Единственный шанс

— Не стой на месте, время не бесконечно. Интересно, возможно ли вообще выиграть в спарринге с Эриком? Пробовать в любом случае придется. Первый раз пытаюсь подобраться ближе за счет скорости перемещения, но Эрик с легкостью уворачивается, показывая, что этим не впечатлен. Действительно, он ведь был на верхушке рейтинга в свое время. Но наверняка кто-то мог его одолеть? Очевидно, этот «кто-то» — не я, потому что при моей следующей попытке ударить, Эрик ловко перехватывает мою руку, заламывая за спиной. Предплечье обжигает болью от захвата, пальцы внахлест ложатся на мое запястье. — Ты технически сносно движешься, но против реального соперника этого будет недостаточно. Тебя по полу размажут, пока ты будешь думать, каким будет твой следующий шаг. — Значит, я не прошла? — Я этого не говорил. Попробуй ещё раз, только не атакуй так очевидно. За сегодня ты — третий неофит, который приходит ко мне, и все вы одинаково идёте в лобовую атаку, — голос Эрика звучит недовольно — Но это, скорее, просчет инструкторов. Так что пробуй ещё раз, Фейт. Это повторяется еще несколько раз, но я только едва касаюсь своего противника. Очевидно, Эрик был прав, когда говори, что несмотря на всю подготовку, до любого рядового члена Бесстрашия нам — неофитам — еще далеко. — Всё, хватит на сегодня, — говорит Эрик, когда в очередной раз уходит от моего захвата, перехватывая мою руку и выкручивая предплечье под каким-то невообразимым углом, на грани боли. Удивительно, что это получается у него рефлекторно — ощущение, словно он совершенно не продумывает свои действия, и тело движется самостоятельно, не получая соответствующей команды от мозга. Настоящий солдат. Интересно, у меня когда-нибудь получится также? Захват, резкое телодвижение — и моя рука зажата между его. На несколько коротких мгновений, которые показались мне вечностью, серо-голубые глаза Эрика смотрят в мои. Он ничего не говорит, и я молчу тоже. За время моих попыток добраться до Эрика на лицо упало несколько выбившихся из высокого хвоста прядей. Теперь, когда мне больше не нужно быстро двигаться, хочется убрать их, но моя рука все еще находится в захвате. Эрик, кажется, замечает, что волосы мешают мне. На мгновение одна его рука тянется к моему лицу, но не достигает цели — он отпускает мои руки. — Так я сдала? — говорю я, когда он выпускает меня от захвата, отходя на пару шагов назад. — Это… сойдет, — отвечает он после недолгого молчания — Можешь идти. — Хорошего вечера. Я ухожу с ринга и забираю свою куртку. Пусть Эрик и сказал, что мой результат приемлем, я все равно чувствую себя неумёхой. Как будто бы я снова откатилась назад в момент моего первого спарринга, когда я нелепо пыталась атаковать соперника, запинаясь об свои ноги. — Фейт, — прилетает мне в спину. Я удивленно оборачиваюсь. На несколько секунд пугаюсь: неужели Эрик все-таки передумал, и я не прошла. — Эрудиты становятся либо Бесстрашными с мозгами, либо Безфракционерами, — говорит Эрик — На удивление, у тебя есть возможность пополнить первую категорию, а не вторую. Я не нахожу, что сказать, всё еще удивленная, и только запоздало киваю головой. Эрик раздраженно вздыхает и поворачивается ко мне спиной. — Свободна. Знаю, что Алекс и Дэн, скорее всего, ждут меня, но долго слоняюсь по ветвящимся коридорам Бесстрашия. Звуки здесь, даже в позднее время, не замолкают ни на секунду.

