Вернись со мной в Гусу – дубль два

      Цзян Чэна о своей задумке Вэй Ин предупреждает непосредственно перед боем, из-за чего тот, разумеется, злится. Но без согласия Лань Чжаня участвовать Вэй Ин этот план не предложил бы — действовать в одиночку было бы слишком рискованно для его шиди, вдвоем же у них есть все шансы — они оба достаточно сильны для этого. Так что Вэй Ин выслушивает все гневные упреки, едва уворачивается от тычка под ребра, а потом посвящает своего шиди во все нужные детали (не особо объясняя историю про печать, обещая рассказать позже). Цзян Чэн раздраженно огрызается, но действительно держится неподалёку от Лань Чжаня всю битву, готовый действовать как только представится возможность.       Вэй Ин использует печать почти сразу после начала боя, чем привлекает к себе много внимания, причем не только вражеского, но это было неизбежно, так что пока плевать. Некоторые события просто нельзя предотвратить. В начале они бьются с обычными, живыми солдатами. Их довольно много, но многочисленные талисманы и тёмная печать позволяют Вэй Ину неплохо проредить эту армию и помочь союзникам.       В итоге, когда с Вэньскими заклинателями покончено, в живых остается достаточно много своих людей. Тем не менее, расслабляться пока рано, ведь основную угрозу в себе таят лютые мертвецы, которых практически невозможно уничтожить обычными методами, а также марионетки. Когда те, наконец, появляются на поле боя, окружая отряд союзников со всех сторон, Вэй Ин подает знак Цзян Чэну и Лань Чжаню, призывая быть внимательнее и не упустить момент — именно из-за потери контроля над ними Вэнь Жохань скоро самолично явится. Тело Вэй Ина уже начинает подавать первые признаки истощения от избытка тёмной энергии. На языке чувствуется привкус крови, но он лишь сглатывает её, продолжая играть на флейте. Не хватало еще чтобы кто-то из этих двоих заметил, что он не совсем в порядке, и не полез его спасать вместо того, чтобы придерживаться плана.       Сначала Вэй Ин подчиняет себе тех лютых мертвецов, что преграждают путь к замку. С их помощью сильно расчищает строй марионеток, облегчая Лань Чжаню с Цзян Чэном путь. Потом переключается и на остальных, и, как и в прошлый раз, вскоре после того, как ему удается перехватить контроль над последними лютыми мертвецами, появляется Верховный заклинатель.       При виде него Вэй Ин тут же включает всё свое «очарование», которое он очень тщательно сдерживал в течение последних нескольких недель, и принимается зубоскалить и глумиться над своими врагом — сейчас можно. Сейчас даже нужно. Он насмехается и дерзит, демонстрируя собственное явное или выдуманное превосходство. Он смеется Вэнь Жоханю в лицо, стараясь не думать о том, что свидетелей у этого спектакля, к сожалению, предостаточно. Там внизу еще идут бои с оставшимися марионетками, но благодаря тому, что лютые мертвецы теперь дерутся на их стороне, сражения уже не столь активные. И некоторые заклинатели, находящиеся в относительной безопасности в данный момент, с интересом наблюдают за происходящим. Но у Вэй Ина сейчас четкая цель, ради которой можно немного пожертвовать столь тщательно оберегаемой в последнее время репутацией. Это гораздо важнее. Поэтому он старательно выводит Верховного заклинателя из себя, провоцируя и подначивая, и намеренно не позволяет своему взгляду блуждать в поисках брата и друга, смотря прямо на Вэнь Жоханя и удерживая его внимание на себе.       Его вера в близких людей оправдывается — едва сильные пальцы Верховного заклинателя, как и в прошлый раз, смыкаются на его шее, как Вэй Ин замечает мелькнувшую вспышку белого света и отблеск фиолетовой молнии неподалеку. Уже секунду спустя хватка врага ослабевает, а истощенное печатью тело Вэй Ина подхватывают знакомые руки. Вэнь Жохань же замертво падает наземь, в то время как за его спиной стоит Цзян Чэн с окровавленным мечом.       «Получилось!»       Вэй Ин облегченно улыбается этой маленькой победе, положившей начало (по крайней мере, он надеется на это) действительно заметным изменениям в ходе событий. Скосив взгляд в сторону Лань Чжаня, он замечает, что внимание последнего сейчас приковано к растянувшемуся на полу Вэнь Жоханю, в то время как он сам все так же бережно придерживает за плечи Вэй Ина. Вспомнив, чем всё закончилось для него самого в прошлый раз, Вэй Ин вдруг думает: «почему бы и нет?», закрывает глаза и обмякает в руках друга. Ожидаемо, Лань Чжань подхватывает его крепче, прислонив к себе. В этот момент нос Вэй Ина улавливает одуряюще приятный аромат сандала, отчего он с большим трудом подавляет удовлетворенный стон и пытается вдыхать поглубже как можно незаметнее. Он знал, что Лань Ванцзи хорошо пахнет, но так близко они оказывались редко, так что возможность сейчас уникальная.       