Вернись со мной в Гусу – дубль два

      Разрушение печати само по себе не являлось проблемой. Вэй Ин уже делал это однажды, поэтому теперь не особо задумывался над тем как именно её уничтожить. Пока единственная отчетливо видимая загвоздка была лишь в том, что процесс потребует больше усилий и энергии, потому что оказалось, что в прошлый раз он разрушил её не совсем до конца, благодаря чему Сюэ Ян впоследствии смог частично восстановить половину печати, а потом и довести её до ума при помощи последнего осколка тёмной печати Вэнь Жоханя. Именно поэтому и пришло решение разрушить её на Луаньцзан. Печать была создана с помощью тёмной энергии и лишь она сможет её уничтожить. А где этой энергии в избытке, как не на могильниках?       В свидетели этого действа к ним с Лань Чжанем навязалась пара высокопоставленных лиц из разных кланов в сопровождении небольших свит — в общем счёте их было чуть более пяти дюжин человек.       В случае Лань Чжаня и Вэй Ина, братья им просто выделили людей больше для защиты на опасной горе, чем для чего-либо еще, всецело доверяя им эту миссию. Так что их люди, пожалуй, были самыми приятными в этом сборище.       В принципе против заклинателей клана Не они оба тоже ничего не имели: их возглавлял уже знакомый по событиям на рудниках советник Не Минцзюэ — мужчина довольно суровый и педантичный, чем-то смахивающий на Лань Цижэня, но, судя по его прошлым поступкам, вполне справедливый. Вообще глава Не изначально хотел отправить с ними своего брата, в надежде, что подобное путешествие того хоть каплю закалит, а компания товарищей по ученичеству смотивирует присоединиться, но тот так испугался подобной перспективы, что даже в обморок свалился, вызвав у брата очередную порцию негодования, пополам с обречённым смирением. Вэй Ин очень сомневался, что обморок был настоящим: помня какую интригу Не Хуайсан развернул в будущем, при этом не вызвав ни малейшего подозрения ни у одной живой души, он уже больше не верил в простоту и наивность Не Хуайсана. Пусть еще и не прошло тех шестнадцати лет, и таким хитрым тот еще не стал, но не на пустыре же вырос тот шикарный сад? Хорошо хоть жажды власти в нем не было и все эти таланты вряд ли чем-то грозили миру.       Были также в их отряде и совсем крошечные группки незнакомых заклинателей из совсем мелких кланов, особо не выделяющихся и почти незаметных на фоне остальных. Некоторые из них даже оказались весьма неплохими ребятами, шумными и веселыми, несмотря на опасность мероприятия.       Но вот оставшуюся часть сопровождения приятной было назвать сложно — в особенности заклинателей из кланов Цзинь и Яо.       Первых возглавлял сам Цзинь Цзысюань собственной персоной, постоянно шатаясь поблизости со своим вечно задранным носом. Хотя, если быть до конца откровенными, были альтернативы и похуже.       Незадолго до их отбытия Цзинь Гуаншань уж очень хотел отправить отряд на Луаньцзан под началом своего племянника и ради этого даже попытался отсрочить для того наказание, которое было назначено за день до отбытия на гору: после наказания дисциплинарным кнутом тот вряд ли осилил бы подобный поход. Услышав об этом, Вэй Ин припомнил устроенную ему когда-то Цзинь Цзысюнем засаду и почувствовал неладное, поэтому принялся торопливо и по возможности тихо уговаривать Цзян Чэна вмешаться и выразить несогласие. Брат тогда, конечно же, недовольно скривился, не успев понять и половины нашептываемых на ухо аргументов, но, скрипя зубами, всё-таки сделал, что просили. В принципе никто из остальных глав не посчитал нужным заступаться за Цзинь Цзысюня, посчитав, что наказание есть наказание, и все перед ним должны быть равны, без каких-либо, даже временных, поблажек.       Впрочем, если Цзинь Гуаншань и хотел пропихнуть какую-то другую кандидатуру взамен, то он банально это сделать не успел, потому что его сын сразу же вызвался добровольцем. А так как достойных причин отказать подобной инициативе, особенно при таком количестве народа, Цзинь Гуаншань сходу не придумал, то ему пришлось это одобрить. Его недовольно нахмурившееся на короткое мгновение лицо даже вызвало у Вэй Ина некоторое облегчение. Он понятия не имел к чему приведет этот новый расклад, но по крайней мере на первый взгляд всё шло не совсем по плану старого властолюбивого ублюдка. И как бы Вэй Ин ни относился к собственному пока ещё потенциально будущему зятю, его компания была не самым плохим из возможных вариантов.       Также, среди неприятных спутников, была еще целая дюжина заклинателей из клана Яо со своим главой. Собственно, именно поэтому его сопровождение и оказалось несколько больше, чем у остальных.       Глава Яо никогда не вызывал в Вэй Ине ничего кроме брезгливого отчуждения. Он был пренеприятнейшим человеком, всегда ищущим для себя наибольшую выгоду и сующим свой нос везде и всюду. Его истинное мнение о ком-либо и чем-либо узнать было невозможно. В спорах он всегда скользкой змеей оценивал обстановку и примазывался к той стороне, что оказывалась сильнее. И мог менять своё отношение к людям и событиям просто по щелчку пальцев. Назвать того, кого только что восхвалял и превозносил, мерзавцем и чудовищем? Да запросто. Вознести на пьедестал и что-то просить или требовать у того, кого только что обвинял во всех смертных грехах? Да не вопрос. Вэй Ин наслушался его лицемерных речей и в прошлых жизнях и в этой, поэтому старался по возможности с ним меньше контактировать, дабы не выдать своего презрения и не наживать лишних врагов, коих ему и в прошлой жизни хватило с лихвой.       