Тихая комната

Следующий день после тусовки в честь дня рождения Андрея для Ани начался тяжко — как зачитывал ее брат в одном из старых треков: «похмелье будет держать, пока голод даст под дых кастетом». Потому что да — есть хотелось, но после того, как вчера Круппову капитально споил Букер, на еду не хотелось даже смотреть. Сережа только посмеялся над младшей сестрой и оставил ей энтеросгель, уезжая из дома — выпереть его тоже было непосильной задачей, но пришлось объяснять, что она хочет провести время с Олегом наедине. Да, даже в таком разваленном состоянии. Ее бросало то в жар, то в холод, хотелось только лежать и бороться с «вертолетами», но с появлением Шепса Аня почувствовала себя лучше, как по мановению волшебной палочки. И хотя встречала она его без макияжа и в объемной толстовке брата с логотипом лейбла ACIDHOUZE, выглядела девушка все равно очаровательно. Наверное, особенно тем, что проигнорировала надобность носить дома штаны, решив, что толстовка и за платье сойдет. Они с Олегом ещё не перешли грань с поцелуями и даже объятиями, но, едва открыв дверь и впустив его в квартиру, Аня не удержалась — прилипла к Шепсу, практически на нем повиснув с признанием: — Знаешь, мне вчера тебя не хватало. Это, правда, было так. В какой-то момент она даже едва ему не позвонила, но в последний момент поняла, что на часах было два часа ночи. А Олег просто не может удержаться сейчас, чтобы не обнять ее в ответ и не закружить. Аня легкая, как пушинка, и даже когда ее ноги снова касаются земли, Шепсу категорически не хотелось размыкать руки. Но приходится — как минимум для того, чтобы снять куртку и разуться, а потом совершенно искренне признаться: — Я за вчера понял, что даже день без тебя — это как вечность. Мне не понравилось. Саша дома продолжал рвать и метать на тему того, с кем Олег проводит время, намертво на Аню взъевшись. И вчера братья в очередной раз серьезно поругались на тему того, что Саша… позволил себе лишнего. Потому что такой грязи в адрес своей девушки Олег не потерпел, о чем не преминул сообщить. Кажется, после этого пора было снова искать, где снять квартиру. А лучше — купить, ведь… Догадываясь, что Ане ради сегодняшнего вечера тоже пришлось выпроводить брата, Олег все чаще навязчиво задумывался о еще одном серьезном шаге. Понятно, что не сейчас, что еще рано, но… Они ведь когда-нибудь будут жить вместе? — Я тебе принес подарок, кстати, — внезапно заявляет Олег. Это не было что-то целенаправленное. Хотелось чем-нибудь ее удивить, но он долго не мог найти ничего интересного, пока абсолютно случайно не наткнулся на… В красивой коробочке лежал ловец снов. Основная часть, вопреки традиционному кругу, была выполнена в форме полумесяца. А вниз, вместо обычных перьев, спускались плетеные узоры, похожие на национальные чувашские орнаменты. — Я сразу про тебя подумал, — улыбается Олег. — Рабочий, кстати. Ей ведь точно пригодится оберег от негативных энергий. И, возможно, от плохих снов тоже? И он даже не представлял, насколько был прав. Те сущности, с которыми работала Аня, все чаще прорывались в ее обычную жизнь, в том числе — в сны. Резкая смена поля эзотерической деятельности не прошла даром. Иногда она просыпалась от того, что сама во сне раздирает коросты со свежих ран после ритуалов. И мысль о том, что Олег подумал о ней, просто увидев эту красивейшую вещь, решил сделать ей приятно и позаботиться… Аня буквально затрепетала от этого. Она впервые за очень долгое время улыбалась с кем-то так широко и открыто, и сейчас просто… Просто не могла этого не делать. Круппова, сияя, приняла подарок и тут же отправилась с ним в свою спальню, на ходу говоря: — Боже мой, Олег, спасибо. Я повешу его прямо сейчас, у меня как раз есть над кроватью гвоздики для гирлянды и… Ловец снов смотрится среди сияющих огоньков настолько к месту, что будто разом вдыхает в атмосферу комнаты больше… души? И внутри у Ани так тепло-тепло, будто Шепс и сам вдыхает в нее потерянную жизнь. Слезая с кровати, девушка порывисто подходит к нему, чтобы встать на носочки и взять его лицо в свои ладони. А взгляд у нее искрится прям. — Ты… Ты делаешь меня очень счастливой, ты знаешь? Внутри у нее копошатся те самые давно забытые бабочки, даже, скорее, те самые ночные абсолютно магические мотыльки, которых она так любит, когда она наконец решается. Решается и оставляет на губах Олега нежный поцелуй, пытаясь передать через него весь ворох невероятных чувств, которые, как ей казалось, она уже никогда не сможет испытать вновь. В этот момент