Вернись со мной в Гусу – дубль два

      Незваный гость объявился на пороге резиденции Юньмэн Цзян почти через две недели после прибытия Лань Чжаня, и тогда Вэй Ин вдруг вспомнил, что в прошлый раз он пришел именно в тот день. Сейчас, по идее, он не должен был явиться вовсе, но вот он здесь — Павлин, собственной персоной, и, что поразительно, пришел с той же целью, что и тогда.       Всё-таки Цзинь Гуаншань не был намерен сдаваться так просто, и появившуюся возможность, в виде освободившегося места Верховного Заклинателя, упускать не желал. А тот факт, что ни один из трёх глав великих орденов в этой должности заинтересован не был, только развязал ему руки. И вот он снова решил устроить охоту на горе Байфэн, якобы с целью помочь остальным кланам восстановиться после войны. На деле же, чтобы продемонстрировать свой неоценимый вклад и помощь.       Вот только в этот раз не стал объявлять об этом сразу, вместо этого решив немного выждать пока основные эмоции после произошедшего малость не улягутся, тем самым сгладив память о заслугах остальных кланов в вопросе победы (но и не слишком долго, чтобы те не успели окончательно восстановиться самостоятельно). А потом уже сделать всем этот сюрприз небывалой щедрости, чтобы продемонстрировать собственные достоинства и преимущества. Вот только без хитрого и услужливого Цзинь Гуанъяо организация всего заняла несколько больше времени.       И вот почему, хоть и с некоторым запозданием, но Цзинь Цзысюань оказался в Пристани Лотоса с приглашением на охоту, что планировалась через месяц, которое и вручил Цзян Чэну.       Сказать, что оно вызвало удивление — ничего не сказать. Подобная неожиданная щедрость без причины не могла не вызывать подозрений у Цзян Чэна. Он, разумеется, догадывался, что Цзинь Гуаншань имеет определенные амбиции, и его поведение в те первые недели после окончания войны слишком явно это демонстрировало. Но всерьез Цзян Чэн эти потуги не воспринимал, как и остальные главы кланов — мало кто желал видеть Цзинь Гуаншаня на посту Верховного заклинателя, учитывая его военные «заслуги».       Тем не менее, устраиваемая охота в глазах простого люда и рядовых заклинателей будет выглядеть весьма и весьма выигрышно. Накорми голодного, и он может позабыть о своих к тебе обидах. Прояви потом еще немного щедрости, и он пойдет за тобой. Такой подход действительно мог бы достаточно сильно изменить отношение большинства к Цзинь Гуаншаню. А учитывая каким властолюбивым человеком тот был и как себя показал на войне (точнее «не показал», предпочитая отсидеться в стороне пока остальные умирали), Цзян Чэн отнюдь не желал бы видеть его на посту Верховного заклинателя. Он глянул на брата, пытаясь понять его реакцию на данную ситуацию. Присутствие Цзинь Цзысюаня не позволяло открыто обсудить всё, а ответ вот-вот надо было дать. Вэй Усянь хмуро встретил его взгляд и тяжело вздохнул, ожидаемо демонстрируя собственное неодобрение — он полностью разделял мнение Цзян Чэна о том, что ничего хорошего это событие не сулит.       Как бы там ни было, но отказывать без веской на то причины было нельзя — дипломатия, мать её. К тому же, вряд ли собственные люди на самом деле поняли бы почему их глава вдруг лишил их такой прекрасной возможности и поддержали бы его. Разумеется, никто не посмел бы и слова против сказать, но Цзян Чэн не собирался становиться тираном, который делает всё без оглядки на интересы своих подчиненных, руководствуясь лишь собственным мнением касательно того, что правильно, а что нет. Поэтому, скрепя сердце, на приглашение всё же пришлось ответить согласием, и уже потом думать можно ли что-то сделать и как-то предотвратить возможные последствия этого решения.       