–Смерть ведь неизбежна, да?

И чувства прежние забыты, Эмоций град уже прошёл, Желание жить совсем убито, Ведь счастья так и не обрёл. Зачем же мучать это тело? Спасать себя текучим сном? Нуждаюсь выйти за пределы - В тот мир, что людям не знаком.

***

      Густой, могучий, полыхающий зеленью лес, скрывающий под тенью неестественно высоких сосен голую холодную землю, смешанную с желтыми иглами, огромными шишками и мелкими веточками, которые скинулись при сильном ветре или из-за веса необычной птички. Толстая, потресковшаяся и сырая кора покрывалась с одной стороны мхом и лишаем, указывающими на север. У корней распологались светлые пылевики, вылезшие совсем рано, в начале весны. Когда стоишь под этой зеленой навесой из иголок, где небо не проглядно, слушаешь каждый стук веток друг о друга, шелест и в тоже время тишину, то понимаешь: лес, словно море, обвалакивает тебя своими звуками и запахами, заставляя забыть все боли и печали.       Стоило лишь ступить за шаткие и тяжелые, покрытые черной краской ворота — страх отступил, окуная головой в блаженную свободу, ощутимую босыми ногами, утопающими в мягкой земле и иглах, совсем не колящих кожу. На душе спокойно, но в то же время и трепетно, словно перед первым выступлением на публике. Качнувшись вперед, как под тяжестью еле ощутимого ветра, рвешься в глубь изо всех сил по вытоптанной кем-то тропе, не жалея ног и уже сбившего ритм сердца. Руки сами толкают мелкие ветки, так и попадающиеся на уровне лица, не позволяя поцарапать или хоть краем задеть его. Вдали, меж толстых ровных стволов виднелся ослепляющий солнечный свет, а на стыке его с тенью начинала расти густая, мягкая трава. Осторожно ступая по ней, замечается красивое, чистое небо без единого облака, с непривычно ярким солнцем, палящим во все тяжкие, будто уже началось знойное лето. Но ни жары, ни холода не ощущалось, что заметить очень трудно, потому, все ещё жмурясь от солнца, слегка поворачиваешь голову, после чего ветер, словно игривый ребенок слегка растрепывает светлые пшеничные волосы. Там, напротив виднелось темное пятно, как могло показаться в первые секунды, но, сощурив глаза, можно было понять, что это другой лес. Тёмный, словно нарисованный углем, голый и устрашающий. Деревья то низкие, то высокие, то поломанные, то кривые, а ветки — чьи-то худые и переломанные в нескольких местах руки. Эти леса — абсолютная противоположность, как инь и янь.       Небольшого промежутка времени созерцания на этот ужас хватило на то, что бы солнце заволокло тучами. Как будто по щелчку пальцев, все небо стало серым и темным, трава выросла почти по-пояс, тут же иссыхая и желтея, становясь жесткой и колючей. Обернушись — понимаешь, что тропа, по которой бежала без единого следа исчезла, оставив за собой ничего, лишь призрачное ощущение ориентирования. Шорох заставил резко повернуть голову обратно, но не успев разглядеть нарушителя, слышишь хруст и щелчек в ушах.       Подрываясь с кровати, Вика, тревожно бегает глазами по потолку, судорожно набирая воздух в легкие, словно до этого и вовсе не дышала. Холодный соленый пот покрывал все тело, особенно ладони, лоб и шею, от чего светлые волосы хаотично прилипали к коже. Трясущимися руками девушка убрала их, тут же закрывая лицо, шумно и страдально выдыхая. Такой яркий и чувственный сон она видела впервые в своей жизни, от чего забыть его будет сложно.       Желудок будто сжался, проурчал и побулькал, озвучивая свои хотелки, заставляя Викторию поскорее идти на кухню. Время было без шести минут десять утра, на улице светло и тепло. Ступив на пол, девушка для начала размялась, повернув корпус то вправо, то влево, от чего позвоночник болезненно прохрустел. Только после этого можно было пойти умыться, успокоившись окончательно, а потом позавтракать. Дома было тихо, да так, что звенело в ушах. Дома ли монстр с этой маленькой Раской? Это неважно, ведь сейчас на кухонном столе стояла тарелка, прикрытая вафельным полотенчиком. Под ним пряталась еще теплая стопка блинов, явно приготовленная хозяином совсем недавно. Вскипятив чайник, Вика налила в большую кружку зеленый чай, засыпая туда две чайные ложки сахара, а только после этого принялась запивать им блины.       