кажется, что время останавливается. Шепс притягивает ее ближе к себе, обнимая за талию. Вполне осознанно не делает поцелуй слишком настойчивым, но все-таки — они блуждают где-то на грани, абсолютно наслаждаясь близостью друг друга. И вроде бы, ничего такого… слишком. Но поцелуй ощущается настолько ярким, что голова невольно кругом идет. Оторваться от Ани действительно оказывается почти невозможно. У Олега и получается совсем не надолго — он почти сразу же снова целует ее в уголок губ и тихо смеется, как бы между делом интересуясь: — Ты говорила про фильм, да? Они переписывались об этом вчера утром, пока Аня не уехала на вечеринку. Кажется, она выбрала свеженькую новинку, «Анору» — Олег понятия не имел про него ничего, только слышал название. На уровне «Субстанции», до которой пока руки тоже не доползли. Но… — Ты знаешь, — продолжает Олег, снова коротко ее целуя — не мог удержаться, — мы можем смотреть любой шедевр кинематографа, но все мое внимание будет обращено только на тебя. Простишь? А ведь всегда считал себя не самым искусным на комплименты. Это Саша мог наплести все что угодно. Но с Аней каждый раз получается все лучше. Ведь он просто… озвучивает очевидные факты, да? А она даже вразумительно ответить не может, потому что дыхание сбилось. Аня не целовалась ни с кемс того дняи сейчас, поддавшись порыву, просто растаяла от того, как ласково это делал с ней Олег. С каждым днем он все больше раскрывался перед ней, заставляя все меньше жалеть о прошлом. — Фильм?.. — рассеянно переспрашивает она. — Ах, да, фильм. Стоит ли говорить о том, что думать о фильме Круппова теперь тоже будет в последнюю очередь? — Пойдем, — с улыбкой выдыхает она, переплетая с Шепсом пальцы, чтобы увести его в гостиную. Когда они с Сережей только переехали из Новочебоксарска, то, естественно, квартиру снимали, но как только Круппов-старший заработал первые большие гонорары, то тут же вложился в собственную трехкомнатную. Просторная гостиная встречает их мягким светом, и Аня тут же включает плазму, чтобы выйти с нее в интернет и самым наглым образом фильм спиратить. А сама… Усаживаясь на диван, ненавязчиво двигается к Олегу вплотную и даже закидывает одну ногу на его, довольно прижимаясь к его плечу, когда он обнимает ее в ответ. Сначала все идет хорошо. Пока показывают лого компаний, снявших фильм, говорят по золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля… А потом фильм их встречает голыми стриптизершами. Аня неловко смеется, утыкается носом Олегу в шею и бормочет: — Я знала, конечно, что там разврат будет, но хотела посмотреть ради номинации Юры Борисова на «Золотой Глобус», честно. И это ещё что — почти каждая сцена пестрит обнаженной грудью Майки Мэдисон, повышая градус неловкости, но достигает он своего пика тогда, когда наступает момент постельной сцены с Марком Эдельштейном, персонаж которого сразу после секса включает телевизор… С клипом Mnogoznaal’а на трек «Z-PAM». Аню аж передергивает. Она быстро, словно инстинктивно хватается за пульт и к херам выключает экран. — Этой детали я не знала. Честно. Олег тоже чуть приподнимается — исключительно ради того, чтобы отодвинуть пульт еще дальше. А потом обнимает Аню крепче, прижимая ее к себе как можно ближе, и утыкается носом ей в волосы, ласково гладя по плечу. С ней он еще ни разу не применял все эзотерические штучки. Но сейчас, касаясь ее кожи, Олег старался по крупицам передать Ане свое спокойствие… И всю ту нежность, которая царила в сердце. А сейчас как будто разрослась до каких-то космических масштабов. Заметил же, как она вздрогнула. А больше всего Олегу не хотелось, чтобы Ане было плохо. — Все хорошо, — осторожно заверяет он ее. — Давай просто расценивать это как вселенскую иронию. Это как идея посадить Сашу и Адель на съемках вместе, хотя про их расставание были в курсе все. И про то, что оно было не самым простым — тоже; брат постарался рассказать об этом везде. Потом — не самый удачный выбор слова в выпуске. Провокационные расспросы от Башарова. Теперь вот — клип. Просто сомнительные вселенские приколы. Ничего более. Такое вот… своеобразное испытание. — Сомнительная ирония, — продолжает Шепс, чуть отстраняя ее от себя. В голове вдруг — ни одной мысли, кроме того, что она… такая красивая. — Давай… забудем? Черт. Наверное, это звучало плохо. Зато искренне. И с каким-то совершенно отчаянным порывом Олег касается губами ее скулы, плавно спускаясь ниже, просто ласково зацеловывая лицо. Отвлекал. И у него отлично это получалось — Аню аж в жар бросило, хотя до этого тело