***

Я в центре Чикаго. Неподалеку отсюда я проходила Тест. Я словно вернулась в тот день: на мне та же одежда, и волосы чуть короче. Я оглядываюсь в поисках отца, с которым я приехала, но никого не обнаруживаю. Яркое солнце практически слепит мне глаза, отчего я отворачиваюсь. И делаю это очень вовремя, потому что с противоположной стороны ко мне направляется целая толпа людей. Кажется, они все идут с работы — в этой стороне находится парковка и автобусная остановка. Пытаюсь лавировать в потоке между ними, но получается как всегда неумело. Несколько людей задевают меня плечами, ребенок, держащий за руку мать, случайно наступает на мою ногу. Кажется, словно целый океан людей проходит мимо меня, заставляя болтаться среди них как маленькую рыбу. Очередной человек сбивает меня с ног, я неловко падаю на четвереньки, а после вообще растягиваюсь на земле. Внезапно ноги людей становятся в несколько раз длиннее — я даже не вижу верхушек их тел — только ноги, ноги, ноги. Я пытаюсь отползти назад, подниматься на ноги — лишняя трата времени. Однако, ног все равно слишком много. Две из них по очереди наступают на мои руки, оставляя после себя пульсирующую боль, от которой хочется просто лечь и позволить им уже затоптать меня. Но я не могу. Из последних сил поднимаю руку над собой, закрываясь от заслоняющей солнца ступни. — Не повезло тебе быть последней сегодня, Фейт, — говорит Дэн, протягивая мне бутылку воды. Не могу с ней согласиться — после очередного пейзажа страха, ожидая пока бьющееся в груди сердце успокоится, я прослушала практически все, что говорил Фор. Он всегда упоминает проблемы, которые есть практически у всех неофитов, чтобы не тратить время на каждого по отдельности. Сегодня он также сказал, что через неделю на наши пейзажи страха посмотрят несколько лидеров Бесстрашия, что немало взволновало всех. — Я слышал, что таким способом в Бесстрашии высматривают дивергентов, — говорит за столом Алекс. — Кто тебе вообще про это сказал? — скептически спрашивает Дэн. — Джерри. — Кто это вообще? — Фейт, ну ты — темнота. В следующий раз пойдешь со мной на тусовку — и отговорки не принимаются, — между делом сообщает друг — Он занимается охраной периметра. Каждый раз поражаюсь умением Алекс заводить знакомства. Казалось бы — к большинству неофитов Бесстрашные относятся либо снисходительно, либо как к детям, которым еще предстоит долгий путь, чтобы встать на один уровень с ними самими. Но Алексу удается разговорить практически любого. — Хочешь сказать, они подозревают кого-то из неофитов сейчас? — спрашивает Дэн. Алекс пожимает плечами. — Не знаю. Вообще, это вроде как обязательная процедура, но одно другому не мешает. — Наши пейзажи страха видит только Фор, значит он же может сигнализировать руководителям, если что-то пойдет не так, — замечаю я — Чисто гипотетически. — Интересно, что они будут делать, если среди нас действительно есть дивергенты? — Избавятся, — без сомнения отвечает Алексу Дэн — От них избавляются даже в Дружелюбии. — Прям сами? — глаза друга смешно округляются. — Нет, передают Эрудитам. Алекс переводит взгляд на меня, и я просто киваю, подтверждая слова Дэн. Я не видела расправ на дивергентами своими глазами, но слышала разговоры родителей по вечерам. Мама, как работник лаборатории, знала про них больше. Отец просто знал, из каких фракций привозят людей. Кажется, я ни разу не слышала, чтобы там появлялся кто-то из Бесстрашия. Мы говорим еще недолго, а потом мои друзья уходят. Сегодня вечером Эрик попросил еще пятерых неофитов после дневного сеанса симуляции прийти к нему. Среди них оказались Дэн и Алекс, и они были единственными из сегодняшней пятерки, кто регулярно посещал зал после начала второго этапа подготовки. Я возвращаюсь в свою комнату покоридорам, думая о том, что Алекс и Дэн тоже должны пройти это, раз уж у меня получилось. Эрик, несмотря на свои слова, помнит о том, что мы все еще неофиты. «У тебя есть возможность пополнить первую категорию, а не вторую». На моей памяти Эрик хорошо отзывался только о Питере и еще нескольких неофитах — тех, кто стабильно держался на верхушке рейтингов. С чего бы вдруг я удостоилась этой своеобразной похвалы?