Тихая комната

В день съемок нового выпуска «Реванша» Аня ехала прямо из студии, где вновь мучила несчастного Андрея — тот, в свою очередь, решил, что будет веселее, если с ними «тихо посидит» Серафим Мукка. Вышло, конечно, как всегда. Сидорин все мозги проел Крупповой за то, что она до сих пор не послушала его кавер на «Метелицу», записанный с Юлией Савичевой, и даже тот факт, что Аня честно призналась, что в день релиза пила с новой подругой, за аргумент не посчитал. Потом он же, недавно вернувший себе права, развез всех по нужным им точкам — Аню на съемки, а Андрея домой. Федорович удивился и не забыл отметить, что хорошо, что у нее вообще есть эта «новая подруга». А она была, правда, рада прокатиться с парнями — в своей «BMW» Серафим включил именно свою новую песню, не позволив девушке заткнуть уши наушниками с проклятым треком бывшего. Уже на месте в гримерке Аня переоделась из спортивного костюма в изящное шелковое платье с расшитым корсетом, дабы поддержать красивый образ в кадре и, что уж таить, потом в нем же и остаться на свидании с Олегом. О котором, к слову, друзьям она не сказала. Как и брату. В курсе так и осталась лишь Адель. Аня выбрала плыть по течению. И пока оно привело ее на сцену, где Марат объявил ее выход весьма громко — практически восхвалял, восхищаясь тем, как бойко чувашская ведьма вышибает из проекта конкурентов. Руденко, вышедший из закулисья следом, почти флиртует, предлагая ей попробовать выбить и его, а Юлий Котов признается, что «прекрасная Анна» ему даже сегодня снилась… А потом заводит целую речь о том, на проекте так много черной и некротической энергетики, и что он — едва ли не единственное светлое пятно. Круппова незаметно закатывает глаза. А тот не замолкает, продолжая говорить ещё и о том, что «Реванш» сложнее «Битвы Сильнейших». Марат же, дождавшись завершения его рассуждений, предлагает экстрасенсам самим выбрать свое задание, предоставляя три слова: мать, жена и любовница. И пока Тимофей и Юлий едва не дерутся за любовницу, Аня от этого слова кривится. Она ведь так и полагала, что Максим просто ушел от нее к другой. Поэтому быстро ухватывает себе слово «жена». Котову достается «мать», но первой все равно пройти испытание Башаров предлагает именно чувашской ведьме. И пока соперники удаляются обратно в закулисье, на сцене появляются женщины. Едва заметив, что Олег похвалил одну из них, Влад тут же шепчет ему: — Что, красивее, чем твоя Анька? Предполагалось, что Круппова этого не услышит, но тихим Череватому быть не удалось. Аня усмехается и сама смотрит на Шепса. — Нет, конечно, — отвечает Олег быстрее, чем следовало. И хотя тон остается невозмутимым, от новых шуток Череватого ему спастись не удается. Но Олег этим даже не задет. Ему слишком нравится, как звучит словосочетание «твоя Анька». Очевидно, что делать какие-то выводы или планировать совместное будущее было слишком рано, потому что первое свидание может остаться единственным, но намерения Шепса были весьма серьезными. И Сашина истерика на тему самоуверенной чувашской ведьмы и ее новоиспеченной подружки Адель, колкая реплика которой всё-таки просочилась в эфир, только подстегнула его младшего брата. Аня ведь стоила того, чтобы ее добиваться. Даже если это будет смертельный бой с предсказуемым поражением. И сейчас, смотря на нее, Олег мог только восхищаться. В этот раз — гораздо более открыто, чем в предыдущие. А пока ведьме приносят ее вещи, Марат начинает издалека: — Анна… Я задам вам всего один вопрос. Как вы относитесь к изменам? Вопрос как будто бы чисто риторический, ведь вряд ли кто-то ответил бы на него «Положительно». И все же, Олег кривится, едва не подрываясь в странном желании Аню защитить. В этот момент она вдруг показалась такой… хрупкой. И Шепс, хоть и не был сильно погружен в ее личную историю — ведь обе стороны скрывали подробности, — все-таки почувствовал, что тема для Крупповой болезненна. — Изменяли ли вам? — все не унимался Башаров. — Или, быть может, вы сами разбили чье-то сердце? А Аня, и правда, напрягается вся — совсем не таких разговоров она ждала, когда выбирала «жену». Рубец на сердце мигом вновь открывается и кровоточит, словно все произошло буквально вчера, а не почти полгода назад. Да, она не могла быть уверена насчет факта измены на все сто процентов, но… Иных объяснений у нее просто не было. — Измена — самое мерзкое и низкое, что можно совершить в отношении любимого человека, — уклончиво отвечает девушка, хотя обычно уверенный голос звучит ломко-ломко. — И нет, я так ни с кем не поступала. — Значит, с вами? — продолжает наседать ведущий, и Аня едва держится, чтобы разбить ему нос чисто по-чебоксарски. Сердце заходится в лихорадочном ритме, даже дышать становится тяжелее, и Круппова чувствует, как кровь то отливает от лица, то приливает обратно. — Марат, отстань от девочки, ей нехорошо от твоих вопросов, — даже Сотникова вдруг подает голос, вступаясь. — Да, меня предали, — упавшим голосом все же отвечает Аня. — Давно это случилось? Как вы узнали? У нее невольно сжимаются кулаки, и длинные ногти со свежим винным маникюром впиваются в ладони. — Это было давно, и я бы не хотела об этом говорить. — Недавно это было, —тихо комментирует Влад так, чтобы услышал его только Олег. — Но как вы справились? — допытывается Башаров. Никак. Аня кусает пухлые губы, силясь скрыть участившееся дыхание, и спасает ее лишь внезапно перенявший слово Шепс. — Измена — это отвратительно, — как бы между делом бросает он, и цепкий взгляд Башарова немедленно переключается на него. Ведущий наигранно хватается за сердце, но недоверие в голосе при этом совершенно искреннее: — Олег… неужели тебе изменяли? Его, что забавно, Марат в измене уже не подозревает. Видимо, при условии собственной не самой однозначной репутации, темы о мужских грехах все-таки избегает. Но Олег в этом замечен не был. — И не раз, — подтверждает Шепс. — Самое страшное — когда изменяют с твоим близким другом. Двойное предательство. Вера картинно охает, смотря на него с сочувствием. Чуть не плачет. А Башаров, к счастью, забыв об Ане, спрашивает уже Олега: — И как ты с этим справился? — Никак, — пожимает плечами Олег, даже не подозревая, как четко попал в мысли Ани. — Просто со временем оно само начинает меньше болеть. Но предательство сложно забыть. И каждый раз шрамы снова расходятся. Особенно от вопросов. Ему удается смутить Марата, понявшего наконец, что увлекся копанием в чужих историях. Ведущий неловко откашливается, поправляет галстук и наконец переходит к делу: — Итак, Анна. Вам необходимо найти женщину, которая… изменила своему