Everything Counts: A Collection

Рехаб! AU, в которой Дэйв проходит лечение в реабилитационном центре и решает вступить в кружок по гончарному мастерству, чтобы укрыться от гнетущей атмосферы. К сожалению, его преподаватель оказывается более привлекательным, чем он мог себе представить. Дэйв уверенно всматривался в шар глины, сидя прямо перед гончарным кругом, который выглядел вполне безобидно. Но только выглядел. На самом же деле все это было будто бы его худшем возмездием: сегодня — уже четвёртое занятие, и он до сих пор не продвинулся дальше этапа обточки, в то время, как некоторые из группы, например, Мартин, тихий парень, проходящий здесь лечение от алкоголизма, уже были на стадии сушки. Горшки, сделанные им, были настолько хороши, что уже были подготовлены к этапу декорирования, более того, Мартин получил немного похвалы за них от мистера Уайлдера, их преподавателя. Все же попытки Дэйва сделать предмет мало напоминали что-то похожее на горшки по форме, по итогу они оказывались какими-то полудохленькими стекающими комочками, походившими на часы с картин Дали. — Как продвигается дело? — мягкий голос мистера Уайлдера выдернул Дэйва из ступора, и тот осознал, что пялится, моргая, на своего преподавателя. Мистер Уайлдер как обычно слегка улыбался Дэйву, будто бы у них была какая-то локальная шутка, понятная только им двоим, — Дай знать, если понадобится помощь, Дэйв. Дэйв кивнул, и его щеки залились краской в смущении: он ненавидел просить помощи и показывать какие-либо признаки слабости. Во времена, когда он был непослушным подростком, это большой проблемой, и стало ею снова, когда он погряз в муках от героиновой зависимости, будучи слишком гордым признать, что нуждался в помощи. — Все нормально, — пробормотал он, нажимая на педаль, чтобы привести круг в медленное вращение. Несмотря на это, мистер Уайлдер не перешёл к следующему ученику. Он просто пристально и раздражающе стоял над душой, так, будто бы одним своим взглядом мог снять с Дэйва скальп и узнать все его секреты. — Знаешь, сколько времени мне понадобилось, чтобы сделать свой первый горшок? — спросил мистер Уайлдер, пододвигая стул, чтобы присесть рядом с Дэйвом. Дэйв пожал плечами. — Ну, чувак, ты мастер своего дела, — его взгляд переметнулся на красивые руки мистера Уайлдера: его пальцы были самыми стройными и длинными, что когда-либо приходилось видеть Дэйву, — походу ты вылетел из утробы с уже готовым горшком. Мистер Уайлдер фыркнул. — На самом деле, я начал заниматься гончарным мастерством всего около двух лет назад. Я месяц сидел над своим первым горшком. Дэйв удивленно посмотрел на него. — Серьезно? Я думал, что ты вечность занимаешься этим. Мистер Уайлдер, помотав головой, нагнулся, чтобы взять комок глины Дэйва. — Неа, я занялся этим, чтобы избежать выгорания от стресса на работе. Так что я уволился, и мой док посоветовал мне заняться чем-то расслабляющим. Так что как-то так. — И где ты работал до этого? — спросил Дэйв заинтригованно против своей воли. Последние недели четыре мистер Уайлдер выглядел скрытным и замкнутым, так что было бы славно узнать о нем немного больше. Кроме того, Дэйву было сложно отрицать, что каждый раз, когда взгляд мистера Уайлдера падал на него, кожа содрогалась от его привлекательности. Он был в чертовски безнадёжном положении. — Сессионный пианист, — сказал ничего не заподозривший мистер Уайлдер, сейчас перебрасывающий кусок глины из руки в руку, — выступления почти каждый вечер негативно сказываются на моем ментальном здоровье. — Ужасно, — Дэйв на самом деле мог понять это: давление во время выставки или показа всегда опустошало его, не оставляя сил, — но сейчас-то ты здесь, да? — Сейчас — да, — согласился мистер Уайлдер, вновь улыбаясь ему и осторожно возвращая кусок глины на центр гончарного круга, — и у тебя всё получится. Гончарное мастерство — искусство, в котором спешка не приводит ни к чему. Главное — терпение и время. Терпение никогда не было сильной стороной Дэйва, но времени у него было здесь навалом. На самом деле, только оно-то у него тут и было, вкупе со множеством сожалений. Гончарное дело было его ошибочной