Про́клятый август

      Домой ехали молча и предельно быстро. Арбенина то и дело косилась на всё ещё бледную Свету и неистово давила на педаль газа, пока Сурганова не осадила её:       — Дин, если мы попадём в аварию, нам обеим будет гораздо хуже, нежели чем мне сейчас, поверь.       Диана нахмурилась ещё сильнее, обиженно поджала губы — ведь она хотела как лучше! — и всё-таки сбавила скорость.       — Как ты? — с тревогой в голосе спросила она, обернувшись к Светлане.       — Твою ж! На дорогу смотри! — резче, чем самой хотелось бы, рявкнула Сурганова и тут же мягко добавила: — Диничка, да нормально я. Умирать точно не собираюсь!       — Хорошо, хотя… Судя по твоему виду, ощущение, что как раз собираешься, — буркнула Диана.       — Да нет, что ты, не переживай, просто эмоций много, переволновалась, — улыбнулась Светлана.       Арбенина кивнула, не став спорить, но дома бережно, будто хрустальную вазу века эдак восемнадцатого, усадила любимую в удобное кресло, укутала пледом и умчалась на кухню, откуда вернулась с чашкой ароматного зелёного чая и тарелкой с печеньками.       Чай Светлана приняла с благодарностью, а вот на печеньки недовольно скривилась.       — Динь, мы с тобой с самого утра не ели, надо бы что посущественнее, тебе не кажется? — заставила себя улыбнуться Света. — Да и детям поужинать не помешает. Кстати, как они там?       — Они — отлично. Марта, когда хочет, может всё! В том числе, и нормально учиться, и быть хорошей девочкой, и отличной хозяйкой, и вообще — супер паинькой. Уж не знаю, как ты это делаешь, но рядом с тобой она прячет свой ершистый характер и «включает» эту самую супергёрл, поэтому сейчас они вместе с Васей на кухне готовят ужин.       — Ооо… Ну, тогда замечательно! — негромко засмеялась Светлана.       — Ага, точно! Это замечательно, — кивнула Диана, присаживаясь в кресло напротив, — поэтому хорош томить! Рассказывай уже, а?       — Да чего рассказывать… — устало потёрла переносицу Сурганова. — В нашем расследование это, к моему сожалению, никак не поможет, — Диана уже открыла было рот, чтобы возмутиться, но Света продолжила сама: — Вика показала мне мою биологическую маму. Сперва кусочек из её детства. Там праздник родин был…       — Родин? — заморгала Диана. — Эээ… Так ведь называют день рождения в… Беларуси!       — Да, говорили они на белорусском, — кивнула Светлана, — и я их даже понимала!       — Но тогда получается, что ты тоже… — Диана не договорила, в шоке уставившись на Светку.       — По крови да, я белоруска, — кивнула Сурганова. — Ну, если конечно верить ведьме.       — Офигеть… — выдохнула Диана. — Просто офигеть! — но тут же спохватилась: — Так, стоп. Это супер, но ты ведь не из-за этого факта в таком состоянии?!       — Нет конечно. Маму мою звали Марыся, родители её в видении на этом празднике ссорились. Как я поняла, из-за маминой сестры. Мать Марыси звали Василисой и, вроде как, она увела парня у родной сестры. В смысле, мужа своего увела…       — Боже… — закатила глаза Диана. — И чего? Обычные бабские разборки. Ты что, из-за этого расстроилась?       — Нет конечно, — качнула головой Света. — В то видение я даже не сильно вникла, но Вика показала мне ещё одно. В нём маме было лет пятнадцать или шестнадцать, не больше. Дискотеку показала, мама там познакомилась с какой-то девицей и… Говорила потом уже через Вику, что влюбилась в неё и была очень счастлива…       Итак большие глаза Арбениной размером стали похожи на блюдца.       — Блять… — только и смогла выдохнуть Диана. — А… Эм… Офигеть!       — Ага, я тоже в шоке была, — рассмеялась на её такую реакцию Света, но в следующий миг вдруг снова стала серьёзной, губы предательски задрожали. — А расстроилась я из-за того, что мама, оказывается, умерла при родах… Дала мне жизнь, а сама умерла, понимаешь, Динька?!       Диана лишь кивнула, мгновенно подскочила к Свете, присела на широкий подлокотник и аккуратно обняла её.       — Ну, тише, родная, тише… Зато ты живёшь и… Ты у меня есть!       Светлана тихонько всхлипнула в её руках.       — Представляешь, девицу ту, с которой мама хоть недолго, но счастлива была, звали Галиной…       Арбенина вздрогнула и медленно, как-то даже заторможенно отстранила от себя Свету.       — Как?! — глухо выдохнула она. — Ты… Ты видела её?       — Конечно, — криво усмехнулась Светлана. — И нет, не думаю, что это твоя мать, — фыркнула Сурганова, словно считав мысли Динки. — Во-первых, это было довольно распространённое имя тогда. И во-вторых, уж насколько у нас с твоей маман взаимная нелюбовь, но… Галина Анисимовна так никогда не выглядела!       — Как «так»? — не поняла Диана, чуть нахмурившись.       — Ну… Сильно накрашена та девица была, шатенка, цвет глаз не рассмотрела, извини, волосы длинные, почти до задницы, одета в джинсы клёш, рубашку, под грудью завязанную… Стиляга, в общем, какая-то! — перечисляла Света. — Но мне не внешность не понравилась, нет — мода такая была, что ж я не понимаю? Взгляд! Наглый, уверенный… Хищница она, Дин. Жаль, мамулечка юная совсем тогда была и этого не понимала… — Света не заметила, как Динка совсем помрачнела. — Знаешь, даже не сомневаюсь, что для этой Галины мама моя была так… одной из многих…       Светлана замолчала, в комнате повисла тишина, правда ненадолго — маленьким кудрявым ураганчиком в кабинет ворвалась Василиса.       — Мамулечка, Диничка! Вы куда плопали? Малтиша лугается! — подбегая к задумавшимся женщинам, трещала малышка. — Говолит, что мы сами всё съедим, если вы плям щас не плидёте!       Снайперши рассмеялась и одновременно поднялись на ноги.       — Ах вот как?! Беги, передай ей, что мы жуть какие голодные и уже идём. И если две крайне прожорливые девочки нам ничего не оставят, то съедим мы их самих! — со смехом пообещала Света и легонько подтолкнула хохочущую над смешной угрозой Ваську обратно к выходу.       — Дин, пойдём ужинать и… — но вопреки своим же словам Светлана резко преградила путь. — Я надеюсь, ты не собираешься сию же секунду мчаться домой?       Арбенина молча отвела взгляд.       — Диана! — и без слов всё поняла Светлана. — Нет необходимости сейчас ехать и выяснять отношения с матерью!       Диана поджала губы и промолчала, явно не соглашаясь.       — Господи, Динка, даже если вдруг по какому-то немыслимому стечению обстоятельств эта Галина и твоя мать окажутся одним и тем же человеком… Во что я не верю! Даже если и так, то что? Нам с тобой это что даст?       Арбенина смотрела на Светку исподлобья и всё так же молча.       — Дин, нам нужно выяснить хоть что-то про твой род, а не мой, понимаешь? — убеждала Сурганова. — Пока ты делала чай, я позвонила Наташе и уговорила встретиться с нами завтра! Что?! Не смотри так! Я чувствую, что нужно пойти к ней, что поступить надо именно так!       Диана вздохнула и наконец-то кивнула, сдаваясь. Света облегчённо выдохнула и, сверкнув хитрым взглядом, заговорщическим шёпотом добавила:       — Я, между прочим, тоже хочу послушать, что скажет Галина Анисимовна!       — Светка! — ахнула Диана. — Да… Тебе, — Арбенина выделила это слово, — мать ничего не скажет!       — А мне… — в тон ей парировала Света, — …и не надо ничего говорить! — захихикала она. — Пойди сюда, быстро! — Сурганова метнулась к шкафу и распахнула одну створку. — Смотри, что у меня есть!       