Цзинь Цзысюань удовлетворенно кивнул, принимая его ответ, но уходить не торопился. Выполнив свой долг перед отцом, он сослался на долг перед матерью и, как-то разом оробев, позвал присоединиться к мероприятию и Яньли. Подобной просьбе она, разумеется, не отказала, чему Цзинь Цзысюань уж слишком явно обрадовался, вызвав несдержанное фырканье со стороны обоих братьев, отчего сразу же стушевался и принялся прощаться.       Провожать такого гостя по всем правилам было положено либо членам семьи главы, либо высокопоставленным лицам, поэтому этим занялись Вэй Ин вместе с Цзян Яньли. Обеспокоенный новостью об охоте, Вэй Ин погрузился в свои мысли и поначалу просто плелся рядом, даже не пытаясь завести цивилизованную беседу, а обнаружив, что разговор Павлина с сестрой тоже не особо клеился, принял совершенно не свойственное для себя ранее решение и оставил их одних, сославшись на срочный разговор с Лань Чжанем. Перед уходом он, однако, всё-таки не сдержался и бросил на удивленного Павлина предостерегающий взгляд. Шицзе же в ответ зарделась лёгким румянцем и пообещала проводить гостя.       На самом деле Лань Чжань и правда ожидал неподалёку. Вэй Ин как раз планировал с ним прогуляться, когда Цзинь Цзысюань вдруг заявился, потому пришлось на время его покинуть. Собственно, каких-либо объяснений Лань Чжань так и не дождался, потому что Вэй Ин сразу же ухватил его за запястье и, потащив за собой, принялся красться между домами, чтобы незаметно издалека следить за сестрой и Цзинь Цзысюанем по ходу их передвижения. Лань Чжань о намерениях допытываться не стал и просто пошел за ним, пригнувшись и не шумя.       Если подумать, так было всегда: если дать Лань Чжаню время чтобы разобраться в ситуации, он выскажет свое мнение и примет решение, которое может совпадать с позицией Вэй Ина, а может и нет. Но стоит потянуть его за руку и повести за собой горя какой-то идеей, Лань Чжань сначала пойдет, а потом уже будет размышлять. Первым порывом он всегда шёл за ним, не раздумывая и слепо доверяя. Вэй Ин мимолетно улыбнулся этой мысли, после чего сконцентрировал всё своё внимание на слежке.       Впрочем, издалека ничего расслышать было невозможно и им оставалось лишь наблюдать. Увиденное выглядело вполне безобидно: явно смущенная обществом друг друга парочка медленно шагала к выходу из резиденции, почти непрерывно ведя беседу. Неловкого молчания, как в присутствии Вэй Ина, больше не наступало. У ворот они даже задержались и какое-то время продолжили разговаривать, не особо торопясь расстаться. Несмотря на явную неловкость со стороны обоих, всё, похоже, складывалось довольно неплохо, чему служили доказательством легкие застенчивые улыбки — даже Павлин самую малость приспустил свою высокомерную маску.       Видя это, Вэй Ину стало чуточку стыдно за то, что раньше он вечно вмешивался в их общение и лез не в свое дело. Может без его участия у этих двоих всё сложилось бы гораздо быстрее… Павлин он, конечно, павлин, но шицзе выглядела в его обществе такой радостной, что с ним, пожалуй, можно было и смириться. Оставалось лишь надеяться, что и в дальнейшем, с учетом всех изменений, никто ничего не испортит. Потому что его любимая шицзе должна быть счастлива.       А еще Вэй Ину хотелось бы когда-нибудь снова увидеть Цзинь Лина: счастливого и избалованного исключительно собственными родителями мальчика. А в том, что его в любом случае избалуют, сомнений не было: отец до неприличия богат, а мать — самая добрая и любящая на свете девушка, не знакомая с понятием «строгость». Откровенно говоря, Яньли даже его самого избаловала, так что будущего ребенка уж тем более окружит заботой и лаской со всех сторон.       