–Смерть ведь неизбежна, да?

Потухла жизни красота, Надежда верно засыпает. В цепях бесцветного двора, В безвольном сердце вера тает. Твои печальные глаза Хранят безликую тоску, Давно не верят в чудеса, Но видят мира пустоту.

***

      Все, казалось, вчетвером позавтракали, что удивило попаданца, ведь до этого Сплендор за стол для трапезы не садился. Но если быть точнее, то он не совсем ел, а просто закинул в рот две или три печенюшки, всё же больше уделяя внимание малой, сидевшей у него на коленях. Пичкая с чайной ложечки ребенка кашей, Сплендор то и дело вытирал ей рот платком. Казалось бы — шикарная няня.       Две барышни сидели за столом бок о бок, иногда переглядываясь. Вика же была слегка подавлена, и это заметно проявлялось на её лице. Грустна из-за осознания того, что ей наврали. Марфа соврала в тот первый день их встречи, и сейчас как ни в чем ни бывыло сидит и похлебывает горячий напиток. Но её, наверное, можно понять?       Метаясь из крайностей в крайности, Виктория сверлила взглядом поверхность стола, отдирая заусенцы на большом пальце. Вторая хлебала забеленный молоком кофе, прикусывая печеньем, наблюдая за тем, как её ребенок не поддавался кормлению и улыбалась. Словно нарочито громко скрипнула стулом мать, встав из-за стола, подошла к раковине, оставив там кружку. Она окинула взглядом помещение, выискивая часы. — Всё, — Марфи выскользнула в гостиную, начав наспех одеваться. — Спленди, мне пора! — Уже?! — Шляпник соскочил, прижав малышку к груди, что бы та не свалилась с него. — Да, а то начальник опять разозлится. — Рыжая встала на пороге, собираясь попрощаться со всеми, что сподвигло Вику тоже проводить ее.       Обняв и чмокнув в носик дочурку, зеленоглазая так же не забыла приобнять двух по принуждению названных нянек. — Пока-пока, — ведьма отправила воздушный поцелуй, поправляя сумку на плече. — Не скучайте!       Высокий нянь помахал рукой, носком тапка толкая угол двери. За дверным хлопком последовал облегченный выдох, заставивший девушку поднять голову на весельчака. — Обошлось без ругани — уже хорошо, — полушёпотом Сплендор озвучил свои мысли, отпуская маленькую девочку наконец походить на своих двоих. — Ты чего грустишь? — Нет, ничего, — Вика махнула рукой, многозначительно замолчав, ощущая легкую заторможенность, а после, перевела невыспавшийся взгляд на ползущую по полу девочку. — Не выспалась просто.       Она поднялась в свою комнату и заперлась на замок, оставив Великолепного нянчиться с внезапно привалившим в дом счастьем. Увы, но сон слегка отступал, пока Вика переодевалась в домашнюю одежду, и сколько бы она не ворочалась — уснуть не получалось. На первом этаже было тихо, хотя иногда можно было услышать грохот, а иногда и приглушённый детский радостный визг. Светловолосая взяла книжку с камода, открывая ту страницу, где и остановилась, невдумчиво бегая глазами по строчкам, но те лишь комом собирались в мозгах. Прочитав таким образом несколько абзацев, Виктория отложила книгу, протирая глаза. Она вслух застонала, обессиленно раскинув руки в разные стороны, а после перевернулась на бок, снова в попытках уснуть.       Ужасная скука одолевала её, заставляя маяяться, вздыхать и мечтательно заглядывать в окно. Виктория уже не понимала сколько дней находится в этом особняке: попросту не помнила, но, кажется, чуть меньше недели. Стоит попросить хозяина раздобыть календарь, что бы первые пару дней отмечать маркером, а потом забыть и закинуть в шкафчик комода.       В голове постоянная пустота, а внутри что-то так и грызет, шкребет, заставляя невольно жмуриться или дергать нервно пальцами. На душе не спокойно, но нет страха. Страха перед этим длинным гуманоидом, который, если изначально пугал, взывая чувство зловещей долины, то сейчас кажется уже чем-то обыйденным. Черные как смоль глаза, словно рыбьи, по форме напоминали щенячьи — такие же добрые и не скрываюшие эмоций; вечно сотрясающие воздух звоном бубенчики на чёрных тонких, как нить отростках из узкой спины. С каких пор это стало казаться нормальным? В голову закрались мысли о чужом вмешательстве. Мог ли Сплендормен покопаться в человеческих извилинах, отключить чувство страха и непреодолимое желание сбежать?       