и душу сковал холод только от звука голоса Максима, прозвучавшего с экрана. Она в судьбу не верит — уже говорила об этом Адель, поэтому эта «вселенская ирония» ее не трогает. Ей, скорее, стало неловко оттого, что напоминание об ее бывшем всплыло при Олеге. Надо же, пробрался в кино мирового уровня. Неожиданно и… Аня даже гордится немного. Но не должна. Это больше не ее дело. И поэтому сейчас она так чутко реагирует на каждое прикосновение губ Шепса, сосредотачиваясь лишь на нем. Сама находит его губы своими, чтобы горячо выдохнуть в них: — Забудем. Все хорошо. Круппова понимает, что ее предательски ведет рядом с ним, и никакие приколы от вселенной с внезапными напоминаниями о прошлом не могут на это повлиять. Может, ей должно передаться его спокойствие, но вместо этого Аня чувствует только то, как учащаются и дыхание, и сердцебиение от каждого прикосновения. — Знаешь, смотреть фильм — сама по себе идея хреновая, когда квартира свободна, — шепчет она, тут же целуя Олега и усмехаясь: — Боже, я звучу, как подросток, да? Но вместе с этим все равно спускается губами ниже, мажет ими по линии челюсти, чтобы в итоге поцеловать в шею. — Прости, — тихо смеется Круппова с легкой хрипотцой в голосе. — Ничего не могу с собой поделать. Что-то в Олеге умерло и немедленно воскресло, преисполненное, просто от одного звука такого ее голоса. И в комнате будто становится еще жарче, когда он тянет Аню на себя, позволяя его оседлать. Она в первый раз быланастолькоблизко, и Олег позволяет себе тоже… совсем потерять голову. В одной толстовке. Шепс снова Аню целует, руками скользя от ее поясницы выше по спине, оглаживая крылья лопаток пока еще через ткань злополучной толстовки. И сам подхватывает тему про подростков, продолжая: — Я и сам думал, знаешь… Не хотел торопиться. Чтобы все прям… правильно было. Но когда ты рядом, такая манящая, красивая, я просто… И это не было какое-то исключительно плотское желание скорее заняться сексом. Нет. Совершенно искренняя потребность просто стать… еще ближе. В духовном плане, что ли. Потому что Олегу все еще нравилось, как звучало «моя Аня». Потому что он, кажется, так безнадежно… влюблен? И сейчас он и сам плавится, пока целует ее в шею. А прикосновения становятся все настойчивее, хотя привычной для Шепса ласковости не лишаются. Но грань почти пройдена. И Аня сейчас приходит к точно такому же выводу — кажется, она капитально влюбляется. Абсолютно бесповоротно. Об этом вопило тело, мурашками реагирующее на любые действия Олега, об этом шептала душа, постепенно воскресая из пепла, постепенно покидая снежные долины, метафоры о которых так любил… Неважно. С ее губ срывается тихий, низкий стон, когда губы Шепса оказываются на ее шее, изучая нежную кожу. Аня ведь, и правда, не думала, что сможет снова чувствовать… Сможет снова кого-то желать. Но Олег — это не кто-то. При всем ее недоверии понятию «судьба», они не так давно выяснили, что даже родились почти в одну и ту же дату — двадцать девятого апреля, но Аня была на год младше. В таком случае в хитросплетения нитей греческих Мойр Круппова даже готова поверить. Она вообще поверит во что-то угодно, пока ейтак хорошо. И она давит Олегу на плечи, заставляя оторваться от ее шеи, но только для того, чтобы самой впиться в его губы горячо и требовательно, чуть покусывая нижнюю. Дыхание ее окончательно сбивается, а пальцы сводит мелким тремором, выдающим все ее нетерпение, когда она поддевает края толстовки самого Олега, чтобы потянуть ее вверх и снять. Желание растет в совершенно безумной и уже далеко не математической прогрессии, Аня теперь сама припадает губами к шее Олега, не удерживается от того, чтобы не оставить на коже пока ещё слабенькую метку, когда наконец чувствует его руки на своих бедрах, и… Дверь в гостиную распахивается. Круппов-старший вваливается бесцеремонно с пакетами из гребанного KFC в руках. Аня взвизгивает, порывисто соскакивая с Олега, но почти тут же воинственно рычит: — Сережа, мать твою! Пауза повисает ужасно неловкая. По повышенной растрепанности и красным щекам этих двоих все более чем понятно. Олег за время затишья успевает быстро одеться обратно и где-то в глубине души ожидает… пиздюлей. Слишком свежи еще воспоминания о первой встрече. Но в итоге они застают исторический момент. Ведь, как бы он не старался, легендарный и мегабрутальный ATL просто начинает ржать. — Спасибо, блять, что не голые, — не может не заявить он, с самым невозмутимым видом проходя вглубь гостиной и оставляя пакеты на столе. — О тебе ж забочусь, между