся и увидел Чимина, который бежал к ним, его лицо светилось от счастья. Он почувствовал, как его сердце сжалось от боли. -Привет, Чимин,» — мой голос звучал мягко, но в нем чувствовалась грусть. — «Извини, но сегодня не получится. Отец велел идти гулять с Хосоком.» Чимин остановился, его лицо стало грустным, как облако, закрывшее солнце. «Оу, хорошо,» — сказал он, его голос звучал тихо, как шепот. — «Встретимся в другой раз?» Тэхен кивнул, его сердце сжалось от боли. -Хорошо, до встречи, Чимин’’ Чимин улыбнулся, но его улыбка была грустной, как осенний лист, падающий на землю. «До встречи,» — сказал он, и они заключили друг друга в объятия. Они разошлись, и Тэхен снова зашагал рядом с Хосоком, его сердце было тяжелым, как камень. Он знал, что его жизнь никогда не будет, как у других омег, и это знание было таким же горьким, как вкус несладкого шоколада. Его жизнь была предопределена, как сценарий, написанный кем-то другим. И он знал, что ему придется смириться с этим, как смиряются с неизбежным.