мужу в браке. Вам нужно время для подготовки? А Круппова зависает даже немного. Стоит и смотрит на Олега, будто впервые его видит. Не члена жюри, не будущего конкурента по «Битве Сильнейших», не того самого Шепса, по которому сходят с ума девчонки, и которого так полощет на своем канале сплетница Дарси, а просто… Олега. Парня, который тоже пережил незаслуженную боль. Парня, который ею заинтересован и сейчас осознанно принял удар на себя, чтобы Башаров отстал от нее. — Анна? — Да. Да, я здесь, сейчас. Новое испытание — новый перфоманс. На сей раз ведьма являет студии целый здоровенный бычий череп, который укладывает на пол аккурат напротив собравшихся женщин. Песнопения на чувашском разлетаются, ударяясь о стены — хорошо поставленный голос звучит почти инфернально, пока сама Аня все тем же кинжалом с рукоятью из бараньего копыта протыкает свой безымянный палец. В этот раз ей не нужно так много крови, а необходимый знак она чертит не на собственной еще не зажившей до конца ладони, а кровью на лбу черепа. Далее в ход идут земля из родного края и зола из печи — эту смесь Круппова ворошит здоровой рукой, а затем рассыпает по сцене, казалось бы, хаотично, но на деле по лишь ей ведомой схеме. На ее зов приходят албасты — демонические создания женского пола, подчиняющиеся Шуйтану. Обезображенные, гипертрофированные тени заставляют заинтересоваться даже Череватого — он подается вперед, вглядываясь в сущности. А Аня приступает к заданию. Ходит между женщинами, стараясь их не касаться — левая рука алая от крови, а правая черная от золы. Албасты надрывно хихикают, с любопытством принюхиваясь к собравшимся, и нашептывают чувашской ведьме всю правду, что она от них требует. Остановившись у рыжеволосой девушки, Аня почти физически чувствует ее боль: — Рожала недавно. Навскидку скажу, что, может, месяцев пять назад. И тебе изменили, ты сама бы ни за что этого не сделала. Он… Твоя первая любовь. Вы пытаетесь сейчас все восстановить ради ребенка, да? И Крупповой хочется сказать, что в том нет смысла, когда она видит слезы девушки. Ребенок будет расти с несчастливыми родителями, с отцом-предателем и матерью, что не может его простить. — Он тебе беременной изменил… Но больше Аня ничего не говорит. Вдруг ловит себя на мысли, что не хочет давать девушке негативные установки, потому что… Этого не любит Олег. А думает она сейчас точно не о том, что он может занизить ей балл. Не хочет… разочаровать? Остановившись за спиной у кудрявой девушки, ее ведьма тоже отметает, сообщая, что у нее целый выводок детей, и там даже мыслей об измене нет. Шесть, кажется?.. Сама того не зная, Аня выполняет задание Юлия Котова вместо него. Рассказав понемногу о каждой, у кого останавливалась, Круппова замечает, что около одной из женщин албасты облизываются особенно рьяно, почти капают на нее своей вязкой слюной, шелестя: — С-с-стыдно. Ей стыдно-о-о. История оказывается до ужаса прозаична — Аня видит ее, как на ладони. Эта женщина изменила своему супругу, предала его и взрослую дочь. И до сих пор она живет с тем самым любовником, что позволяет себе пить и поднимать на нее руку. Аня останавливается на этой женщине. И оказывается права. *** По итогу чувашская ведьма вновь набирает высший балл, в то время как ее соперники делят по тридцать семь баллов — жюри предлагает дополнительное испытание, чтобы прямо сейчас решить, кто из них покинет шоу. Не везет Юлию Котову. Пожелав удачи Ане, кажется, исключительно из-за вредности по отношению к Тимофею Руденко, мистик звука нехотя покидает студию. И на том Марат объявляет об окончании съемок, что дались Крупповой не легко. Рана в душе, которую Башаров старательно расковырял и разбередил, неприятно пульсировала. За то время, что Юлий и Тимофей проходили испытания, администраторы заклеили ее раненый палец пластырем, и сейчас Аня стояла в стороне и задумчиво бередила его края, когда к ней подошел Олег. — Знаешь, ты тогда обрабатывал мне руку куда нежнее, — рассеянно улыбается девушка, подняв на него взгляд. Да он и сделал бы все гораздо аккуратнее. И качественнее. Как-то невольно, но при этом совершенно естественно Олег перехватывает ее руку. Под пластырем выступает немного крови. Понятно, что это просто проткнутый палец, но при условии, с какими материалами работает Аня, даже такая маленькая травма могла навредить. И при условии тех сущностей, что она звала… Влад был в восторге. Толик — тоже. Олег, как не сторонник темной магии, держался настороженно. Кровь может притянуть эти тени обратно. И нет, он не сомневался в магических талантах Крупповой… Просто очень сильно переживал. Сегодня она показала себя совсем с другой стороны. И эту девушку, которая так уверенно играла в сильную, но на деле таила внутри душевную боль, хотелось защищать. Тем более, как оказалось, в этом плане у них похожий опыт. Не зря, значит, фанаты тревогу били. — Я потом все переделаю, — заверяет Олег даже слишком уверенно. А потом протягивает ей руку, предлагая взять его под локоть, и продолжает: — За одеждой и поехали? В этом плане он, наверное, был ужасно не оригинальным, о чем не мог не упомянуть Саша, когда Олег в разговоре обмолвился, что сегодня ведет Аню на свидание в ресторан. В принципе, почему нет? Это все еще такая… нейтральная территория. И при этом — ни к чему не обязывающая. И возможность просто поговорить. Узнать друг друга получше. После сегодняшнего испытания Олегу, пожалуй, было еще интереснее. Ане все еще странно. Она мгновение смотрит на предложенную руку, понимая, что… Ей так непонятно, как начинать выстраивать все с самого начала, когда человек тебе еще чужой. Макс чужим не был, они были знакомы еще за два года до начала отношений, и Круппова успела посохнуть по нему продолжительное время… Нет. Стоп. Все. Пора двигаться дальше. И в итоге Аня Олегу улыбается, но за руку не берется — вместо этого тянется и распускает эти нелепые пучочки, что ему завязали сзади головы, треплет мягкие темные волосы, ворча: — Пиздец они на тебя лака вылили. Вот так мне гораздо больше нравится. Первая инициировала более близкий контакт, получается? Для самой Ани касания до волос были почти интимными. И после она неловко смеется, все же беря Олега под локоть. Его рука теплая, и быть близко к кому-то новому вдруг оказывается не так уж и страшно. — Закинем только мои вещи ко мне домой сначала? У меня там спортивный костюм, и свой бычий череп я тут оставлять не хочу… Боже, надеюсь, Сережа не дома. Как относишься к творчеству ATL’а, кстати? И вот попробуй догадаться, кому из них сейчас было более неловко — ей или ему, ведь Олег тоже