После завтрака, она потянулась, чувствуя, что желудок уже наполнен донельзя. Посчитав, что оставить кружку непомытой будет неприлично, быстро ее сполоснула, оставив на столешнице. Сплендор в первый же день появления девушки в доме стал оставлять несколько тарелок и кружек у раковины, что бы та не переутруждала себя лазаньем до высоких и не досягаемых шкафчиков. Даже если подставить стул, то все равно с трудом можно дотянуться до них, потому, Виктория и не пытается.       Выглянув в окно, поймала лицом ослепляющие лучи солнца, пожмурилась, с наслаждением ощущая уличное тепло. Побегав глазами по стволам деревьев, снова смутно вспомнила о том сне, который сейчас не вызывал уже никакой тревоги. Сегодня самочувствие было отличным, девушка по всей видимости нашла удобную позу для сна, после которой по утру ничего не болит и не затекает. Вика закрыла оконные створки, потирая шею, придумывая для себя новое занятие. Пока безликого нет, она могла спокойно расхаживать по огромному особняку, сдувать пылинки с рамок и читать. Пока безликого нет, она могла бы осуществить начало своего сна. Могла бы и может. Но куда она побежит? Всюду лес, а в лесах она ориентироваться не может, даже если будет знать все правила выживания в них. Но, помнится, что Сплендор говорил что-то про портал, что можно из леса выйти в другую местность. И Вику осенило. Она слегка нахмурилась, обдумывая все «за» и «против», облокотившись поясницей о подоконник. Если же она вернётся домой, то ждать там будет мать-пьянница в своей затхлой и мерзкой квартире, пропахнувшую кошатиной, табаком и перегаром. Учебу продолжать не надеется, а искать нормальную работу без высшего образования будет непросто.       Отлипнув от подоконника с задумчивым взглядом побрела на второй этаж. С другой стороны, здесь она живет в красивом громадном особняке, досыта наедается, спит и ничего не делает. За окном зеленая хвоя, никаких машин и дорог. Жаль, вот только, что проживать Вике приходится с какой то неведомой хренью, но стоит подумать о том, что на самом деле она «в элитном общежитии» со странным соседом, то на душе становится чуть легче.       Девушка вернулась к себе в комнату, и присев на кровать, задалась вопросом: «а что я теряю?». Это очень глупое решение, но просидев так еще с минуту, блондинка встала, подбирая телефон с постели, все же решившись. Она попытается сбежать, даже если это будет равносильно самоубийству. Переодевшись в свою уличную одежду, закинула смартфон в карман джинс, а после с тумбы забрала кулончик, подаренный Весельчаком. В случае победы, она могла бы сдать его в ломбард, получив хоть какую то копейку. Повязав его на шее, Вика подумала об остальных вещах, но те будут лишь мешать. Она взяла свою обувь и прошла к выходу из дома. Стала быстро обуваться, замечая как от нетерпения и тревоги трясутся руки, а сердце в груди трепетно застучало. Открыв двери, девушка осторожно оглянулась, словно на пешеходном переходе, боясь, что Сплендор мог быть где-то рядом. Вдохнув полной грудью, спустилась с порога, прикрывая двери, а потом дошла до резных ворот, поросших сухой лозой. Те противно скрипнули, стоило девушке лишь слегка их раздвинуть. И вот она — частичная свобода. Вика побрела по прямой, стараясь вспомнить маршрут до парковой опушки, где они с хозяином и вышли в прошлый раз. Все было как в том сне: шум, прохлада и голая земля. Задрав голову, девушка даже приоткрыла рот от удивления. Хвойные испалины кружат голову, заставляя теряться в пространстве. С ветки соскачила белка, быстро перепрыгнув на следующую, скрываясь за стволом, лишь рыжий кончик хвоста торчал. Продолжив свой путь, светловолосая оглядывалась в сторону дома, что уже было не разглядеть, и думала над ситуацией. А что если монстр её найдет? Побьет? А вдруг и вовсе прикончит? Это сейчас не волновало.       