Про́клятый август

      Перед глазами женщин вновь замелькали картинки. Это была какая-то старая, судя по скромным нарядам, послевоенная, годов эдак пятидесятых свадьба. Чья именно ни Света, ни Диана не поняли, а хоть что-то объяснить Бантеева не потрудилась.       Сурганова нахмурилась — черты лица невесты показались ей знакомыми, но это точно не бабушка Василиса. Тогда кто? И тут же догадалась — скорее всего кто-то из её сестёр!       «Кто это?» — тихонько прошелестел в голове Светланы голос Дианы.       Ответить Света не успела, потому что теперь картинки полетели просто с бешеной скоростью. Они успели только понять, что ведьма показывает им зачем-то в ускоренной перемотке будни этой самой молодой семьи. В стремительном калейдоскопе дни сменяли друг друга, к работе и обычному быту советских граждан тех времён добавились походы то ли в поликлинику, то ли в больницу…       … — Дарин, бесполезно всё, — устало махнул рукой статный мужчина в строгом сером костюме, когда картинки резко замедлились. — Не пойду я больше ни в какую клинику. Пять лет со дня свадьбы прошло уже. Видно не судьба нам детей иметь, уймись.       Мужчина вышел, громко хлопнув дверью, а женщина, будто подкошенная, рухнула на диван в гостиной и залилась горькими слезами.       «Третья сестра!» — поняла Света, обернувшись к Диане, но та уже и сама догадалась, кого им показали.       «Не отвлекайтесь!» — шикнула на них ведьма.       …Дарина тем временем вдруг перестала плакать, словно её резко выключили, подскочила и принялась кидать в дорожную сумку вещи.       Следующая картинка уже показала её с небольшим чемоданчиком, подходящей к дому Василисы.       Молодая женщина робко постучала в массивную дубовую дверь крепкой, добротной избы, стоявшей в самом конце деревни, прямо возле леса. Волнение и тревога наполняли сердце, она ведь столько лет уже здесь не была! Да и сейчас толком не понимала, с чего вдруг сорвалась и приехала? Зачем? Было как-то не по себе и даже немного стыдно: пока всё хорошо, она не казала носа, а как беда приключилась (Дарина пока не понимала, какая именно, просто чувствовала), сразу же прибежала в родные края. Вот только захотят ли её тут видеть?       Дверь с лёгким скрипом приоткрылась. На пороге стояла светловолосая босая девчушка лет пяти и с интересом смотрела на неё.       — Привет, — как можно дружелюбнее улыбнулась Дарина. — Тебя как зовут, малышка?       — Здравствуйте, — девочка смотрела серьёзно и даже как-то строго. — Я Марыся, а вот вы кто такая будете? Вы не местная, потому что всех наших деревенских я знаю. Извините, но мама не разрешает мне с чужими говорить… — девочка уже собралась было захлопнуть дверь перед носом гостьи.       — Стой, стой! — воскликнула женщина, придержав дверь. — Меня зовут Дарина и я… Я, наверное, твоя тётя! Кто… Как твою маму зовут, красавица? Акулина или Василина? Ты так похожа на нас!       Девочка нахмурилась и замерла, явно размышляя.       — Никакую Акулину я не знаю, а маму мою Василисой кличут. Вы ошиблись. Уходите!       — Что за шум? — из-за угла дома показался мужчина богатырского сложения и поспешил к ним, на ходу вытирая руки какой-то тряпкой.       — Акуля?! Ты?! — ахнул видный бородатый мужик, подойдя почти вплотную, но встретившись взглядом с гостьей, резко остановился. — Ты не Акулина… — с заметной ноткой разочарования в голосе констатировал он, — но… Вы кто?       — Меня зовут Дариной, — поспешила представиться молодая женщина. — Я…       — А, понял! Вы третья сестра? — наконец широко и открыто заулыбался мужчина. — Василь, — протянул он гостье относительно чистую ладонь. — Я муж Василисы и отец этой вот мелкой, непослушной проказницы.       — Тебе строго-настрого было наказано чужим дверь не открывать! Сколько раз говорить надобно, а? — нарочито строго выговорил он девочке.       Та, и глазом не моргнув, лишь подбоченилась и выпалила:       — Но, тятя, как же я узнаю, свой или чужой пришёл, если дверь-то не открою? Я же не могу через стены видеть!       Взрослые только дружно рассмеялась на эти слова. Как ни крути, а все эти наказы были только для проформы. Чужие в здешних краях отродясь не хаживали. Звери разве что, так они стучаться в дверь не будут.       Василь широким жестом пригласил гостью пройти в дом.       — Вот и, что мне с ней делать? Умная поганка уродилась… И в кого ты только такая бошковитая? — беззлобно потрепал он дочку по кудряшкам. — Вы проходите, не стесняйтесь, Василиса скоро уже вернётся с вечерней дойки…       Встреча сестёр после долгой разлуки была бурной — всё никак не могли наобниматься! После ужина женщины отправили своих домочадцев спать, а сами наконец-то смогли спокойно поговорить. Василиса достала из погреба бутыль с настройкой собственного производства, наспех соорудила нехитрую закуску и, усевшись напротив, спросила прямо:       — Ну что… Теперь никто не помешает. Давай, рассказывай. Не спроста ж ты после стольких лет вдруг объявилась? Чего стряслось-то?       И Дарина не стала отнекиваться, честно поведав о своём горе…       — Вот оно что, — горестно вздохнула Василиса. — Надо же, значит, таки работает сестринское проклятие! Не хотела я в это верить, но не зря видать люди болтали, будто бабка наша ведьмою была…       Дарина проглотила очередную порцию настойки и во все глаза уставилась на сестру. О таком она почему-то никогда не слышала!       — Чего ты так смотришь на меня? Дарь, ты ж у нас умная сызмальства была, книжки читала, да на подобную ерунду внимания не обращала никогда, вот и не ведаешь об этом. А ведьма… У них же как? Понимаешь, она дар свой должна передать обязательно, так люди говорят! Только обычно ведь как бывает? Если в семье у неё внучек несколько, ведьма смотрит и выбирает более подходящую для этого ремесла девочку, а наша бабушка умерла ещё до нашего рождения, вот и «завещала» энтот дар свой старшей. Без выбора, вникаешь?       Дарина ошалело кивнула.       — Я вот думаю, что Акулина не достойна такого дара — злая ведь она очень! Тебе бы он больше подошёл, ну или даже мне на худой конец. А то я, вон, пробую людей травками лечить, только трудно это, когда силучшки-то нету. Эх…       — Наша Акулина и правда ведьма? — обрела наконец дар речи Дарина. — С ума сойти можно! Только, знаешь, я всё равно не понимаю, почему не могу забеременеть? Ну и что, что она ведьма? У бабки-то нашей дети были и мы, внучки, тоже…       — А энто уже другая история, — мрачно откликнулась Василиса и честно, без утайки поведала о том, как случайно, сама того не ведая, увела парня у Акулины и о том, как та в сердцах прокляла за это весь их род.       Дарина долго сидела будто оглушённая.       — Но… У тебя же есть дочка! — пыталась она сопротивляться жестокой правде. — Как же ты родила? Ну… Если наш род проклят на вымирание?!       — Я уже носила под сердцем малыша, когда Акуля кинула то проклятие, — вздохнула Василиса. — Вот Марысюшка и родилась. А больше деток у нас с Василем, увы, не будет! Опухоль у меня нашли какую-то, операцию делали год назад и всё там удалили, так что пустоцвет я теперь…       Василиса не выдержала и горько зарыдала. Дарина обняла её, крепко прижала к себе и, гладя вздрагивающую то и дело спину, пыталась сообразить, как же им теперь быть. Жуткое проклятие уже, видимо, сработало на Василисе — здесь ничего не исправить, но остались ведь ещё она сама и маленькая Марыська!       Дарина всегда, с самого детства, была упорной и не привыкла так просто отступать, а значит что? Значит надо во что бы то ни стало найти старшую сестру и убедить как-то снять своё проклятие!       Серая муть накрыла на пару секунд обеих женщин, а после на внутреннем взоре снова вспыхнули чёткие картинки…       … — Нет, я сказала! — орала, брызжа слюной, ярко накрашенная, безвкусно и вульгарно одетая женщина. — Вон пошла отсюдова!       — Акулина, сестричка, милая! Ну, ладно Васька… обидела тебя… А я? За что ты так со мной? — со слезами на глазах заломила руки Дарина. — А ты сама как же? Неужели не понимаешь, что Род — это и ты тоже? Ты ведь и себе детей перекрыла!       — Пф! Не смеши! Кому нужны эти мелкие отродья? Мне-то они точно не сдались. Одна морока от них, — уперев руки в бока, фыркнула Акулина. — А что касается тебя… Ты, дорогая моя, когда в люди выбилась, разве вспомнила обо мне, а?! Разве протянула руку помощи, когда в городе устроилась, а мы с Васькой практически в хлеву жили и едва с голоду не помирали? Где ты была, а? — зло сверкая намалёванными глазищами, кричала Акулина. — Может быть, Васька малахольная и не помнит зла, да не понимает своим скудненьким умишком, что ты нас предала тогда и забыла, что не нужны мы тебе были, покудова не припёрло, а я не дура, нет, я всё помню!       — Акуль, что ты несёшь? — ахнула Дарина. — Не предавала я вас, что ты говоришь такое! Разве виновата я, что умом бог не обидел, что повезло чуть больше, чем вам? Или думаешь, в городе легко мне было? Зачем ты так говоришь? Пахала я там, как проклятая, вообще не до чего было… Сними своё проклятие, умоляю!       — У-би-рай-ся вон! — отчеканила по слогам Акулина и буквально вытолкала растерянную и подавленную сестру на лестничную клетку. — Вон пошла! Наш род очень древний, оказывается. Более пятисот лет ему, ты знала об этом? — крикнула она уже из-за закрытой двери. — И я! Именно я останусь последней ведьмой в этом роду, поняла?!       Серая муть снова обрушилась на женщин. Диана, тяжело дыша, разлепила веки.       — Не п…простила она? — тихо спросила Арбенина Наталью. — Но как же… Светка, она же вот она…       — Да, я тоже не понимаю, как же я родилась и выжила? — кивнула мрачная, как грозовая туча, Сурганова. — Василиса попала под проклятие, но родила маму Марысю потому, что уже была беременна, но… Только отсрочила, получается, проклятие… Марыся умерла родами и… Я ведь тоже должна была умереть!       — Ты жива, потому что проклятие сняла Дарина. Сама! — вздохнула ведунья. — Вернее, не сняла, потому что силы ведьмовской не имела, а заплатила откуп.       — Чего? — вылупилась Арбенина. — Как это?       — Так, может, нам тогда не искать эту сумасшедшую Акулину? — закивала Светлана. — Она и тогда была чокнутая, а сейчас вообще наверное окончательно спятила! Диана права, давайте, мы тоже заплатим этот самый откуп и всё!       — Во, во! Торопыги какие! — фыркнула Бантеева. — Дальше смотрите, а уж потом думать станете, как вам лучше поступить…       И снова серая муть на секунды накрыла женщин, чтобы выкинуть в какой-то тёмной комнате…       — В…вы кто? — едва слышно пролепетала бледная Дарина, глядя куда-то в угол. Диана и Света посмотрели туда же, но никого не обнаружили.       «С кем она говорит? Умом что ли от горя тронулась?» — нахмурилась Арбенина.       «Смотри и слушай внимательно! — зашипела Бантеева. — Второй раз показывать не буду!»       — Бабка я твоя… — раздался из того угла, куда смотрела Дарина, дребезжащий старческий голос. — Не бойся меня, внученька, вреда не причиню тебе.       «Пиздец! Она призрака видит или кого?» — не унималась Диана и замолкла, лишь получив нехилый тычок в бок от Светы.       «Женщина там стоит, я теперь тоже её разглядела. Не мешай слушать!» — шикнула Сурганова.       Диана обиженно поджала губы, потому как она, как ни старалась, никого в том углу не увидела.       — Не той дар наш родовой достался, ох, не той, — грустно проговорил тем временем призрак старухи. — Но выход есть всегда и обычно он там же, где и вход, — на удивление, мудро изрекла бабка. — Но, если ведьма не хочет снять своё проклятие, можно откуп заплатить.       — Откуп?.. — прошептала всё ещё напуганная Дарина. — И что? Проклятия не будет больше? Да? Я смогу родить ребёнка и… Наш род продолжится, так?       — Верно, род будет продолжен, — кивнул призрак, — дочь Василисы и твоя дочка будут жить.       — Ооо… Так ведь это же здорово! Что?.. Что нужно сделать?! — приложила руки к груди Дарина. — Говорите скорее, я на всё согласна!       — Ох ты, какая быстрая, — недовольно отозвалась бабуля. — Сперва выслушай, что за откуп, а уж потом решай.       — Да какая разница?! Наши с Василисой детушки жить будут! О чём тут ещё говорить?!       — О том, глупая, что цена этой их жизни крайне высока! — повысил голос призрак бабушки. — Тёмный мир жесток очень и лишь такую сделку признаёт.       — Да какую «такую»? Говори скорее! — едва не подпрыгивала от нетерпения молодая женщина. — Я на всё согласна!       — Выкупить у тёмного мира чью-то жизнь, моё солнышко, можно лишь ценой своей собственной жизни… — глухо, едва различимо прошелестел призрак и замолчал, давая переварить услышанную информацию.       Дарина тоже замерла изваянием, словно застыла или уже умерла.       — То есть, — наконец тихо проговорила молодая женщина, — чтобы моя доченька появилась на свет и жила, мне нужно… умереть?       — Верно, — ответил призрак. -Ты даже не успеешь взглянуть на неё, не то, что растить… Такова плата…       В комнате снова надолго повисла мрачная тишина.       — Я… Я согласна… — всхлипнула наконец Дарина. — Пусть… Пусть я умру, но у неё ведь будет отец, она не останется одна и… Наш род продолжится, так ведь?       Призрак молчал.       — Почему ты не отвечаешь? Что-то не так? — нахмурилась Дарина.       — Я не могу… не имею права говорить тебе о будущем. Только то, что твоя дочь будет жить… — прошелестел призрак. — Это всё, что я могу здесь и сейчас пообещать тебе, если ты пойдёшь на сделку.       — Ладно, пусть так… Хорошо, этого достаточно, — кивнула женщина обречённо. — Я согласна, что нужно делать?       — Ничего, тёмный мир услышал тебя, — тихо ответил призрак. — В ближайшее время ты понесёшь… Прощай…       — Блять! Пиздец! — вскочила на ноги ошарашенная Диана. — Жизнь за жизнь?! Серьёзно?!       