В конце концов, гость всё-таки ушел, а шицзе вернулась в резиденцию с милейшей улыбкой на румяном лице. Обернувшись к Лань Чжаню, смотрящему на него с мягким укором и лёгким любопытством, Вэй Ин невольно скорчил рожицу в духе «ну да, я подглядывал, и что?». Потом всё же вернул себе серьёзность и, утащив Лань Чжаня на прогулку в соседнюю деревеньку, озвучил новости.       Лань Чжаня они удивили, но и только. В политику он никогда не лез и в тонкости подобных процессов не вдавался, потому каких-то серьезных опасений это событие у него не вызвало. В отличие от Вэй Ина. Новость о предстоящей охоте разбудила его временно поутихшие тревоги о повторении истории. Хоть в остальном всё пока шло довольно хорошо, расслабляться было нельзя — в прошлый раз поначалу тоже казалось, что ничего не предвещало беды. Вплоть до этой злосчастной охоты. Которой не должно было сейчас произойти, но вот она…       Мрачное настроение Вэй Ина не укрылось от Лань Чжаня, но как-то сходу объяснить причины своего беспокойства не представлялось возможным и Вэй Ин лишь отшутился, испытывая укол вины под внимательным, не поверившим его натянутой улыбке взглядом.       Как бы там ни было, но настаивать Лань Чжань не стал, и привычно позволил себя водить всюду, куда Вэй Ину хотелось. Тем не менее, прогулка в этот день так и не задалась: Вэй Ин был рассеянным под гнетом всей этой ситуации, а от Лань Чжаня снова разило давно позабытой смесью холода и некоторой подавленности.       Вечером того же дня, не выдержав больше необходимости всё скрывать, Вэй Ин наконец-то решился рассказать Лань Чжаню правду. На самом деле, он и так уже давно собирался это сделать. Произошедшее сегодня лишь напомнило о том, что время пришло, и что нельзя больше медлить. Чуть больше двух месяцев он отдавал все свои силы помощи Цзян Чэну в работе по восстановлению ордена, позволив себе на время отрешиться от мыслей о будущем и о том, что ему удалось изменить, и что, возможно, ещё изменить придётся.       Ну, почти отрешиться. То, что его беспокоило больше всего, он пока держал под относительным контролем: раз в несколько недель, прикрываясь ночной охотой, Вэй Ин посещал земли ордена Ланьлин Цзинь, и, наблюдая издалека, проверял рудники, где в прошлый раз были заточены остатки Вэньского клана целителей. До сих пор он их там так и не обнаружил, но на самом деле это вызывало в нём смешанные чувства. С одной стороны это его успокаивало, но в то же время и беспокоило. Если бы он обнаружил их там, то по крайней мере имел бы возможность их спасти. А так он всё равно терзался сомнениями касательно того, живы ли они, и в порядке ли они. Не было абсолютно никаких гарантий, что с ними ничего не случилось. А где еще их искать Вэй Ин не имел ни малейшего представления.       Так же, нельзя сказать, что его совершенно не волновал вопрос того, что сейчас происходило с Мэн Яо. В идеале, было бы неплохо наведаться в Облачные Глубины и последить за ним, чтобы удостовериться, что он точно не замышляет чего-нибудь угрожающего будущему.       А теперь вот и Цзинь Гуаншань напомнил о себе столь неприятным способом, почти в точности повторяющим события того прошлого, которое ни в коем случае не должно было произойти снова. И в одиночку Вэй Ин мог не справиться. Раньше ему было свойственно так поступать: не искать помощи и поддержки, а делать всё самому. Но сейчас он слишком хорошо знал какими могут быть последствия — у него больше не было права на ошибку.       Наверное он мог бы рассказать Цзян Чэну — у них сейчас были действительно хорошие отношения, и Вэй Ин в достаточной степени ему доверял, но… но то, «плохое», будущее слишком сильно задевало Цзян Чэна лично и слишком сильно отражалось на них двоих. И пусть оно еще не произошло, но это знание могло лишь посеять сомнения в душе брата и испортить то доверие и близость, что у них уже были.       