Впрочем, в этот раз Вэй Ин был в каком-то смысле даже не против такой компании. Точнее был готов её потерпеть: если разрушение печати засвидетельствует глава какого-то клана, это послужит вполне убедительным доказательством для остальных, и вопросов касательно печати скорее всего больше не последует. Поэтому, возможно, оно и к лучшему, что он с ними отправился, хоть Вэй Ин с радостью и променял бы его на кого-нибудь другого. К тому же, на самом деле времени и сил размышлять над чем-либо у Вэй Ина особо и не было — уж слишком он оказался занят попытками провести всю их разноцветную (в смысле клановых одежд) компанию на Луаньцзан.       Разумеется попасть на могильники было задачкой не из простых. Туда вообще светлые заклинатели не лезли никогда, а те, кто осмеливался, не возвращались. Единственным, кому удалось там выжить, был Вэй Ин. С помощью тигриной печати, разумеется, но тем не менее. И теперь эта толпа заклинателей из всех возможных кланов, хоть и с опасениями, но решилась сюда направиться только из-за Вэй Ина, способного стать их проводником. И из-за Ханьгуан-цзюня, взявшегося его сопровождать — на него многие возлагали свои надежды в случае чего.       Восхождение оказалось довольно трудоемким и длительным, учитывая размер сопровождения. Ведь разного рода нечисть, почувствовав такое скопление заклинательской силы и энергии, так и норовила напасть и убить незваных гостей. В этом деле им действительно очень сильно помог Вэй Ин, подчиняя всех встреченных врагов на своем пути.       Поначалу он их просто брал под свой контроль и позволял заклинателям с легкостью их уничтожать, уже обезвреженных и несопротивляющихся. Но чем дальше они забирались, тем больше становилось противников, поэтому в какой-то момент уже подчинившихся ему мертвецов пришлось использовать для защиты, предоставляя нечисти самой драться с всё новыми и новыми тварями, привлеченными таким сконцентрированным скоплением светлой энергии. В идеале было бы подчинить их всех, но даже контроль над уже имеющимися давался Вэй Ину большой ценой, ведь всё это он делал исключительно с помощью печати. Причем совсем этого не скрывая, и даже наоборот — намеренно демонстрируя.       Вэй Ин, конечно же, мог бы подчинить достаточно большую часть нечисти и без нее — с помощью одной лишь флейты и многочисленных талисманов. Он ведь и так был отнюдь не беспомощным сам по себе. Но впечатление хотел создать у присутствующих именно такое — чтобы все думали, что его сила заключалась в основном в печати, а остальные «тёмные уловки» вполне безобидны и не должны внушать особых опасений.       Он и до этого старался своих сил не демонстрировать. По сути, кроме Лань Чжаня и Цзян Чэна, которые успели подглядеть за ним на почтовой станции, никто его приёмов с флейтой почти и не видел. На недавней ночной охоте Вэй Ин проявил благоразумие, загнав в сети довольно мало нечисти, благодаря чему этого и не заметили считай, а во время битвы в Безночном городе практически одной лишь печатью и справлялся. И сейчас сворачивать с невольно выбранной дорожки было бы уже глупо.       Тогда он об этом еще особо не задумывался, а сейчас идея свалить всё на печать, и, уничтожив её, избавиться заодно и от подозрений в свой адрес касательно приверженности тёмному пути показалась Вэй Ину весьма удачной. Как бы легкомысленно он ни описывал Лань Чжаню их будущее, в котором просто придется искусно скрывать используемые им на охоте методы, Вэй Ин прекрасно понимал, что этого будет недостаточно. Просто так ему не поверят. Особенно учитывая тот факт, что как-либо доказать или продемонстрировать собственное возвращение на путь меча он больше не способен.       Оставалось только снизить градус опасений по отношению к тёмному заклинательству, вводя несведущих в нём людей в заблуждение касательно его истинного могущества, присваивая все свои предыдущие заслуги силе печати. И тогда, независимо от того, поверят ему или нет, в нём по крайней мере не станут видеть такую большую угрозу. Не поверившие и недовольные конечно всё равно будут, но, в виду относительной «безвредности» используемых методов, вероятность того, что степень этого недовольства окажется достаточной, чтобы ввязываться в открытый конфликт с Орденом Юньмэн Цзян становилась гораздо меньше.       Решение вообще-то было достаточно рискованное, особенно учитывая то, как печать рвалась из-под контроля в последнее время, но как еще оградить себя, Лань Чжаня и весь свой клан от нападок в будущем Вэй Ин не знал. Даже если бы он и правда отрёкся от тёмного пути (что сделало бы его обычным смертным и означало бы полный отказ от ночных охот и от той жизни, к которой он привык и которую любил, и это еще не говоря о том, что тогда Цзян Чэн точно узнал бы о том, о чем ему знать не следовало) и запер себя навсегда в Пристани Лотоса или Облачных Глубинах, от людских опасений это его не избавило бы. Поэтому он целенаправленно шёл на подобный риск, хоть это и было крайне тяжело.       