Что будет когда ты узнаешь?

… ты будешь разочарован? Джейсу возможно не следовало многое делать или не делать в своей жизни. Как например, выпрыгивать из окна туалета, ломать кусты, что были под окном, и пробираться через клумбы, за которыми явно кто-то ухаживал. И возможно ему стоило бы хоть как-то попытаться. Попробовать признаться. Или соврать. А не бежать в очередной раз. Мог бы попробовать сказать, что да, есть проблема. Такая, как растущие цветы в его легких. Подумаешь, умрет чуть раньше. Не одному же Виктору шутить про приближающуюся смерть. Ему даже особо и надо лгать, что это возможно из-за Мэл. Золотые лепестки должны, по идее, сказать все сами. Ведь ее имя, самое очевидное, что приходит в голову, смотря на желто-золотистые лепестки. Но Джейс не может. Тупо не может солгать. Не Виктору. Кому угодно, но не ему. Плавали, знаем. И дело не в том что он пытался быть самим совершенством перед ним. Или перед всеми окружающими. Джейс ненавидел это. Все то, чему его учила советница Медарда, эти выступления, улыбки и полуулыбки нужным людям, маски вежливости, которые нельзя снимать до конца. А Виктор был одним из немногих кто знал его. Таким каким он и является. Правда себя то ты знаешь лучше. И как бы не хотелось обманываться, от своих же мыслей не скроешься. Как от ощущений, когда все смотрят только на тебя, когда тобой восхищаются. Внутри него словно понимание, что в компосте его собственной прогнившей метафизической плоти, его испорченности, эго, и растут эти цветы. Эти прекрасные цветы. Длинноватые. Тонкие. Острыми концами словно царапающие изнутри его горло, хотя он знает, что там ничего нет. Уже в глупом порыве открывал свой рот перед зеркалом. Пытаясь якобы вытащить. Избавиться от этой поначалу незаметной и незначительной пытки. Сглатывая дискомфорт. Пока и глотание не стало приносить боль. Со временем считая, что это просто те слова. Признание, что должен сказать. Но пока еще не понял какое именно. Любви? Раскаяния? Но ему кажется, что именно это стоит поперек горла, мешая ему есть, но никак не мешая говорить и выплевывать из себя лепестки. И Джейс не выкидывает их. Нет. Как он может. Несмотря на то что это его убивает. Ведь это то, что в какой-то степени дает ему Виктор. Точнее его чувства к партнеру и болезнь. И все что у него осталось это неизвестный срок жизни, что нисколько не пугает, банка с вымытыми и просушенными лепестками и чувства. Он любит его да. Это стало понятно в один миг. Хотя он и был тем еще идиотом, что сомневался. Мэл или Виктор. Виктор или Мэл. Смотря на первый золотистый лепесток. Пока случай, в виде внезапного приступа перед Мэл не предрешил все. Слова, что вылетели моментально: «Это не из-за тебя…» Словно приговор. Для него. Для них, если они, вправду, чем-то все же были. Он извинялся. Клялся, что сам мало что понимал… Что именно в тот момент… Ему было стыдно. Стыдно до сих пор. Словно он хотел ее использовать, хотя обычно наоборот. И они отпустили это тему, когда Джейс, в запале клятвенно обещал о разговоре с Виктором. Что все под контролем. Все будет хорошо. Лишь бы Мэл дала слово о молчании. Не уточняя правда, как много времени понадобится. Не напоминая, что тот еще идиот, не считавший свое здоровье чем-то важным, превозносящий нынешние отношения выше того мимолетного. Ведь в чем смысл признаваться человеку, которому ты дорог, как коллега, друг, партнёр? И как бы эгоистично не хотелось, но любовь Виктора к нему, лишь дружеская. И больше этого по собственной воле дать вряд ли бы смог. Так что Джейс будет прятать это. Запихивая свою любовь, отчаяние, злость, грусть, обожание туда. Внутрь себя. Давая плодородную почву цветам. Ведь так же, как Виктор, нежелающий чтобы его жалели за то, кем он является, Джейс не желал, чтобы его любили за то, кем он не является. А Виктор зол. На Джейса. На всю ту ситуацию. На ощущение беспомощности, с которым и так боролся долгую часть жизни. И злость хороший источник силы. Лучше, чем отчаяние, когда он понял, что за лепесток был на полу. Можно, конечно, было бы предположить что это случайность. Занесло ветром, студентом или еще как. Правда вот все слишком хорошо складывалось. И странное поведение Джейса, его кашель и лепесток. Негодующе постукивая тростью, направляется к единственному человеку, что мог помочь. К тому, к кому заходить планировал — никогда. — Виктор? Она изящна. Неотразима. И даже сидя, смотрит сверху вниз. Молчаливо, приветственно кивая, он сохраняет молчание. Крепко в моменте сжимая трость. Ощущая, как после подъема практически не осталось сил. Пытаясь выровнять сбившееся дыхание, вконец откинуть сомнения. Ведь поднимаясь к ней, мужчина думал. Взвешивал. А вдруг все же ошибся? Или вовсе лезет не в свое дело. В чужие отношения, о которых ему невдомек. Но Виктор стойко уверен, что из всех близких к Джейсу, Мэл должна знать. Или узнать. И пока она встает, намереваясь подойти к нему. Он кладет золотистый лепесток на стол. Внимательно вглядываясь в ее лицо. Понимая по тишине и тому, как она замерла, смотря на лепесток, что все же был прав. — Это не я. — Она прерывает затянувшееся молчание между ними. Колеблясь прежде чем сказать это с некой грустью. И еще с чем-то во взгляде направленным прямо на него. Это не нравится еще больше. — Он идиот, да? Он не уверен держит ли свое лицо беспристрастным, пока гулко произносит это. Его напарник — полудурок, что влюблен в него. Безмозглый кретин, верящий, что любовь невзаимная, хотя сам Виктор тоже пару секунд назад был на его месте. Тупица, что умирает из-за этой любви.