Лань Чжань же, другое дело — он всегда в результате оказывался на стороне Вэй Ина. Он и правда мог бы, а главное, скорее всего захотел бы помочь ему. Лань Чжаню и просто так, на самом деле, хотелось обо всём рассказать. Ведь и правда: с кем еще Вэй Ин мог бы этим поделиться, как не с ним?       Но была еще одна причина: Вэй Ин слишком устал держать это в себе и пытаться делать всё сам. Дело было не только в том, что он себе уже не очень доверял, помня о многочисленных ошибках, которые совершил в прошлом, но и в том, что он уже успел привыкнуть к поддержке Лань Чжаня там, в будущем. Это было слишком хорошо и правильно справляться со всем вместе, чувствуя рядом крепкое плечо, и зная, что его ни в коем случае не бросят одного. И что бы он ни задумал, и как бы ни обернулись обстоятельства, Лань Чжань его поддержит и поможет. Как и всегда.       Поэтому, тем же вечером, сидя вместе в комнате Лань Чжаня, Вэй Ин взял себя в руки и подробно и обстоятельно описал всё, что с ним произошло.       На новость о путешествии во времени тот отреагировал замешательством и некоторым сомнением, но слушал не перебивая. И Вэй Ин рассказывал. Медленно, обстоятельно и не скрывая ничего.       Начал он с того момента, когда для него всё началось по второму кругу. Говорил о том, как вёл себя в первый раз. О том, что было по-другому в сравнении с нынешним положением. И о том, к чему всё в итоге привело: к спасению клана целителей и последовавшему за этим общим порицанием и изгнанием из Юньмэн Цзян; к тяжелым годам почти впроголодь на Луаньцзан; к засаде, в которой погиб Цзинь Цзысюань; а также к последовавшей бойне и смерти шицзе…       Вэй Ину было неприятно и немного боязно рассказывать Лань Чжаню всё это, признавая все свои грехи и совершенные ошибки, о которых Лань Чжань из «этой жизни» пока даже не догадывался, а потому считал Вэй Ина человеком куда более хорошим, чем он на самом деле являлся.       Пока Вэй Ин говорил, он вдруг почувствовал себя каким-то обманщиком, втеревшимся в доверие к человеку благодаря тому, что знал о нем и его будущем то, чего тот и сам о себе пока не знал. И это, наверное, было нечестно по отношению к Лань Чжаню поступать подобным образом. Теперь даже для него самого собственная внезапная «искренность» выглядела со стороны как какой-то тщательно продуманный план, а не как банальное желание стать ближе. Вэй Ин вдруг по-настоящему испугался, что Лань Чжань посчитает так же.       Однако на протяжении всего его рассказа тот молчал и только внимательный, а порой и сочувствующий взгляд, выдавал, что он всё еще слушает, а не погрузился в свои мысли. И лишь однажды в его глазах мелькнуло что-то еще помимо удивления и сочувствия — те вдруг стали какими-то болезненно-печальными, когда Вэй Ин, с тяжелым сердцем, рассказал о собственной смерти. О том, что сам прыгнул в пропасть, не выдержав горя от потери близких и всепоглощающего чувства вины. Заметив печаль и потрясение в чужом взгляде, Вэй Ин поспешно продолжил свой рассказ, не позволив себе задерживаться на этом факте дольше необходимого.       События произошедшие шестнадцать лет спустя он тоже описал, но больше в общих чертах, не вдаваясь в детали всех приключений и аспектов будущего, а сосредотачиваясь в основном на последствиях: на правлении Цзинь Гуанъяо, его грязных делишках с Сюэ Яном и восстановленным осколком печати, на том, как тот поспособствовал смерти Цзинь Цзысюаня и той резне, в которой целиком и полностью обвинили Вэй Ина. Рассказал о том, как Цзинь Гуанъяо довел до безумия и смерти Не Минцзюэ…       Конечно же, Вэй Ин так же упомянул и о помощи Лань Чжаня, и о том, как он ему благодарен, и даже вкратце описал чем всё закончилось, прежде чем его вдруг забросило обратно во времени.       