Первым делом он столкнулся с крайне упрямой и заботливой трудностью в виде Лань Чжаня, осознающего опасность печати немногим хуже самого Вэй Ина. И хуже лишь потому что Вэй Ин и словом не обмолвился о мучавших его в последние недели кошмарах, и о то и дело вырывающейся из-под сдерживающих талисманов печати.       Вэй Ин не хотел беспокоить Лань Чжаня. И не хотел, чтобы тот из-за этого отказался от их затеи и начал придумывать иные пути уничтожения печати, которые всё равно не сработали бы и могли нанести непоправимый урон светлому заклинателю. Печать нужно было разрушить той же силой, что её и сотворила — тёмной, и никак иначе. Вэй Ин создал её — он и должен был её уничтожить. Не рискуя больше ничьими жизнями, кроме собственной.       Убедить удалось, хоть и с большим трудом. А опровергая все приводимые Лань Чжанем аргументы один за другим, в итоге Вэй Ин и сам всё сильнее убеждался в отсутствии иных вариантов, приводящих к нужному результату. Единственным аргументом, который было нечем крыть, был урон здоровью самого Вэй Ина, который даже при самом лучшем исходе удастся возместить далеко не сразу. Продолжительность использования печати на горе окажется гораздо больше, чем во время битвы в Безночном городе, и это еще Лань Чжань не знал о том, что накопившая злобу за время своего «заточения» печать стала лишь сильнее и агрессивнее.       Вэй Ин сгорал от стыда из-за этой недосказанности, граничащей с откровенной ложью, но упорно держал эти факты при себе, отшучиваясь от Лань Чжаня обещаниями вытерпеть после любые методы лечения, которые тот посчитает нужными, и заверениями, что даже позволит приволочь себя на долгую и нудную лекцию о праведности и чистоте к его дядюшке, где будет честно слушать до самого конца и не пререкаться. Лань Чжань юмора не оценил и только прикрыл глаза. Причем сделал это так выразительно, что Вэй Ин в тот момент почти всерьез начал опасаться, что по-настоящему довел его до ручки, и его сейчас свяжут, отберут печать и пойдут в одиночку разбираться со всеми последствиями, не слушая никаких возражений. Но Лань Чжань лишь тяжело вздохнул, а потом крепко обнял, прося быть осторожнее и вынуждая Вэй Ина пообещать сказать сразу же, если что-то пойдёт не так. Снова доверяя Вэй Ину даже больше, чем тот того заслуживал.       Вэй Ин и правда старался быть осторожным. Но его осторожность мало чего стоила, когда слишком долго томимая под защитными барьерами печать наконец получила относительную свободу. Она отыгрывалась на нём вовсю. И каждый подчиненный мертвец, каждое её использование как будто обрывало что-то внутри, отдаваясь болью куда более сильной, чем раньше, во времена когда он поддавался ей, а не отталкивал. И если в Пристани Лотоса печать его то соблазняла, то угрожала, то наполняла сердце злобой, пытаясь увлечь за собой и сделать своей послушной марионеткой, то сейчас она просто нескончаемой и сбивающей с ног волной давила-давила-давила, будто бы оставляя только два варианта: сдохнуть или подчиниться. Возможно, оказавшись в родной стихии, она еще сильнее подпиталась столь нужной ей энергией, а может просто чувствовала, что скоро ей наступит конец и потому яростно сопротивлялась, снова и снова терзая тело нестерпимой болью, отравляя душу неуёмным гневом и затмевая разум речами, криками и увещеваниями тысяч мертвых голосов, заглушающих даже собственные мысли в голове Вэй Ина.       «Вэй Усянь, Вэй Усянь, Вэй Усянь… Ты действительно думаешь, что, уничтожив меня, спасешься? Ха-ха. Ты и правда так наивен, решив, что они позволят меня уничтожить? Глупый Вэй Усянь. Ты только посмотри на них. Они же просто хотят меня отобрать. Убьют и заберут, пока ты так отчаянно пытаешься их всех спасти.»       Вэй Ин направил лютых мертвецов на очередных напавших призраков, с которыми те расправились в считанные секунды. Благодаря чему, заклинателям даже почти не пришлось самим марать об них мечи. В их взглядах, устремившихся на печать в руке Вэй Ина, тот увидел то, о чем она только что говорила — жажду обладания.       «Даже если тебе удастся, они всё равно не оставят тебя в покое. Думаешь тебе удалось кого-то обмануть, пока ты строил из себя хорошего и правильного? Что они не знают кто ты такой и на что способен? Забудут об этом?! — голоса уже откровенно насмехаются. — Твоё имя: хаос, Вэй Усянь. И он всегда будет следовать за тобой! Цзинь Гуанъяо был прав тогда, в храме Гуаньинь, сказав, что такие как ты всегда наживают себе врагов. И гнев их будет задевать тех, кто тебе дорог… Так может стоит перестать с этим бороться? — увещевают они настойчиво. — Ты и в прошлый раз пытался быть хорошим и сопротивляться мне, разве ты забыл? Хотел жить мирно, — злобный пропитанный сарказмом смех, — и защищать тех людишек своими силами. Вот только собственных сил тебе не хватило и они все погибли. И не только они… Глупый Вэй Усянь. Ты мог просто принять меня и избавиться от всех своих врагов, и этим спасти своих близких. Вместо этого ты всех их погубил, Вэй Усянь, и погубишь снова… — голоса уже вопят наперебой все одновременно. — Впусти меня, Вэй Усянь! Прими мой щедрый дар. Отдай себя, и получишь всё что пожелаешь. Просто подчинись. Убей их всех, Вэй Усянь! Убей! Вэй Усянь… Вэй Усянь… Вэй Ин!»       — Вэй Ин!       