Диана несколько секунд вертела в руках странные приспособления, пока наконец не поняла.       — Подслушивающее устройство?! Сурррганова! Да… Откуда?       — От верблюда, — фыркнула вредная Светка, явно не собираясь хоть что-то объяснять. — Пошли быстрее в столовую, — женщина небрежно бросила всё обратно и захлопнула дверцу, подтолкнув Диану к двери, — а то наши девчонки и правда съедят ужин сами, а нам с тобой придётся становится каннибалами…       — Чего?! — споткнулась на ровном месте и резко обернулась Арбенина.       — Того. Я же пообещала съесть их в случае чего, а обещания, особенно данные детям, надо выполнять! — захихикала Сурганова и снова легонько подтолкнула Диану вперёд…

***

      — Здравствуй, Светуля, дорогая, проходи-проходи… — улыбнулась Бантеева, но, лишь бросив взгляд на вторую посетительницу, тут же помрачнела и скривилась: — Ну, надо же какие люди пожаловали собственной персоной!       Арбенина тут же замерла на месте. Чуть прошедшая вперёд Светлана несколько секунд с недоумением переводила взгляд с ведьмы на Диану и обратно и наконец выдохнула:       — Господи, Дин, ты упомянула, что Наташа под…эм… подходила к тебе с каким-то предложением, но… Вы что, поссорились?       — Нет, что ты! — скривившись, отозвалась вместо изучающей узоры паркета на полу любимой Наталья. — Просто некоторые меня послали в пешее эротическое в крайний раз, а так что ты, дорогая, мы вовсе не ссорились!       Сурганова закатила глаза и, зло зыркнув на Диану, с просительными нотками в голосе обратилась к Бантеевой:       — Наташ, умоляю, извини это чудо неразумное! Она всегда сперва делает, а потом думает. Или ляпнет что-то и долго жалеет после…       Наталья, сложив руки на груди, буравила Диану тяжёлым взглядом и молчала.       — Нат, ну, пожалуйста! Нам помощь твоя позарез нужна! — снова попросила Света.       — Нам? — хмыкнула ведунья. — Помощь нужна ей, а не тебе. У тебя, моя дорогая, хорошо всё. Опасность угрожает её дочери, так почему же просишь о помощи ты, а она словно воды в рот набрала?       Сурганова с таким выражением лица обернулась к Диане, что та сперва отшатнулась, вздрогнув при этом, а после явно через силу забормотала:       — Наталья, вы это… того… Не права я была, извините меня…       Бантеева, слава богу, не стала долго ломаться и мучить Арбенину, снисходительно кивнув:       — Принято. Проходите, присаживайтесь обе.       Когда певицы расположились в удобных креслах для посетителей, стоявших перед массивным дубовым столом, Наталья откинулась на спинку своего то ли стула, то ли трона (а именно на трон больше смахивал сей громоздкий предмет мебели) и, сцепив руки в замок на коленях, заговорила:       — Я знаю, зачем вы пришли. Её дочери угрожает опасность, как я уже сказала, — спокойно выдала ведунья, — старое родовое проклятие висит над ней, как дамоклов меч… И над Василисой, кстати, тоже, так что реально надо что-то делать с этим и… Если у Васи твоей ещё есть время, то у Марты его почти не осталось.       — Делать-то что? — тут же оживилась Арбенина. — Скажите, я на всё готова!       — Ну что… Понимаете, в чём дело… Выход там же, где и вход, как говорится! Я могу лишь немного отсрочить или как бы попридержать его, снять же полностью проклятие может лишь тот, кто наложил его.       — А как же тогда старые проклятие? Я видела в Битве, там снимали их как-то… — растерянно проговорила Светлана. — Ты хочешь сказать, нам надо найти ту ведьму, что сделала его? Но… А, если её уже нет в живых, тогда что?       — Если бы она умерла, как раз было б проще! Договориться с мёртвыми всегда легче. Как и откупиться чем-то. Это при жизни мы злимся и обижаемся на всё подряд, а там… Там вся эта людская суета уже не имеет значения… Ведьма ваша жива, к сожалению. Старая она, да, за девяносто уже, но жива и… по-прежнему чертовски сильна, — вздохнула Бантеева. — Ехать в Воложин надо вам и уговаривать её снять своё проклятье, только…       — В Воложин? — ахнула Диана.       — Что «только»? — в унисон с ней произнесла Светлана.       — Ну, не совсем в сам город, в деревушку, что в его окрестностях. Акулина на старости лет решила вернуться в родные края, в дом своего отца и бабки ведьмы, от которой дар свой приняла. Так что живёт она сейчас там затворницей, — ответила Бантеева сперва более нетерпеливой Диане.       — Плохо только то… — обернулась она к Свете, — …что делала проклятье она не для себя, а на заказ. Снимать такое проклятье труднее, ей придётся с той, для кого делала, договариваться, да и… Старая она совсем, забывать стала многое. Может вообще не понять и не вспомнить, кто вы и чего хотите от неё.       Снайперши какое-то время молчали, поглощённые своими мыслями каждая, потом Сурганова с тоской спросила:       — Мы поедем конечно, но… А если не получится, то… Что? Неужели ничего нельзя сделать будет? Неужели нельзя спасти девчонок?       — Давайте будем решать проблемы по мере их поступления, — проговорила Наталья. — Я предлагаю вам самый простой и самый надёжный способ. А чтобы Акулина точно поняла, о чём вы просите, поведаю вам историю её самой и той, что заказала проклятье и… Очень надеюсь, что она вспомнит, если не всё, то хотя бы что-то! — Бантеева тяжело вздохнула. — Потому как если откажет она вам, нейтрализовать проклятие можно будет лишь откупом. И лучше бы до этого не доводить, поверьте мне на слово!       — Хорошо, мы готовы слушать! — тут же закивала Светлана. Диана в этот раз была полностью солидарна с любимой. Хоть Арбенину и взбудоражил тот факт, что ведьма эта треклятая родом оттуда же, откуда и она сама, Диана в этот раз благоразумно решила не бежать впереди паровоза и сперва выслушать ведунью. Глядишь, и ответы сами найдутся.       — Что ж, тогда садитесь удобнее и расслабьтесь. Что-то буду доносить до вас словами, а что-то скорее всего покажу. Единственное, прошу вас просто слушать и смотреть, не перебивая меня. На вопросы отвечать буду потом, договорились? — негромко говорила ведунья. Обе женщины послушно и уже немного заторможенно кивнули. — Что ж, тогда поехали…

…30-е годы прошлого века…

      …В семье потомственного кузнеца Петрася и дочери погибшего три года назад лесника Марыси ожидалось со дня на день долгожданное пополнение, вот только радости оно, увы, так и не принесло. Повитуха бабка Прасковея старалась, принимая одного за другим ребёночка, и уже совсем выбилась из сил, когда горницу наконец-то наполнил крик третьего малыша. Вернее, малышки. Это были девочки тройняшки, что по нынешним временам редкость, а тогда двойни и тройни частенько появлялись на свет. Другое дело — редко они становились сиротами прямо во время рождения! Несчастная Марыся не успела даже взглянуть на свою третью дочку, как сердце её остановилось. А что же Прасковея? Так ведь она была простая повитуха, а не врач, чтобы как-то помочь роженице…       Петрась, несомненно, горевал по своей дорогой Марысушке, вот только погружаться в уныние ему было некогда — три горластые девочки отнимали всё его свободное от работы в кузнице время. На помощь к молодому вдовцу постоянно прибегали всякие тётушки-сёструшки и просто сочувствующие его горю женщины, вот только это мало спасало, особенно ночами, когда Петрась чаще всего оставался с неугомонными отпрысками один на один.       