Вернись со мной в Гусу – дубль два

      Так выходит, что поговорить с Лань Чжанем в ближайшее время Вэй Ину так и не удается потому что их пути временно расходятся: Цзян Чэн с Вэй Ином сразу же направляются в Цинхэ Не, куда Лань Чжань прибудет чуть позднее. А до тех пор внимание Вэй Ина займет совершенно другой человек.       Всё время их пути Вэй Ин свыкается с мыслью, что он действительно оказался в прошлом и что обратно его скорее всего не закинет. Всё-таки проходит уже несколько дней, да и всё вокруг чересчур реально для сна. К тому же, происходящие события уж слишком знакомы ему до мельчайших деталей, чтобы счесть всё это за иллюзию. Даже самое хорошо проработанное наваждение при ближайшем рассмотрении обычно оказывается несколько размытым и не может воспроизводить реальность с такой безукоризненной точностью. Поэтому Вэй Ин в итоге склоняется к мысли, что ему каким-то неведомым образом всё-таки предоставился второй шанс. Жаль, конечно, что его не забросило в то прошлое, где дядя Цзян и госпожа Юй пока не погибли и Пристань Лотоса цела и невредима, но в этом времени, по крайней мере, всё еще живы многие другие люди — те, которых он еще погубить не успел, и он очень надеется, что в этот раз, зная, что ему предстоит, уже и не погубит.       Самый важный из этих людей — его дорогая и любимая шицзе: усталая, измученная войной и пытающаяся помочь всем и каждому, без оглядки на утомление и в ущерб своему здоровью. Вэй Ин цепенеет, завидев её хрупкий силуэт, склонившийся над раненым заклинателем, когда они наконец прибывают на место. Он мысленно готовил себя к этой встрече. Он знал, что она будет здесь, и торопился в дороге, не в силах сдержать своё нетерпение. Даже если это всё не взаправду, даже если это сон или непонятная иллюзия, он должен был успеть её увидеть! После перерождения, во всех его снах, где она присутствовала, она всегда умирала. Вэй Ин уже почти и не помнил её обычного, по-доброму улыбающегося лица, не залитого кровью.       Теперь же она находится перед ним, немного бледная и исхудавшая, но ЖИВАЯ. Он стоит и смотрит на неё сквозь пелену в глазах, не в силах сделать и шага, пока она не оборачивается и не улыбается потрясенно. Тогда он наконец кидается к ней и, не стесняясь никого, сжимает её в своих объятиях, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не стискивать руки слишком крепко. Как же ему её не хватало. Его доброй, ласковой, самой лучшей и самой заботливой на свете сестры. Лишь когда она гладит его по щеке и ласково стирает его слезы, он понимает, что за пелена была всё это время перед глазами…       Потом они еще долго сидят тесно прижавшись друг к другу, уже в выделенных для их семьи покоях, и шицзе гладит его по волосам, сама заливаясь такими же слезами. Успокаиваются они нескоро, только когда и сам довольно сильно растроганный происходящим Цзян Чэн приходит в себя и грубовато-любя одергивает Вэй Ина, сравнивая его с плаксивой девицей. Вэй Ин на это ни капли не обижается, видя что у брата и у самого глаза на мокром месте. Как бы ворчлив и язвителен Цзян Чэн обычно ни был, сейчас он так счастлив, что не скрывает своих истинных чувств. И его можно понять, ведь он радуется его, Вэй Ина, возвращению и воссоединению их ставшей совсем небольшой семьи. Они с шицзе уже почти потеряли последнюю надежду и были близки к мысли, что больше никогда не увидят Вэй Ина, и теперь оба были безумно счастливы его возвращению, ещё даже не догадываясь сколько бед он им принесет.       Вэй Ин обещает себе, что сделает всё, что угодно, лишь бы история не повторилась.