попыткой найти хоть какую-то цель, и он был очень близок к тому, чтобы бросить все после стольких неудач. Но в то же время мистер Уайлдер смотрел на него так серьёзно, что у Дэйва просто не хватило бы духу сказать о том, что он уходит. — Ага, понял, я попытаюсь, мистер Уайлдер. — Отлично, — он улыбнулся шире, — И, пожалуйста, зови меня Алан. — Разумеется, Алан, — не мог не улыбнуться в ответ Дэйв. *** Остальная часть занятия прошла не так плохо, как ожидал Дэйв. Мистер Уайлдер — Алан — постоянно останавливался рядом, чтобы проверить, что все ли идёт хорошо. Однако он был не из тех назлойливых преподавателей, которые стоят над душой у плохих учеников. Стратегия Алана заключалась в том, чтобы немного понаблюдать за Дэйвом, а затем предложить ему изменить положение рук или уменьшить скорость гончарного круга. — Что я делаю не так? — Дэйв нахмурился, обхватывая ладонями глину, которая начинала приобретать форму. Алан некоторое время посмотрел за ним. — Поставь ладони в форме палатки, — сказал он Дэйву, показывая, как именно нужно расположить руки, — попробуй так. — Так? — Дэйв раздраженно выдохнул, когда глина начала отклонялся к боку. В этот момент Алан поменял положение, становясь за Дэйвом и накрывая его руки своими, так, чтобы ими он мог направлять движение. — Нет, вот, — хватка Алана была куда сильнее, чем Дэйва, а его руки ощущались такими тёплыми над его собственными. Алан продолжал говорить, но разум Дэйва уже опустел: все, о чем он мог думать — жар тела Алана позади него, его тёплое дыхание над ухом, голос, шепчущий инструкции. Дэйв правда пытался слушать, однако его бросило в жар, а кончики ушей зардели. Он прочистил горло и смутился, когда осознал, что у него чуть не встал, пока он находился в объятиях его преподавателя, его очень, очень-очень горячего, красивого, терпеливого и доброго преподавателя по гончарному делу. И, говоря о его руках, было понятно, что чем бы Алан ни занимался в своё свободное время, пока он не работает здесь, по-любому несколько часов точно уходило на тренажёрку. Эти мускулистые руки сейчас поддерживали Дэйва сзади, и как же ему хотелось, чтобы они двинулись ниже… — Так держать, — довольный тон Алана вывел Дэйва из его похотливых грёз, которые напоминали ему ту жаркую сцену с гончарной мастерской из одного фильма о призраках, — думаю, дальше ты справишься сам, Дэйв. — Ага, — Дэйв кашлянул снова. когда Алан отодвинулся от него, оба одновременно почувствовали облегчение и разочарование. Уголком глаза Дэйв заметил, что Алан помедлил, прежде чем уходить, будто бы собирался сказать что-то, но в конце концов передумал. Стыдящийся того, что он пускает слюни на такого красавчика, как Алан, Дэйв опустил голову и сосредоточился на горшке. Он удивился, когда совет Алана сработал и ему удалось сделать форму такой, что горшок не выглядел так, будто на нем успел посидеть слон. Он просиял от гордости, смотря на своё первое сносное творение, убирая его в сторону, чтобы дать просохнуть. Алан подошёл снова и улыбнулся, когда Дэйв показал ему горшок. — Отличная работа, дружище, — сказал он, похлопывая Дэйва по плечам, — вот видишь, я всегда знал, что в тебе есть талант для этого. Знаю я, что ещё мне хочется, чтобы было во мне, хотелось пошутить Дэйву. Но даже он знал, что такой подкат был бы отвратительнейшим, чтобы склеить своего препода по гончарному делу. Алан и другие, кто работал здесь и обучал ремёслам, были волонтерами. — Спасибо, Ал, — сказал вместо этого Дэйв, радуясь, когда Алан посмеялся данному себе прозвищу. *** Эта ночь и вечер оказались очень сложными для Дэйва: ему пришлось выдержать сеанс у психотерапевта, доктора Пэйтела, который заставил его говорить о Терезе, хотя он ещё не был готов к этому; затем последовал тяжелый приступ ломки, и он чуть было не поймал передоз от препарата заместительной терапии, однако одному из сотрудников удалось остановить его и вместо этого воодушевить на прогулку. Он прошёл пять кругов по периметру всего комплекса, размышляя, был ли хоть один день его пребывания здесь, когда все прошло гладко, и становилось ли ему лучше в общем. «Главное — терпение и