Сначала Лань Чжань долго молчал, переваривая услышанное. Потом же он начал понемногу задавать уточняющие вопросы о произошедших событиях и их последствиях. О том, что именно Вэй Ин изменил, и чего пытался этим добиться. Хоть понимание и вера в подобное давались ему с большим трудом, но аргументы Вэй Ина Лань Чжаня, кажется, всё-таки убедили. Сложно придумать такое шутки ради, да и цепочка событий казалась вполне логичной. Лань Чжань согласился, что достанься власть ордену Ланьлин Цзинь, скорее всего подобных действий от них вполне можно было бы ожидать поначалу, и теперь понял беспокойство Вэй Ина из-за назначенной охоты. И хоть дальнейшее звучало как полнейшее безумие, особенно события которые должны были произойти шестнадцать лет спустя (потому что чем больше временной отрезок, тем сложнее предвидеть результат и строить какие-то предположения), Лань Чжань ему всё-таки поверил.       Вопреки боязливым ожиданиям Вэй Ина, Лань Чжань ни в чем не стал его осуждать, и даже обиженным не выглядел. Вэй Ин честно ему признался, что они неоднократно ругались и спорили в прошлой жизни из-за выбранной Вэй Ином дорожки. А также рассказал ему об истинной причине, по которой ступил на этот путь, больше не прячась за полуправдой. Лань Чжань его понял, и отворачиваться от него не собирался. И, разумеется, изъявил желание помочь всем, чем сможет.       Впрочем, никаких детальных планов сейчас они строить не стали, оставив это на потом — разговор и так довольно сильно затянулся и уже была поздняя ночь. Выложив наконец всё начистоту, Вэй Ин чувствовал себя очень уставшим, но и освободившимся от тяжкого груза. Ему больше не нужно было справляться с этим знанием в одиночку и не нужно было ничего скрывать от Лань Чжаня. Тот теперь всё знает, и он будет рядом и поможет ему, как делал это уже не раз.       Решив, что заваленного новой информацией друга неплохо бы отпоить горячим чаем прежде, чем отправиться спать, Вэй Ин вознамерился пойти и заварить немного, но Лань Чжань вдруг остановил его, придержав за запястье, и усадил обратно на циновку сбоку от себя.       — Постой. Хочу еще кое-что спросить.       Вэй Ин уже хотел сказать, что и не собирался уходить, но решил не перебивать — Лань Чжань был как-то уж слишком серьезен и сосредоточен.       — Когда это произошло?       — В какой именно момент я вернулся? Я уже упоминал в начале: это случилось в тот день на почтовой станции, когда вы с Цзян Чэном нашли меня. А точнее, после того, как я… — Вэй Ин помялся немного, подбирая слова, и вздохнул: — «навел там смуту». За пару мгновений до того, как ты позвал меня с собой.       — Нет. В будущем… когда… что было перед тем, как ты вернулся назад?       — Ну, мы разобрались со всем и вывели Цзинь Гуанъяо на чистую воду. Тебе предложили роль Верховного Заклинателя, а я… собирался путешествовать. Мы… прощались, когда это случилось.       — Прощались?       — Да… На самом деле я не особо хотел уходить и… ты сжалился надо мной и позвал вернуться с тобой в Гусу. Тогда произошло что-то странное и я оказался в том месте и времени, где и когда ты впервые произнес эти слова.       Вэй Ин закусил губу и опустил глаза. Он хотел быть честным с Лань Чжанем, но, кажется, слегка переборщил с откровенностью, и, возможно, опять невольно выдал свои чувства. Ситуацию нужно было срочно исправлять какой-то шуткой, но он не успел. Потому что Лань Чжань вдруг обнял его.       — Вернись со мной в Гусу.       Накрывший Вэй Ина клубок эмоций было сложно охарактеризовать словами, однако самым понятным из охвативших его чувств оказался страх. Снова эти слова. Вдруг он опять переместится в прошлое? Вэй Ин ухватился за Лань Чжаня в ответ, в надежде удержаться в реальности на этот раз.       