Ей казалось, что она ходит кругами, после того, как маленькая тропинка незаметно истончилась, вовсе исчезнув из-под ног. Но нет, вскоре Вика краем глаза уловила мелькающий свет средь стволов, что казалось здесь редкостью, потому и пошла прямиком туда, неосознанно ускорив шаг. Она застыла, когда впереди оказался холмистый луг, усыпанный зеленой травой, одуванчиками и ромашками. А в далеке — темное пятно и на земле и в небе. Почти что черная туча нависла над корявым лесом, истончающим зловещую ауру, под влиянием которой ни что не выживало. И здесь Викторию всю покрыло испариной. Что-то здесь явно не так. Дежавю совместило две картинки: одна из реальности, а другая из кошмара.       Беглянка нахмурилась, фыркнула, тут же разворачиваясь на месте, но стоило ей моргнуть, так голову опалило солнце. Она с ужасом обнаружила, что стоит в середине луга в траве, хотя секунду назад была на опушке. Это игры разума? Может, крыша начала ехать и она просто утратила воспоминания о том, как вышла сюда? Быть такого не может. Шумно выдохнула, осмысливая дальнейшие действия. Что происходит?       На грудную клетку что то давит, не давая нормально вдохнуть, все вокруг вертится, шевелится, шумит. Но не мертвый лес. Словно ища спасения в нем от этой вакханалии, златовласая криво побежала, спотыкаясь о камни и комки грязи. Вот — ловушка, что захлопнулась. Стоило только бегущей девушке притормозить у дерева, переводя дыхание, так все вокруг сковала тьма. На ветках не было ни листвы, ни игл. — Чё за нахуй? — Вика отшатнулась от дерева, уже не сдержав ругательство, и начала оглядываться по сторонам. Среди темно-серой коры проблеснуло белое пятнышко, к которому девушка и спешно подошла, приминая ботинками грязь. Белым пятном оказался пожелтевший мятый лист с кривой надписью: «ALWAYS WATCHING», а снизу «NO EYES». Прижав ладонь ко рту, Виктория сделала шаг назад, словно пыталась отказаться. Она прекрасно знала эту записку, как и остальные семь. Прекрасно знала когда-то популярную среди подростков игру, а так же и её «ведущего». Слабо замотав головой, блондинка поскользила по стволу сосны, вдруг взявшейся из ниоткуда за спиной. Усевшись на сырую землю, она тихо захлюпала, уже не сдерживая слез, сотню раз пожалев о том, что решила выбраться за пределы дома. Черепную коробку пронзила ужасная боль, заставляя зажмуриться и сжаться со всей силы; чуть ли не биться в конвульсиях. Она рывком подорвалась с почвы, хватая злосчастный клочок бумаги, тут же сминая его в руке так же сильно, как и сжала челюсти.

Игра началась.

      Рванув в сторону, девушка совсем не видела куда бежит, лишь в последний момент отскакивала от деревьев, мелькающих прямо перед носом. Слезы текли ручьем, пот покрывал все тело, мышцы загудели и заныли, прося о передышке. Вытирая наспех лицо рукавом кофты, Вика краем глаза уловила еще одну записку. «CAN'T RUN». Не думая схатила, снова дав деру в сторону. Позади, под Его весом хрустнула сухая ветвь, превращаясь в труху, но игрок этого не услышала. Во рту ужасно пересохло, телу не хватало кислорода, а сердце бешанно стучало в груди, отдаваясь пульсом в висках и лбу. Но Он смотрел, наполняя чужим страхом свой бездонный сосуд жестокости и хладнокровия, внемля каждый вдох, выдох и изнеможенный стон жертвы.       Не в силах больше двигаться, Вика резко замедляется, израсходовав весь запас адреналина в крови, что давал хоть какие то силы и надежды на выживание. Стоило только хрипло вдохнуть полную грудь, так плечо словно окатили хлыстом. Жгучая нестерпимая боль пронзила руку, зарядом проходясь по всему телу. Не выдержав, светловолосая громко взывыла, перемешивая это с рыком и чистым русским матом, тут же хватаясь за располосованную руку. Она свалилась на колени, чуть ли не касаясь лбом земли завыла еще сильнее, чувствуя, как по рукам горячей струей течет её собственная кровь. Пульсирующий поток девушка хоть как то пытается перекрыть ладонью, что не очень то и помогает. По спине прошелся еще один удар, свистом раздавшись среди деревьев. Виктория закричала, выпуская из рук смятые кровавые записки. Вокруг всё снова шумело, отовсюду был слышен шепот, стрекот, гул и трещание. Сжавшись в комок, белокурая молила о помощи или пощаде, находясь на границе обморока. Черный, как смоль вектор хлыстанул по спине еще раз, вычерчивая из образовавшихся ран крест. Немой крик вырвался изо рта сопроваждаясь окатившим все тело холодом. Кажется, что если закрыть сейчас глаза, то те больше никогда не откроются. Дышать стало