Узы

      В доме Харгроувов стояла полная тишина. Макс и Билли сидели на диване рядом с тётей Лори, обнимая ту. Родители позвонили из аэропорта. Ребята знали, что им осталось всего полюс-минус минут 20 вместе с тётушкой. Женщина же не находила даже, что сказать. Слова просто не шли. А минуты бежали так быстро!       Билли не выдержал первым. Он просто положил Лори голову на плечо, после чего вздохнул. — Не бросай нас, ладно? — Не брошу. — Дэвис зарылась пальцами ему в волосы и нежно погладила. — Не брошу. Как только мои юристы всё сформируют — я тут же, как только смогу, заберу вас отсюда. — И маму тоже, не забудь. — Макс обняла тётку за талию. Женщина бережно погладила её по голове. — И маму. Обещаю вам.       Замедлить время никто был не в силах. Через 28 минут ровно, — Билли засёк, — Нил и его жена вошли в дом. Долорес чмокнула племянников в щёки, после чего начала вставать. Они держали её некоторое время, не желая отпускать. Но в итоге всё же пришлось. Нацепив улыбку, женщина вышла в коридор. — Вах, вы ж мои хорошие, как же я рада, что вы вернулись! Слышать, что твоя матушка, Нил, теперь в добром здравии — счастье! Как видите, всё как и обещала — дом чистый, дети сытые и здоровые, от собаки ни следа, и все живы. — только сейчас Билли понял, почему она была такой громкой при первой встрече. Похоже, тётушка так заглушала тревогу и волнение. — Спасибо тебе большое, что приглядела. — Сьюзен обняла сестру, после чего бросилась приветствовать дочь. Билл к отцу подходить не спешил. Парень остался стоять в дверях кухни. — Попортил тётке нервов, да? — Харгроув-старший усмехнулся, глядя на сына. — Благодарю, что справилась с этим обормотом. Я слышал, он даже улучшил отметки. Это так, сын? — Так… Сэр. — парень подавил сильное желание сделать шаг назад. — И бедная тётушка даже вынуждена была тебя шлёпать, верно? Много раз, да? — Три раза. — юноша опустил взгляд. Нил ведь сам прекрасно всё знает, ведь лично велел это сделать! И всё равно вынуждает говорить вслух, будто нарочно унижая. — Целых три раза! Какой хулиган. — мужчина приблизился к парню и похлопал того по плечу. Билл подавил рык. Как же виртуозно папаша врёт и играет на публику! Будто всё это всегда было сродни безобидной шутке. Будто папа всегда проходился по попе мальчика только ладонью, а не превращал его задницу в сплошной синяк. И будто не он почти каждый день оставлял на том новые следы от «разъяснительных бесед». — Тебе пора. — Сьюзен отпустила дочь и посмотрела на кузину. — Иначе опоздаешь на самолёт. — Точно. Билли, Макс… Была очень рада провести с вами эти два великолепных месяца. — женщина раскрыла ребятам объятия. Проигнорировав недобрый взгляд отца, парень бросился в них, как и его сестра. Они сжали друг друга весьма крепко. Никто не желал прощаться. — Держитесь. — шепнула Дэвис, после чего была всё же вынуждена сесть в машину и уехать в сторону аэропорта. Макс выбежала на улицу и махала вслед, пока автомобиль ни скрылся за поворотом.       Как ни странно, первое время всё шло хорошо. Нил был тихим. На детей даже ни разу не повысили голос. Ребята могли звонить тётушке каждый вечер. До пятницы, когда всё внезапно изменилось.       Ничего не предвещало беды. Это был обычный ужин. Сидя за столом, семья спокойно ела, пока Макс рассказывала, как они с друзьями были у Джейн и играли в «Твистер». — Не могу дождаться, когда расскажу тёте Лори о том, как Дастин плюхнулся на Уилла! Какие у них обоих были лица! — Не думаю, что тёте Лори это интересно. — подал голос Нил, отрезая кусок стейка. — Она— работающий, взрослый человек. Ей нет дела до ваших глупых игр. — А тётушка сказала, что ей всё интересно. И что хочет знать, что у меня происходит. — девочка уже отвыкла следить за тоном. — Не дерзи, Максин. И вообще, не нужно каждый вечер Долорес беспокоить. Сегодня не будешь звонить. — Если бы Лори не нравились мои звонки, она так бы и сказала. К тому же, она обещала мне рассказать… — Довольно. Я сказал, что ты не звонишь мисс Дэвис, — значит ты не звонишь мисс Дэвис. — Милый, не надо… — Не лезь, Сьюзи. Ты меня поняла, Максин? — Я МАКС. — с нажимом сказала девушка. — Что ж, МАКСИН, можешь считать, что