За последнее время Вика часто думает о семье. Своей маленькой семье, состоящей только из отца и её самой. Стоит только вспомнить хорошие моменты в жизни связанные с папой, так в горле сразу встает тяжелый и липкий ком. Катание на детских санках, конфеты, которые передавали все лесные жители, начиная от зайчика и заканчивая старым добрым бобром. Еще совсем маленькая, почти беззубая Вика смогла запомнить то, как папа грел ей ручки холодной зимой, дул на них, когда вязанные варежки насквозь промокли. Или когда она уставала, натирала мозоли от неудобных туфелек, усаживал её на шею, качал.       Снова перевернувшись на спину, сероглазая пилила взглядом потолок, словно пыталась найти что-то новое, но, увы, потолок был все таким же глянцевым и белым. Кое-как, чуть ли не с хрустом во всем теле, она встала, кряхтя, как старый сучковатый дед. Потянувшись, открыла окно, дабы проветрить душную комнату. Хотя, душно здесь и не было, но удивляло только то, что на улице намного теплее, чем в доме. Солнышко светило не по-мартовски, а даже как-то по-июньски и это было странно. Возможно, это проделки измерения: Сплендор рассказывал, что время здесь идет чуть быстрее, чем на Земле, а погода вообще чудная. Высунувшись в окно, вдохнула весенний свежий воздух, и, удостоверившись, что ветра нет, накинула поверх пижамной рубашки свитер, взяла книгу и спустилась на первый этаж. На ковре подле дивана сидела малютка, собирающая скошенную в бок стену из разноцветных блоков конструктора, а рядом расположился увлеченный помощью в строительстве безликий, подающий всякие разные детальки. Он заметил Викторию только тогда, когда та стала обуваться. — Ты куда? — Во двор.       Блондинка захлопнула дверь, завернула за угол дома, и направилась к недавно полюбившейся ей качеле. Поудобней расположившись на ней, Виктория снова открыла книгу, перечитывая те строки, что пыталась внять еще в постели. Косаясь носком туфли земли, она слегка раскачивала качель, а когда та замирала, снова толкала. Так незаметно пролетел целый час, проведенный под теплым солнцем.       Глаза подустали, поэтому, закрыв чтиво, Вика потянулась. За оградой послышался глухой стук о землю, отчего девушка моментально дернулась, уставившись в сторону звука. Это всего лишь упавшая зрелая шишка. Виктория хмыкнула, расплывшись на деревянной качеле, вновь толкая ногой землю, что бы раскачаться. Она закрыла глаза, сложив руки на животе, переплетая тонкие пальцы между собой, но быстро поняла, что таким образом её укачивает. Оттряхнув зад, девушка взяла книгу подмышку и поплелась в дом.       С верхнего этажа слышны многим знакомые звуки и голоса, резко сменяющие друг друга. Они доносились из комнаты весельчака, где дверь слегка приоткрыта, чем Вика и воспользовалась. Выглянув из-за двери, она мельком оглядела светлую комнату, выискивая глазами в ней хозяина. Тот расположился на полу, вытянул длинные ноги, на которых разлеглась уморившаяся от постоянных игр девочка. Сплендор невесомо поглаживал ребенка по голове, пока сам сонными глазами смотрел «Тома и Джерри» по телевизору напротив. Неотрывая взгляда мутных глаз от мультика, парень показал жест, что лучше не шуметь, приложив указательный палец к тонкой линии губ. Девушка отпустила вычурную ручку двери, на которой буквально повисла, и отстранилась.       Она зашла к себе в комнату, снова не забыв закрыть дверь на замочек. Время близилось к половине одиннадцатого утра, осталось придумать себе занятие, что бы снова скоротать скучные часы. А придумать его не так уж и сложно: на письменном столе лежат карандаши, краски и кисти, бумага, как белая, так и цветная. Всё это казалось не тронутым, хотя так наверное и было, ведь за стол девушка за все дни так и не усаживалась. Отодвинув стул, Вика уселась, поджимая колени к груди, и принялась усердно думать над будущими каракулями. Но на ум ничего не приходило, поэтому эта затея быстро отпала.       Сейчас, возможно, был прекрасный момент для того, что бы тихо смотаться из этого огромного и мрачного дома, но девушка колебалась. А зачем? Здесь вкусно кормят, красиво одевают, не заставляют учиться и работать. Холят и лелеют. Но стоит ли оно того? Хотелось к людям, родителям, подругам, снова пообсуждать что-то новое, чьи-то отношения или проблемы, быть в «своей тарелке».       