такого близкого взаимодействия не ожидал. Он еще фантомно ощущает ее прикосновение к волосам, в воздухе витает тонкий металлический аромат ее крови, прибавляющий ситуации определенной пикантности, а Шепс и сам не замечает, что улыбается, как дурак. Избавиться от улыбки, ощущая ее тепло рядом, было еще сложнее, но Олег всем видом старается показать, что все нормально. Вселить какую-то… уверенность, что ли. Ей ведь сейчас нелегко. Стараниями Марата — даже очень. Но в силах Олега попытаться ее избавить от этого груза. Хотя бы ненадолго. — Без проблем, — легко соглашается он, мысленно добавив себе плюсик в карму насчет того, что выбрал максимально неофициальный и не пафосный ресторан. Меньше шансов встретить каких-нибудь папарацци. Да и Ане точно будет комфортно. — Как и к твоему — люблю. Вчера весь день слушал новый альбом. Такой прямо… вайб старых треков. Мне зашло. В какой-то мере, врет. Того же Mnogoznaal Олег слушал намного чаще. Но в итоге выбрал самую безопасную тактику — поговорить о творчестве брата и ненавязчиво признаться в том, что он, на самом деле, та еще фанючка прекрасной Фелиции. Даже если теперь она осталась без Иферуса. Но Олег запрещает себе и думать об этой истории. Никаких дурных мыслей сегодня. — Кстати, Саша, на самом деле, тоже твой поклонник, — внезапно со смешком делится Олег. — Просто он не знал, что ты — это именно ты. Я не мог ему не сообщить такие новости. Аня смеется в ответ вполне искренне, подхватывая: — Знаешь, как профессиональный звукорежиссер, могу сказать, что его «Дэдди Мерфи» — одна из самых ужасных вещей, что я слышала. Я это не из вредности. Чисто мнение эксперта. Как в музыканте, Круппова все же была увереннее в себе, чем как в ведьме. Нет, ее род был силен, причем, возможно, даже слишком, и в своем сезоне она уступила Краснову лишь из-за подавляющего большинства его фанаток, но… Музыка была ближе, как бы там ни было. — Только не проси меня оценивать твои песни, — продолжает смеяться Аня. — Голос у тебя есть, но над звучанием еще работать и работать. Прости. Вместе они забирают вещи из своих гримерок и доезжают на такси до дома Крупповых — по пути девушка читает целую лекцию про правильное звучание битов и сведение, заумно вспоминая времена своей учебы. Просто хотелось немного покрасоваться — Аня ведь, признаться, впервые за долгое время действительно хотела чье-то внимание удержать. Олег галантно помогает ей дотащить магические артефакты и прочие вещи до квартиры. Аня отпирает замки и… снова обнаруживает брата дома. У него что — совсем других дел нет? На мгновение в голове мелькает шальная мысль немного похулиганить и проверить реакцию Шепса на такое скорое знакомство с родней. И Круппова-младшая не может отказать себе в небольшом удовольствии. Поразительно, но рядом с Олегом ей становится легче дышать. — Эй, Сереж! — кричит она из прихожей. — Я на свидание! Не предупреждала же ведь. И о том, что притащит потенциального возлюбленного домой — тоже. И все ради того, чтобы лучезарно улыбнуться Олегу, когда из гостиной показывается недоуменный старший брат. Сережа, правда, быстро берет себя в руки и напускает самый страшный вид на себя. В принципе, рожденному в Новочебоксарске для этого особых усилий прилагать не надо было, а в случае Сережи и его мрачной ауры — можно было просто не улыбаться. Олег проникается почти мгновенно. И хотя непробиваемый взгляд старшего Круппова выдерживает, видно, что напрягается сильно. — И где тыэтоподобрала? — интересуется Сережа, подходя ближе. Шепс рефлекторно вспыхивает было, но тут же успокаивается — легендарный ATL смеется, протягивая ему руку. — Да лан, ты не ссы. Я должен был включить старшего брата. — Я понимаю, — немедленно откликается Шепс. Хотя и стало немного стремно в моменте. — Олег. Сам ATL в представлении не нуждался. Поэтому он продолжает подтрунивать над сестрой: — Вернешь в целости и сохранности. Предупреждаю — пьет много, ест тоже… К счастью, Олег и не догадывался, какой театр одного актера сейчас разворачивался перед ним. Ведь Сережа был рад. После долгих месяцев безвылазной депрессии, в один из которых он был почти готов нарушить данное слово, Анька вдруг улыбалась, сияла и даже устроила новоиспеченному кавалеру проверку старшим братом. Он просто не мог быть не рад, видя сестру прежней. Насколько это было возможно. И вместе с тем — внутри заскреблось что-то почти неловкое. На дворе декабрь. Максону, по его словам, помирать к марту-апрелю. При личных встречах, ставших сильно редкими, он все равно как бы между делом интересовался, как там Аня, а Сережа так же между делом отвечал. Интересно, новость про Шепса его обрадует… или добьет окончательно? Не от самого Сереги, так где-нибудь еще узнает. И неважно, что печорский брат живет в жестком информационном вакууме. Такие новости все равно настигнут. Но Анька должна быть счастлива. Хотя бы попытаться. — Если че, я тебя заберу, — предупреждает Сережа все так же между делом и бросает ироничный взгляд на Олега. — Ну, если надоест. А Аня только глаза закатывает, но улыбаться не перестает — как-то вдруг расслабилась даже. Хотя на мгновение… И вспомнилось, как сообщала брату о том, что теперь встречается с его коллегой по цеху и просто хорошим другом. Как они с Максом впервые пришли в эту квартиру в качестве пары, и как она забирала свои вещи, переезжая к Лазину. И как возвращалась… Но, несмотря на болезненные воспоминания, что когда-то были счастливыми, а именно такие больше всего душу со временем и скребут, Аня понемногу оттаивает. Приходит в себя. Потому что чувствует, что на Олега… может опереться? — Все, Сереж, мы ушли, — сообщает она, меняя спортивную куртку на пушистую светлую шубку, сделанную под ламу. — Найди уже себе занятие и прекрати торчать дома. Концерт организуй там. А то сидит, блин, и когда надо, и когда нет. До небольшого, но приличного ресторанчика на Кузнецком мосту они добираются быстро — в этот раз съемки завершились не слишком поздно, и можно было не бояться попасть в час пик. Даже на улице еще было более-менее светло. Ох уж этот декабрь с непроглядной ночью в пять часов вечера. Хостес услужливо встречает гостей, забирая верхнюю одежду, и Аня с Олегом занимают место у арочного окна. Официант подает меню и с вежливой улыбкой ретируется, давая время на выбор, но Круппова опережает его, по привычке прося: — Глинтвейн, пожалуйста. Зимний согревающий напиток. Что такого? И все же девушка спешит оправдаться перед Олегом, стоит официанту кивнуть и отправиться к бару: — Сережа это несерьезно. Ну, про «пьет много». Или… Боже, кого я обманываю. Он серьезно. Я, на