поела. — мужчина указал ей за дверь. — Вон. — Но я… — Вон из-за стола. — Макс, останься и доешь. — внезапное вмешательство Билли повергло всех в шок. На некоторое время повисла тишина. — Что ты сказал? — Нил нехорошо прищурился и перевёл взгляд на сына. — Повтори, мы не расслышали. — Я сказал ей остаться. — юноша старался сохранить уверенный вид и тон. — Она ещё ребёнок. Едва 14. Она активно растёт, в таком возрасте нельзя лишать еды. К тому же, Сьюзен готовила, старалась. А ты заставишь остатки выкинуть, чтобы Макс не доела ночью. Это расточительно. — То есть, ты считаешь, что лучше знаешь, как мне воспитывать своих детей, да? — мужчина встал из-за стола. — Ну же, Билли. Ты так считаешь? — Я этого не говорил. — А что это тогда только что было? Ты считаешь, что главный в доме и можешь говорить, когда не спрашивают? — Я не… — ответить парень не успел. Отец подошёл к нему, после чего за ухо поднял со стула и ударил наотмашь кулаком по лицу. Не удержавшись на ногах, Билл упал и схватился за заболевшую скулу. — В свою комнату. Сейчас же. Я говорил, Сью, она их разбалует! Ишь ты, осмелел как! Отца поучать взялся! Я что тебе сказал? — Харгроув-старший схватил парня за волосы и вынудил встать. — В свою чёртову комнату. Быстро!       Билли уже очень жалел о том, что вообще подал голос. От боли в уголках глаз собрались слёзы. Отец был сильнее. И бил так же жестоко, как и раньше. В этот раз, похоже, будет даже хуже, чем обычно. За волосы юношу ещё не таскали. Зашипев от боли, он встал, а когда отпустили — ушёл к себе, где уже отлично знал, что делать. Билл подошёл к кровати, спустил штаны до колен, после чего лёг на постель, подложив под живот одну из подушек, чтобы приподнять зад. Во вторую же он уткнулся лицом, мысленно молясь, чтобы отец сначала доел, а потом пришёл его пороть. Обычно сытый бил меньше. Но не повезло. Мужчина появился в дверях сразу же. Билл от страха закрыл глаза и ничего не видел, но отлично слышал тяжёлые шаги. Слышал, как со звоном расстёгивается ремень и покидает шалёвки с характерным звуком, едва слышным обычно, но таким невыносимо громким сейчас. — Трусы снять. — Не надо… Пожалуйста… — взмолился парень, оторвавшись от подушки. Внутри всё похолодело от ужаса. Последовавший вскоре удар ремнём по спине красноречиво дал понять, что никаких шансов на то, чтобы переубедить родителя, нет. Билли всхлипнул сдавлено, после чего потянулся дрожащими руками к резинке трусов. — Живее! — Нил устал ждать и сам оголил попу сына. Руки юноши вернулись к подушке. Подросток закусил наволочку и начал мысленно повторять свою мантру, стараясь смотреть в стену и дышать глубже. «Не больно. Это не больно. Вот совсем не больно. Мне не будет больно.» — первый удар настиг ягодицы. Нихрена! Пипец как больно! Мальчишка сжал края подушки и глухо зарычал. Тут же последовал второй. Билл не сдержал крик. — Избаловали тебя! Уже начал вопить, совсем разучился терпеть! Ну ничего, ты у меня быстро мужиком станешь! — удары посыпались один за другим. Парень сильно вздрагивал от боли, щурился и правда старался не кричать. Зубы стискивались сильнее, а по щекам текли слёзы. Бедняга старался глотать всхлипы, от чего казалось, будто вот-вот задохнётся. Каждый заход пояса вызывал новую волну боли. Через десяток они стали накладываться друг на друга. Обычно к этому моменту сын уже начинал умолять отца о прощении. Но в этот раз что-то шло не так. Билли явно не собирался этого делать. Он только напрягся ещё сильнее и стиснул зубы максимально. — Вообще уже границ не видит! — Нил был озадачен, посему ещё через ударов 10 перешёл на порку по верхней части ног, отчего Билл захрипел чаще и уткнулся в подушку, чтобы заглушить крики, которые уже был не в силах давить. — Я решаю, как и кого наказывать в этом доме! — МРАЗЬ! — не выдержал парень, когда очередной удар, похоже, рассёк кожу. — Что ты сказал?.. — тон мужчины похолодел, как никогда. Мальчишку заколотило. Он только сейчас понял, что произошло. — ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, ЩЕНОК?! — Ничего… Умоляю… Мне больно, папа… Очень больно! — в ужасе юноша попытался отползти или свалиться на пол, но его вжали. Мужчина