–Смерть ведь неизбежна, да?

Потеря кажется родной С тоской в разлуке даже пусто. Мой путь окутан темнотой, Душа с печалью в вечных узах, В раздумьях смысла больше нет, Его искать мне бесполезно. Зачем искать на всё ответ, Если судьба давно известна?

***

      Конец томной и печальной зимы одаревал людей угрюмыми лицами и режущим по щекам морозом. Дети после школы собирались во дворах небольшими компаниями и беззаботно кружили в белоснежных сугробах, раскидывая в разные стороны комки снега. Птицы же переживали холодные периоды, как могли: грелись у теплых труб и канализационных люков.       К пустой серой остановке, коей являлась присыпаная снежком лавочка, подъезжает гремящий и тарахтящий пазик. Автоматическая тяжелая на вид дверь отползает, показывая тёмный салон. Из прохода вылетает невысокого роста девушка, яро поправлявшая шапку, что так и наровила сползти на глаза. Шмыгая носом слегка лохматая блондинка начала оглядываться, когда транспорт тронулся с места. Снег на лавке одиним взмахом женской ладони оказался на асфальте.       Сев на зелёную лавку, сероглазая почувствовала, как руки заметно стало пощипывать, но спрятать их в теплый карман дутой куртки пока что никак. Поставив две тяжелые сумки по-бокам, и выдыхая клуб пара, расстегнула молнию на куртке до самой ключицы, почувствовав жар. Шею, благо, прикрывал теплый шарф. Вытащив из кармана черный сенсорный телефончик, Вика глянула на время. Белые циферки на темном отсвечивающем экране показали около часа дня.       Зайдя в контакты, девушка набрала давно уже заученный номер. Засунув телефон под шапку, и немного наклонив голову, подпирая уголок гаджета плечом, она наконец смогла спрятать оледенелые руки в карманы. Пара гудков и наконец послышался до боли знакомый женский запыхавшийся голос. –Алло? — по дрожащему голосу можно понять, что мать шла торопясь и задыхаясь. — Ты долго еще? — Сейчас подойду, подожди.       Трубку сбросили, и Виктория положила мобильник в слабо нагретый руками карман. Вытянув ноги и поставив их на ребро невысокого каблука берцов, девушка стала оглядываться по сторонам, но ни одной живой души не было по близости. Взгляд уткнулся в сугроб, а потом на ствол голого тополя, что раскинул свои хрупкие и мягкие ветви в разные стороны, покрывая небольшие грязные сугробы тенью. Из-за небольших посадок тополей и полу-мертвой сирени показалась знакомая крупная фигура, что немного сбавила темп ходьбы. Вика лениво встала со скамьи и невольно поморщилась от холода, проникшего под куртку. Мать крепко сдавила дочь в обьятиях, когда вторая старалась отстраниться. — Да хватит, — Вика вырвалась из женских рук, хватая лямку обычного школьного портфеля, что лежал на лавке. — Пошли уже. — Ну чего ещё, — мамка возмутилась, хмуро посмотрев на чадо. Вскинув тяжелую спортивную сумку на плечо, женщина с короткими по-плечи волосами стала распрашивать о долгой межгородовой поездке дочери.       Решение переехать к матери было скорее вынужденным, чем добровольным, ведь оставаться в квартире, где повешался твой родной отец было не совсем хорошей идеей, а денег на хотя бы снятую убитую комнату и вовсе не было. Собрав все свои небольшие пожитки, в виде ноутбука, комканной одежды и скетчбука, Вика отправилась на авто-вокзал.       Идя по дороге, внимательно разглядывая невысокие серые панельки, голые деревья и серое непроглядное небо, сероглазка уже раздумывала о том, как скучно будет в этом городе. Девушка выдохнула клубы пара и поравнялась с женщиной, что ушла немного вперед. Мать неуклюже выудила из кармана пуховика связку ключей, что шумно бились друг-о-друга. Тяжелая металическая подъездная дверь открылась и ржаво скрипнула, впуская двух человек. Из подъезда сразу полетело огромное облако пара, возникшее из-за тепла в здании. Хоть уже и конец зимы, морозы не собирались покидать округ и людей, что хотели уже поскорее снять зимние куртки и пуховики и, наконец, надеть легкие ветровки.       