прочим. Лежала, помирала, не ела ничего… И все равно не без иронии косится на Олега. Стебется, как может, хотя посыл про «А ты вот об этом даже не позаботился» был совершенно серьезным. И Шепс мимолетно все-таки кривится. Понял. Это он еще не знал, каким обсуждениям и осуждениям подверглось то, что он позволяет Ане проводить ее кровавые, темные ритуалы. И даже не догадывался, что ему повезло, что Макс — слишком умный для того, чтобы лезть с разборками. Да и Сережа такой же. — Пользуйтесь моей добротой, — усмехается Сережа. Но потом все-таки благосклонно продолжает: — Не, ну, я могу еще походить… — Да сиди уже, — бурчит Аня. — Пиздец, что за день. Ни кино, ни секса. И, бросив эту фразу, еще больше насмешившую старшего Круппова, поднимается на ноги, чтобы отправиться на кухню и поставить чайник. Хотя по пути все же тормозит, угрожающе глядя на брата: — Веди себя прилично, пожалуйста. Без этих приколюх твоих. Насколько это плохая идея — оставить этих двоих вдвоем? Впрочем, едва ли Сережа сможет чем-то Олега от нее отпугнуть, да? Если только не заговорит о Максе. Но, благо, брат у нее нормальный, и таких подстав от него ждать не стоит. И все же, когда чайник закипает, и она разливает кипяток по трем кружкам, приходится кого-нибудь все же к себе вызвать. Сама просто не донесет. И выбирает она именно своего парня. — Олеж! Можешь подойти, пожалуйста? И только Шепс появляется на кухне, как Аня, предварительно заглянув ему за спину в избежании преследования большого брата, вновь обнимает его за шею, неловко прося: — Куда-то от них надо будет деться. От Саши и Сережи, я имею в виду. Сил моих нет. — Ты точно не удивишься, — тихо смеется Олег, — но я всерьез думал сегодня про то, что надо искать квартиру. Нашу квартиру. Хотя с ней будет рай в любом месте. И очень сложно было удержаться от того, чтобы сейчас, пока Сергей на них хотя бы не смотрит, снова прижать ее к себе, борясь с искушением подсадить на кухонную тумбу, и вновь целует. Потому что внутри еще все горит, и хочется… — Эй, молодняк! — Голос Сережи звучит воистину громогласно. — Ну не при мне же. Создавалось ощущение, что магическими способностями в этой семье обладала не только Аня. Ведь как иначе объяснить то, что ее старший брат как минимум видит сквозь стены? Но Олег в этот раз почти наглеет. Он все еще не выпускает Аню из своих рук и касается губами мочки ее уха, шепча: — Я найду нам квартиру. Куплю. Будем жить вместе. И нам больше никто не помешает. И только после этого помогает ей с кружками. Судя по взгляду старшего Круппова, он и их мысли читать умел, потому что первое, что он сказал — это даже предсказуемое: — Если вы думаете, что если переедете, я не буду с ноги заходить в гости, вы глупенькие. Тем более, — а это уже Олегу, — я все еще в тебе не очень уверен. — Главное, что Аня уверена, — сходу парирует Олег, в этот раз на очевидную провокацию уже не обидевшись. — Для меня это самое важное. — Сереж, — закатывает глаза младшая Круппова. — Ты поздно спохватился играть в строгого брата, — и сама обращается вновь к Шепсу: — Он, будучи подростком, читал Ирвина Уэлша и Лавкафрта, и с тех пор уверен, что главный маргинал и вообще хтонь. И я уверена в тебе. Все трое возвращаются в гостиную — Аня и Олег ставят кружки на стол, и она, садясь рядом со своим парнем, демонстративно кладет ладонь на его колено, продолжая: — Я рассказывала, как Сережу вызывали к моему директору, когда я училась в одиннадцатом классе? За драку. Одна девочка очень завидовала тому, что мой брат — уже известный на тот момент рэпер, и что я нахожусь в тусовке Фараона. В первый раз мне едва не прилетело, когда я запостила, что была с ребятами в гримерке на концерте Лил Пипа, а потом она попыталась выдрать все волосы после выхода клипа Фары «Дико, например». Я ж там снималась. Как и Максим. Он вообще присутствовал во всех историях, в том числе вместе с ней и Глебом таскал еду из гримерки Лил Пипа, когда Фара выступал у того на разогреве. Но Аня решает сейчас об этом не упоминать — все равно тогда была школьницей совсем, и с Лазиным они ещё не встречались, а просто дружили. — Так вот это я к чему, — деловито хмыкает она. — Тогда мне, значит, можно было тусить с теми, кто поет о ебле и наркотиках, я теперь нельзя переехать к тому, в кого я, действительно, сильно влюблена? Не могла не сказать этого вслух — слишком преисполнилась от слов Олега. И вообще от этого дня. И просто от мысли, чтобы сможет быть с ним рядом постоянно. Как там у ее подопечного? «Днями-ночами»? И теперь, скинув на брата