Бантеева промолчала, глядя на хмурую, подавленную Светлану.       — Я живу потому, что она умерла тогда? — наконец подняла больные глаза Света.       — Да. И ты, и мама твоя Марыся, и дочка Дарины Олеся…       — Олеся?       — Да, — кивнула Наталья, — те родины, что показала тебе Вика… Это была дочка Дарины.       — Но почему? Как она оказалась у Василисы?       — Дарина действительно вскоре забеременела и, переполненная радостью, сообщила прекрасную, как ей казалось, новость мужу… — вздохнула Наталья.       — И что? И что?! — поторопила нетерпеливая Диана. — Он что, не обрадовался?       — А что он? Он сказал, что ему всё равно, потому что у него в другом городе уже давно есть настоящая, как он сказал, семья и годовалый сын.       — Ебать! Вот козлина! — ахнула Диана.       — Ага, полностью согласна с тобой, — кивнула Бантеева. — Вот, в итоге, Дарина и решила не оставлять дочь с ним. С мужем они тихо и быстро развелись, имущество делить не стали. Дарина забрала лишь драгоценности, которыми её щедро осыпал в первые годы брака бывший муж, да небольшие накопления со сберкнижки и уехала в Воложин, где и родила в положенный срок Олесю.       — И умерла… — глухо буркнула Светлана. — Родами умерла, так да?       — Да, — кивнула ведьма. — С Василисой они договорились обо всём заранее. Рожала Дарина дома со знакомой акушеркой, поэтому Олесю потом не пришлось даже удочерять. Василиса сразу зарегистрировала её, как свою дочь и всё.       — Жесть, — снова упала в кресло потрясённая до глубины души Диана. — А вот надо было в роддоме рожать! Глядишь, и жива бы осталась.       — Нет, — покачала головой ведьма. — Тёмный мир не упустит свою жертву.       Света на её слова снова нахмурилась и спросила:       — Но если этот ваш пресловутый тёмный мир принял откуп и проклятие развеялось, почему же тогда умерла моя мама?       Бантеева отвела глаза и принялась с интересом, будто ранее никогда не видела, молча разглядывать берёзу, что росла за окном.       — Наташ, ты слышишь меня? — позвала Светлана.       — Слышу, слышу, вот только знаешь что? — ведьма наконец повернулась в её сторону. — Давай-ка, я не стану пока отвечать на твой вопрос. Вы, кажется, запланировали поездку в гости к матери Дианы, так ведь? — Арбенина неопределённо крякнула, совершенно не понимая, откуда ведьма могла узнать об этом, но кивнула. — Вот давай, если эта поездка окажется безрезультатной, тогда я отвечу на этот вопрос.       — Эм… А зачем такие сложности? — вскинула брови Диана. — Вы могли бы ответить сейчас и… Как я смею предположить, нам тогда можно уже будет не ехать, так ведь?       — Могу ответить, да, но не буду этого делать, потому что даже в суде преступнику предоставляют возможность раскаяться и чистосердечно признаться в содеянном… — не глядя в глаза, ответила Наталья. — Поэтому поезжайте и попробуйте поговорить с ней.       — Господи… Быть не может! — ахнула Светлана. — Неужели всё-таки та мамина возлюбленная Галя и есть Галина Анисимовна?!       — Ага, — просто кивнула Бантеева. — Но давайте сейчас не станем терять время на это и будем двигаться дальше. Мы ведь ещё так и не добрались до событий, связанных напрямую с Дианой…       — Давайте, — тут же согласилась Сурганова. Диана недовольно поджала губы, потому что любопытство буквально распирало, но тоже кивнула.