Поднявшись на второй этаж черноволосая мать принялась перебирать ключи, дабы найти нужный. Открыв входную дверь, девушки прошли внутрь квартиры. В глаза ударил желтый неприятный свет лампочки, заставляя немного пожмуриться, а на пороге метался либо пухлый, либо пушистый серый кот, громко мяукая и нюхая сумки. — Ну всё, — женщина лет сорока пяти разулась, ставя свои промокшие бежевые угги на сухую тряпку. — Чувствуй себя как дома.       Ее голос забавно искажался, когда она натягивала улыбку и вжимала подбородок в шею. Сняв уличную верхнюю одежду, Вика стала осматривать коридор: желтые или же, скорее, песочные тонкие обои, что выдавали все изъяны неровной стены, пластиковые крючки, на которые брюнетка в попыхах и волнениях вешала куртки, нависное небольше зеркало. Напротив был вход в кухню, а проход влево вёл в уборную и спальну. К сожалению светловолосой, квартира родителя была однокомнатной. Пройдя на кухню, Виктория первым делом выдвинула табурет из-под стола, усаживаясь на мягкую потёртую подушку. Под столом в ногах стал тереться боком кот, напрашиваясь сесть на колени. Вика пару раз прошлась ладонью по серой спинке кота, тем самым собрав шерсть у себя на пальцах. Линяющие коты — это боль. Так по крайней мере думала девушка, замечая, как шерсть липнет к голубой джинсовой штанине. — Ты кушать будешь? Я борщ сварила. — Женщина открыла крышку небольшой кастрюльки, стоящей на газовой плите. — Буду, — девушка стала слабо покачивать ногами, почти достающими до пола и подпёрла подбородок ладонью. — Наложи без мяса.       Усталость медленно накатывала, отчего казалось, что глаза высохли. Да, переезд отнимал много сил, особенно тяжелая, по мнению девушки, сумка с ноутбуком. Микроволновка противно запищала, призывая почти что задремавшую блондинку к реальному миру. Мама поставила тарелку с супом на деревянный стол, покрытый цветочной клеёнкой. Взяв ложку, девушка заправила одной рукой белёсую челку за ухо и принялась перемешивать и выискивать ненавистное мясо в блюде. Хотя, это было скорее с целью немного остудить обед. — А хлеб? — С надеждой спросила Вика, смотря на то, как женщина помешивает половником в кастрюле.       Мать метнулась к небольшому старенькому и даже где-то пожелтевшему холодильнику, выудив от-туда длинный пакет с хлебом.

      Время близилось к ночи, и не без помощи слегка полной женщины, Вика смогла разобрать старый диванчик в комнате напротив ванной. Перед сном было необходимо осмотреть свои соц.сети, попереписываться с подругами, поёрзать и все-таки найти ту самую удобную позу, в которой ты будешь с интересом разглядывать узор красного ковра на стене. Наконец, долгожданный Морфей забрал в свое царство, одаревая исхудавшее тело девушки блаженным отдыхом.       Но пробуждение всегда было тяжелым, какая-то частичка лени в мозгу нашёптывала, молила поваляться в теплой постели еще немного. И не противилась девушка этому соблазну только на выходных.       Кое-как разлипив глаза, Виктория лениво потянулась и зевнула в край одеяла, что бы не разбудить женщину, что спала под боком. Ночь казалась долгой, потому как девушка пару раз просыпалась из-за чужого храпа, а потом снова засыпала.       Она сползла с дивана и зашла в ванную комнату. Холодный кафель неприятно раскидывал муражки по телу девушки, когда та босыми ногами ступала по нему. Умывшись прохладной водой, Вика посмотрела в зеркало, что висело над раковиной. Светлые брови, серые, не очень выразительные глаза, под которыми красовались темные круги недосыпа и белёсые спутанные волосы. Но больше внимания привлекал небольшой рубцовый шрам, находящийся на горбинке носа, и плавно соскальзывающий на щеку.       Вытерев лицо махровым зеленым полотенцем, девушка тихо куда-то засобиралась. Надев футболку под корчиневый вязанный свитер и те же голубые бесформенные джинсы, стала обуваться. Кот, спящий на кухонной табуретке, поднял голову, прищурив желтые глаза, посмотрел на Вику. Но после снова отвернулся, сворачиваясь клубком.       