эту бомбу, Аня мило улыбается Олегу, интересуясь так, словно озвучила это всё просто между делом: — А тебе как было учиться при брате-победителе «Битвы»? А Олег, в это время, от неожиданности давится чаем. Кипяток обжигает горло, Шепс максимально неловко закашливается, а в этот момент Сережа заявляет самым невозмутимым тоном: — Ну ебу дала, конечно, как всегда. Бедного парня чуть не убила. Еще и брата позоришь. Пиздец. Хотя звучит в этот раз более чем миролюбиво. Конечно, в этой истории Сережа все еще оставался на стороне Лазина. Но если Олег делал Аньку настолько счастливой, что она буквально светилась и о любви своей готова была говорить на весь свет, то… почему нет? Макс ведь этого для нее и хотел. И сам Сережа — тоже. И пока все складывалось очень даже неплохо, да? А про компанию… Эта прекрасная компания ведь в итоге и поспособствовала тому, что она нашла Макса. Но Сережа — слишком умный для того, чтобы сказать это вслух. Бедный Олег от первоначального шока наконец отходит. И теперь у него на губах расцветает такая блаженно-глупенькая улыбка, что в этот раз давится уже Сережа — от смеха. Сам Шепс в это время накрывает ладонь Ани своей, чтобы переплести их пальцы. — Во-первых, я ее от тебя все-таки украду, — начинает он, обращаясь к Сереже. — Я без нее жить не хочу. — Да пожалуйста, — с легкой руки соглашается Сережа. — Я тебе еще и приплачу за любовь всей твоей жизни. Олег и не думает оспаривать. И даже уже в открытую целует Аню в висок, на самом деле ужасно довольный. — Во-вторых, быть братом Саши — это то еще испытание, — говорит Олег уже ей. — Он никогда не упускал возможности сказать, что я хуже него во всем. Мы еще и учились в одной школе, поэтому иногда он даже приходил… Такое себе. — Ну нет, я таким не занимался, — хмыкает Сережа. К братцу-то его вопросы давно имелись… — Да, мелкая? В жизни не чморил. — Не чморил, — соглашается Аня, поглаживая костяшки пальцев Шепса. — Нет, если серьезно, то мне с братом повезло. Не каждый бы забрал с собой в Москву мелочь на десять лет младше, когда хочется тусить самому. Но Сережа всегда был ответственным, каким бы периодами не хотел казаться, — но тут же смешливо закатывает глаза, глядя на него. — И не улыбайся так самодовольно. Свободной рукой она все же ворошит пакеты, выуживая оттуда стрипсы и любимую деревенскую картошку. Брат всегда помнил, что курицу она любит с кисло-сладким соусом, а картошку с сырным. Отношения у них, действительно, были близкими, несмотря на все подколы. Все было любя. — Раз уж мы тут так замечательно сидим, — кивает она. — Самое время сказать, что я меняю наши планы на Новый год, Сереж, — и теперь смотрит на Олега, объясняя: — Мы хотели уехать в Чебы на праздники. Но теперь предлагаю остаться всем вместе и устроить домашнюю вечеринку. Хочу позвать Соню с Глебом, Адель и Андрея. Сереж, Адель ты помнишь, а с Андреем вы просто обязаны познакомиться. Тематика смерти — ваш общий знаменатель, отвечаю. Очевидно, что брат захочет ещё видеть на празднике Васю ИЧИ, который должен был поехать в Чувашию с ними, но это Аня ещё не обмолвилась о том, что думала пригласить Мукку и Букера… — Подожди, — внезапно вклинивается Олег, услышав одно знакомое имя теперь с еще одним знакомым именем, да еще и сразу после женатой пары, — так Адель, что ли…? Он настолько привык к тому, что Вегера была девушкой его брата, что теперь видеть ее с кем-то другим будет точно неловко. И вместе с тем, Олег рад. И тому, что у Адель получается строить новую жизнь и без Саши, но в первую очередь тому, что у них с Аней будет первый совместный Новый год. Она сама зовет его в свою компанию. — Я только за, — с улыбкой соглашается он в итоге. — Твое слово — закон. — Только тебя к своим битам я не подпущу, — страшно грозит Сережа сестре. И по сути… почему бы и нет? Потому что Олег прав, Анино слово — закон. И отказать ей вот в таком Новом городе любящий старший брат не мог. — Это если мы решим фитоваться. Мало ли. Кстати, об этом. Он всё-таки времени зря не терял. И когда выяснилось, что у Олега Шепса есть не только эзотерическая сторона жизни, Сережа просто не мог не заинтересоваться. — Я предлагаю засрать его песни, — усмехается старший Круппов. — Чувак, прости, но это реальный отстой. Она еще не взялась за твои биты? Весь вид Олега так и кричал смешливое «Помогите». Аня прыскает в кулак, но все равно пытается напустить на себя строгости: — Я пыталась сказать это как-то помягче. И вообще — его песни по сравнению с песнями Александра Шепса — шедевр. А когда долго слушаешь, так