самом деле, только пью и работаю. Готов разочароваться? И усмехается, как будто бы просто пошутила. — Дай-ка подумаю, — наигранно задумывается Олег. Сначала с языка едва не сорвалось что-то вроде «У всех бывают плохие периоды», но Олег вовремя одумался — это точно бы кольнуло по свежей кровоточащей ране. Поэтому Шепс выбирает тактику совершенно другую. — Мне двадцать шесть, а я опять живу со старшим братом, потому что у меня нет своей квартиры, — принимается перечислять он. — Мне до сих пор припоминают «выплаканную» золотую руку и не считают практиком. А еще в последнее время я курю по две пачки сигарет в день и мне все чаще попадаются пачки с раком легких. Готова разочаровываться? Одно «но». В этот момент он даже не догадывается, что, желая сделать, как лучше, тоже невольно проходится по больной теме. — Я к тому, что идеальных людей не бывает, — продолжает Олег по итогу. — У каждого есть свои демоны. Так что я разочаровываться не собираюсь. Ты ведь… И в моменте осекается. С языка собираются сорваться столько комплиментов, что Олег даже теряется от их обилия. И в итоге, опуская взгляд в меню, все же признается: — Прости. Я слишком тобой восхищен, чтобы выбрать один комплимент. Аня улыбается, делая вид, что уголки губ совершенно не дрогнули на «двух пачках в день». Максим курил столько же и даже говорил, что умрет с сигаретой. И рак этот… Невольно захотелось добраться до своего «чапмана» и выскочить на улицу, но девушка подавляет это желание. — Ты так филигранно соскочил с моих недостатков на свои, что, кажется, я тоже задолжала тебе комплимент, — усмехается она, а сама позицию в меню выбирает почти не глядя. Попалась на глаза карбонара, значит, будет карбонара. Глинтвейн сейчас нужнее. — Не обращай внимания. Я сейчас расслаблюсь. Очень давно не была… На первых свиданиях. Официант приносит ей ароматный горячий алкогольный напиток, принимает заказ на блюда и вновь удаляется. Аня делает несколько глотков через трубочку, позволяет глинтвейну разойтись волной тепла по телу и лишь потом продолжает: — Я рада, что ты меня позвал. Правда. Я давно никуда не выбиралась нормально. Даже Адель недавно притащила домой вместо нормального бара. Словно только закрывшись в спальне… Я могла почувствовать себя в безопасности что ли. Не знаю. Аня привыкла быть открытой с людьми в своих чувствах и сейчас тоже не скрывала от Шепса своего состояния — вспоминались слова Вегеры о том, что Олег очень хороший и… Что она должна быть столь же серьезна к нему, как и он к ней. — Но мне интересно, — выдыхает Круппова. — Почему ты сам еще одинок и выбрал меня. По-любому же вблизи должен чувствовать, что душа ее — решето, а сердце через мясорубку перекручено. Ее вопрос ставит Олега в невольный тупик. Он как будто бы подразумевал новую порцию воспоминаний о бывших и о том, как ему изменили. Осознанно Аня это спросила или нет, но Олег решил, что эту тему развивать будет просто ужасной идеей. Как и рассуждать про то, что клеймо младшего брата того самого Шепса и недопрактика, в котором многие видят только красивого мальчика, его порядком задрало. Но ответ по итогу приходит сам. И как будто бы даже более искренний, чем все его варианты. — Потому что я верю, что просто еще не нашел своего человека. В романтическом плане ему тема предназначения очень нравилась. Да и в религиозных книгах, которые одно время полюбила Людмила Шотовна, продвигалась мысль о том, что Бог не создает людей просто так. У каждого есть своя цель. У каждого естьсудьба. Возможно, сейчас это звучало как что-то обязывающее и слишком сакральное для первого свидания, поэтому Олег переводит тему: — Мне не очень нравится формулировка «выбрал». Ты ведь не какой-то товар. Я просто… — И неловко смеется, признавая: — Тебе стоило переступить порог студии, а я уже был очарован. Вот так вот просто. Даже сказал вслух. И чем дальше, тем более легко получалось говорить ей о том, какая она замечательная. — Без каких-то рациональных причин, я серьезно, — продолжает Олег. — И поэтому… я правда очень рад, что ты согласилась. Слышать подобное, вне всяких сомнений, приятно любой девушке, и Аня не исключение. Она знала, что нравится мужчинам — она была хороша собой, и всех сражали наповал ее афро-кудряшки, но Круппова никогда не пользовалась этим вниманием, привыкшая быть в рэп-индустрии «своим в доску парнем». Возможно, всему виной слишком умный старший брат, но Аня всегда была рациональна. А вот ухаживания — нет. Например, отличился чертов Краснов, полагавший, что зажать ее в коридоре отеля при поездке на совместное испытание — пик джентльменства… Но Олег явно таким не был. Аня видела, что он старается. Старается для нее, и это не могло не очаровывать. За окном кружили хлопья снега, в самом ресторане уже повесили бутафорские елочные ветви с гирляндами вдоль стен, и общая обстановка тоже казалась волшебной. Даже захотелось поверить в возможный праздник. И дело было явно не только в выпитом алкоголе. — Спасибо тебе, — с теплой улыбкой Круппова решает озвучить свои мысли. — За то, что ты честный со мной и такой… Замечательный. У меня сейчас впервые за долгое время появилось ощущение… Веры в лучшее, наверное? Будет громко сказать, что будто родилась заново, да? Это уже точно влияние глинтвейна, заставляющего чувствовать все ярче. — Забавно, что я как раз на днях дописала супер-депрессивную песню, которую хочу успеть выпустить до конца года, а теперь… Будто и не чувствую себя так, как там пою? Это все твоя магия, да? Совсем развезло, кажется. А Аня, на самом деле, даже не догадывалась, что творила что-то невероятное и с самим Олегом. К ним уже возвращался официант с заказанной едой, и это удачно помогло Шепсу спрятать слишком счастливую улыбку. Как будто бы даже узнал ощущение бабочек в животе, о котором говорили все… влюбленные. И как не верить в предназначение, в связь душ, когда Олег уже чувствовал себя с Аней настолько правильно? Как будто все так, как и должно было быть. Ему просто хорошо от того, что ей с ним комфортно. И теперь у него уже нет ощущения, что все, что он говорит и делает — это слишком поспешно. Потому что в моменте как будто случается эзотерическое озарение. И Олег улыбается, накрывая руку Ани своей, и слишком тепло отвечает: — Я не волшебник. Я еще только учусь. Ради тебя. *** Глеб старался проводить с лучшим другом больше времени в последние полгода, даже если тот упирался и бубнил, что ему это не нужно. Голубин знал, что Макс и сам ушел с головой в работу, готовил свойпоследнийальбом, делая вид, что ничего страшного не происходит. Они знали друг друга ещё с тех