до одури больно, сил больше не хватало. В воздухе засвистел еще один черный отросток, но до девичьего тела он не дошел, полоснув по чужой щеке. Вот оно — Спасение. Сплендормен вовремя подскачил между двумя, закрывая спиной раненную, приняв урон на себя. Щека разрезана насквозь, показывая ряды зубов и скуловую кость. Старший со звериным оскалом хаотично метал векторами в воздухе, разрезая ветви и вихрем поднимая землю и труху, отчего всюду был слышен раздражающий звон. Казалось, что все замерло на пару секунд, но стоило существу в похоронном костюме шелохнуться, так Весельчак выставил вперед увесистую трость, словно сейчас начнется величайшая дуэль. Он зашипел и заклокотал, словно аллигатор, предупреждая собрата о дальнейших последствиях. На счету была каждая секунда, медлить нельзя, и Сплендор это знал, потому наблюдал за каждым чужим движением. Треск ветви над головой послужил сигналом для шляпника, и тот за долю секунды подхватил тело, что казалось уже тряпичной куклой, и тут же постарался переместиться, но давалось это на чужой территории тяжело. Оказавшись на светлом лугу, он наконец смог выдохнуть, зная, что его «брат» сюда не сунется. Лик Сплендора от кипящего в венах буйства пошел трещинами, словно фарфор, а из раны черная, как смоль жидкость течь перестала, предзнаминуя скорейшее срастание тканей. Он снова сократил путь сразу до девчачей комнаты. Уложив блондинку на кровать безликий мельком взглянул на нее, перед тем, как достать из своего необычного цилиндра бинты и спирт. Вика слабо дышала, хрипло втягивая кислород через рот.       Не весть что творилось на душе у безликого: он был зол, расстроен и в неком ужасе; руки тряслись и он понял это, только после того как скинул с себя пиджак в нелепую крапинку и закатил рукова рубахи. Был ли он зол на неё? Нет, не был. Понимал причину такого поступка, но в то же время и нет — отрицал. Доставая из бездонной шляпы ножницы, начал разрезать рукав зип-кофты, дабы получить доступ к ране, что оказалось ужасно глубокой, кровь все еще не переставала течь. Безликий с нескрываемой грустью оглядел посиневшую руку, понимая, что эта рана не единственная. Зажав её ладонью, опустил веки, тихо шепча что то под несуществующий нос, словно змей. Голубым пламенем кровь вспыхнула, превращаясь в пепел, осыпающийся на белое покрывало. Рана затянулась, оставляя лишь темную полосу, которая будет вечным напоминанием о пережитой боли. Сплендор медлить с другими не стал. На спине красовались две неглубокие раны, кровью которых была пропитана и кофта, и постельное белье и некогда белые мужские перчатки. Работы предстояло много.       Парень наконец поднялся с колен, когда закончил со всем, не забыв залечить и мелкие ссадины, царапины и слегка пожалеть девушку аккуратными поглаживаниями, словно кошку. Ладони Вики были испачканы в земле, в волосах был маленький кусочек пожелтевшего листа, непонятно откуда взявшийся в хвойном лесу. Безликий бережно проходился влажной тряпочкой по щеке девушки, стирая высохшие соленые дорожки, и стараясь не увлекаться. По идее, нужно было еще и поменять грязную одежду, но то ли Сплендор упустил этот пунктик нарочно, то ли и в самом деле забыл, оставив Викторию в покое. Он знал, что сейчас ей уже ничего не грозит, но перестать волноваться не мог, потому искал чем отвлечься. В скорем времени светловолосая проснется и им предстоит серьезный разговор, но с чего его начать было не понятно.       Сев за письменный стол, черноглазый достал из ящика книгу с толстенным крепким переплетом и начал не спеша перелистывать страницу за страницей в поисках нужной. С этого дня он начнет сильнее изучать колдовство, ощущая теперь на себе последствия не очень приятного знакомства Вики и «брата». Одну и ту же страницу приходилось перечитывать несколько раз, а все потому что безликий задумывается на середине предложения, совсем теряя смысл в прочитанном. Откинувшись на спинку стула, Сплендор закрыл глаза, в попытках привести масли в порядок. До чего же много будет теперь проблем, после того, как то безликое существо узнало о существовании этой девочки и связи с шутом. Теперь за подчинённой нужен особый присмотр, но вот объяснить ей это будет возможно тяжело. Переместившись на кухню, парень поставил чайник, а после засыпал пару ложек сахара в белую чашечку, думая над тем, какой бы чай сегодня выпить, но решение сразу пало на ягодный. Сев за стол, он закинул ногу на ногу, задумчиво пялясь в витраж окна. Цветные кусочки мозаики в стекле собирали картину красивой синей птицы, похожей на павлина, сидящего на ветви.       