Но время шло и ничего не происходило — Вэй Ин оставался тут, в кольце теплых рук, и сначала подрагивал от облегчения из-за этого, а потом начал изнывать от радости и тоски одновременно: Лань Чжань снова всё понял и проявил сочувствие. Вэй Ин хотел быть рядом, но он желал не жалости, а взаимности.       — Лань Чжань, не стоит. Не надо снова меня жалеть.       Руки на его спине дрогнули, а потом стиснули его ещё крепче.       — Тот, «будущий я», он… говорил почему помог тебе?       Вэй Ин не горел желанием продолжать этот разговор и закапывать себя еще глубже, чем есть. Но и вырываться из уютных объятий ему тоже совсем не хотелось. Он прижался подбородком к плечу Лань Чжаня, слегка склонив голову набок.       — Это же ты, Лань Чжань. Тебя не особо тянет на разговоры… — Вэй Ин помолчал какое-то время, а потом всё-таки сознался: — Но однажды ты немного выпил и… я спросил… Прости, я не должен был пользоваться твоим состоянием, но иначе ты никогда не сказал бы мне.       — Выпил?.. И что я сказал? — Лань Чжань несколько напрягся, но не похоже чтобы он обижался.       — Ты сказал, что все эти годы сожалел, что не помог мне… и я… я понимаю. Тебя вело чувство вины за то, в чем ты повинен не был… и всё же… похоже, тебе это было нужно для успокоения своей души. Поэтому я не стал сопротивляться и принял твою помощь. — Вэй Ин не стал добавлять, что принял её еще и потому, что ему была приятна компания Лань Чжаня и он совсем не желал с ним расставаться настолько долго, насколько это было возможно.       — И всё?       Голос прозвучал как-то разочарованно, но Вэй Ин кивнул и потерся носом о его плечо.       — Я действительно ужасен в разговорах.       Прежде чем Вэй Ин успел пошутить на эту тему, его мягко отстранили. Теплые ладони огладили его скулы, а потом его стремительно и решительно поцеловали.       Вэй Ин от удивления даже не сразу понял, что произошло, а потом его замершее на долгое мгновение сердце зачастило как бешенное и кровь прилила к лицу. Он вцепился пальцами в крепкие плечи и подался навстречу чужим губам, неумело, но очень отзывчиво отвечая на поцелуй. В голове вдруг стало пусто-пусто, а на душе так тепло и светло, будто все его страхи и переживания безвозвратно исчезли. Были только горячие губы, влажное прерывистое дыхание и ласковые руки, бережно и трепетно касающиеся его лица и волос.       Лань Чжань оторвался от него лишь через пару минут, окидывая пьяным взбудораженным взглядом. Вэй Ин впервые видел его таким, и, ей-богу, это было самое прекрасное зрелище за все три его жизни.       — Прости. Подумал, раз «будущий я» не смог признаться даже спустя столько лет, я должен сделать это сейчас или не решусь уже никогда.       Вэй Ин пораженно уставился на него. Неужели Лань Чжань и правда всё это время отвечал ему взаимностью, а он как дурак этого не замечал, поглощенный собственными переживаниями и страхом, что его отвергнут? Лань Чжань не шутит? Нет, какие шутки от такого человека. Губы еще горели и помнили ласковые настойчивые прикосновения, а тёмные глаза напротив смотрели на него так искренне и открыто, что все сомнения исчезали прочь. Вэй Ин счастливо прижался к его лбу собственным, потёрся, сбивая и без того съехавшую куда-то набок ленту, и мягко погладил гладкую, будто высеченную из белого мрамора щеку.       — Может спустя столько лет уже и не в чем было признаваться?       — Исключено.       Вэй Ин не сдержался и поцеловал его снова, теперь сам. Он был твёрдо намерен убедить Лань Чжаня, что с его стороны всё ничуть не менее серьезно.       До рассвета оставалось не так много времени, но его наступления они оба так и не заметили, утопая в объятиях и поцелуях, перемежаемых лишь сбивчивыми робкими признаниями, которые ждали своего часа слишком долго.