В прошлый раз, во время битвы в Безночном городе Вэй Ин действительно ослаб настолько, что упал в обморок и провалялся в беспамятстве три дня. Сейчас же, благодаря опыту, он гораздо лучше справлялся с печатью. Да, он использовал её дольше, чем тогда, и, если честно, уже вот-вот и начал бы плеваться кровью, настолько она измотала его тело. К счастью, в этот раз Вэнь Жохань не успел ему толком навредить — Лань Чжань с Цзян Чэном подоспели как раз вовремя, раньше, чем это сделал бы Мэн Яо, наверняка находящийся сейчас где-то неподалёку. Поэтому теперь Вэй Ин хоть и чувствует сильнейшую слабость, но в сознании оставаться пока способен. Если Лань Чжань и в этот раз будет ему играть, скорее всего Вэй Ину удастся более-менее исцелиться за день. А значит и поучаствовать в происходящем у него появится возможность гораздо раньше и он ничего не пропустит.       Но пока Вэй Ин может дать себе маленькую поблажку и хоть немного побыть в столь желанных объятиях. Хотя бы так. Всего пару минуточек, а потом он обязательно откроет глаза. В конце концов, это почти не жульничество — он действительно довольно слаб и изможден.       Однако, как только победные крики и возгласы немного стихают, все его благие намерения быстро рассеиваются, и он больше не жалеет о своей маленькой лжи ни секунды. Потому что Лань Чжань закидывает его руку себе на шею, подхватывает под колени, и, прижав к груди, уносит с поля боя на руках.       Вэй Ину стоит огромного труда сдержать рвущийся наружу вздох полный удивления и восторга, и лишь расслабленно откидывает голову на крепкое плечо, как полагалось бы человеку без сознания. Он чувствует, как теплое дыхание Лань Чжаня щекочет его макушку и с наслаждением вдыхает запах его кожи и волос. Руки, что его держат, сильные и надежные, и в них так спокойно и безопасно, что Вэй Ин с замиранием сердца осознает, что с удовольствием провел бы так всю свою жизнь — прижался бы покрепче и никогда не отпускал.       Где-то поблизости, судя по голосу, маячит обеспокоенный Цзян Чэн, и Вэй Ину даже становится немного стыдно за то, что заставляет их обоих волноваться, но ему сейчас так хорошо и приятно в этих объятиях, что он откладывает самобичевания на потом. Пока они спускаются по лестнице, Лань Чжань рассказывает Цзян Чэну о последствиях использования темной печати и об ожидаемой временной слабости, ввиду изматывания тела. Он обещает ему, что присмотрит за Вэй Ином, и тот неохотно отзывается на оклики своих людей и идет к ним — он всё-таки не только брат, но и будущий глава ордена, так что дел у него сейчас предостаточно.       Тут и там звучат заинтересованные, а местами и обеспокоенные шепотки, но, к счастью, никто не решается подойти или спросить что-то у Лань Чжаня напрямую. К нему вообще мало кто когда-либо смел праздно, без веской причины, подходить — извечная аура холодности отпугивала. Только Вэй Ину во все времена всё было нипочём — он так хотел его внимания, что не боялся ни подходить, ни заговаривать, ни откровенно злить. И вертелся рядом, не давая покоя, пока не добивался хоть какой-то реакции, неважно плохой или хорошей. Стоит всё же признать, что старался он не зря — внимание он таки заполучил. А так же крепкую дружбу. И откровенно ноющее сердце, но это уже он сам виноват, что не смог остановиться и довольствоваться протянутой ладонью, пожелав всю руку целиком. В любом случае, Вэй Ин ни о чем не жалеет — это уже гораздо больше, чем он вообще заслужил, и чем то, чего мог бы добиться от Лань Чжаня кто-либо другой. Поэтому оно определенно стоило того.       Не отвлекаемый никем, Лань Чжань доносит Вэй Ина до его палатки довольно быстро. Шицзе, к счастью, там не оказывается — она наверняка уже на поле боя и помогает раненым. Поэтому Вэй Ин вполне может заглушить свою совесть еще на какое-то время — беспокоить Цзян Яньли, которая заботилась о нём почти как мать, он бы точно не рискнул. Не то чтобы Лань Чжаня ему было совсем не жаль, просто… иначе он уйдет. Лань Чжань слишком ответственный для того, чтобы отлынивать от своих обязанностей и просто рассиживать тут с Вэй Ином, когда где-то там скорее всего нуждаются в его помощи и руководстве адепты Гусу Лань. Бессознательный Вэй Ин — другое дело, о нём надо позаботиться.       