Альтернативные методы терапии

Два дня Рокэ наслаждается покоем и относительной свободой. К его услугам любые развлечения, не предполагающие уличных прогулок и игр с оружием — это отчего-то под строжайшим запретом. Окделл туманно объясняет, что боится за хрупкое здоровье пленника, за то что тот не перенесет здешних морозов. Но зато он может сыграть в карты, если пожелает, и в бильярд! К тому же Окделл и сам недурен в этих играх, и с большой охотой составляет ему компанию, когда не занят делами герцогства. Ещё Рокэ может напиться, если захочет, и заказать изысканный ужин по своему вкусу. После ужина — тоже простор для аристократического воображения. Библиотека, гербовый зал, купальни — всё в его распоряжении. Вот только не его тело, увы — им распоряжается Окделл. И на третий день он очень ясно дает понять это, в буквальном смысле слова затаскивая пленника в растопленные купальни. Никакие отговорки его не убеждают: тщетно Рокэ рассказывает, что уже мылся, и что у него болит голова. — После купания мы примем лекарство, излечивающее почти любые недуги, — пошло подмигнув, Окделл отступает на шаг и как бы с ласковым поклоном пропускает Рокэ в купальню. А там уже пар столбом и пахнет можжевельником и шалфеем. Рокэ не остается ничего другого, как покориться. Лакей ловко раздевает его и, проводив к бадье, застеленной льном, даже помогает сесть в неё — хотя он прекрасно справился бы и сам! Но нет, слуги отныне сама предупредительность с ним — берегут, как хрустальную вазу, и драят так же тщательно, до блеска и сияния. Рокэ и не сопротивляется, по сути — его уже несколько дней не подвергали постельным пыткам и, судя по настрою Окделла, он и на этот раз не собирается быть грубым. Уже неплохо! Рокэ достаточно даже такой слабенькой надежды, чтобы держать язык за зубами. От возражений будет хуже — северный царёк, изображающий то радушного хозяина, то бездушного палача, способен на всё. А уж его лицемерные слуги и подавно не постыдятся переменить отношение, кто бы сомневался в том… После купальни, где Окделл сдерживает себя и не пристает, они оказываются в его большой, тщательно нагретой слугами кровати. Оба распарены, но разгорячен только северянин. Его серые глаза горят похотью, и едва слуги уходят — его руки начинают копошиться в исподнем Рокэ. Тот в отчаянии и из последних сил полушепотом молит: — Пожалуйста, не надо. Сказать что-то еще он не в состоянии. Невыносимо будет увидеть ярость или равнодушие в этих серых глазах, подвергнуться очередному насилию… К счастью, ничего ужасного не происходит. Натолкнувшись на слабое сопротивление, Ричард останавливается. Вернее, убирает руки — но не для того, чтобы лечь и уснуть, о нет. «Что он задумал?» — Рокэ с опаской наблюдает, как Окделл устраивается полулежа на подушках и вновь тянет к нему руки. Оказывается, что для вполне невинной вещи — он сажает Рокэ к себе на колени и начинает увещевать. Рокэ покорно внемлет слышанным уж не раз речам и прижимается щекой к широкому мускулистому плечу Окделла, чтобы продемонстрировать свою привязанность. Они ведь договорились играть в любовь, он помнит об уговоре… Стоит Окделлу ослабить хватку и замолчать, как Рокэ покидает его колени и бочком-бочком отползает на противоположный угол кровати — как можно дальше от своего ласкового палача. — А что же тебе самому нравится? — неожиданно спрашивает Ричард. — Каков твой… м-м-м… Так сказать стиль в любовных утехах? Вопрос застает Рокэ врасплох. Во-первых, он никогда об этом не думал, да и любовь он крутил всегда только с дамами. Если не брать в расчёт насилие Ракана и Окделла над ним, конечно же. Во-вторых, не будет же северянин заниматься с ним тем, что нравится его жертве, а не ему самому? Это какой-то абсурд. Кто из них тогда пленник? — Сокровище, неужели мой вопрос так смутил тебя? — вопрос Окделла возвращает его в неуютную реальность. Реальность, где надо держать ответ, даже если хочется промолчать, забиться в темный угол и забыться сном без сновидений. Итак, что же ответить? Со своими любовницами Рокэ не сдерживал себя, давал волю дикому южному началу. Он всегда был страстен, груб и напорист. С некоторыми даже чересчур — прям как Окделл с ним, или Ракан. «Мое удовольствие моя забота, а о себе, милочка, позаботься сама». Но раз уж ему сейчас предстоит близость с мужчиной, лучше пусть будет нежность. Именно так Рокэ и отвечает Окделлу, что более всего предпочитает нежное и деликатное обращение. Тот незамедлительно огорошивает его следующем вопросом. — А когда ласкают ртом, тебе нравится? Рокэ смотрит на своего тюремщика совсем уж осоловело. Окделл собрался воплощать с ним вот такие фантазии?! Это какая-то дурная мистерия, не иначе! Что отвечать? К чему этот вопрос? Очередная попытка загнать жертву в угол? — Смотря кто, — уклончиво отвечает он, теребя нервными пальцами угол одеяла. — Не все умеют это делать. — Я понял тебя, хороший мой, — задумчиво отвечает Ричард. Про себя он выносит суждение, что его милый Рокэ совсем не сведущ в плотских утехах мужчин, потому и наводит туману. А из этого следует, что спрашивать Рокэ, нравится ли ему, когда ласкают языком, положив на живот, вообще смысла не имеет. Такого опыта у него точно нет. «Ну, ничего исправим» — мысленно облизнувшись, Ричард притягивает дрожащего, страшащегося каждого шороха Рокэ, к себе.