Обувшись, Виктория взяла из кармана матери ключи, вышла за дверь и стала тихо поворачивать ключ в замочной скважине, паралелльно проверяя наличие хоть каких либо денег в карманах. Темный подъезд озарила лампочка, среагировавшая на звук, буквально летящей по ступенькам девушки. Она перепрыгивала через пару ступенек, держась за трясущиеся перила.       Яркий утренний свет, и белый, почти растаявшие сугробы резанули по глазам, что так привыкли к полумраку квартирки и подъезда. Девушка с минуту щурилась, поправляя конец болтающегося на груди шарфа и слушая, как капли, стекающие с сосулек, разбивались о железные подоконники.       И наконец, Вика отправилась шастать по районам, обхаживая некоторые дворы и детские площадки, что утопали в слякоти и грязи. Время близилось к обеду, а людей было совсем мало. В далеке показалась центральная улица, и это было легко понять: красивые фонарные столбы, легкая классическая музыка, лавки с мороженным и всякими булками и трехэтажные винтажные жилые здания. Пол уложен серыми крупными кирпичами, а от каждого фонарика шла гирлянда, что обычно включают только в шесть вечера.       На улице людей было очень мало, поэтому Виктория охотно наслаждалась этой атмосферой. Холодный ветерок подул под зимнюю куртку, от чего девушка поёжилась и стала укутываться в шарф еще сильнее. Бегая глазами по прилавкам самых разных магазинов, Вика остановилась на одной из ветрин. К сожалению, блондинка, как говорят ее знакомые, являлась сорокой и барахольщицей, что не упустит шанс приобрести дешевую побрякушку.       И как будто бы какая-то неведомая сила потащила Викторию ко входу в этот простенький, казалось магазин. Колокольчик над дверью звонко дернулся, обращая внимание продавца на девушку. Окинув помещение взглядом, блондинка скользнула в помещение, слегка прищурилась, разглядывая разные шкатулочки и украшения под стеклом. — Здравствуйте, — Женщина лет пятидесяти не торопясь скинула шерстянную шаль с колен и отложила небольшую книжечку на тумбу. — Вам что-то подсказать? — Здрасте, — Вика украдкой посмотрела на морщинистое лицо бабули, а потом снова стала разглядывать витрину, выискивая что-то интересное. — Можно вот это посмотреть?       Не косаясь прозрачного чистого стекла, девушка пальцем указала на одну из небольших брошек. Пожилая женщина вставила в замочек маленький серебрянный ключик и отодвинула стеклянную крышку. Достав предмет из витрины, она аккуратно поставила его на поверхность прямо перед Викторией. Вторая с интересом разглядывала брошь в виде жука. Не понятно, что это был за жук, но больше он был похож на бронзовку. Темно-синий драгоценный камень служил украшению тельцем, а больше деталей добавляли золотые выпайки, красиво переливающиеся под белыми яркими лампами. Вещица была длинной в две с половиной фаланги и являлась тяжёленькой. Посмотрев на ценник на коробочке, Вика вздохнула. — Я возьму.       Продавщица немного приулыбнулась, и шаркая ногами по полу, поплелась к кассе пробивать товар. Достав из кармана две купюры, девушка прикусила губу. В голове боролись два желания: приобрести эту прелесть, ни смотря ни на что, и перестать тратить деньги на всякую ерунду. Первое победило, когда маленькая бархатистая коробочка с украшением оказалась в руках у молодой девушки.       Выйдя из магазина, Вика осознала, что потратила почти все деньги, которые были у неё с собой и совсем слегка расстроилась. Она хотела зайти в какую-нибудь забегаловку с фаст-фудом, что бы перекусить, но денег теперь не хватит даже на маленькую коробочку яблочного сока.       Блондинка поплелась домой по обратной дороге, держа в теплой руке в кармане увесистую коробочку. Нос немного подмёрз и девушка поспешила запрятать его в складках белого шарфа. Наконец, оказавшись у знакомого подъезда, стала копашиться в карманах. Она открыла подъездную дверь, начала подниматься по ступенькам, ощущая, как после улицы покалывает покрасневшие щёки. Небольшая прогулка дала девушке немного размяться и изучить город, а точнее малую его часть. Дверь в квартиру открылась, и в нос ударил запах чего-то жаренного. — Мам, я дома!       