***

      В этот раз их выбросило посреди жаркого лета в… коровнике! В мутноватые окна под самым потолком весело заглядывало уже довольно высоко поднявшееся ярило. Диана ошалело завертела головой, разглядывая длинный ряд стойл с бурёнками всех расцветок и мастей, мирно жующих корм из специальных поддонов.       — Где вот его носит? Опять проспал, олух царя небесного?! — долбанув дверью о косяк, в коровник буквально влетел широкоплечий бородатый мужик. — Кто их на пастбище погонит, а? Вот кто?!       — Сан Саныч, не волнуйтесь так! Давайте я их выгоню, а кто-нибудь из девочек пока сбегает и Игнатку разбудит? — мягко тронула седовласого мужика за локоть невысокая, но ладно сложенная светловолосая девушка лет пятнадцати, блеснув тёмно-серым, отчего-то показавшимся Диане таким родным взглядом из-под длинной чёлки.       — Нет, милая, Настасья пусть выгонит, — строго посмотрел мужчина на одну из стайки девушек, вошедших следом за ним. — Чай, дело не хитрое. Справится.       Та, что назвали Настасьей, послушно кивнула и метнулась резво выгонять коров из их стойл.       — Стешка, — обернулся он к другой юной девушке, — беги до Игната, и чтоб этот олух через полчаса был на пастбище! Скажи ему, иначе самолично этим вот кнутом отхожу его, балбеса!       Стеша выскочила из коровника быстрее ветра.       Сан Саныч проводил её взглядом и прикрикнул на остальных:       — Чего стоите? Работы что ль нету?       — А тебе, Олесюшка, сегодня особое задание будет! — улыбнулся он той, что подошла к нему первой.       — Будем телёночка у Ночки принимать, да? — просияла Олеся.       — А? Нет, милая, — качнул головой мужчина. — Ночкой я займусь сам, а тебе надобно будет поехать с Кузьмичём на станцию и встретить там журналиста, а после показать да рассказать ему всё. Да так, чтобы доволен остался!       — На станцию? — ахнула Олеся. — Журналист?.. Да… Почему я? У меня же Ночка моя телиться будет! Какой ещё журналист?!       — Журналист этот, Леся, не абы какой, а столичный. Аж из самого Минска к нам занесла его нелёгкая! — сурово сдвинул брови Сан Саныч. — Так что не бузи мне тут! Кто ещё, акромя тебя, сможет ему красоты наши местные показать да уболтать так, чтобы доволен осталси? Эти, вон, что ли? — кивнул мужик на занявшихся наконец работой девушек. — У них же ума, что у куриц, да и то у несушек, чай, поболе будет… Не то, что ты! И умница, и комсомолка, и красавица какая! Ой, да не красней мне тут! Ишь, чего удумала… Хотя знаешь, а тебе идёт, так что красней! — басовито засмеялся Сан Саныч. — Косынку с фартуком-то скинь, косу распусти — и вперёд! Пусть знает писака столичная, какие красны девки у нас на деревне водятся!       Олеся закатила глаза, но перечить главному совхозному ветеринару не посмела. Оставив рабочую одежду в раздевалке, девушка помчалась по тропинке к избе, в которой находился сельсовет, ведь именно там обычно обретался водитель председателя Кузьмич…       «И правда красивая какая!» — проскочила в голове Светы Дианина мысль.       Арбенина тут же почувствовала мигом потемневший взгляд любимой и поспешила добавить: «Так на тебя похожа!»       Сурганова только поджала губы на нелепое оправдание и отвернулась к Наталье.       Бантеева ухмыльнулась, но тоже смолчала.       «Так и живём!» — развела руками Света.       «Угу, я поняла уже, дальше поехали. Соберитесь обе!» — велела ведьма, и серая муть тут же набросилась на них, как голодный, дикий зверь…       … — Донюшка, родимая, что ж ты наделала-то? — горестно всхлипывая, причитала Василиса, то и дело утирая платком слезинки. — Одна ж ты у нас с отцом осталася… Малая ведь совсем ищо! Думали, школу окончишь, выучишься в городе, а после домой вернёшься, жениха тебе тут ладного сыщем, деток родите… А таперича что?..       Олеся сидела с абсолютно прямой спиной на скамье у стены и отрешённо смотрела в окно. Своей вины она не чувствовала.       — Ну что ж ты молчишь? Чего делать-то теперь? На улицу ведь выйти стыдно, пальцами все тычут! — причитала мать.       — Потычут да перестанут, — наконец подала голос девушка. — Вернётся Серёженька мой, поженимся с ним, вот и затихнут!       — Вернётся он как же! — ещё пуще прежнего зарыдала Василиса. — Два месяца почти прошло ужо! Неделя ещё —и аборт даже не сделать будет!       — Какой аборт, матушка, о чём вы? — выплеснула руками Олеся. — Кровиночка это моя родная ведь! — положила ладони на уже заметный животик девушка. — И Сергей люб мне больше жизни! Вернётся он, и поженимся с ним. Что вы заладили про аборт? И слышать об этом не хочу!       Но ни через неделю, ни через две возлюбленный Олеси так и не возвратился…       — Всё, хватит! Так жить невозможно, живот твой большой уже очень, — сказала однажды вечером Василиса дочери. — Собирайся, завтра поутру отец отвезёт нас с тобой в город, доходишь и родишь там, а после выучишься и вернёшься…       — В город? Зачем, мам? Что это изменит? — вскинула брови Олеся. — Вернусь — и снова пальцами показывать станут ведь.       — Есть у меня там знакомая акушерка. Дома родишь, а ребёнка мы с отцом на себя запишем, — вздохнула мать. Ты же учиться останешься там. Пока институт кончишь, пока то да сё, чай и забудут люди да поутихнут уже…       Олеся несколько секунд молчала, переваривая информацию.       — Хорошо, ладно, но… Где ж я там жить буду? — испуганно спросила девушка.       — У тётки Акулины, — выдала мать.       — Тётки? — открыла рот девушка. — У меня тётя есть? А почему я не слышала о ней никогда?       — Есть. Акулина. Сестра моя родная, — вздохнув, кивнула Василиса. — Не слышала, потому как в ссоре мы с ней долго были, а намедни она письмо мне прислала. Так, мол, и так, не права я была, пишет, зла не держи… Прослышала, мол, о «проблеме» вашей деликатной. Пишет, что помочь готова, грехи старые, навроде как, замолить хочет… Это она предложила тебя к ней привести. Мол, в городе со всем этим проще, никто тыкать точно не станет.       Олеся ещё помолчала немного, но выхода у неё другого наверное действительно не было. Селяне и впрямь люто ополчились на неё, проходу совсем не давали и разве что камнями не закидывали.       — Хорошо, мамуль, я поеду, только… — кивнула девушка. — Это чего ж такого страшного произошло между вами, что столько лет вы не знались?       Василиса скривилась и махнула рукой.       — Что было, то прошло, знать тебе не надобно энтого, родная. Я давно простила её, она, вона, тоже кажись. Вот и не бери в голову, донюшка…       Ближе к обеду следующего дня они обе уже стояли на пороге городской квартиры Акулины…       Арбенина вывалилась в реальность, судорожно хватая ртом воздух и бешено вращая глазами.       — Сергей? Возлюбленного Олеси звали Сергеем? — выдохнула она, не сводя с ведьмы больного взгляда. — Скажите… Бога ради! Скажите, что это не мой отец!        Вместо Бантеевой отозвалась вдруг нервно захихикавшая Света.       — А я вот как раз в последнее время не верю в совпадения и думаю, что этот журналист именно он! — Сурганова смерила Диану мрачным взглядом. — И знаешь что? Мне отчего-то упорно кажется, что его вины в той ситуации нет…       — Серьёзно? Бросить пятнадцатилетнюю беременную девчонку! И нет вины?! — аж открыла рот Диана. — Ты что, Светка?!       — Я — ничего. Просто мне думается, что и к этому приложила свою ручонку одна очень хорошо знакомая нам обеим особа…       — Особа? Какая ещё особа? — не поняла Диана, но Светлана смотрела на ведьму и не спешила отвечать.       — Я ведь права, да? — задала она наконец вопрос Бантеевой. Та лишь улыбнулась и коротко кивнула. Тогда Сурганова снова обернулась к Диане.       — Думаю, хватит на сегодня «погружений». Пойдём, родная, нам нужно успеть отдохнуть, потому что завтра же утром мы едем «в гости» к твоей матери!..