времен, когда Фараон был известен своим «суки, лин, блант», и продолжали крепко дружить и теперь, когда его фишкой стали семья, любовь, доверие и верность. И во многом — это все благодаря его жене, замечательной Соне, которую Глеб сегодня взял с собой. Егорова как раз открывала окна по всей квартире Лазина, по-матерински строго ворча на то, как много они двое накурили. Прямо в помещении, черт возьми. — Ребят, вы, конечно, крутые рэперы и все такое, но, может, непроглядный кумар в обычной жизни — плохая идея? Глеб только мягко усмехнулся, притягивая жену к себе, чтобы она уселась к нему на колено. По телевизору как раз вот-вот начнется новый выпуск «Реванша», и Соня, хоть и позволила мужу себя обнять, не могла не протянуть, обращаясь к Максу: — Слушай… Тебе не кажется, что смотреть… Это, ну, откровенный мазохизм? Она-то была в курсе романа ее лучшей подруги и Олега и Шепса. В последнее время Егорова не часто видела Аню, но они постоянно поддерживали связь по переписке. И Соня, на самом деле, испытывала крайне смешанные чувства по поводу всей этой ситуации. Она никогда не осуждала Лазина, уважая его решение Круппову отпустить, но… Ведьмовская натура так и вопила, что что-то тут не чисто. Но, когда она пыталась проводить ритуалы, ничего особенного не видела. — Именно поэтому мы здесь, — напоминает жене Глеб. — Чтобы кое-кто не страдал при просмотре в одиночестве. На самом деле, Соня была права — это чистой воды мазохизм. Любоваться на Аню только по телевизору. Узнавать о ее жизни через Серегу или Соню, если получалось ее разговорить. А отдельный вид мазохизма — это смотреть сейчас на Глеба и Соню и думать про то, что сейчас к нему могла так же жаться Аня. Лазина. Жрущая все больше здоровых тканей опухоль напоминает о себе и о том, что Ани рядом не будет больше никогда, ноющей вспышкой боли. Она начиналась с головы, а потом как будто разрасталась по всему телу. Макс, за это время научившийся блестяще отыгрывать, будто никаких приступов боли у него нет, с натянутым смешком отмахивается от Глеба. — Иди ты. К Соне претензий нет. Соня всем своим ведьмовским существованием фактит. Ведьма… От тревожных мыслей спасает начавшийся выпуск. Макс наконец отводит взгляд от милующейся парочки и переключается на заставку. Так-то он реально каждый выпуск с Аней смотрел. И каждой ее победе радовался так, как раньше, не на секунду не сомневаясь, что Круппова среди всех — сильнейшая, и в еще одно шоу она не то что придет — с ноги залетит. А Александр Шепс явно давно не получал по ебалу. Это факт. И в моменте хочется пожелать того же самого его младшему брату, который на Аню слишком засматривался. У Макса невольно сжимаются кулаки… И он сам себя и осекает. Ты же ведь этого и хотел. Чтобы у нее появился другой человек, с которым она будет счастлива и проживет долгую жизнь, полную любви. Разве не так? Все так. Только почему так хуево? Но новый выпуск действительно становится верхом мазохизма, потому что… измена. Где-то в глубине души Макс понимал, что сейчас услышит и что Аня о нем думает. Но когда он получает официальное подтверждение того, что Анька, самая лучшая, самая прекрасная, самая-самая, правда считает, что в целом мире можно было посмотреть на кого-то, кроме нее… На лице Макса не дрогнул ни единый мускул. Он не ударился в самобичевание, не закатил истерику. Вообще ни слова не сказал. Только кулаки сжал до побелевших костяшек. Теперь вмазать хотелось уже себе. Соня косится на него, поджав губы. Аня на экране отвечает на давящие вопросы Башарова ломко и уклончиво, а потом за нее и вовсе практически вступается Шепс. Егоровой он никогда особенно не нравился — она относилась к Олегу вполне нейтрально, но сейчас вот прям захотелось отвадить медиума от подруга. И вовсе не потому, что она не желает Ане счастья. Как раз наоборот. Круппова режет палец кинжалом, и в кадр попадает в том числе свежий, едва затянувшийся шрам на ладони. Глеб не выдержал и поморщился: — Она же раньше не работала так. — Не работала, — подтверждает его жена. — Аня всегда была светлой девочкой, обращающейся к таким же эгрегорам. Но в последнее только и делает, что… — Егорова качает головой, не договаривая. Мысль ясна — через свои черные ритуалы Аня просто забывается в аутоагрессии. Делает себе больно, но находит оправдание в эзотерике. На ней платье на лямках, открывающее обзор на руки с татуировками. Шаманка на плече правой руки, статуя матери Чувашии на левой и… Иферус с обложки альбома «Круг ветров» Максима на предплечье. Аня набила лирического героя своего парня в сентиментальном порыве ещё пару лет назад. Будучи уверенной, что они вместе навсегда. А в прошлом месяце она, пьяная, рыдала на коленях у Сони, обещая содрать эту татуировку с себя вместе с кожей. — Мы почти не видимся, — признается Егорова. — Может… И вновь осекается. Несмотря на свой бойкий характер, Максу Соня свое мнение не навязывала. Только не в этой ситуации. Но она и не могла смотреть, как они страдают друг без друга. — Странно, что этот Шепс не следит за ее методами, — почти цедит Голубин. — Позволять своей девушке кромсать себя… И только потом понимает,чтовообще сказал. Слишком и сам переживает за Круппову, помня ее еще школьницей, пищащей от возможности сняться вместе с Максом в клипе Глеба на «Дико, например». Соня переводит на мужа строгий взгляд. Проболтался, блять. Зато теперь все сошлось. И взгляды его, и вот это вот «твоей Аньки», брошенное хоть и Череватым, но никак Шепсом не оспариваемое. Или на момент съемок они еще не встречались? Зато сейчас… — Попробуй ей запретить, — выдавливает из себя Макс, и впервые за месяцы его актерствования и заверений в том, что все хорошо, слова идут настолько тяжело. Он Ане никогда ничего не запрещал. Не пытался ее как-то ограничить. Чувашская ведьма была прекрасна в своей дикой свободе. И даже к смене методов работы сначала отнесся спокойно — просто потому, что был уверен, что Круппова со всем справится. Но слова Глеба заставляют посмотреть на все под другим углом. Многознал уже больше не много знает. Изменение когнитивных функций — один из признаков того, что ему все хуже. Давить боль моральную болью физической. Анька. Балбеска. Макс бы сейчас перевязывал ей порезанные руки и ворчал бы. Не давил бы, но Аня все равно завязала бы. «Попробуй ей запретить» — сказал Лазин так громко. А сам прекрасно понимал, что стоило бы ему хотя бы мимолетно обозначить свое беспокойство, она бы перестала. Если бы он все рассказал тогда, они бы сейчас были вместе. К ней не прилип бы младший Шепс.