время», — голос Алана эхом пронёсся в его голове. Дэйв всматривался в полумесяц в небесах, докуривая последнюю из сигарет, что ему удалось стащить. После того, как сигарет больше не осталось, Дэйв отправился назад, ко входу в западное крыло. Ему немного полегчало после прогулки, но идти спать пока что не хотелось. Лечащиеся должны были следовать довольно жесткому расписанию в этом центре, однако в последнее время в состоянии Дэйва были видны улучшения, и Андрэ, наблюдающий за ним, спускал ему с рук небольшие проступки. Дэйв размышлял, сможет ли он когда-либо избавиться от своей бунтарской черты, которая заставила его мать много горевать и стала причиной появления множества его главных сожалений. Он совсем не осознавал, куда его ведут ноги, пока не понял, что находится прямо перед входом в гончарную мастерскую. К его удивлению, там горел свет, поэтому Дэйв решил постучать в дверь. — Входите! — Он услышал Алана, зовущего его. Когда Дэйв зашел внутрь, он увидел, что лицо Алана преобразилось в приятном удивлении. — Что ты делаешь здесь в такое время? Дэйв пожал плечами. По правде говоря, ему не хотелось говорить об этом ужасном дне. — Полагаю, могу спросить то же о тебе? Алан закатил глаза. — Справедливо, — он держал в руках стопку бумаг, — я забыл сделать распечатки для мастер класса, который будет на следующей неделе, поэтому я здесь. — Бля, да ты слишком много работаешь для волонтера, — выпалил Дэйв, однако Алан просто пожал плечами. — Это для меня важно так же, как и оплачиваемая работа за концерт, так что… — Алан замолчал, поворачивая голову в сторону гончарного круга в углу, где обычно занимался Дэйв, — ты пришёл сюда попрактиковаться? — Можно сказать и так, — Дэйву не хотелось признавать, что он надеялся улучшить свои навыки, чтобы впечатлить Алана на следующем занятии. Он поднял свои руки, вертя ими, — но знаешь, это самое, я типа рукожоп… да у меня, блин, бананы вместо рук… Алан кинул шаловливую усмешку в его сторону, — Поверь, ты не знаешь настоящих бананоруких рукожопов. Есть один ученик, Энди, он… ну… просто поверь, ты гораздо лучше. От удивления Дэйв даже изогнул бровь, — Бля, должно быть, тот чел просто дно в этом, если я лучше. — Просто дело в том, как ты делаешь этап обточки, — Алан положил распечатки, а затем взял фиолетовый фартук и кинул его удивлённому Дэйву, — давай, я покажу, что имею в виду. Дэйв поймал фартук. — Сейчас? — Стрелка на часах мастерской показывала почти одиннадцать. — Да, сейчас, — сказал Алан, повязывая красный фартук на своей талии, — давай же, Гаан, посмотрим, что ты умеешь. — Ты знаешь мое полное имя, — изумленно заметил Дэйв. До этого момента он думал, что никаким образом не выделялся в глазах Алана. Как ни странно, Алан отвёл взгляд, когда его щеки вспыхнули румянцем. — Ты интересный человек, — сказал он, немного перебарщивая с будничностью в тоне. Заинтригованный, Дэйв завязал свой фартук, откладывая это замечание до следующего раза. Затем он завязал волосы, чтобы те не лезли в лицо во время работы. — Что? — спросил он, когда заметил Алана, пристально наблюдавшего за тем, как тот завязывал хвостик. — Ничего, — Алан отошёл, чтобы принести кусочек глины. Озадаченный Дэйв повернул выключатель у гончарного круга и сел перед ним, устраиваясь поудобнее. Дэйв был как на иголках: он боялся опозорить себя перед Аланом снова. Одно дело, когда он находился в ярко освещённой мастерской днем, в окружении десятка других учеников, когда вокруг стояли шум и болтовня. Сейчас же находиться в мастерской только вдвоем было шокирующе интимно, в особенности потому, что они, скорее всего, были единственным, кто был в арт-крыле в это время. — Хорошо, давай начнём, — Алан разместил глиняный шар на круге Дэйва и поставил рядом небольшое ведро воды, чтобы смачивать руки, — пожалуйста, покажи, как ты делаешь это. Грязные мысли всех мастей насчёт «делаешь это» заполнили разум Дэйва, а щеки вспыхнули от стыда. Он специально наклонил голову вниз, опуская руки в ведерко. Он был бы рад показать множество вещей Алану, однако, Алан, конечно же, не имел в виду ни одну из них. Заставляя себя сконцентрироваться, Дэйв