В любом случае, битва уже окончена и людей пострадало гораздо меньше, чем в прошлый раз, так что они там и без Лань Чжаня как-нибудь справятся. Поэтому Вэй Ину можно еще немножко побыть эгоистом и насладиться его заботой о себе.       Он совершенно не ошибается в расчетах. Опустив его на постель, Лань Чжань заботливо снимает с него сапоги и укладывает поудобнее, после чего присаживается рядом, бережно обхватывает длинными пальцами запястье и передает ему духовные силы.       Это ощущается приятно. Энергия Лань Чжаня теплая и светлая, а еще очень чистая. Как и он сам. В ней чувствуется огромная сила, способная сокрушать и сносить всё на своем пути, но она не таит в себе угрозы. Она действует решительно, но при этом мягко и осторожно, залечивая раны, грея и утешая, как будто её обладатель стремится не только вылечить, но и защитить, уберечь от любых невзгод.       Спустя какое-то время, будучи заполненным этим теплом до краев, Вэй Ин чувствует себя гораздо лучше, но глаз пока не открывает. Еще чуть-чуть, самую малость…       Передача духовных сил прекращается, но Лань Чжань пока никуда не пропадает. Он всё еще сидит рядом и совсем не двигается. Вэй Ину приходится прилагать невероятное терпение и усидчивость, чтобы сохранять на лице невозмутимость и не давать сбиться дыханию, хотя сейчас ему дико хочется открыть глаза и понять, что делает Лань Чжань. Смотрит ли он на него или просто задумался о чём-то? Если смотрит, то что у него во взгляде? Беспокоится ли? Злится ли на Вэй Ина за то, что так рисковал? Или может…? Нет, вряд ли. «Мечтать не вредно, Вэй Ин», — говорит он себе, — «если дать надежде поселиться в сердце, её потом безболезненно не выкорчевать».       Его лица вдруг касаются кончиками пальцев и выбившуюся прядь, щекочущую веки, аккуратно сдвигают. Вэй Ин не уверен, что ни на секунду не задержал дыхание. Хотя, возможно, Лань Чжань уже отвернулся и не заметил, потому что ничего не сказал. Вэй Ин слышит, как тот встает и куда-то уходит, а потом звучит хорошо знакомая из прошлой жизни исцеляющая мелодия. Он наслаждается ей немного, чувствуя, что туман в голове окончательно рассеивается и дышать становится гораздо легче.       Когда Вэй Ин понимает, что голова уже совсем не кружится, и что, при желании, даже сможет встать, он показательно вздыхает чуть громче, медленно открывает глаза и неторопливо поворачивается на бок. Зевнув, подкладывает руку под голову и наблюдает за Лань Чжанем. Тот ловит его взгляд и его лицо сразу светлеет. Вэй Ин мягко улыбается ему до тех пор, пока он не прекращает играть, терпеливо доводя мелодию до конца.       — Как ты себя чувствуешь?       — Хорошо, только устал немного.       Когда Лань Чжань, не спрашивая, наливает в чашу воды, присаживается рядом и протягивает ему, Вэй Ин неожиданно понимает, что и правда испытывает сильную жажду. Приподнявшись, он с благодарностью принимает чашу, всё ещё чувствуя некоторую дрожь в руках. Лань Чжань не торопится отпускать, аккуратно придерживая и помогая поднести сосуд к губам. Вэй Ин жадно пьет, испытывая сильнейшее облегчение, и удовлетворенно отмечает, что металлический привкус на языке наконец пропал.       Он благодарно улыбается и неохотно отпускает чужие пальцы, возвращая чашу. Лань Чжань убирает её и остаётся сидеть рядом, изучая его слегка обеспокоенным взглядом.       Вэй Ин моргает раз-другой, чешет кончик носа, оглядывается, будто бы в растерянности, и вдруг удивлённо спрашивает:       — А как я оказался в палатке? — Он немного медлит, в задумчивости постукивая кончиком пальца по губам, а потом добавляет, сверкая лукавым взглядом: — Неужели уважаемый Ханьгуан-цзюнь принес меня на руках?       Глухое «мгм» звучит почти обреченно.       «Ха, а уши-то порозовели!» — восторженно отмечает Вэй Ин и слегка прикусывает щеку, сдерживая довольную улыбку. Как же ему всё-таки нравится смущать Лань Чжаня! Все считают Второго Нефрита холодным и бесстрастным, но Вэй Ин-то знает… Лань Чжань и без того безумно красив, но эта неловкость во взгляде и слегка приоткрытые в растерянности губы делают его до неприличия очаровательным.       Вэй Ин просто не в силах сдержать себя от того, чтобы снова его не поддразнить. Он делает лицо посерьезнее и, изображая смущение, продолжает представление:       — Стыд-то какой — взрослый здоровый мужчина на руках у другого, как какая-то обморочная девица… И это на глазах у всей армии! Не пережить мне такого позора!       — Не «здоровый»! — сначала ведется Лань Чжань, а потом замечает прорвавшиеся веселые искорки во взгляде напротив, вздыхает и качает головой.       Вэй Ин заливисто смеется, абсолютно довольный результатом.