Из-за косяка высунулась половина туши матери, но потом снова пропала, так как от готовки она надолго отрываться не могла.       Раздевшись, Вика прошла в комнату и плюхнулась на разобранный диван. Тот где-то хрустнул, где-то скрипнул, от чего блондинка слегка поёжилась. Достав из кармана подарочную коробочку, откинула туго открывающуюся крышку. Жук вывалился из своей темницы девушке прямо на грудь и еще пару раз подскочил, скорее по инерции. Виктория взяла брошь в руку, и приняв сидячее положение, стала с интересом разглядывать побрякушку.       Чем-то эта вещица притягивала, её хотелось трогать пальцами, разглядывать и хранить подальше от чужих глаз, будто это какое-то сокровище. Подушечка большого пальца коснулась тонкой заостренной лапки, а другой палец поглаживал брюшко, усыпанное золотыми переливами.       Вика зашипела, почувствовав колкую боль пальцем. Капелька крови быстро выступила из проткнутой золотой лапкой кожи и неестественно быстро потекла по фаланге. Кровь запачкала драгоценную вещицу, что слегка затряслась. Да, девушке не показалось: лазуритовое тельце жука стало трястись, излучая непонятно откуда взявшийся свет.

***

      Легкий прохладный воздух касался бледной тонкой кожи, от чего блондинка, хоть и будучи в полу-дрёме, поморщилась. Раскрыв тяжелые веки, серые глаза мутно заскользили по побеленой стене. Плечом чувствуется жёсткая перина, а в нос бьёт запах стирального порошка. Поморщившись, Виктория приняла сидячее положение.       Небольшое помещение освещено одной лампой, висящей под потолком. Холодный свет падал на маленький по диаметру столик, стул и на одноместную койку, устеленную белым покрывалом. Вика ощутила босыми ногами холодный бетон, после чего по спине пробежалась муражки. Видно, котелок у девушки при пробуждении не варил, потому как она непонимающе потерла глаза. Все же, понимание того, что это отнюдь не та квартирная комнатка матери, слегка подшатнуло Вику. Она стала мотать головой, в попытках понять происходящее. В пустой головушке стали появляться мысли, а память цепочкой востанавливала последние события. – Чёрт, – заныла, почувствовав ломоту в спине и плече, на котором она, по всей видимости, пролежала долго.       И тут, девушку как током вдарило. Она судорожно стала метаться глазами по скудной мебели и белым меловым стенам, чувствуя, как участилось дыхание. Встав на ноги, Вика слегка пошатнулась, но дошла до тяжёлой металической двери без ручки напротив кровати. Простой прямоугольный кусок чугуна. Трясущимися тонкими руками потрогала края двери, надавливая и молясь, что дверь откроется сама по себе. Но даже когда девушка плечом навалилась на дверь, та не удосужилась даже скрипнуть под весом тела.       Ноги в миг стали ватными и Виктория поскользила спиной по двери, закрывая рот ладонью. Слезы градом полились по щекам, проступали через пальцы и мочили темные ресницы, а после падали на грубую льняную ткань рубашки, достающую девушке до самых икр. Зажмурившись и в отчаянье сведя брови, Виктория второй рукой впилась короткими ногтями в предплечье, надеясь, что это всего лишь страшный и реалистичный сон. Но сном это не было. Боль, страх и холод от двери были настоящими.       Тихое хлюпанье носом, девушка крепко прижимала рукой, боясь издать хоть звук. Поднявшись на ноги, Вика тихо доходит до койки с мятой простыней и садится, прижав колени к груди.       Ворох вопросов глужил уставший и напуганный мозг, и со временем ручьи слез сошли на «нет». Уткнувишись лбом в острые колени, Вика хлюпнула носом. Тело колотило либо от прохлады в этом подобии темницы, либо от страха.       «Что же со мной теперь будет?». Этот вопрос раздавался эхом в черепной коробке раз за разом, пока за дверью не послышались тихие и размеренные шаги.