Если бы если бы если бы… — Я же ей этого и хотел, — продолжает Макс чуть заторможенно. В больной голове — слишком много мыслей. — Чтобы она была счастливой. Начала новую жизнь. Без меня. Больно — это из-за опухоли или из-за того, что все еще слишком сильные чувства никуда не денешь? — Научится еще, — заканчивает Макс совсем не убедительно. — Все будет. Я… Все хорошо. Просто очень хотел сам себя в этом убедить. Сейчас, когда сознание периодически изменяло ему, а тело работало против, единственное, во что еще хотелось верить — в то, что Макс сделал все правильно, дав Ане шанс. — Бля, чувак, прости, — растерянно выдыхает Глеб, проведя ладонью по лицу. — Я просто злюсь, что какой-то хуеплет… Соня больно щиплет мужа за бок с новым предостерегающим взглядом — замолчи, любимый. Правильно Голубин всегда говорит, что у него очень умная жена. *** Тринадцатого в полночь Андрей-таки выпускает первый сингл с грядущего альбома — «день рождения наоборот». И, признаться, он надеется, что это достаточно прозрачный намек на то, что собственный он масштабно праздновать, может быть, не очень бы и хотел. Но разве объяснишь это Серафиму и Феде? Мукка и Букер неплохо взяли его в оборот. Потом еще Анька сообщила, что придет. Федорович честно удивился, но он обрадовался. Она успела стать ему близкой подругой, да и звукарь отменный — ради записи альбома с Крупповой он даже жил последние месяцы в не самой любимой столице — обычно он предпочитал Москве столицу культурную, обосновавшись именно там. Проще говоря — Андрей был уверен, что этот день рождения… Праздник больше для других, чем для него самого. Ещё эта диета, которую он сам выбрал соблюдать… Интересно, Букер ему лично торт будет заботливо кусочками нарезать и с ложечки кормить? Под это хуево торжество был снят целый клуб — «Пропаганда» на Китай-Городе. Вообще-то весь прикол был в том, что легендарный клубешник, работающий с конца девяностых, закрылся еще в июле-месяце, и Андрей внезапно тоже решил, что использовать их старой помещение — символично. А Серафима уже был смысл пытаться остановить — братан не мог остановиться спамить «кружочками» в свой телеграм-канал. И только Федорович, вздохнув и покачав головой, порывается пойти к Сидорину, как телефон в его руках вибрирует. Аня и пишет. «Мы скоро будем». Мы?.. Адель, как и обещала, за Крупповой заехала. И у последней, напротив, настроение было очень даже приподнятым — с момента первого свидания с Олегом прошла пара недель, и все это время он продолжал быть с ней галантным и просто очень хорошим. Периодами Аню даже посещали мысли, что она, возможно, и не заслужила такого шанса — снова проводила много времени на студии звукозаписи, но на этот раз с собственными совсем не позитивными песнями. Будучи счастливой в новых отношениях, петь о бывшем — хуевая идея. Но она свято верила в то, что просто должна выплеснуть до конца старый негатив, чтобы открыть дороги чему-то новому. — Если Андрей будет ворчать, не принимай на свой счет, — наставляет Аня Вегеру, когда они уже едут к клубу. — Он иногда душнит. И сама смеется. Настроение, и правда, очень хорошее. — А вообще… Ты как? — продолжает она отвлекать Адель от заснеженной дороги. — Бро-о-ось, — смеется Вегера в ответ. — Меня ворчанием не напугать. У меня на него иммунитет. Другое дело, что обычно она всегда все воспринимала на свой счет. Ведь даже если прямых оскорблений в речах Саши не звучало, он все равно умел даже завуалированно уколоть ее так, что Адель потом запиралась в ванной и рыдала. Боже, да под конец все дошло до такого состояния, что ей в любом слове слышалось оскорбление. Нет. Такого больше не повторится. Даже несмотря на то, что сегодня у нее будет проверка самой себя, видимо. Все, эта история в прошлом. — А так хорошо, как ни странно. С момента тех съемок мне стабильно долбят по защите, но пробиться все не могут. Такое ощущение, что готовит что-то эпичное, — деланно беззаботно продолжает Адель. С Саши станется. Как ритуалист он, по факту, отстой полный, но на чистом негативе можно и Апокалипсис случайно начать. — Но это все не важно. Мне нравится, как ты расцвела. Про Олежку даже говорить не буду, как светится… Хорошо же, что все так сложилось. Расставание — больно, плохо, страшно. Неважно, от того, что чувства перегорели, или просто потому, что обстоятельства требуют. Но… нужно перешагивать, да? Идти дальше. Если что, всегда можно… вернуться? Твое тебя всегда найдет. А не твое — пусть нахуй идет. Во, загнула. В машине тем временем играют песни сегодняшнего именинника. Адель, не так сильно знакомая с творчеством Пирокинезиса, посвящалась с момента, как Аня ее пригласила. И зашло ведь. Даже очень слишком зашло. Откликнулось. Особенно вот… — Кстати, вброс между делом, — не может не заявить Вегера, увеличивая громкость — заиграл свеженький сингл. — У меня вот тоже «день рождения наоборот». То есть я буквально родилась мертвой, но потом откачали каким-то чудом. Я решила, что это намеки от вселенной и нам точно будет, о чем поговорить. — Ого, — не скрывает удивления Аня. — Значит, вот как ты получила силы, да? Говорят, смертьсвоеникогда не оставляет. И точно найдете, о чем поговорить. Если Андрюша Пиро начинает философствовать, его несет. И текстовик бро гениальный. Я все грежу его с Сережей познакомить. Пусть фит запишут, это будет отборный мрачняк. Я готова сделать им биты. За окном снова кружит снег, и Круппова про себя радуется, что додумалась не сильно наряжаться — оделась стильно, но больше на хип-хопе. И, конечно, не забыла надеть мерч Пирокинезиса — футболку с котёнком Ра. Если у Андрея угрюмое настроение, то это самый верный способ его задобрить. — А про Олега… — выдыхает Аня, сдерживая невольно расплывающуюся улыбку. — Мне хорошо с ним. Мне нравится, что я могу быть собой, нести глупости, а он всё равно смотрит на меня, как на принцессу. Я разве что к совместным выходам пока не была готова… Поэтому не взяла его сегодня с нами. Но уже жалею. Но, тем временем, они уже заезжают в нужный переулок со стороны Лубянки, и Аня показывает, где лучше припарковаться. А внутри клуба… Андрей чуть вяло улыбался, сдавшись «кружочкам» Серафима, и просто разглядывал местную барную стойку. Хотелось бы, наверное, выпить и чего-то крепкого, но при его подагре это было противопоказано. Придется ограничиваться вином, как винишко-тян. Но это ладно — после того, как Федорович идентифицировал себя в твиттере как Клаву Коку, не страшно побыть и девочкой с каре, угорающей по Питеру. В последний пункт он точно попал. По первому больше был Серафим. Серафим, который первый заметил входящих в клуб девочек. Аня явилась не одна, как и обещала — вместе