перевернул ремень на пряжку и начал в ярости буквально избивать сына, уже не заботясь, куда попадёт и как именно. Билли заорал, начав колотить по кровати руками и ногам. Там, где железная бляха впивалась в кожу, моментально появлялись ссадины. Наверное, все соседи слышали, что происходит. Парень начал мысленно молиться о том, чтобы умереть прямо сейчас. Ему было так нестерпимо, невыносимо больно, что впервые за долгие годы Билл начал по-настоящему вырываться. Заметив это, Нил приостановился, но только за тем, чтобы встать подростку коленом на спину и прижать всем весом. — Терпи! Заслужил — терпи! — нанести новый удар он так и не сумел.       Сначала Макс сидела на месте, не в силах поверить, что Билли за неё заступился перед отцом. Затем, когда брата ударили у неё на глазах, девочка привычно зажалась, боясь подать голос. Звуки расправы доносились до кухни отлично. К тому же, дверь Нил редко закрывал на время порки. Обычно младшая старалась всё это просто игнорировать. Но сейчас каждый взмах ремня будто бил ей прямо по сердцу. Обычно Билл терпел долго. И его крики вперемешку с рыданиями было слышно только ближе к концу наказания. Но на этот раз он вопил, да так, будто его заживо режут! Макс вскочила, но была поймана матерью. — Не лезь. Сами разберутся. — женщина прижала дочь к себе. — Опусти! — Максин начала вырываться. — Отпусти, сколько можно?! Мама, Билли бьют! — Не первый раз. Макс! Макс!!! МАКСИН!!! — но Мэйфилд так яростно рвалась, что в итоге вывернулась из хватки и побежала в комнату к брату. Там она буквально напрыгнула на отчима, повиснув на его руке, как гончая на медведе. — НЕ СМЕЙ! ПРЕКРАТИ БИТЬ МОЕГО БРАТА!!! — Паршивка! Дрянь! Что ж, ты доигралась! — Нил без проблем снял девочку с руки, после чего перехватил за талию. Взяв ремень так, чтобы всё-таки не бить падчерицу на первый раз пряжкой, мужчина сорвал с неё штаны и несколько раз ударил по попе. — Получай, паразитка! Вот тебе! Вот тебе! Ишь ты, защитница! — АЙ!!! АЙ!!! БОЛЬНО!!! МАМА!!! — Макс закричала сразу же. Она была к такому обращению не привычна. Билли повернул голову и в ужасе застыл. Задница горела так, будто содрали кожу, а один из кошмаров стал явью: его отец бил Максин. Парень машинально вздрагивал от каждого удара, — он слишком хорошо знал, какого это, чтобы оставаться безучастным. Избитый юноша не мог найти в себе сил даже подняться, не то, что помешать происходящему. Ягодицы и верх ног превратились в одну сплошную рану. — Нил, хватит, она ещё маленькая! — Сью прибежала на крики, но к мужу не подошла. Предпочла остаться в дверях и урезонить его с расстояния. — Не лезь! Давно было пора! Но жалел, девочка же! Совсем от рук отбилась, на отца бросается! — ТЫ МНЕ НЕ ОТЕЦ!!! — Максин ревела в три ручья. — МАМОЧКА, МНЕ БОЛЬНО, ОСТАНОВИ ЕГО!!! — Прости… Я же просила не лезть. — Сьюзен опустила взгляд. Макс получила ещё несколько ударов, после чего Нил её отпустил. Та упала на пол, где продолжила жалобно плакать, потирая обеими руками болящую попку. — Думайте над своим поведением. — мужчина взял жену за руку, после чего они оба покинули комнату, захлопнув дверь.       Пришедший к тому времени в себя Билли всё-таки кое-как смог подняться. Через ёбть твою мать надев трусы, юноша подошёл к сестре, которая продолжала рыдать. — Зачем влезла?.. — в его голосе не было привычного наезда. Только печаль и большая боль, перемешенная с тоской.       Макс ничего не ответила. Она просто не могла. По щекам Билла покатилась новая порция слёз. Он отлично знал, какого это. И в каком девочка сейчас шоке. Особенно от прямого предательства со стороны матери. В сестре он сейчас видел того, ещё совсем маленького, восьмилетнего себя. Правда, его мама хотя бы соизволила остаться и успокоить ребёнка. Сьюзи же ушла. Что вызвало в старшем невероятной силы злость. Как она могла?! Забыв о своей боли, юноша осторожно взял Максин под руки и помог подняться. Сестрёнка была в сравнении с ним такой крошкой… Посмотрев на ту, Билли просто молча обнял её, прижав к себе. Как бы он хотел отмотать время назад и сделать так, чтобы она не узнала, что такое ремень! Мэйфилд взорвалась новой волной рыданий. Сделав несколько глубоких вдохов, Харгроув понял, что тоже не сдержится. Опустившись на колени, он сам заревел, как дитя. Максин обняла его так же крепко, как и он её. Сейчас ребята понимали друг друга, как никто другой в этом мире.       