вообще у «Алого алкоголя» можно вайб поймать… По одному лицу Сережи в этот момент можно было понять, почему он сказал, что не подпустит сестру к своим битам. И Аня снова смеется, продолжая убеждать: — Эй, я реально серьезно!.. И все же эти посиделки вышли хорошими. Да, теперь все было по-другому. Когда они с Максом приезжали к Сереже, чувствовалось больше… семейности что ли? Но младшей Крупповой хотелось верить, что и с Олегом получится. В конце концов, именно он избавлял ее от ноющей боли внутри. Больше никому не удавалось. — А про Адель… — отвечает она, хорошенько просмеявшись, лишь бы свернуть с музыкальной темы. — Вчера она украла именинника на весь праздник. И я серьезно намерена узнать подробности… *** И решила она сделать это на следующий же день. На этот раз Аня пригласила Адель не к домой к себе и вездесущему Сереже, а в уютную кофейню на Кропоткинской. Приехала первой и долго переписывалась с Олегом, к которому вновь собиралась вечером — чисто утереть нос Саше. И появилась Вегера как раз в момент, когда Крупповой принесли ее какао с маршмеллоу. Аня тут же помахала ей, подзывая к своему столику, чтобы сходу потребовать: — Боже мой, скажи, что ты очаровала нашего «горячего как кулебяка», — и рассмеялась. — Андрея же было не оторвать от тебя Но выкладывать сразу все загадочно улыбающаяся Адель не спешит. Первым делом — подходит к Ане, чтобы в порыве накативших чувств крепко ее обнять. Хотела, вообще-то, еще непосредственно на дне рождения, но как-то… не хватило времени, ага. И стоило ли говорить, что сейчас в животе летали такие летучие мыши (единогласно решили, что бабочки — это слишком избито), что Адель сама от себя не ожидала, что вообще может… так? После Саши казалось, что она — выжженная пустыня. Бескрайнее ледяное поле, в котором не осталось ничего, только смерть. А сейчас вдруг… — Вообще-то, — и сама Вегера расплывается в еще более широкой улыбке, — не просто очаровала. Он завтра будет у меня дома. И ты не поверишь, но я ужасно волнуюсь. Продолжает она не сразу — сначала заказывает себе холодный карамельный латте. И прямо со сливками. Жуткая калорийная бомба, но Адель решает, что может себе позволить… в первую очередь — не думать. В прошлой-то жизни это тоже была одна из многочисленных запрещенок — надо было соответствовать великому и ужасному во всем, в том числе и фигурой. Что ей вообще раньше можно было? — Просто знаешь, мне так с ним легко было. Я реально не заметила, что вечер пролетел. Как будто всю жизнь знакомы были, — чуть суетливо воркует Адель. — И как-то само получилось, что я начала про культурный обмен в рамках любви к животным, а он в итоге поддержал и попросил его познакомить с моим голубем. А я познакомлюсь с котеночком. Понимаешь груз ответственности, да? И… Боже, да она звучит, как будто ей снова пятнадцать. В итоге понадобилось сделать пару вдохов и выдохов, чтобы уже более серьезно признаться: — Андрей будет буквально первым мужчиной в моем доме после… ну, ты поняла. И я реально очень сильно не хочу залажать. Хотя он и сказал, что в домашней драной футболке я буду даже еще привлекательнее, но… Не могу отделаться от тревожки. Как в первый раз, блять. — Так, — Аня протягивает к Адель обе руки и с улыбкой накрывает ее ладони своими. — Спокуха. Давай ещё немного подышим. Ещё вдох, ещё выдох, ага. Вот так. У нее самой с Олегом этот этап прошел как-то легче. Менее волнительно. Наверное, все потому, что их с Вегерой ситуации все же отличались — у Адель были отношения токсичные, полные ментального насилия, в то время как Аню медленно убивал факт расставания с Максимом именно потому, что до этого момента у них все было абсолютно идеально. Поэтому и в новые отношения Круппова первоначально вступала словно… Сонной. Была спокойнее и даже, скорее, рассеяннее. До вчерашнего дня. Вчера будто глаза на Олега окончательно открылись, и теперь Шепс бесповоротно свел ее с ума. В хорошем смысле, разумеется. У Адель было не так. После долгих лет, проведенных бок о бок с таким козлом, как Саша, конечно, она будет волноваться перед нормальным мужиком. — Послушай. Я знаю Андрея, конечно, тоже не годы, — продолжает Аня, убедившись, что подруга хотя бы дышит. — Но достаточно долго для того, чтобы с уверенностью сказать: он примет тебя любой. И даже не то что примет — любую мелочь, что ты считаешь недостатком, возведет в нечто для себя божественное. Рэперы… Они такие. Ну, я про тех, что настоящие тонкочувствующие поэты. А Андрюха как раз именно такой. Ему не нужно, чтобы ты была идеальной, как от тебя