глубоко вздохнул и нажал на педаль — в ответ на это действие круг начал вращение. Он помнил уроки Алана и начал лепить из глины форму, делая это так, если бы сейчас они были на занятии. Все шло хорошо, пока один из его пальцев не вздрогнул: глина тут же потеряла свою форму, из-за чего Дэйв разочарованно заворчал. — Ничего, можно исправить, — незамедлительно сказал Алан, подходя и становясь сзади. Его руки накрыли руки Дэйва вновь, направляя своими прекрасными пальцами пальцы ученика. Выстави вперёд указательный палец, и вращай средним, — успокаивающе сказал Алан ему на ухо. В горле пересохло от того, насколько близко находился Алан и от того, как его дыхание согревало ушную раковину Дэйва. Борясь с порывом отклониться в сторону Алана, так, чтобы они соприкасались, Дэйв глубоко вздохнул и сделал то, что сказал Алан. Глина вновь начала принимать свою первоначальную форму, что заставило Дэйва просиять от удовольствия. — Сработало. — Конечно, сработало, — голос Алана был таким самодовольным, что Дэйв в шутку слегла толкнул его, отчего оба засмеялись. К счастью, Алан не отступил, все ещё продолжая нависать над Дэйвом. Его руки, приятные и успокаивающие, все ещё придерживали руки Дэйва, — и так, что помнишь о следующем шаге? Что ж, сейчас Дэйв на самом деле старался уделять внимание процессу, вместо того, чтобы пускать на Алан слюни так, будто он извращенец. — Сделать выше по форме? — ответил он с ноткой сомнения в голосе, хотя знал, что сказал все правильно. — Ага, — нежный, словно шёлк, голос Алана, его собственный запах и аромат лосьона после бритья помутнили сознание Дэйва, — ты знаешь, что делать дальше. Покажи мне. Дэйв сделал так, как было сказано, погружаясь в расслабленное состояние, какое бывает, когда занимаешься ручной работой. Не удивительно, что доктор Пэйтл посоветовал эти занятия в качестве терапии от стресса: не было ничего лучше, чем видеть, как что-то принимает физический облик в его руках, а Алан дал ему понять, что совершать ошибки — нормально, потому что вернуться в нужное русло — очень легко. Дэйв никогда не чувствовал себя настолько комфортно ранее, и, возможно, это было связано с тем, что он находился в крепких объятиях Алана. — Отлично, — почти промурлыкал Алан мягким голосом на ухо Дэйву, — ты очень быстро учишься, я доволен твоим результатом. Эти слова доставили волну удовольствия такой силы, что Дэйв не смог удержаться от короткого вздоха, а все тело покрылось мурашками. Его ноги сами разъехались в разные стороны, предоставляя место растущему стояку, а сам Дэйв бездумно изогнулся назад, в поисках губ, плеча, тела, хоть какой-нибудь части Алана: ему просто нужно было почувствовать его. — Ал. — Я тут, — успокаивающе прошептал Алан, утыкаясь, о боже, в шею Дэйва, и носом пытаясь отодвинуть хвостик, — все хорошо? Дэйв укусил свою губу, решительно кивая и отклоняя голову назад, чтобы положить ее на плечо Алана. Кусок глины был безбожно забыт: Алан начал прокладывать дорожку поцелуев вниз по шее, и Дэйв испустил протестный стон, когда тот убрал свою правую руку, однако это было сделано только для того, чтобы он смог обернуть ее вокруг талии. — Тише, я здесь. — Ещё, — потребовал Дэйв, вздыхая, когда Алан начал покусывать его шею, а хватка на талии усилилась, — ох, боже-блять, Ал. — Мы должны прекратить это, — Алан тяжело выдохнул слова в его шею, в тот момент, когда его рука пробралась под фартук Дэйва и нырнула ниже, схватив его между ног, отчего чего оба простонали, а Дэйв начал толкаться в его кулак; ему было практически все равно на свои запачканные глиной руки, когда он потянулся назад, чтобы крепко обхватить шею Алана, — блять, твой член… — У меня встал на тебя, — признался Дэйв, бездумно вбиваясь в руку Алана, на что тот издал дрожащий стон, а поцелуи, вперемешку с покусываниями, усилились. Им обоим было жутко неудобно в этом положении, поэтому Дэйв убрал ногу с педали, сдирая с себя фартук куда-то в сторону, расстёгивая джинсы и проводя руку Алана под его нижнее белье. Дэйв издал рваный стон, когда Алан решительно обернул рукой его член, готовясь начать дрочить ему. Может пальцы Алана и казались