Когда дети смогли успокоиться, было уже поздно. Еле-еле передвигая ногами и держась за стену, Билли вышел в коридор и прислушался. В темноте раздавался храп отца. «Урод! Мирно заснул после всего, скотина!» — пронеслось у юноши в голове. Тихо-тихо, стараясь не издать ни единого шороха, он продвинулся к ванне, где посмотрел в зеркале на масштаб повреждений. Кожа была пробита в нескольких местах. На попе не было живого места, повсюду были кровоподтёки. Когда синяки «созреют», ходить Билл уже не будет. Кое-как помазав пострадавшее место, парень умылся. В зеркало он увидел себя: красные зарёванные глаза, алый нос, искусанная в кровь губа, да ещё и место удара кулаком начало опухать. Руки сжали край раковины. Подросток понял, что больше так продолжаться не может. Не теперь. Всё, хватит! Взяв из ящика первую же попавшуюся косметичку, Харгроув скинул туда их с Макс зубные щётки и свою бритву. Времени было мало. Шампунь, гель для душа, дорожная зубная паста, дезодорант — и на первое время достаточно.       Как можно бесшумнее и быстрее, парень пробрался в комнату сестры, где взял её школьный рюкзак и бросил туда плеер, несколько трусов, парочку носков и лифчиков, футболки и шорты с юбкой. Захватил скейт и шкатулку с золотыми украшениями. Заглянул под подушку — классика, дневник там. Под матрасом нашёл коробочку с накопленными деньгами. Закончив, он как можно скорее закрыл рюкзак и вышел к себе, не забыв прихватить скейт.       Максин, которая всё это время лежала на постели брата, сначала не поняла, что происходит. Парень кинул на кровать её ранец, а сам достал большую спортивную сумку и покидал туда несколько комплектов нижнего белья, некоторую одежду, коробочку с драгоценностями. Затем из шкафа достал конверт и отправил туда же. Кинул взгляд на стол — и захватил подаренные тётей духи. — Билли? — Тихо. — парень прижал палец к губам, после чего просто взял её за руку и повёл за собой. Посадив сестру в машину, юноша вернулся в дом. Там принял обезболивающее и нашёл папку с документами, из которой забрал их с Макс свидетельства о рождении и страховые полюса. Затем как можно скорее покинул дом и, через ужасную боль, заставил себя сесть за руль, пока адреналин и запас решимости не иссякли. А лекарство потом возьмёт. — Что ты делаешь? — девушка в шоке смотрела на то, как брат старается как можно тише выехать из гаража. — Спасаю нас. — Билл, когда они оказались на дороге, вдавил педаль в пол. Быстрее, скорее, прочь отсюда! — Если он начал бить тебя, то не остановится уже.       На выезде из города дежурил Джим Хоппер. Один. Не то чтобы это было очень нужно. Но раз уж всё равно ночная смена, то здесь были хоть какие-то шансы в их тихом и спокойном городе застать что-то. Звук приближающейся на полной скорости машины был для шерифа неожиданностью. Он тут же включил фонарик и мигалку, правда без звука. Лихач затормозил. Автомобиль был знакомым. Шевроле Камаро был только у Билли Харгроува. — Эй… — мужчина подошёл к окну со стороны водителя. — Что это за покатушки посреди… — вид подростка поверг бывалого полицейского в замешательство. — Добрый вечер, шериф… — голос парня был тихим и хриплым. — Прошу, просто дайте нам уехать… — Кто тебя так? Что случилось? — Хоппер перевёл взгляд на заплаканную девочку на заднем сидении. Она лежала, держась за зад. Собранные сумки не оставляли никаких сомнений в том, что происходит. — Отец. — Билл опустил взгляд. Наконец-то он нашёл в себе силы признаться кому-то вне семьи. — Не вызывайте никого. Если вы нас вернёте хоть на секунду — нас просто убьют. — Вы знаете, куда ехать? Могу только пожелать удачи. Чисто совет: по вон той трассе ехать в Нью-Йорк ближе. — Шериф… — Ты спас Джойс. Пора вернуть долг. Постарайтесь как можно скорее добраться до мисс Дэвис. — И вы не скажете никому, что видели нас? — Знаешь, что-то койоты расплодились. — Джим выключил фонарь. — Осмелели весьма. Кто ж тут ещё может быть-то, на пустой дороге.