того требовали раньше. Ты будешь для него идеальной, будучи настоящей. Фух. Теперь и самой можно выдохнуть после такой вкрадчивой речи. И все же Круппова лукаво улыбается, с самой невинной моськой добавляя: — И вообще он мне утром писал. Хотел узнать побольше о твоих любимых вещах, но прогадал — не был в курсе, что мы с тобой дружим недавно, и я сама всяких мелочей не знаю. Видела бы, как сокрушался. Обычно, если Адель начинала нервничать, ее заносило. Тревога сковывала с головой, руки холодели, а все мысли, как бы она не старалась успокоиться, вертелись исключительно вокруг того, что стало триггером. И тогда весь образ прекрасной леди трещал по швам, раскрывая неприятную подноготную, за которую она всегда получала осуждение от самого на тот момент близкого человека — глупенькую, немного инфантильную девочку, которая просто хотела быть счастливой. Ну, чтобы как в сказках. Ничего не получилось. Счастье оказалось эфемерным, розовые очки разбились стеклами внутрь. И в итоге получалось так, что девушка, которую Адель знала без году неделя, заботится о ее душевном состоянии больше, чем мужчина, с которым она планировала провести всю жизнь. А Андрей вообще… — А-а-ань, — самым умильным тоном протягивает Вегера и все же перебирается ближе, чтобы утянуть Круппову в крепкие объятия. — Я тебя люблю, ты знаешь? Потом принесли заказ, и дышаться стало совсем легко. И Адель чувствовала себя такой счастливой. Все так хорошо складывалось, что… чисто профессиональное чутье нашептывало — скоро будет плохо. Но вот эта вот самая внутренняя забитая девочка просто упивалась долгожданным счастьем. — Все, я в себе, — смеется Вегера по итогу. Кофе получился еще слаще, чем она думала, но сейчас эта приторность ощущается восхитительной. — Спасибо тебе. Нет, правда. И за то, что пригласила тогда, и что познакомила, и за него, и… и за то, что просто появилась в моей жизни. Твое тебя всегда найдет, да? — Это буквально был самый классный вечер за всю мою жизнь, — подытоживает Адель в итоге. И хотя под конец и под вином она сыпалась буквально с каждой шутки, даже если это шуткой не было, было все равно так… легко. — И меня так искренне радует то, что он будет еще не один. По крайней мере, она от Андрея отлипать не собиралась. Хотелось узнавать его еще лучше. Да и он… получается, тоже? Еще и Аню расспрашивал… — Так, ладно! Не мной и Андрюшей едины будем. -Андрюша. Оно так легко сорвалось с языка. — Как там дела у многоуважаемого Олега Олеговича? Я смотрю, свой любовный курс он взялся в десять раз активнее рекламировать. Даже не знаю, отку-уда такой интерес к этой теме… — И сама смеется. Аня по-доброму тоже прыскает со смеху — оказывается, когда Адель счастлива, она превращается в настоящий любовный вихрь. И она с радостью приобнимает новую подругу, треплет ее по спине, тем самым давая понять — она тоже очень рада, что Вегера появилась в ее жизни. Особенно тогда, когда с Соней ей было просто-напросто морально тяжело общаться из-за общих воспоминаний и близости к Максу. Теперь все вставало на свои места. — Ох уж этот любовный курс, — смешливо закатывает глаза Круппова. — Я все никак не наберусь смелости сказать, что ему необходимо сменить тактику в маркетинге. Или эти вечные посты, мол, «займемся любовью», были просто очень тонким намеком для самой Ани? После вчерашнего-то… — На самом деле, все очень хорошо, — довольно делится она. — Вчера, знаешь… Может, мы торопимся, конечно, но Олег заговорил о совместном жилье. Ну, знаешь, он живет с братом, я живу с братом… И мой вчера нам помешал в достаточно пикантный, кхм, момент. Но я чувствую себя счастливой с Олежей, — раз уж они перешли на уменьшительно-ласкательные. — Думаю, ты поймешь меня, если я скажу, что с ним воскресаю после… После всего, что было. Потому что расставание — это больно, сложно, это тяжело, это выбивает почву из-под ног, лишает возможности дышать без ощущения проткнутого легкого. А тут появляется некто… Кто разом исцеляет твои раны. Адель это должно быть знакомо. — Понимаю, — действительно соглашается она. — Мне казалось, что в груди Марианская впадина. А теперь она вдруг зарастает, и все глубинные твари прошлого просто дохнут. И… О боже. — И сама Адель тихо смеется, осознавая, что выдала. — Это заразно, да? Так разговаривать. И хотя душу продолжает затапливать таким сладким теплом, а сердце ощущается воздушной сахарной ватой, на мгновение по лицу Адель пробегает тень. Она затихает, задумчиво мешая остатки кофе в высоком стакане. А потом все-таки признается. Уверена, что Аня ее