Рухнув на кровать, мученица зарылась лицом в ладони, стараясь не разреветься от всего происходящего. Слишком много мыслей, раздумий и экшена в жизни, которых очень хотелось бы избежать, но, увы, судьба решила хорошенько поиграть над белокурой, что опять зарылась в огромное одеяло и кучу плюшевых игрушек. Среди них был, если так можно сказать, полюбившийся плюшевый медведь, такой мягкий и большой, позволяющий обхватить его сразу и руками и ногами, чем девушка и пользовалась. С самой первой ночи с ним она и спала в обнимку, потому и относилась более бережно, нежели к другим игрушкам, часто оказывающихся на полу или под кроватью. Уткнувшись носом в тельце медведя, Виктория быстро успокоилась, и сама того не заметив, задремала.       Обычно днем спать не приходилось, не считая те спасительные ленивые двадцать минут на парах под скучные лекции преподавателя, поэтому, при пробуждении связь с миром была потерянна. Разлепив глаза, Вика перевернулась на спину, давая онемевшей руке снова ощутить приток крови, с трудом шевеля холодными пальцами. Она достала из-под подушки черненький смартфон, посмотрела на время, а потом отложила его куда-то к игрушкам. Скинув с себя одеяло, светловолосая наконец поняла, что проспала около четырех часов, а в доме подозрительно тихо, хотя и шумно здесь никогда не было. Тихо спустилась по ступенькам, почесывая бок, выглядывая хозяина дома то в гостинной, то на кухне, но ни где его не было. Есть предположение, что безликий с ребенком либо на в саду, либо же пошли гулять по лесу, что мало вероятно.       Девушка зашла на кухню, ведомая своим урчащим желудком, просящем что-нибудь. Что нибудь вкусное, что нибудь сладкое. По-хозяйский Виктория открывает громадный холодильник, и среди плиток шоколада, молока и прочего, наконец находит желанный продукт: багровые, налитые соком яблоки. Рядом лежали сладкие апельсины, бананы и мохнатые киви. Взяв всё это в охапку, девушка вывалила фрукты в раковину, пододвигая поближе стул. К сожалению, кухонный гарнитур вообще не подходит для человеческих нужд и удобств, а только лишь под трёхметровых дядей-монстров. Перемыв будущий фруктовый салат, блондинка стала усердно начищать фрукты, сдирать с них кожуру, а после нарезать на кусочки, скидывая все в белую тарелку.       Виктория начала трапездничать, понимая, что желудок после этого будет немного болеть, но а организм получит небольшую дозу так сильно желанных витаминов и клетчатки. Жевать было конечно лень, но все же, тарелка опустела быстро и девушка сполоснула ту холодной водой, ставя на место в шкафчик. Стряхивая с рук капли воды, направилась в небольшую библиотеку, неторопливо перебирая ногами ступеньки. «Алиса в стране чудес» показалась скучной, поэтому захотелось поискать новое и интересное чтиво, что скрасит скучные дни. Интересно, на сколько долго Виктория будет находится в этом особняке? Жить с этим монстром? К сожалению, знать она не могла, разве что только спросив Сплендормена.       Вяло перебирая на полках разноцветные старые книжки, Вика часто разочарованно вздыхала, когда видела одну в красивой обложке, но на французском или английском языке. До верхних полок ей не достать без нужной помощи в виде стула или чужой длинной руки, поэтому выбор был небольшой. Открыв очередную книжонку, девушка по-началу подумала, что та расклеилась и совсем иссохла, выплюнув из себя несколько потрепанных временем листков. Где-то они чуть надорванные, пожелтевшие. С очередным вздохом, Виктория присела в попытках не выронить из рук книгу и собрать листы. Ручной, слегка кривой почерк привлек внимание девушки и та отложила книгу, принимаясь разглядывать писанину. Записи, словно на иврите, почти все иероглифы были позожи друг на друга, тяжело различимы, но только на первый взгляд. Оформление похоже немного на письмо кому-то неизвестному. Подобрав все письма, коих было шесть, Вика выпрямилась, собираясь уходить, но застыла столбом, краем глаза заметив в двери весельчака. –Решила почитать? — Сплендор за пару шагов преодолел небольшое расстояние до светловолосой. А та слегка дрогнула, почуяв легкое напряжение, сжимая хрупкие куски бумаги в руке. — Да, — пройдясь по книжному шкафу глазами, девушка расправила плечи под чистым взглядом черных глаз. — Ничего не нашла, конечно. Ну, кроме этого. — Виктория показала листки, но те буквально за секунду уже, казалось, испарились, оказавшись в чужих лапах. И глазом не успела моргнуть, лишь только испуганно дрогнуть. — Возьми лучше это. — Безликий