Никого особо не удивило, что от постоянного недосыпа однажды в кузнице случилось несчастье, в результате которого Петрась погиб, а сёстры, в один момент ставшие полными сиротами, «пошли по рукам».       Всё детство, сколько девочки помнили себя, сёстры жили то у одной тётушки, то у другой, а то и вовсе у чужих людей. Относились к ним везде по-разному, но все поголовно с измальства заставляли работать и хорошо, если работа эта была для малышек посильной. Так и росли они в тяготах и заботах, горбатясь с утра до ночи за кров и скудную пищу.       Через несколько трудных лет, когда им исполнилось по девять, наконец-то повезло младшенькой Дарине. Девчушка усердно пропалывала огород на даче какого-то важного профессора из Минска, а осенью тот забрал её с собой в качестве домашней прислуги. Сёстры каждая по-своему отнеслись к этой новости: Василина — средняя сестра — лишь искренне порадовалась за младшенькую, ведь жить в чистой, тёплой квартире, досыта есть и спать на мягкой кровати всяко лучше, нежели перебиваться остатками еды с чужого стола и ночевать где-нибудь в хлеву; Акулина же — старшая — воспылала лютой злобой, завидуя Дарине и не понимая, отчего так свезло не ей?       А уж когда пару лет спустя местный агроном зачитал пришедшее от Дарьки письмо, как оказалось потом, собственноручно написанное ею, из которого стало понятно, что у сестрёнки и правда всё сложилось отлично, Акулина, кажется, едва не сошла с ума от ненависти!       Дарина сообщала, что профессор заметил однажды, что она неглупа и отдал в закрытую школу-пансион для девочек, разумеется, полностью оплатив её содержание и обучение.       Улыбка не сходила с лица Василины, в то время как Акулина бегала по маленькой комнатушке, выделенной им год назад очередной дальней родственницей, у которой они оказались…       — Лин, ну, чего ты? Разве плохо, что хоть у одной из нас всё хорошо? — пожимая плечом, спрашивала Василина сестру. — Представляешь, выучится Дарька наша, мужа достойного найдёт, и будут они жить счастливо!       — Ага, не то, что мы с тобой! — скривилась Акулина. — Чего ты лыбишься, дура?! У неё-то всё отлично, а мы? А я? Чем я хуже неё?!       — Ничем, — спокойно ответила Василина. — Чего ты злишься? Мы тоже когда вырастем, замуж выйдем и деток родим. Не переживай!       — Вырасти сперва! Мы с тобой, дорогая моя, раньше сдохнем! — выпалила Акулина. — Не знаю, как у тебя, а у меня к ночи руки-ноги так болят, что заснуть не могу даже!       — Ой, ну, у меня тоже болят, что ж с того? Дарина у нас умная. Я не такая, как она, вот и приходится работать ручками, — всё равно не понимала злости сестры Василина.       — Знаешь что! Не знаю, как ты, а я себя дурой не считаю! — выпалила Лина. — И потом, замуж ты собралась… За кого? Скотника иль плотника? Да по что они мне сдалися? Дарина в городе наверняка и мужа себе под стать найдёт! Хоть профессора какого, хоть сынка егойного… А я, может, тоже хочу умного!       — Так ищи, раз хочешь! Кто ж тебе не даёт! — парировала Василина.       — Где? В свинарнике? Или коровнике? Или, может, на поле? Где?! — сверкая злым взглядом, упёрла руки в бока девочка-подросток. — У нас тут таких нету!       — Почему? Агроном наш вона какой умный…       — Ага, как же, письмо прочитать сумел, — засмеялась Акулина. — К тому же он старый и… один на всю округу! Его старшие девки быстро приберут.       — Ой, не морочь мне голову, — отмахнулась от сестры Василина. — Ты права в одном: вырасти нам с тобой сперва надо. А потом… Не знаю… Езжай в город, раз тебе неймётся, а я… Мне кажется, я и тут счастье своё встречу, — девочка отвернулась к стенке, тем самым давая понять, что разговор окончен…       Серый вихрь понёсся перед прикрытыми глазами вздрогнувших от неожиданности женщин, но так же резко оборвался, как и начался…       … — Сука! — орала статная, красивая шатенка на другую, похожую на неё один-в-один девушку. — Василь мой! Он со мной гулял, а ты! Тварь! Сестра ещё называется!       — Не надо, не кричи так, — с мольбой в голосе, едва не плача попросила вторая. — Я же не знала, что ты с ним встречалась!       — Не знала она! — снова заверещала первая. — Отмени свадьбу! Это я с ним под венец должна идти!       — Не могу, Линочка, прости… — прошелестела вторая девушка. — Василь любит меня, а я его, и у нас…       Что «у нас», первая не дослушала, выпалив злобно:       — Ах, так, да?! Проклинаю! Проклинаю вас обоих! — и, подскочив почти вплотную, буквально выплюнула в лицо сестре: — Род весь твой проклинаю! Обломается пусть, как дерево высохшее! Нельзя построить счастье на чужом горе, вот и тебе, сестрица милая, не видать его с Василем моим!..       Светлана резко вывалилась из видений и распахнула глаза, ошалело оглядываясь по сторонам.       — Ебать, ты сильная! — потрясённо выдохнула Бантеева. — Из моих видений только я сама людей выпускаю!       Но Сурганова будто не слышала её.       — Эт-то кто? Кто они вообще? Сёстры эти? — заикаясь, спросила она.       Диана в это время медленно, с явным трудом открыла наконец глаза.       — Ты же поняла. Василина — бабка твоя, а две другие — сёстры её.       — Василисой мою бабушку звали, — нахмурилась Света. — Ну, по крайней мере, в Викиных видениях так было.       — Нет. При рождении назвали Васлиной её, а уж люди во время их сиротских скитаний от одного порога к другому переделали в Василису… — объяснила Наталья.       — Угу. Ладно, пусть так, но… Тогда я не понимаю другое: как родились моя мама и я сама? — сдвинула брови к самой переносице Света. — Ну, если Акулина прокляла бабушку на завершение рода?       — Василина уже была беременна во время этого разговора, о чём и собиралась сказать сестре, — вздохнула Наталья. — Но та не стала слушать. Так появилась на свет твоя мать Марыся… — и видя непонимание в глазах Светы, пояснила: — Проклятие не работает на уже свершившееся и, разумеется, на прошлое. Только на будущее.       — Ага, это я поняла. Забеременела она раньше проклятия, но… — Света всегда была дотошной. — Я-то ведь не должна была родиться! Бабушка проскочила с мамой моей, уже поселившейся в животе, к моменту проклятия и родила её, но Марыся же попала под него, так? — Бантеева кивнула. — То есть, бабушка Василина не могла больше забеременеть, это понятно. И праздник родин Олеси, который мне показала Райдос, я тоже понимаю, Олеся ведь приёмная дочь, но… Почему тогда смогла забеременеть мама? Как? Если уже была под проклятием? И… Господи, я ничего не понимаю! Почему тогда она умерла во время родов?       — Ты торопишься, — улыбнулась Наталья. — Из вас двоих обычно подобным нетерпением страдает твоя подруга. Вы ведь увидели лишь малую часть истории. И да, я понимаю, что вам обеим хочется побыстрее узнать, как к этому всему относится род Дианы, но… Извините, но вам придётся потерпеть ещё немного, потому как заказчицы проклятия, как я уже сказала, нет в живых, а поедете вы именно к этой самой Акулине, понимаете? — женщины дружно кивнули. — И лучше вам быть подкованными как относительно её жизни, так и её родных.       — Понимаем, — снова кивнула и ответила за двоих Диана. — Лично мне всё, что касается Светки, интересно… Если можно, продолжайте дальше, пожалуйста!..