***

      Некоторое время Лань Чжань как будто бы избегает его. На общих пиршествах он не появляется, а на собраниях ведет себя привычно сдержанно, стоя за спиной своего брата. Если им и случается пересечься или увидеть друг друга где-то на улице, Лань Чжань к нему не приближается и заговорить не пытается. В его глазах, направленных на Вэй Ина, нет враждебности, но изучить их как следует и понять, что в них кроется, у Вэй Ина не получается, так как тот свои глаза на нем надолго не задерживает и всегда быстро отворачивается, продолжая заниматься своими делами или не прекращая беседы с очередным адептом или братом и не обращая больше на Вэй Ина внимания. Последнему это немного напоминает времена их обучения в Облачных Глубинах, когда Вэй Ин бегал за Лань Чжанем со своими шуточками и попытками подружиться, а тот делал вид, что не замечает его. Только в этот раз Вэй Ин инициативы не проявляет — он не пытается выловить Лань Чжаня и поговорить с ним, и специально его внимание к себе не привлекает. В конце концов, Вэй Ин обещал, что не станет убегать, а не что сам подойдёт и объяснится, так что Лань Чжаню он не соврал.       На самом деле, Вэй Ин и хотел бы как можно быстрее решить этот вопрос. Невыносимо было снова не иметь возможности находиться рядом с Лань Чжанем. Пусть они и не поссорились в этот раз, но эта недосказанность и недо-размолвка очень тяготили его. Он очень скучал по Лань Чжаню. И по тому из будущего, — терпеливому и мягкому, с которым было невероятно легко и уютно, и по этому юному упрямцу, который большую часть времени делал вид, что Вэй Ин ему не интересен, но на самом деле всегда был где-то поблизости и искренне беспокоился о нем. Как бы там ни было, в каком бы времени Вэй Ин ни находился, Лань Чжань был Лань Чжанем и был ему нужен.       Тем не менее, Вэй Ин не позволял себе подойти к нему, пока Лань Чжань сам не будет готов. Его прекрасному ликом и душой другу нужно было время, чтобы примириться с тем, каким Вэй Ин стал. С тем, каким он его видел той ночью на почтовой станции. Вэй Ин помнит, что тогда, в прошлой жизни, был не в себе от ярости и боли пережитых потерь, полыхал от гнева и буквально сгорал от потребности отомстить Вэнь Чао и его подручным за всё, что те сделали с его домом и семьёй. Наверняка до того момента, когда очнулся, возвратившись во времени из будущего, он выглядел жутко и этим напугал друга.       Да, в той же ситуации Цзян Чэн, хоть и с тревогой в сердце, всё-таки смог его принять несмотря ни на что, но лишь потому, что и сам горел тем же огнем, и сам был почти слеп от желания отомстить за родителей… А Лань Чжань, праведный и благородный Лань Чжань, скорее всего был в ужасе от увиденного. В ужасе от перемен, произошедших с беззаботным весельчаком, которого он когда-то знал. Поэтому Вэй Ин решил дать ему столько времени, сколько потребуется. И когда Лань Чжань будет готов, он постарается изо всех сил успокоить его и убедить в своей адекватности.       На самом деле, Вэй Ин вроде и не должен переживать об успешности этой беседы — им даже в прошлый раз каким-то чудом удалось худо-бедно помириться. Но он всё равно не хочет, чтобы было как тогда. Он хочет большего. Он хочет той близости, доверия и взаимопонимания, что были (будут) между ними в будущем. Он теперь знает, что это возможно. Он уже вкусил этот плод и теперь жаждет заполучить его обратно. Если Лань Чжань будет на его стороне — по-настоящему будет с ним, — они всё исправят. История уже неоднократно показывала: нет ничего, с чем они не справились бы вместе…       Когда однажды Вэй Ин возвращается в выделенные ему комнаты в Цинхэ Не и слышит приглушенные голоса шицзе и Лань Чжаня, он с радостью и волнением понимает, что время наконец пришло. В этот раз он не устраивает сцен, а лишь спокойно здоровается с Лань Чжанем, с затаенным весельем наблюдая за виноватой растерянностью, промелькнувшей в его взгляде: Лань Чжаню явно неловко, что говорил о Вэй Ине за его спиной. Как-никак, а у него в ордене есть четкое правило на этот счёт, и Лань Чжань его нарушил, сдавшись под напором беспокойства Цзян Яньли, выспрашивающей о благополучии брата.       — Лань Чжань, ты пришел ко мне? — сразу обращается к нему Вэй Ин, решив не заострять внимание на том, что услышал. Он ведь уже знает, что переживания излишни и Лань Чжань не сказал шицзе ничего дурного. А ещё его внутри окутывает теплом от понимания того, что раз ситуация повторилась в точности при изменении предпосылок, значит Лань Чжань и в прошлый раз появился у его дверей, чтобы поговорить. Хотел сделать первый шаг к примирению, пусть и расстались они тогда с Вэй Ином не на самой дружелюбной ноте.       — Мгм, — следует тихий и короткий ответ, не оформленный даже в полноценное слово.       Вэй Ин довольно улыбается. Надо же, за эти дни ему уже действительно стало не доставать этого «мгм». Как мало ему, оказывается, нужно для счастья.       Вэй Ин успокаивающе сжимает ладонь сестры, прежде чем откланяться, и уводит Лань Чжаня на крышу его же покоев. Они разговаривали тут и тогда. Всё-таки хорошее место для беседы…       — Это место тебе ничего не напоминает?       Вэй Ин позволяет себе начать с тех же слов. Молчание затянулось и он снова начинает нервничать, а когда такое происходит, Вэй Ин несет что в голову взбредёт, отвлекая и себя и собеседника от волнующей темы.       Лань Чжань всё так же тревожно-мрачен и не стремится поддерживать праздную болтовню, поэтому почти сразу переходит к намеченному вопросу.       — Этот путь вредит твоему телу и разрушает душу.       Вэй Ин вздыхает.       — Я знаю…       Вэй Ин, как и в прошлый раз, подробно объясняет принцип работы его метода управления духами, не скрывая никаких деталей.       — Я осознаю все риски и последствия, Лань Чжань. Но правда: всё далеко не так плохо, как это описывают. Если действительно понимаешь, что делаешь.       — Даже если знать, как ты можешь быть уверен, что получится всегда контролировать это?       — Я могу. Лань Чжань, я клянусь, что могу управлять этим! — «В этот раз уж точно». Вэй Ин учел свои прошлые ошибки. Больше он не позволит ситуации выйти из-под контроля из-за чрезмерной самоуверенности и несерьезного отношения. — Я справлюсь, честное слово… — Он делает характерный жест тремя пальцами к небу и земле, а затем прижимает их к сердцу в подтверждение своих слов. — Ты веришь мне?       Лань Чжань колеблется пару мгновений и осторожно кивает. Он и в прошлый раз дал ему шанс, но не терял надежды вернуть его на правильный путь. Вэй Ин не хочет, чтобы он опять тратил на это все свои силы, и чтобы это снова и снова вставало между ними, отдаляя друг от друга. Он пока не может сказать ему всей правды: слишком рано и слишком рискованно, если об этом вдруг узнает кто-нибудь еще. Но он обязан хотя бы попытаться его убедить.       Вэй Ин всегда был остер на язык и за словом в карман не лез, но не когда дело касалось чего-то серьезного. Он мог сколько угодно шутить и дразнить окружающих, выдумывать небылицы и развлекать собеседников, но говорить о том, что его действительно беспокоило и делиться своими переживаниями никогда не умел. Поэтому в прошлый раз он даже толком не старался что-то по-настоящему объяснить, боясь что его секрет раскроют. Сейчас он планировал приложить все усилия и всё свое красноречие, чтобы донести до важного ему человека свои мысли.       — Я придумал это потому, что у меня не было другого выбора. Иначе я не выжил бы на Луаньцзан.       Лань Чжань слегка удивлен появлению такой откровенности, но его поза и взгляд становятся неуловимо мягче: он слушает. Так, как слушает человек, который правда стремится понять и дает шанс.       — Почти три месяца я бродил во тьме… я мог либо умереть, либо проявить изобретательность и приручить её. — Вэй Ин вздыхает и всё-таки осмеливается посмотреть в глаза собеседнику. — Я признаю, что поначалу было еще не очевидно, кто и кого приручил. Я был в отчаянии и очень зол после смерти дяди Цзяна и госпожи Юй, уничтожения Пристани Лотоса и всего, что Вэнь Чао и его люди сделали с нами. Мой гнев был сильнее меня, а тьма им питалась и подстегивала. Но теперь мой главный враг мертв, и хоть война и не окончена, по-настоящему мстить мне некому — я уже сделал это. И я больше не на Луаньцзан, где всё пропитано тёмной энергией и голоса умерших не стихают ни на секунду, доводя до безумия. А еще я теперь не один. И это, пожалуй, самое главное.       «Потому что ты рядом, и этого более чем достаточно». Это правда, но, разумеется, Вэй Ин этого не говорит. Ему нестерпимо хочется придвинуться ближе и коснуться руки Лань Чжаня или хотя бы его рукава, но он сдерживает себя. Не время для его безнадежной влюбленности. Вэй Ин лишь мягко улыбается и продолжает:       — Теперь у тёмных сил нет надо мной власти. Я полностью в своем уме, и я тот же, что и прежде.       — Я верю тебе, — «я знаю тебя» говорят глаза Лань Чжаня. — Но почему сейчас не вернуться на Путь Меча? Цзян Ваньинь ведь вернул тебе Суйбянь, а ты его даже не носишь.       — Я могу сказать тебе что-то по секрету? Я знаю, что у твоего ордена есть правило о том, что нельзя говорить о людях за их спиной и распространять слухи, но так же вам запрещено лгать, и если кто-то спросит…       — Я постараюсь хранить молчание… если смогу, — добавляет Лань Чжань неохотно, но честно.       Вэй Ин не сомневался в его ответе и понимал, что сейчас сможет быть честным лишь наполовину. Все-таки правда о его нынешнем состоянии не должна всплыть наружу. Это едва ли не единственное, в чем он абсолютно уверен на данный момент.       — Я не ношу меч потому, что от него теперь мало толку. Произошедшее на Луаньцзан очень ослабило меня как заклинателя. Непоправимо сильно… Нам больше не быть на равных в бое на мечах, Лань Чжань… — Эта истина, с которой Вэй Ин, казалось бы, давно смирился, на деле никогда не была произнесена им вслух. Он даже думать себе об этом запрещал! Какой бы старой и избитой ни была эта правда, говорить об этом и осознавать в полной мере всё-таки больно. — Пожалуйста, не проси меня одуматься, потому что для меня больше нет пути назад…       Пальцы Лань Чжаня сильно сжимаются на его коленях, как обычно делают это на мече каждый раз, когда его одолевают слишком сильные чувства. От напряжения костяшки стремительно белеют и Вэй Ин больше не может сдерживаться. Он придвигается ближе, хватает одну из ладоней, аккуратно разжимает и поглаживает судорожно сжатые пальцы. Лань Чжань так удивляется этому внезапному жесту, что не отшатывается, а лишь смотрит на него слегка округлившимися глазами и рефлекторно ослабляет хватку второй руки тоже.       — Я уже в порядке, Лань Чжань. Я не беспомощен — даже наоборот. Поэтому всё нормально.       У Лань Чжаня ни одной эмоции на лице, но его глаза невероятно грустные в этот момент. Вэй Ин, поддавшись слабости, еще пару мгновений гладит его длинные изящные пальцы и, с внутренним сожалением, отпускает их, оставляя лежать на колене. Те как-то растерянно едва заметно дергаются и замирают.       — Позволь мне использовать это, хотя бы пока мы не покончим с войной.       Лань Чжань хочет что-то сказать, но Вэй Ин протестующе качает головой и продолжает:       — Я не могу отсидеться в стороне, и я знаю, что благодаря этому я действительно смогу помочь и уберечь много жизней. Даже больше, чем если бы просто дрался как раньше.       — … Но это навредит тебе.       Лань Чжань на самом деле уже не пытается спорить всерьез, потому что понимает, что Вэй Ин прав. Он видел, на что тот способен теперь, и видел, с какой легкостью Вэй Ин в одиночку уложил целый надзирательный пункт врага. Крайне жестоко, но более чем эффективно. Лань Чжань понимает, что это может им помочь в войне, и что так нужно, но не хочет это принимать.       А Вэй Ин думает о том, каким в свое время был дураком, считая это упрямством и капризами праведника, закостеневшего в ограничениях и не желающего смотреть на мир иначе, и веря, что Лань Чжаню он действительно безразличен. Сейчас же ему было более чем очевидно, что дела обстояли совсем иначе. Сколько бы Лань Чжань ни утверждал в прошлом, что они «не приятели» — сам он так не считал. И сейчас в нём явно борются разум воина, понимающий всю логичность приведенных аргументов и практическую пользу в бою, и чувства, склоняющиеся в сторону беспокойства и желания уберечь друга. Кроме того, он знает, что убедить Вэй Ина не получится, ведь он и сам на его месте не отступился бы: не стоял бы в стороне, оплакивая свои раны, вместо того чтобы сделать всё от него зависящее, дабы помочь. Они же оба когда-то поклялись бороться со злом и помогать людям, а война против ордена Цишань Вэнь была правым делом, как ни посмотри.       — Это навредит мне не так сильно, как ты думаешь… К тому же… — вдруг тянет Вэй Ин, допуская в голос таинственности.       — Что? — искренне ведётся на подначку Лань Чжань.       — К тому же, у меня есть ты! — широко улыбаясь, заканчивает Вэй Ин. — Я уверен, ты поможешь мне не потерять контроль и не натворить дел.       Лань Чжань отводит глаза и сглатывает, но после едва заметно кивает. А улыбка Вэй Ина из наглой и шутливой превращается в облегченную и довольную. С поддержкой Лань Чжаня он уж точно со всем справится.