Вэй Ин моргнул раз, другой. Перед глазами сквозь красную дымку виднелось знакомое до боли лицо. Гнев клокотал внутри, растекаясь горячим ядом по венам. Печать яростно требовала кровавой жертвы. Настойчиво. Невыносимо. Настолько, что всё его тело стремилось эту жертву принести, лишь бы она замолкла хоть на секунду. Лишь бы эта боль и злоба отступили.       — Вэй Ин!       Вэй Ин ощутил крепкую, но осторожную хватку на своём запястье, в то время как глубокий и такой родной голос сдаваться не желал, упорно пробиваясь сквозь гвалт в голове. И сознание Вэй Ина тянулось к нему, хватаясь за него как утопающий за соломинку. Он зажмурился, а потом резко и болезненно выдохнул, чувствуя как озлобленный комок в груди самую малость ослаб, впуская и другие чувства, помимо неконтролируемого, бешенного гнева, что его охватил.       — Вэй Ин, убери её сейчас же, — потребовал напряжённый голос.       И Вэй Ин послушался. Дрожащими руками выполнив отточенные до совершенства пассы руками, он отправил печать в мешочек. Лань Чжань тут же добавил необходимые талисманы, заглушая сводящие с ума голоса. И только тогда Вэй Ин смог обессиленно опуститься на землю, дрожа и задыхаясь. Ярость схлынула, оставляя за собой лишь боль во всем теле и сильнейшую растерянность.       Они были на полпути к вершине, когда очередная волна мертвецов напала, и Вэй Ин, подчинив самых опасных, направил их на остальных, а потом вдруг ненадолго утратил связь с реальностью из-за неистово взбунтовавшейся печати.       Теплая мягкая волна прошла по его руке, медленно разливаясь по всему телу и прогоняя боль — Лань Чжань передавал ему духовные силы. Пытаясь успокоить все ещё бешено колотящееся сердце, Вэй Ин заозирался по сторонам, силясь понять что происходит и не успел ли он натворить что-либо непоправимое.       Мертвецы, которых Вэй Ин недавно подчинил, теперь стояли неподвижными куклами, лишившись того потока энергии, что исходил от направляющей их печати. Но это было не страшно, потому что парочка заклинателей сейчас как раз добивала последних тварей. Но вот те, кто в этих боях уже замешан не был, явно старались держаться от него на расстоянии. Он чувствовал на себе десятки взглядов, но стоило с кем-то встретиться глазами, как заклинатели отворачивались. Даже адепты Юньмэн Цзян, хоть и держались ближе остальных, поглядывали с опаской на своего предводителя. Может натворить он ещё ничего и не успел, но всех напугать — более чем.       — Лань Чжань.       Угрюмое молчание и насупившиеся брови.       — Лань Чжань, — хрипло пробормотал Вэй Ин и закашлялся, не раскрывая рта. Привкус металла усилился.       Лань Чжань протянул ему дорожную флягу с водой и поддержал руки, помогая промочить пересохшее горло, а потом также молча вернулся к передаче целительной энергии, не поднимая холодных глаз. Вэй Ин с сожалением проводил взглядом его рассеченные пальцы: Лань Чжань наложил на мешочек цянькунь талисманы точь в точь повторяющие те, что использовал для этого сам Вэй Ин, и тоже использовал вместо киновари кровь. Обычной краской печать было не удержать.       — Я же не навредил никому? — с опаской спросил он, всё ещё пытаясь заглянуть в упрямо отвернувшиеся от него глаза.       Лань Чжань хмуро продолжал своё дело и весь его вид вопил о том, что разговаривать с Вэй Ином он вовсе не желает. В воздухе так и повисло не озвученное «ты же обещал». Да, Вэй Ин обещал, что скажет если почувствует, что не справляется. Но промолчал. Нечисти было слишком много и кто-то мог пострадать. Было не до осторожности. А достать вместо печати флейту он не мог. Сделай он это, и все предыдущие усилия пошли бы насмарку.       — Нет, не навредил, — всё же отрывисто ответил на вопрос Лань Чжань.       Вэй Ин облегченно выдохнул — хоть одна хорошая новость.       — Я правда не знал, что в этот раз всё окажется настолько сложнее… — виновато начал он. — Когда я вёл сюда клан целителей, нежить атаковала не так упорно. Обычные люди интересуют тварей гораздо меньше. — О том, что и печать тогда не свирепствовала так сильно, он решил благоразумно умолчать. — Я думал, что справлюсь… Прости, Лань Чжань… — глухо пробормотал Вэй Ин. — Я оказался слабее, чем думал.       У Лань Чжаня дрогнули руки и передача духовных сил прекратилась.       — Вэй Ин не слабый. Просто берет на себя слишком много.       Спрятанные под длинным рукавом израненные пальцы на его запястье незаметно скользнули чуть ниже и сжали его ладонь, переплетая пальцы. Холодность из взгляда напротив пропала, сменившись глубокой печалью и беспокойством.       — Прости, — Вэй Ин попытался улыбнуться, но вышло несколько вымученно.       — Дальше пойдем своими силами. Без крайней необходимости не вмешивайся.       — Лань Чжань…       — Нет.       Попытку убеждения жестко прервали, а битву взглядами Вэй Ин проиграл, безмолвно капитулируя перед упрямыми тёмными омутами, разом утратившими былую мягкость. Хотя, справедливости ради, стоило признать, что он почти и не старался, понимая чужую правоту — Вэй Ин действительно был близок к срыву и очень ослаб. И если бы не Лань Чжань, вытащивший его из навязываемого печатью кошмара, возможно он бы и не справился.       