с ней оказалась девушка, которую Андрею сразу захотелось сравнить с русской версией Моники Беллуччи. Ох уж эта душа поэта. — Веди себя прилично, пожалуйста, — ткнул он локтем стоящего рядом Букера, и сам пошел встречать гостий. — А вот и мой любимый звукорежиссер, да? Представишь свою подругу? — С днем рождения, Андрюш! — разулыбалась Аня, с радостью ныряя в раскрытые для быстрых объятий руки. — Познакомься с Аделиной Вегерой. — Очень приятно, — улыбается он, отчего-то задерживая взгляд на ее глубоких глазах. — Она некромантка, — усмехается Круппова. — Мне только что стало ещё интереснее, — признается Федорович со свойственным ему спокойствием в речи, но глаза выдавали с головой. — Ого, некромантка, — но тут в дело вмешивается Букер, который просто физически не мог молчать, — это значит, что ты можешь… Первым с шутки ужасно сыплется Серафим, которому чем чернушнее, тем восхитительнее. Но все-таки тоже пихает Федю локтем в бок, всем своим видом намекая, что не при дамах же. И если Аня уже успела стать своей в доску, то подружка ее пока производила впечатление напудренной фифы. Ну, пока не открыла рот. — Некрофил и некромант — это таки немного про разное, — усмехается Адель, а дальше с самым невозмутимым видом добавляет: — Я не трахаюсь с трупами. Про это каждый второй спрашивает. Ничуть не уязвленный упреком в не оригинальной игре слов Букер немедленно приобнимает Андрея за плечи, чтобы ненавязчиво подпихнуть его поближе к девушке и объявить: — А жаль. Потому что он некрофил. И даже не напиздел, между прочим. Просто процитировал шедеврострочку из «Я прошел по касательной». И вот здесь Серафим сыплется уже окончательно, и Федя к нему присоединяется, а Адель, в упор смотря на именинника, вдруг деловито заявляет: — Так. Я его у вас краду. У меня есть подарок, а я вас стесняюсь. И немедленно берет Федоровича за руку, напоследок бросая виноватый взгляд на Аню, в котором так и читалось что-то вроде: «Я отдам тебя на растерзание ненадолго, но мне реально надо». Андрея она уводит к барной стойке — одновременно и поближе к самому интересному, сразу после него, разумеется, и подальше от веселого Букера. И только там поясняет истинную причину внезапного перформанса, заявляя: — Я, на самом деле, тоже не очень люблю масштабно праздновать дни рождения. Да и вообще их праздновать. Но! Подарок у меня реально есть. И со все таким же деловым видом его достает, как будто из ниоткуда, в следующую секунду уже завязывая на руке Андрея браслет со смешной голубиной моськой с выпученными глазами, неизменно осуждающим видом и клювом, занесенным для новой порции пиздюлей. — Это мерч моего голубя Опездола, — смеется Вегера, ужасно довольная собой. — После того, как я скупила весь мерч с твоим прекрасным котеночком Ра, я решила, что нам нужно совершить культурный обмен во славу прекрасных животных. — А ты знаешь, на что давить, да? — усмехается Андрей. — Ладно. Спасибо. Мне нравится, правда. Все по-прекрасному всратое — это ко мне. А подарок ему, правда, понравился. Обычно ему было трудно угодить, потому что дорогие пафосные подарки Федорович не любил. А оригинальность всегда могла его впечатлить. К тому же… — Голубь Опездол? Ты серьезно? Звучит без доли осуждения — напротив, он оценил. Ещё один плюсик за двойную оригинальность. Завести голубя — это сильно. Назвать Опездолом — это даже заставляет Андрея вновь усмехнуться и покачать головой. Видимо, Аня решила подарить ему на день рождения интересную собеседницу. И он не собирается упускать возможность, тут же предлагая: — Вина? Или что захочешь. Сегодня это некогда веселое, а ныне абсолютно дохлое помещение все в нашем распоряжении. — Вина, — с легкой руки соглашается Адель. Тем более, последняя пьянка показала, что крепкий алкоголь — это все-таки не ее. Вот вино — в самый раз. — Из солидарности с именинником. И не может не улыбнуться лукаво, всем своим видом пытаясь сказать «Я же ведьма, ты забыл, что ли?». Хотя… пожалуй, сегодня Адель даже позволит себе выключить все сверхъестественные радары и просто расслабиться, проводя время в приятной компании. А компания точно будет приятной. Голубя она завела уже сильно после расставания с Сашей, но он, если бы узнал, покрутил бы пальцем у виска. А Андрей вот… Неправильно сравнивать. Тем более, при условии, что это только первая встреча. Но невольно получалось. Потому что от Андрея чувствовалось что-то такое… родное. Смерть свое не оставит, да? Что же, некромантка и любитель петь о смерти — это определенно будет интересно. — Он и по документам Опездол, — со смешком продолжает Вегера. — Я верю, что он меня сам выбрал. Я шла по улице, а он врезался мне в ногу и остался вот так сидеть. А я слишком сердобольная. Ты даже не представляешь, как сложно вылечить уличного голубя… В итоге у него еще остались тики и проблемы с головой, он не умеет летать, зато постоянно меня пиздит и совокупляется с моей ногой. Единственное, что он во мне любит. Это, конечно, звучало, как форменное безумие, но Адель не собирается забирать свои слова обратно. — Клянусь, я нормальная. Я его просто слишком люблю. Но тебе это знакомо, да? — Знакомо, — вновь усмехается Андрей, забирая у бармена бокалы полусладкого. Это ему тоже не стоит, но не в праздник ли баловать себя? Один он тут же передает Адель. — Я езжу в туры с фотографией котенка Ра. А за подарок ещё раз спасибо. Креативно. Чуть не сказал «спасибо, братан, целуй в хуй» в своей излюбленной манере. Однажды уже чуть так не накосячил в телефонном разговоре с мамой и сейчас тоже, к счастью, сдержался. Хотя уже что-то подсказывало, что Вегеру бы он не смутил, а, скорее бы, насмешил. И это не могло не располагать к себе. Шикарная девушка с чувством юмора. — Некромантка, подобравшая на улице простого раненого голубя, — продолжает он, с куда более расслабленной улыбкой делая глоток. — Я люблю контрасты. В магию Федорович верит. Причем очень охотно. Несмотря на его любовь к некоторому богохульству в музыке и даже твиттере, он искренне верил во все возможное и даже носил крест. Андрей заигрывал с разного рода силами своей собственной силой слов. И в Анькины способности всегда верил, и в новой знакомой тоже не сомневался ни на секунду. — Скажи мне, — он вальяжно облокачивается о барную стойку. — Как это работает? Смерть? Да, это именно то, что он хотел бы обсудить в свой день рождения. Как раз в тему к его новому треку. — Ты сам сказал, — улыбается Вегера в ответ, — «День рождения наоборот». Предчувствие не обмануло. Поговорить им, действительно, было о чем. Обычно ведь люди смерти боятся. Сторонятся ее. Винят в чем-то. Но