Порез на щеке уже затянулся, оставив после себя лишь темную полосу, но и та скоро сольётся с белым мрамором кожи. Безликий снова взялся за книгу на вычурном и мало кому понятном языке. Теперь строки давались проще. Страница за страницей Сплендор пытался усвоить информацию, до которо раньше руки и не доходили. Но через некоторое время он отстранился от книги, решив, что надо проверить бедняжку, что еще крепко спала. Какой же ее ждет отходняк из-за такого большого выброса адреналина, даже представить страшно. Безликий набрал стакан воды и оставил его на прикроватной тумбе: на случай раннего пробуждения.       Он кротко выдохнул, когда понял, что творило в погреб не открывается. Да, на первом этаже под ковром была тяжелая дверца, но вот поднять ее было всегда тяжело из-за отсутствия ручки или просто из-за того, что ее давно никто не трогал. Приложив побольше усилий, Сплендор все-таки смог ее сдвинуть и услышать быстрые шлепки снизу: маленькие зверьки, похожие на крыс быстро разбегались по углам кто куда. Непроглядная темень, холод и сырость противно облепляли тело, но парень зажег восковую свечу, аккуратно продвигаясь по погребу. Подмышкой у него была всё та же книга. Деревянные полочки все уставленны банками, что было не мудренно, но если присмотреться, то в банках не огурчики или помидоры, а разные травы. Раскрыв книжку, Сплендор брал черными отростками разные скляночки, читая написанные на небольшой бумажке на крышках названия, а после ставил на место. Зверьё, что всю зиму проживало здесь гудело, словно пчелиный рой, в попытках прогнать нарушителя идилии. Все же, набрав шесть банок, длинный выбрался из этой страхомути, где у клаустрофоба уже случился бы обморок или инфаркт. А может и все вместе. Свечка потухла по пути на кухню, но это не страшно, сейчас она и не нужна. Оставив банки на столе, парень стал вчитываться в чужие записи, доставая железный ковш из шкафчика. Из этих трав можно сделать хороший отвар, правда, по вкусу еще будет не понятно. Но точно будет ясно: боль в теле сойдет на нет, а это то, что понадобится спящей белобрысой в скорем времени.       И Сплендормен принялся то отваривать, то давать остыть, то цедить жидкость, по цвету походившую на крепкий черный чай. А по запаху на что то между сушеными листочками и землей. Взяв пару шоколадных конфет с собой и целый стакан этого настоя, поспешил на второй этаж, заходя в чужую комнату, как в свою. Открыв дверь, Сплендор внимательно посмотрел на девушку, обнаруживая, что та наконец открыла глаза. Пол лица спрятано под одеялом, лишь макушка с слегка открытыми глазами виднелась. Те лишь незаметно наблюдали за движениями долговязого, что поставил стул, стоявший у стола, рядом с кроватью. — Как себя чувствуешь? — Наудивление для себя, Сплендор не показывал свою тревожность, стараясь сохранять спокойную интонацию. — Хреново. — прохрипела, шумно проглатывая вязкую слюну, отводя взгляд на потлок. Было ужасно стыдно, но думать об этом было бесполезно и больно. — Голова болит… — Сплендор протянул стакан и конфету, словно рюмку водки и маринованный огурец. Вика приподнялась на локтях, облокотившись лопатками об изголовье кровати, даже не задумываясь о том, что увечий на теле почти не осталось. Она поморщилась, когда сделала маленький пробный глоток, наконец поняв, для чего конфетка с орешками. — Вик, залпом нужно сразу. — Шут включил режим напоминалки, для тугодумающей девушки. Та выдохнула, заранее разворачивая конфету, а после опрокидывая в себя все целиком, отвернувшись от парня, сразу морщась. — Умница. Скоро все пройдет, поспи еще немного.       Безликий поставил стул на место, собираясь уходить, но у двери притормозил, услышав тихое «прости» в свой адрес. «Прости»? — Все хорошо. — Сплендор закрыл за собой дверь.

А хорошо ли?