всунул в женские руки зеленую книгу, а куски бумаги спрятал в глубокий карман брюк. Потупив взгляд, Вика посмотрела на книгу, а потом на Сплендора, на лице которого сейчас нет привычной легкой улыбочки. — Что? — первое, что пришло на ум, то и ляпнула. — Извини, это личное. — Ответ не заставил себя ждать, а так же дал понятное, хоть и краткое объяснение. — Ну, — слегка протянула каждую гласную, отводя взгляд куда-то в пол, почему-то почувствав себя виноватой. — Хорошо. — Пару секунд тишины первым прерывает мен, который так же виновато отвел взгляд сначала на окно, а после на макушку девчонки, понимая, что скорее всего напугал её своим поведением. — Как спалось? — Он аккуратно положил ладонь на лопатки блондинки, неторопливо выводя ту из небольшой комнаты. — Нормально, — Вика прижала к груди «Повести Белкина», опустив плечи. — А ребенок где? — Пока что спит. Ты не голодна? — Сплендор сверху вниз мельком глянул на девушку. — Нет.       Шляпник проводил сероглазую до её двери, а после испарился в коридоре, понимая, что разговорить сегодня девушку не получится.       «Личное… Письма любовные что ли?», — задумавшись о недавнем, Вика уже на автомате закрыла дверь на замок, после положив книгу на камод. — «Или неудавшийся роман?», — рухнула спиной на кровать, распластавшись на ней в форме звезды. — «Да какая разница». Убрав надоедливую челку с лица, снова стала сверлить потолок взглядом, но это продолжалось не долго, потому как девушка села на кровати, свесив ноги. Удивительно для себя в голове резко вырисовывалась картинка, и Вики села за стол, где взяла карандаш. Повертев его в руках, начала вырисовывать отрывными и резкими штрихами первое, что придет в голову.       Рисование прилипло к Вике еще с самого детства, когда та поняла, что может красиво срисовывать картиночки из интернета, после начав придумывать что-то свое. Возможно, что рука очень хорошо лежала к этому делу, так как светловолосая очень быстро развивалась, не теряя интерес к этому хобби. К сожалению, все что у нее тогда было, так это дешевые твердые цветные карандаши по шесть штук в упаковке, немного засохшей гуаши и парочка ярких фломастеров. А сейчас в нее в руках мягкий акварельный карандаш, на который сильно давить не нужно, что бы прорисовать какую то деталь; в ящичеке, в столе несколько профессиональных наборов акварели, гуаши в нетронутых тюбиках и увесистая пачка цветных карандашей. Бумага, на которой Виктория сейчас рисует плотная, похожая на ватман, но более пористая, поэтому, скорее акварельная.       Сгорбившись над столом, сидя почти лицом в рисунке, сероглазая старалась выводить четкие линии, изредка цокая языком и подтирая что-то ластиком. Вспоминая про свое положение, она ненадолго выпрямлялась, но потом снова становилась креветкой. Подперев щеку рукой, девушка разглядывала слегка неаккуратный набросок. На бумаге были несколько пышных сосен с кучей иголок и массивных веток. Дальше, Вика взяла более темный карандаш, начав вырисовывать хвойные в хаотичном порядке на заднем плане. Набросок готов, осталось только расскрасить, но только чем? Конечно же акварелью, ведь это такой непривычный и, в прошлом — недосягаемый материал, что хотелось опробовать. Провала девушка не боялась, так как знала, что гуашь сможет все исправить.       Виктория спустилась на первый этаж, проходя на кухню, где хозяин варил какую-то вкусную и сладкую кашу для ребенка. Он был в забавном фартучке и в кухонных красных руковицах. Уставив одну руку в бок, а другой помешивал ложкой кашку. — Сплендор, — безликий слегка повернул голову, вопросительно мыкнув. — Достань мне кружку, пожалуйста.       Выключив, наконец, газ, он достал с верхнего шкафчика стакан, поставив его на стол, а после небольшую, но глубокую пиалочку, куда потом наложит ужин для ребенка. — Спасибо. — Пожалуйста.       Вика выскользнула из помещения не раньше долговязого, что решил воспользоваться своим типичным и коротким путем, сразу оказываясь у себя в спальне. Девушка в ванной набрала воду в кружку, осознавая, что могла это сделать внизу на кухне, но почему-то подзабыла. Выйдя в коридор, белобрысая краем глаза заметила промелькнувшего на лестнице Сплендора с девочкой на руках, недовольно что-то лепечущей. Хмыкнув, зрительница поплелась в спальню, распологаясь на рабочем столе, всё никак не нарадуясь хорошим художественным принадлежнастям.       