В итоге, вторую половину пути заклинателям приходилось отбиваться от монстров уже всерьёз. Вэй Ин вмешался лишь пару раз, когда атакующие твари были слишком опасными, и поспешно прятал печать в мешочек, едва ситуация становилась более-менее приемлемой. В остальное же время в бой он не лез и, вместо этого, ограждал талисманами уже пройденную и очищенную от нежити область, тем самым оставляя более-менее безопасный путь для дальнейшего отступления, когда с печатью будет покончено.       На вершине они оказались к вечеру. Пара заклинателей получили ранения, но, к счастью, ничего смертельного. Там же им пришлось остаться на ночлег, потому что для уничтожения печати Вэй Ину еще нужно было восстановить силы. Так что, расчистив от нежити территорию снаружи от пещеры Фумо и расставив патрули, заклинатели устроили себе что-то вроде дорожного лагеря, спя по очереди и сменяя друг друга на посту.       Вэй Ин хотел было оставить на территории лагеря пару мертвецов, находящихся под его контролем, на всякий случай, для его защиты в случае серьезного нападения (пусть те и стояли бы бесполезными статуями до тех пор, пока не активируется печать), но заклинателям эта идея отнюдь не понравилась. Глава Яо выражал недовольство пуще прочих, утверждая, что им всем будет гораздо спокойнее отбиваться от всего лишь временами нападающей нечисти, чем сосуществовать с этими тварями бок о бок, не зная в какой момент те могут обезуметь. Убеждать их в безопасности подобных мер оказалось бесполезно и Вэй Ин уступил, ограничиваясь ограждающими от нежити талисманами, незаметно для остальных подпитанными кровью Лань Чжаня, изрезавшего себе пальцы и ладони, и не позволяющего и без того изможденному Вэй Ину использовать собственную.       Пещеру Фумо оставили для тёмного заклинателя и его медитаций, что в принципе устроило всех — вдали от него и печати заклинателям было спокойнее. В пещере его навестили лишь адепты Юньмэн Цзян, обеспокоенные его состоянием, но и они не стали задерживаться, понимая необходимость отдыха и не мешая Лань Чжаню его лечить.       Печать оказалась снова спрятана под кучей заранее подготовленных талисманов в мешочке, которому Лань Чжань для надежности еще и сыграл «Покой». А потом, привычно уложив Вэй Ина себе на колени, принялся переливать ему духовные силы. Злость его несколько поутихла, будучи в достаточной мере выплеснутой на встреченных по дороге тварей, и беспокойство теперь за ней прятать не получалось.       — Вэй Ин, может подождем пару дней?       Вэй Ин приоткрыл свои совершенно красные сейчас глаза и вяло улыбнулся. Он пытался не размыкать губ, но струйка крови всё равно стекла из самого уголка. Монстров на последнем отрезке пути было предостаточно, так что активно помогать всё-таки пришлось, в результате чего до пещеры он дополз уже из последних сил, тщательно скрывая насколько паршиво на самом деле себя ощущал.       Поняв, что эта попытка провалилась, Вэй Ин всё-таки разлепил губы и ответил.       — Я в порядке, Лань Чжань…       Сильнейший приступ кашля прервал бессмысленную ложь и он заляпал кровью подбородок и ханьфу. Лань Чжань перевернул его набок и надавил на нужную точку под лопаткой, помогая выпустить все излишки крови и желчи. Лишь перестав кашлять и приведя дыхание в относительную норму Вэй Ин улегся обратно и поправился:       — Буду в порядке. К утру. Не переживай, Лань Чжань. Раны и ушибы для меня обычное дело. Я никогда о таком не беспокоился. Они всегда быстро заживали.       — Раньше. Без ядра твоё тело восстанавливается уже не так быстро.       Вэй Ин тяжело сглотнул. Если бы Лань Чжань его не лечил, последствия и правда могли быть гораздо хуже. Он ввязывался во всё это, вполне учитывая эту самую помощь, но говорить Лань Чжаню о том, что подобный вариант развития событий как сейчас он считал вполне себе приемлемым было несколько глупо. Лань Чжань уж точно не оценил бы.       — Не так быстро, но восстановится. Ничего непоправимого не произошло… — он помолчал, выдерживая полный сомнений взгляд. Глянул на белый рукав в красных пятнах. — Прости, я испачкал твои одежды.       Лишь недовольный вздох на это замечание послужил ему ответом, а потом белоснежный платок коснулся подбородка. Вэй Ин виновато улыбнулся, позволяя стереть с себя кровь и послушно выпивая горький целебный отвар, поднесенный к губам. И только после этого, с трудом приподнявшись повыше и прижавшись щекой к груди Лань Чжаня, капризно скривил губы.       — И почему все ваши настойки такие мерзкие на вкус? Неужели нельзя их хоть немного подслащивать, добавляя туда мёд, или, на крайний случай, ягоды?       Лань Чжань молча погладил его за ухом, никак не комментируя. Его лицо было мрачнее тучи, и Вэй Ину очень не хотелось это так оставлять.       — Нет, ну правда: у вас что, есть негласное правило, что всё на свете должно быть направлено на укрепление духа и воли, и поэтому непозволительно, чтобы хоть что-то давалось легко? И даже каждый прием пищи пусть станет испытанием?       — Вэй Ин.       Интересно, как Лань Чжаню удается вкладывать столько эмоций в одну лишь интонацию? Поняв, что отвлечь внимание и сменить тему не получилось, Вэй Ин тяжело вздохнул.       — Ладно-ладно. Возможно мне и правда не помешает еще один день для восстановления… Не знаю, конечно, насколько уместно будет заставлять такое количество людей ждать в столь опасном месте, особенно учитывая, что среди них даже целый глава клана затесался. Ещё чего доброго змей какой-нибудь сожрёт, а мы потом будем виноватыми.       — Подождут, — твердо и бескомпромиссно припечатал Лань Чжань. — Как-нибудь справимся… Больше не позволю тебе рисковать. — В его голосе проступила горечь. Он явно винил себя в том, что вообще всё это позволил, поддавшись на уговоры. Вэй Ину стало стыдно.       — Хорошо… Споешь мне, Лань Чжань?       — Я уже играл Исцеление, — мягко заметил тот. Его голос уже звучал спокойнее.       — Так это для тела. А ты спой для души, — улыбнулся Вэй Ин.       — Что спеть?       — Ты знаешь что.       Теплые губы ласково коснулись макушки и Вэй Ин довольно притерся ближе, укладывая Лань Чжаня на расстеленные для сна шкуры, и ложась сверху, обхватывая всеми конечностями. Руки вокруг его талии сомкнулись еще крепче, укутывая и оберегая, даря такое нужное сейчас чувство безопасности и комфорта. Тихий голос загудел, отдаваясь легкой вибрацией в грудной клетке прямо под ухом Вэй Ина.       Как и всегда, от звуков этой мелодии, в глубине души что-то нежно затрепетало, разливаясь теплой сладкой патокой внутри. Вэй Ин старался не думать о том, что в прошлый раз, когда Лань Чжань ему так пел, ощущал он себя практически так же паршиво, а проснувшись, рядом его уже не обнаружил и встретил лишь долгие месяцы спустя, став уже совершенно другим человеком — той версией себя, которая ему отнюдь не нравилась. В этот раз так не будет. Лань Чжань никуда не уйдет, а Вэй Ин не потеряет контроль. Он вот-вот избавится от печати и всё у них будет хорошо. Обязательно будет.       — Я так тебя люблю, Лань Чжань, если бы ты знал… — неожиданно слетело с губ, как только мелодия утихла. Вэй Ин вдруг почувствовал, что должен сейчас это сказать. Он говорил это и раньше, но сейчас ему показалось, что делал он это далеко не так часто, как следовало. Он хотел, чтобы Лань Чжань знал. Как будто другого шанса уже не будет. Вэй Ин приподнял голову, ловя полный нескрываемой нежности взгляд. — Безумно.       — Знаю, Вэй Ин. Но я тебя люблю гораздо больше.       Вэй Ин прижался к любимым устам в мягком неспешном поцелуе, потерся носом, тихонько и довольно хихикая на столь милое признание, и снова улегся на крепкую грудь, позволяя тревогам раствориться, и расслабленно прислушиваясь к мерному, умиротворяющему своим ритмом сердцебиению. Даже голоса в голове на время послушно умолкли.

***

      Необходимость провести еще сутки на могильниках не вызвала у присутствующих заклинателей никакого воодушевления, но по-настоящему возмущаться никто, кроме главы клана Яо, не стал. Впрочем, и тот довольно быстро успокоился и отправился со своими людьми на разведку территории чтобы немного развеяться (не особо удаляясь от лагеря конечно же).       Весь следующий день Вэй Ин провел в пещере, погрузившись в глубокую медитацию, пытаясь восстановиться от внутренних и духовных ран и накапливая силы для исполнения своей миссии. После повторного исполнения Лань Чжанем «Покоя» этим утром и добавления дополнительной пары талисманов печать слегка притихла. Вэй Ин слышал её зов, но пока еще был способен его игнорировать. Полученные с её подачи повреждения еще толком не восстановились и ему пришлось с неохотой признать, что в этой пещере, служившей ему когда-то домом, но после всего произошедшего ставшей источником одних из самых мрачных его воспоминаний, ему предстоит провести не один день. Если планирует сделать всё как нужно и при этом не сдохнуть от истощения, разумеется.       Лань Чжань временами заходил к нему, проверяя его состояние, передавая духовную энергию и играя ему Исцеление, а потом возвращался наружу помогать сопровождающим их заклинателям отгонять периодически нападающих тварей.       Когда они сюда прибыли, Вэй Ин расставил по периметру их лагеря кучу талисманов, отгоняющих всю нечисть низшего ранга, которой здесь было большинство, и которая хоть и не была особо сильной, но могла просто задавить их количеством. Поэтому опасность представляли лишь не особо многочисленные, но довольно опасные тёмные существа высшего порядка, которых приходилось стремительно уничтожать, пока никто не успевал пострадать. Чем Лань Чжань с остальными и занимались, не жалея сил, давая Вэй Ину на восстановление так много времени, как только можно, хоть всем и не терпелось как можно быстрее покончить с этим и покинуть проклятую гору.       К сожалению именно из-за этого стремления всех защитить, стараясь сдержать угрозу поступающую извне, Лань Чжань не заметил ту, что таилась внутри. И как только он достаточно сильно отвлекся на нападающих яогуаев, группа людей незаметно проникла в пещеру, где медитировал тёмный заклинатель.       Вэй Ин, поглощенный попытками удержать контроль над всё растущей в объеме тёмной энергией в своем теле, не сразу обратил внимание на тихий топот в пещере. Лишь заслышав их в непосредственной близости от себя, он открыл глаза и обнаружил острие меча прямо под подбородком. Не раздумывая отпрыгнул назад, едва увернувшись и проверив мешочек с печатью на поясе.       От меча это спасло, но не отменяло того, что он сейчас был окружен со всех сторон дюжиной заклинателей в болотно-зеленых с белым одеждах клана Яо. Сам глава пока стоял в некотором отдалении, нетерпеливо постукивая пальцами по рукояти собственного меча, готовый присоединиться в любую минуту.       «Алчная сволочь» — подумалось Вэй Ину.       Глава Яо и в прошлом проявлял весьма явный интерес к печати, соблазненный её могуществом и перспективами, которые она сулила для его небольшого и пока не особо влиятельного клана. Жаль, что Вэй Ин слишком расслабился, окрыленный победами по всем фронтам и собственным незамутненным личным счастьем, что даже не заподозрил такого подвоха. Всё шло так хорошо до этого момента. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он ведь действительно думал, что самой большой проблемой является разбушевавшаяся печать, и упорно игнорировал все её предостережения, думая, что она просто его запугивает, пытаясь получить над ним власть. А она оказывается не лгала. Как глупо было надеяться, что люди не станут помехой. Что ему просто позволят уничтожить печать и никто не попытается её отобрать.       — Поторопитесь, — прозвучал приказ главы Яо, опасливо поглядывающего на вход в пещеру, и замершие ненадолго заклинатели начали нападать, атакуя со всех сторон.       Вэй Ин уклонялся от ударов, блокировал их флейтой и отпрыгивал, умудрившись даже один раз сделать это так вовремя, что не успевший сориентироваться заклинатель нечаянно ранил оказавшегося на пути меча союзника. Талисманами тоже удалось временно обезвредить двоих.       Но, к сожалению, преимущество явно было не на стороне Вэй Ина сейчас. Их было слишком много, а отойти на достаточное расстояние и призвать себе на помощь нечисть с помощью флейты или печати возможности не было. Он несколько раз пытался воспользоваться флейтой, уже наплевав на собственные предосторожности касательно скрытности, но не успевал сыграть и пары нот как вынужден был уклоняться от очередного удара. Всё происходило слишком быстро, а Лань Чжаня рядом не было, чтобы прикрывать его. Да и нечисть, что сейчас орудовала поблизости, которую он призвал бы, будь у него чуть больше времени, могла попросту не успеть.       С другой стороны, сила печати, освободи он её, сделала бы его достаточно сильным, чтобы убить всех этих людей. Вот только пришлось бы сдаться ей и тогда он мог обезуметь и убить не только врагов, но и тех кому вреда не желал. Своих людей, союзников, даже возможно Лань Чжаня… Вэй Ин не мог так рисковать. Ему ничего не оставалось кроме как уклоняться и судорожно думать, искать способы спастись как-то иначе.       Звуки битвы снаружи всё не утихали — видимо тварей в этой волне оказалось достаточно много. Надежды на помощь явно не предвиделось, а выбраться из пещеры ему не удавалось — пара заклинателей перекрыли вход. Даже ограждающими талисманами огородили, которые так просто и быстро не снять. Тем более когда силы уже на исходе. Вэй Ин мог бы крикнуть, но вряд ли сквозь гвалт битвы снаружи его бы кто-нибудь услышал.       Глава Яо посомневался немного, глядя на вход в пещеру, а потом перехватил меч в руке покрепче, присоединяясь к своим людям.       Тогда Вэй Ин, ни на что уже не надеясь, попытался отвлечь его словами и выиграть время: глава Яо явно превосходил в силах собственных подчиненных и от его ударов уклоняться было сложнее. Один на один Вэй Ин его возможно и одолел бы, но сейчас он оказался ослаблен, а противников было много и места для маневров не хватало.       — Не опасаетесь того, как это воспримут остальные, глава Яо? Думаете вам просто позволят оставить печать себе?       На ответ он особо не рассчитывал. На месте противника он точно не стал бы вступать ни в какие дискуссии когда время и так поджимало, но глава Яо его удивил. В очередной раз взмахнув мечом и почти задев Вэй Ина, он злобно оскалился и всё же удостоил его ответом.       — Если успеем до появления свидетелей — никто не узнает. Если нет — печать поможет от них избавиться. Благо нечисти чтобы на них натравить тут предостаточно. А потом можно сказать, что это было ваших рук дело… — Глава Яо сделал еще один выпад, от которого Вэй Ин с трудом увернулся, но боком напоролся на меч одного из адептов его клана. Отскочив в сторону, он прижал руку к ране, чувствуя как тело слабеет и в глазах мутнеет от быстрой потери крови. — Шансов у вас нет в любом случае, господин Вэй, так что пожалейте своих спутников: отдайте печать добровольно и умрите быстро.       Ну конечно же. Зачем еще ему заговаривать, кроме этого? Глава Яо явно хотел покончить со всем побыстрее и теперь прибегал к шантажу. С другой стороны — Вэй Ин впервые видел истинное лицо главы Яо, и тот явно сейчас получал искреннее удовольствие от беседы, говоря наконец то, что думает, вместо лицемерных заискивающих речей и ужимок. Как змей, сбросивший старую, тесную и нервирующую кожу.       Но его речи Вэй Ина не убедили. Возможно тот говорил правду, и при отсутствии необходимости не станет сейчас убивать всех тех, кто находится снаружи, а прикинется дурачком или свалит на кого-то смерть Вэй Ина. Или незаметно избавится от тела, а потом выдвинет на всеобщий суд идею о том, что тёмный заклинатель всех обманул и сбежал вместе с печатью, бросив их всех в таком опасном месте. Или еще что-то придумает… Но одно Вэй Ин понимал совершенно точно — такому человеку печать не должна была попасть в руки. Именно из-за таких людей и следовало её уничтожить. Так что удостаивать его ответом он не стал, сосредотачиваясь только на том, чтобы уворачиваться от нападений.       