стройными и нежными, но хватка была сильной и оттого настолько замечательной, что создавала идеальное место, куда сейчас вбивался Дэйв, член которого начал истекать смазкой. Вся ситуация пробуждала в Дэйве острые ощущения, так как казалась неимоверно грязной и запретной. Если не считать дрочки по нужде по ночам в его маленькой комнате, то прошло уже много времени с тех пор, как Дэйв последний раз получал разрядку, и то, что сейчас делал с ним такой горячий мужчина, как Алан, заставляло Дэйва делать более сильные и быстрые толчки, совсем не заботясь о том, что каждый раз он ударялся коленями о гончарный круг. Дэйв чувствовал горячее дыхание на своей шее и твёрдый член Алана, упирающийся в куда-то в поясницу, что приносило ему сильное наслаждение. Он бы хотел почувствовать Алана внутри себя, так, чтобы тот нагнул его прямо над преподавательским столом, просто приспустив джинсы и трахнув так, как это не удавалось ещё никому в его жизни. Тем не менее, сейчас ему просто хотелось достичь разрядки с помощью рук этого до ужаса прекрасного мужчины. Он закрыл глаза и наклонил голову назад, каким-то образом находя губы Алана своими и теряясь в грязном поцелуе. Алан начал одновременно дрочить ему и тереться своим членом о спину, отчего Дэйв кончил, закатывая глаза и простанывая от удовольствия. Его бёдра дёрнулись ещё несколько раз, и Алан неохотно убрал руку, с наслаждением слизывая остатки спермы с пальцев, на что Дэйв испустил финальный громкий стон. После того, как мужчина поднял его на ноги, Дэйв повернулся и прижал Алана к стене, случайно роняя несколько чьих-то сушащихся горшков. На это было всем все равно, и Дэйв расстегнул штаны Алана, накрывая ладонью его член через ткань нижнего белья. Полуоткрытым взглядом Алан осмотрел лицо напротив, останавливаясь на губах, ладонь Дэйва же ощутила, как белье намокло от выделившейся смазки. А затем к нему пришла идея. — Должно быть, тебе нравится мой рот, — прошептал Дэйв, наклоняя голову и медленно целуя Алана, ощущая свой собственный вкус и наслаждаясь им время поцелуя. Несмотря на протест, он отстранился, но Алан тут же замолчал, когда увидел, как Дэйв опускается на колени, доставая член из штанов и начиная сосать без всяких прелюдий. Алан стонал так развратно, что на секунду Дэйв побеспокоился, что охранник может услышать и застукать их. Однако эта мысль испарилась ровно в тот момент, когда Алан сжал его за хвостик, таким образом давая себе возможность трахать рот Дэйва так, как ему хотелось, и Дэйв подчинялся ему, расслабляя горло, чтобы взять как можно больше. Когда член коснулся задней стенки горла, Алан буквально вскрикнул, а его колени затряслись; Дэйв попытался скрыть излишнее самодовольство, расположив руки на бёдрах Алана, как бы успокаивая его и в то же время наслаждаясь тем, какими крепкими были его мышцы. Дэйву пришлось отстраниться, когда Алан, почему-то не издавший ни звука, кончал. Языком он слизал все, что попало на лицо, остатки же собрал пальцами, также обсасывая их. После того, как он закончил, Алан вновь помог ему подняться, и они снова поцеловались, однако в этот раз — медленно, расслабленно и лениво. Они все ещё целовались, когда часы в студии пробили двенадцать, оповещая всех пациентов, что те должны следовать комендантскому часу, а потому быть в постелях в течение пятнадцати минут. Отстранившийся первым Дэйв застегнул джинсы и виновато посмотрел на Алана. — Мне нужно идти. Алан только кивнул в ответ, опуская голову. Дэйв знал, что обычно Алан не показывал эмоций, давая им волю разве что в самые сильные моменты. — Может быть, нам не стоит… — Заткнись, — решительно сказал Дэйв, прежде чем наклониться и снова поцеловать Алана, — если все пойдёт по плану, то через месяц закончится период детоксикации. Глаза Алана засветились, а Дэйв улыбнулся: оказалось, что на самом деле, он был не мастером в скрытии эмоций. — Получается, ты выйдешь отсюда и больше не будешь пациентом. — Ага, — он помог ему застегнуть штаны, — и надеюсь, что тогда у меня состоится свидание с очень горячим парнем, который будет ждать меня. — Уверен, что все так и будет, — улыбнулся Алан до ушей.