по факту — процесс необратимый. Естественный. И если его принять… — Мой мерзкий бывший считал, что сложнее быть медиумом. Мол, души — это тонкие материи, бла-бла-бла, быть медиумом — это целое искусство, все такое. А я занимаюсь пещерными глупостями. Но! По факту, это полное непонимание процесса. Слышал бы ее Саша — уже убил бы, наверное. Да и в целом многим ее взгляды на смерть казались безумными. Но с Андреем Адель позволяет себе говорить все, что думает. Потому что он…слушает. — Сначала — день рождения. Тебе выдают материальную оболочку, но душа — это твое собственное. Ты можешь ее холить и лелеять, а можешь свести к греху. А потом случается именно день рождения наоборот. Потому что у тебя забирают то, что тебе выдали, когда ты только появился. Мне в этом плане понравилось твое про «обратного аиста» и «потеряться в капусте». И как будто бы сейчас что-то, незримо сопровождающее ее всю жизнь, навострило уши, вникая в каждое слово. Как будто бы что-то, вернувшее ее к жизни в раннем детстве, сейчас слушало ее вместе с Андреем и даже… одобряло ее рассуждения? Что-то, что и давало ей силы. Этакий… ангел-хранитель. Только Адель знает. Ее хранит Смерть. Даром, что обычно Вегера с ней борется. — Я раньше пыталась ему доказать, что отобрать у Смерти то, что принадлежит ей, а не тебе самому, гораздо сложнее. Но на мое мнение давно положили большой и толстый… — И Адель вздыхает устало. Отвяжись, блять, боже. — Так что ты правильно поймал суть. Аисты уносят обратно. И даже не приукрасила ничего. Не скрыла. Не говорила с целью понравиться. Такое… непривычное чувство. — Есть что-то символичное в том, чтобы обсуждать смерть с именинником в дохлом клубе, — смеется Адель. — Мне с тобой нравится. — Я думал, здесь будет скучнее, — смеясь, соглашается Андрей. Ему понравились ее рассуждения — они были интересными и вдохновляющими просто сами по себе, и он отлично считал то, что Вегера совершенно не льстит ему, проводя параллели между своим рассказом и его творчеством. Они просто будто… На одной волне. Она понимала, что он пытался сказать. И он тоже ее понимал. — Я не всегда такой умный, что попадаю своими метафорами в понятия некромантии, — предупреждает Федорович. Лукавит и прибедняется, но это флирт такой. Вино в голову дало? — Но мне тоже с тобой нравится. Ты вдохновляешь. Я бы повторил. Возможно, он в подкатах немного подзаржавел, но зато был абсолютно серьезен и искренен. Адель приковывала взгляд и, как выяснилось при личной беседе, цепляла душу. — А у меня тульпа была, — внезапно признается он. — Не спрашивай даже. И нет, я не буду пытаться убеждать тебя, что я нормальный. Лучше сразу предупрежу, что это не так. Ну, знаешь, нейронные связи, шизоид и все такое. — Меня должно было это смутить? — как ни в чем не бывало интересуется Адель. — Кстати, с эзотерической точки зрения создать жизнеспособную тульпу — это, между прочим, очень крутой уровень. Так что считай, что у нас еще больше общего, чем могло бы показаться. Честное слово, она Аню расцелует. Потому что все сверхъестественные радары подсказывали, что будет интересно. Но реальность в итоге значительно превзошла все ожидания. Просто искренность Адель слишком ценила. Именно способность вывалить все свои недостатки, даже если немного прибедняясь, а не ходить с короной и позицией «Я самый пиздатый, блять». Андрей ощущался как глоток свежего воздуха. Как будто бы даже… дышаться стало легче. Что-то подобное, наверное, почувствовала Аня с Олегом, да? Это вот то самое… исцеление, что ли? — Но, раз уж мы продолжаем на откровенном, — воркует Вегера, решив, что может позволить себе и пококетничать, и даже придвинуться ближе, — я тоже не всегда такая вдохновляющая. Не уверена, что ты бы вдохновился вчера, когда я в дырявой футболке сидела перед телевизором и рыдала над прощанием Итачи с Саске. А рыдаю я, знаешь, очень драматично. С завываниями, задыхаясь… Хотя по ней и не скажешь. Со своей любовью к корсетам и пышным юбкам Адель создавала впечатление гламурной напомаженной мадам. Но при этом ничуть не меньше любила оверсайзные футболки и рыдать под аниме, пока никто не видит. Ох уж этот детский краш на Итачи… — Но мне всегда говорили, что быть вот такой собой — это ужасно, — вздыхает Адель. — Поэтому исключительно вдохновляем. А Андрей вновь тихо смеется. — Когда я назвал тебя вдохновляющей, я имел в виду не искусственно созданную эстетику, а именно твою личность, которую ты начала мне раскрывать, — пояснил он. — И признание про драную футболку, Итачи и Саске делает тебя только более объемной и привлекательной, честное слово. У меня гетеросексуальность на Саске шатается. Вы только посмотрите — красивая девушка, скрывающая под этим внешним пафосом любительницу аниме и хозяйку уличного голубя, которого назвала Опездолом. Андрей Пирокинезис официально очарован и может задуматься над тем, чтобы в Москве подзадержаться… — Познакомишь? — с усмешкой продолжает он, жестом прося бармена подать ещё вина. — С Опездолом. Я заинтригован. Гости продолжают прибывать, и каждый жаждет внимания именинника, но вот только сам Федорович не спешит им его дарить — оно целиком сосредоточено на Аделине. Спасибо, что Серафим, Федя и Аня принимают удар на себя, сразу уводя новоприбывших вглубь помещения, и в тени барной стойки Андрей остается незамеченным. — А я познакомлю тебя с котенком Ра. Ещё один культурный обмен во славу прекрасных животных. И почему у нее вдруг так забилось сердце? В моменте кажется, что они сейчас выпрыгнет из груди. Горло сдавливает от какого-то сладкого предвкушения, и как бы Адель не пыталась спрятать слишком счастливую улыбку, у нее не получается. Потому что она сейчас… правда счастлива? — Сочту за честь, — смеется Вегера и, не удержавшись, пробегается пальцами по его руке — от ладони до предплечья, ненавязчиво задерживаясь на татуировках. Новый маникюр тоже со смыслом — с помощью втирки они с мастером пытались имитировать окраску голубиного воротника. — Я готова вступить в культ поклонения котеночку Ра. А еще одно из прекрасных качеств в мужчинах — это любовь к животным. И одинаковый вкус в аниме. И любовь к рассуждениям о смерти. Боже, да как Андрея могли столько времени от нее прятать? — Только предупреждаю сразу, — продолжает Адель, окончательно отбросив последние крупицы того, как безумно она звучит, — твоим ногам не спастись. К мужским ступням пернатый ловелас особенно неравнодушен. И совсем заливается, снова чокаясь с ним бокалами. Как будто бы и не замечает неясный силуэт за спиной Андрея, видимый только ей, губы которого шевельнулись в беззвучном «Нет».