Но как бы Вэй Ин не пытался избегать ударов, он был еще слишком слаб после вчерашнего и от атак он ускользал уже с явным трудом, поэтому к распоротому боку довольно быстро прибавилась еще глубокая рана в бедре. Оба ранения были не смертельными, но с ними продержаться долго не было шансов — повреждение бедра не позволяло уклоняться от мечей так же резво как прежде. Прибытия подмоги не предвиделось, а еще один-два удара вполне могли его добить.       Понимая, что деваться больше некуда, Вэй Ин тоскливо вздохнул, торопливо достал печать и собрав все силы и накопленную тёмную энергию направил их в неё. Он должен был разрушить своё оружие, даже если это будет стоить ему жизни. Нельзя было позволить кому-либо обладать столь мощным артефактом. Тем более столь подлым людям, ради силы и власти нападающим исподтишка на собственных же союзников. Вэй Ин не мог этого допустить.       Печать поднялась в воздух и, наполненная до краев энергией, стремящейся её разрушить, начала искриться и трястись, издавая пронзительный, заглушающий всё писк. Глава Яо в панике бросился на Вэй Ина, но Вэй Ину уже было плевать, пронзит его меч или нет. Всё его существо сейчас было сконцентрировано на уничтожении печати. И это было чертовски больно. Но от понимания последствий было даже хуже.       Потому что он думал только об одном человеке сейчас. Перед внутренним взором всплыло отчаянное и переполненное ужасом и горем лицо Лань Чжаня, когда Вэй Ин вырвал свою руку из его хватки на вершине злосчастной скалы в Безночном городе и полетел в пропасть, заканчивая свою первую жизнь. Потом вспомнилось оно же — уже холодное и отстранённое. Не как обычно — уже взаправду пустое и безразличное ко всему, которое Вэй Ин едва возродившись исподтишка рассматривал, когда тот находился на крыше поместья семьи Мо, а потом чуть позже снова увидел в лесу, близ горы Дафань, незадолго до битвы с Танцующей Богиней. Виделись ему и полные робкой надежды глаза, направленные на него, когда Лань Чжань узнал его тогда.       Вспомнились ему и последние невероятно счастливые недели: долгие разговоры наедине, приятная музыка, дурацкие шутки Вэй Ина и розовеющие в ответ уши, доверие, поддержка и уют в обществе друг друга. Чуть позже были признания в любви и безудержный восторг, следом — робкие прикосновения, заботливые объятия, нежные поцелуи, жаркие ночи. И всегда-всегда — тёплые любящие глаза напротив.       Вэй Ину безумно жаль с этим расставаться. Он слишком счастлив сейчас, чтобы умирать… Если в прошлый раз ему больше нечего было терять, то сейчас у него есть всё что нужно и даже больше, чтобы желать жить: у него есть Лань Чжань (и одного его уже более чем достаточно); его дорогая шицзе жива и скоро обязательно выйдет замуж за любимого человека; с Цзян Чэном отношения лучше чем когда-либо за все его жизни, и тот тоже обрел свое счастье и надежду на светлое будущее. Даже клан целителей спасён, с Вэнь Нином, Вэнь Цин, А-Юанем и всеми остальными. И все они живут теперь и процветают в Пристани Лотоса — в самом чудесном месте на земле. Которое Вэй Ин больше никогда не увидит. И Облачные Глубины со своей холодной одухотворенной красотой не увидит. И никого из близких тоже больше никогда…       Видимо ему было суждено умереть. Что бы он ни делал, и как бы сильно ни менял будущее, его смерть кажется была одной из тех неизменных констант, на которые повлиять невозможно. И он даже хотел бы верить, что это во благо, и что без него всем будет только лучше. Но не мог. Он знал, что по крайней мере одному человеку точно лучше не станет.       Возможно так считать было слишком самоуверенно, но ведь он не предполагал — он точно знал. Знал, что даже через шестнадцать лет Лань Чжань не найдет покоя и продолжит его искать. Что ничего так и не сможет восполнить ему эту потерю.       Вэй Ин не хотел заставлять его так долго ждать. Теперь, понимая что связывала их далеко не только дружба, он боялся представить насколько на самом деле велико было горе его возлюбленного. Шестнадцать лет это слишком долго… Вот только… даже этого утешения он ему не дарует в этот раз.       Он изменил будущее слишком сильно. Теперь Мо Сюаньюй точно не вернет его к жизни ради своей мести. Может судьба и окажется к нему столь же неблагосклонна, но в этом времени Вэй Ин еще нигде не оставил записей о технике призыва мстительного духа в своё тело. Даже если кто-то и пожелает вернуть его к жизни, то не сможет этого сделать.       Руки Вэй Ина дрожат, а всё тело буквально вопит от боли. Кажется будто сотни мечей пронзают его изнутри все одновременно, вспарывая кожу и вываливая наружу внутренности. Каждый миллиметр его кожи горит огнём и в глазах меркнет, пока кровь вырывается нескончаемым потоком через горло, и он уже не слышит ничего кроме визга, простреливающего виски, и отчаянных злобных воплей, требующих прекратить, сопротивляющихся, усиливающих его агонию в своей с ним борьбе.       Мгновение… и наступает звенящая тишина. Печать наконец с громким треском рассыпается грудой осколков под его ногами.       «Прости, Лань Чжань» — мелькает последняя мысль в его голове при виде испуганных глаз у самого входа в пещеру прежде чем всё окончательно исчезает.