Около двух часов ушло на то, что бы почти закончить картину, но было это не без трудностей: то спина заболит, то нога затечет, то краска капнет с кисточки не туда, куда нужно. Отложив кисть из белечьей шерсти, девушка поднялась, оценевающе разглядывая свой еще не законченный шедевр, а после прилегла на кровать, чувствуя, как спина отдыхает. Удивительно, как быстро пролетели эти часы, а на улице только-только вечереет, хотя пару дне назад в это время была бы кромешная тьма. Взяв телефон в руки, художница разблокировала тот, а после запустила игру, тем самым решив отдохнуть.       К привеликому сожалению, за дверью послышались шаги, а после что-то о деревянную поверхность словно ударилось. Потом, почти сразу же последовал стук, сопровождающийся уже привычным: «Можно?», на которое ответ бесприкословно был положительным. За дверью сначала показалась малышка, с растрепанными влажными волосами, а рядом с ней стоял долговязый. — Извиняюсь за вторжение, — малютка неуверенно зашагала в комнату, оглядывая ту бегло, совсем не замечая напряженную, сидящую в углу кровати Вику. — Меня заставили. — Шутливо произнес Сплендор, наблюдая замаленьким вихрем, расположившимся у кровати, с интересом хватая упавшие игрушки.       Виктория же, лишь безмолвно махнула рукой, укрываясь одеялом по самый нос, и отложила телефон, с недоверием наблюдая за ребенком. — Раска, пойдем, уже всё посмотрели. — Позвал темноволосую, недавно искупанную девочку, но было это уже поздно, так как та заметила второго присутсвующего в комнате. Вцепившись крохотными ручёнками за край одеяла, она потянула его на себя, падая задом на пол. Кровать, по всей видимости, ей еще непосильна по своей высоте. — Ох, ну что ж ты так. — Безликий тут же подскочил к дитю, помогая той поднятся. — Сплендор, — Вика, наконец, подала признаки жизни. — Унеси её, пожалуйста. — Сейчас. — Устало выдохнул, прижав Раску к груди и поднялся, краем глаза замечая на столе зеленый лист бумаги. — Ого, это ты нарисовала? — Немного глупый вопрос, заставил девушку встрепенуться, язвительно ответив уже давно заученной фразой: — Нет, леший, наверное. — Не знал, что леший так умеет, — отшутился, но по недовольному лицу блондинки понял, что похоже и он и его ненаглядная Раска улетят со второго этажа прямо в окно. – Ладно-ладно, мы уходим.       Проводив зачинщиков балагана, Вика взяла с тумбы недавно отданную Весяльчиком книгу, вклбчила фонарик на телефоне и принялась читать. Прочитав несколько страниц, она уснула, несмотря на то, что спала еще днем. В это время Сплендор кое-как уложил неугомонную девочку у себя на кровати, укутав ее в теплый плед. Сам он сел за письменный стол, перед этим поджигая толмтую восковую свечу. За сегодняшний день он подустал, но еще не на столько, что бы ложится спать, потому сидел сейчас и перечитывал свои же старые записи на бумаге, что недавно отобрал у юной девушки, строчкой за строчкой становясь все грустнее и подавленней. Так и не дочитав, сложил их в выдвижной ящик, надеясь снова про них навсегда забыть. Тихо выдохнул, доставая новый чистый лист из аккуратной стопки точно таких же. Потирая виски, Сплендор обмакнул гусиное, длинное перо в чернила, начиная записывать что-то на бумагу. В письме было указанно имя получателя и небольшая просьба к нему: «Разрешите ли Вы немного обворовать Ваш погреб, госпожа Марфа? Я думаю, что нашей общей знакомой очень бы хотелось попробовать Ваши прекрасные и изысканные закрутки на зиму. Она обязательно напишет о них отзыв и оценит подобающе! Твой дорогой и великолепный друг - Сплендор.»       Сплендор, несмотря на подавленность, все же смог написать небольшое письмо в обычной своей дружеской и шуточной манере, не забыв обозвать получательницу «госпожой». Сложив листок по-полам, сунул его в конверт, залив сверху сургучем, только-только растопленным над свечей, а после поставил печать. Безликий аккуратно взял письмо за уголок и поднося его к свече, и недолго ждал, когда огонь коснется бумаги, а после, что-то тихо шепнул. Конверт вспыхнул ярко алым пламенем, быстро испарившись в серой руке, даже не оставив за собой пепла. Затушив двумя пальцами неспокойный огонек на фительке, Сплендор тихо отодвинулся на стуле, после, укладываясь в кровать, боясь задеть локтем уже давно сопящую у стенки малышку.