На руках у меня засыпай

Бэтмен — это Брюс Уэйн. Это то, что узнала Эрин, когда последовала за Джейсоном в бэтмобиль. Она видела огромную темную пещеру, полную навороченной техники и витрин с супергеройскими костюмами, один из них выделялся среди всех — он был ярче, и Джейсон смотрел на него чаще всего. Зеленый, красный, желтый. Птичка. Малиновка. Костюм Робина. Вот, кем он хотел стать. Сайдкиком Бэтмена, помощником. Героем. Эрин было смешно от того, как повернулась жизнь. Мальчишка с улицы, сирота, беспризорник и вор получил билет в красивую жизнь к городской легенде и заодно одному из самых богатых людей страны. Брюс Уэйн жил в огромном особняке, с высокими потолками, стенами, увешанными семейными портретами, гобеленами и картинами знаменитых художников прошлого и настоящего. Эрин любила искусство, полотна ее завораживали. Мама и папа проявляли к этому внимание, покупали ей книги и водили на выставки. Она ходила в кружок по рисованию с шести лет. Это было тем, что спасало ее. Стены в ее комнате — результат собственных стараний, ее рисунки, возможно, неидеальные, некрасивые, не идут ни в какие сравнения с теми, что она видела в галереях, но это ее работы. Эрин нравилось наблюдать за тем, как она становилась лучше. Эрин нравилось то время, когда Джейсон проводил время в особняке. Пропали кошмары, сны стали спокойными, наполненными ароматами вафель и ягодного чая, горячих стейков и крепкого кофе, непередаваемым восхищением и дискомфортом от нереальности происходящего. Он все еще чувствовал себя не на своём месте: дом, в котором комнат в сорок раз больше, чем в его мелкой семейной квартирке; дворецкий, который стирал его одежду и готовил ему еду; отец — в дорогом костюме на обложках популярных журналов, он был известен как филантроп и миллиардер, а не мошенник и вор. Это было непривычно. Не для него созданное. Эрин ощущала это сквозь сны, когда смотрела в зеркало его глазами. За плечами до сих пор рисовалась грязь улиц, запах помойки, серое лицо матери и кровь на руках отца. *** — Выглядишь тупо. — Ничем вас не впечатлишь, мисс привереда. Джейсон ухмыльнулся отвратительно раздражающе. Эрин бы дала за это по лицу, но драться с опасным натренированным вигиланте — занятие для самоубийц вроде него самого, пусть себе устраивает облавы на мафиози и идет с голыми руками на готэмских психов вроде Глинноликого или Фриза. Эрин порадовалась тому, что соулмейты получали друг от друга сны, а не привычки. Отец говорил, что организатор вечера, его коллега и знаменитый нефтяной магнат — большой поклонник искусства и любитель порисоваться. Она заметила это в интерьере его особняка. Зал, в котором они находились, блистал золотыми красками, на потолках и стенах — росписи, копии Лоджий Рафаэля из Ватиканского Дворца. О сравнении с оригиналом и речи не шло, разумеется, но Эрин видела, сколько труда и денег вложено в работу. Однажды она посетила Сикстинскую Капеллу в Ватикане. Пришлось проделать долгий путь, чтобы добраться до нее, в помещении было много людей, запрещалось фотографировать, снимать и даже разговаривать, она около получаса стояла, задрав голову, и по окончанию у нее сильно болела шея и плечи, но все это казалось незначительным по сравнению с полотками и стенами Капеллы. Эрин смотрела и не могла оторвать глаз. Однажды — за много-много лет до ее появления — кто-то создал легендарное произведения искусства. И Эрин вышла с чувством благодарности за то, что могла это наблюдать. — Чересчур для тебя? — спросила она. Джейсон излучал уверенность и силу, но Эрин помнила ощущение неправильности и дискомфорта от жизни в Уэйн-мэноре. Он никогда не был для этого создан. В отличии от нее. — Помпезно и вычурно. Все, как ты любишь. — И вправду очень показушно. Но завтра это окажется во всех газетных заголовках. Так и живут богачи. — А еще воруют, лгут и убивают. — Не все богачи в этом городе плохие. — Большая часть из них, а оставшиеся прикрывают их задницы. Он заметил, как скривилось лицо Эрин. Знала, что к этой оставшейся категории Джейсон относил и ее саму, и родителей. Для нее отец и мать всегда были примером для подражания, поддержкой. И слышать, как он говорит о них подобное, раздражало. Джейсон далеко зашел в своей паранойе и стремлении сделать мир лучше благими намерениями, после которых ему долго придется вариться в адовом котле. Убийца убийц судит — пусть продолжает свою игру, но хоть ее родителей не трогает. Итак достаточно сделал своими воспоминаниями, которые Эрин видела каждую ночь и которые привели ее к кабинету психотерапевта. — Твой отец ведь знает, что хозяин дома — не только успешный нефтяной магнат. Он использует дешевую рабочую силу и поддерживает работорговлю в странах Юго-Восточной Азии. Недавно он прикрыл нескольких предпринимателей, которые поставляли наркотики в Готэм. Но я почему-то не видел твоего отца в полицейском отделении с показаниями на каждого из своих друзей. Джейсон говорил и говорил, и ей становилось плохо от его присутствия. Нет, ее отец не шел в полицию, он приходил в их дома, играл с ними в покер, обсуждал с ними сотрудничество, приглашал в свои отели, знакомил с семьей. Ее отец не был плохим, но и не старался исправить положение в этом городе. Как и мать. Как и сама Эрин. — Папа делает все, чтобы его семья ни в чем не нуждалась. Я знаю, что будет, если он донесет хоть на одного из них. Его убьют. А потом придут за мамой. И за мной. Если твои родители не знали, что такое забота и любовь к своему ребенку, не надо нападать на моих. Не все из нас готовы жертвовать жизнями ради города, который никогда тебя не отблагодарит. Голос ее был спокоен, но она знала, куда бить и на что давить. Джейсон за свою жизнь наслушался всякого, чтобы это могло его покоробить. Эрин защищала родителей, потому что была такой же. В красивом платье и дорогих украшениях, она, в отличии от него, смотрелась гармонично в этой обстановке, потому что выросла среди нее и была ее частью. Как и частью всего того, что он ненавидел. — Прости, что задел, золотая девочка. — ответил он, но Эрин видела, что ему ни капли ни жаль. — Трудно, наверное, смотреть в глаза им всем и думать о том, что ты оказалась связана с сиротой с улицы? Джейсон умел выводить на эмоции. Ее губы сжались в тонкую полоску, и она уронила бокал вина, который держала в руке. Он знал, быть его соулмейтом — то, о чем она больше всего и жалела и в чем боялась признаться даже самой себе. — Спасибо за вечер, Джейсон. Ты всегда знаешь, как его испортить. — Получал бы я доллар каждый раз, как мне это говорят, стал бы таким же богатым, как твои родители. Надоело. Эрин развернулась и заметила, что к ней направляется папа с намерением узнать, что произошло. Говорить не хотелось. Хотелось выйти на улицу, подышать свежим воздухом и забыть весь этот разговор. И Джейсона. Если бы она забыла Джейсона, жизнь стала бы гораздо лучше.