тоже поймет. — Меня крыло, как наркоманку, когда только расстались. Маме пришлось запирать меня в комнате, подпирать дверь стулом, чтобы я не сбежала посреди ночи. Отчим почти не спал, дежурил под окнами. Они забрали у меня телефон, пока не нашли мне мозгоправа, а я просто выла. Руки-ноги выворачивало, сама в припадках билась. И я не понимала, просто… как? Мне говорили, что жизнь не кончилась, а я кромсала запястья на лоскуты и не понимала, зачем мне жить, если нет его. Послушать — так как будто сюжет какой-то хоррорной мелодрамы. Но… было. И даже после того, как мозги встали на место, до первой встречи с Аней, Адель все равно ощущала себя мертвой. А потом случилось шестнадцатое декабря. У нее ведь не было цели флиртовать или очаровать. Просто послушала песни, заинтересовалась. Но в итоге все получилось так легко и естественно, как будто… правда родственную душу нашла. Хотя даже не искала. — Но оказывается, что даже самая мертвая пустошь может ожить, если ее осветит правильное солнце, — по итогу заканчивает Адель с улыбкой. — Даже если это черное солнышко, согласись? К Олегу ведь тоже очень даже подходит. — Боже, нам с тобой обязательно еще будет нужно выпить. — А это получается уже гораздо более непринужденно. Потому что мыслями Адель все-таки возвращается к завтрашнему свиданию. — Я покажу тебе парочку криминальных фоток мелкого Олега из личной коллекции и расскажу криминальные истории. Кстати, ты знала, что у него был сломан позвоночник? Аня смеется, отодвигая от себя чашку с допитым какао. — Нет, не знала, и я очень «за» посмотреть на его криминальное прошлое. И вообще посидеть с тобой. Я, правда, очень рада, что мы с тобой сошлись. А все то, что Адель ей поведала о своем состоянии после расставания, било точно в цель. Круппова вздыхает и делится в ответ: — Я пережила свое расставание только благодаря брату и работе. Сама выпустила несколько синглов и помогала Андрею с альбомом. А так… Мне выписывали антидепрессанты и нейролептики, но я быстро бросила, потому что бухала как черт. Однажды голым кулаком разбила зеркало дома. Просто не могла смотреть на собственное отражение. Сережа был в ужасе, думал, что придется меня в клинику класть. А потом… Потом я поменяла методы работы. Перестала обращаться к светлым эгрегорам, стала работать с чувашской нечистью и… По сей день не могла от этого отказаться. Затянуло. — Впрочем, неважно. Слава богу, все это у нас обеих в прошлом. И кстати! Хочу пригласить тебя к нам с Сережей домой на Новый год. Будут ещё Соня с Глебом. И парочка других ребят с нашего лейбла. Андрея тоже зову, естественно. Думала, что буду рыдать в праздничную ночь в Чебоксарах, а теперь… Прям жить хочется. И веселиться по-настоящему, а не просто заливать свою боль. — О, Соня Егорова? — мгновенно заинтересовалась Адель. Как будто бы сердце не забилось чаще, а на губах не расцвела новая улыбка при упоминании Андрея. — Хм-м-м, — наигранно задумывается Вегера, — а ведь мы хорошо общались с ней на первом «Реванше»… Даже несмотря на то, что пока они занимали кресла жюри, Саша, с которым Адель еще была в отношениях, с ума сходил по уже замужней Егоровой. Цветы дарил, болел за нее, обнимал, целовал… забывал даже о своей девушке, когда городская ведьма появлялась в студии. И хотя все преподносилось под слоганом дружбы, Адель готова была поклясться, что со стороны Шепса интерес был и романтический. Если он вообще искренне на это способен. Но Соня в этом виновата не была. И общались они неплохо, да. Нашли общий вайб. Да и с мужем ее интересно было бы познакомиться… — Ну да-аже не знаю… — продолжает играть Вегера, но в итоге сама сдается и начинает смеяться. — Шучу! Я теперь за любой кипиш, который ты предлагаешь. Сама понимаешь, да. И совместный Новый год… с классной подругой… можно же уже, да? И не менее классным парнем… Боже, пусть только попробует отказаться! — Ань, я тебя люблю, — еще раз повторяет Адель. — Спасибо, что ты есть. Так-то она Новый год не любила обычно. Но этот… этот точно будет чудесным. С такой компанией-то, да? *** К Шепсам домой Аня ехала в приподнятом настроении, даже несмотря на то, что знала, что там ошивается Саша — все благодаря отличным посиделкам с Адель. Интересно, старый мудак почувствует энергетику своей бывшей от нее? Круппова была готова к любым перфомансам. Поэтому звонила в дверь она заранее с ухмылкой на лице, которая стала только шире, когда открыл ей именно великий и ужасный с самым надменно-каменным выражением лица. — Даже не поздороваешься? — смеется Аня. — Олег, — деланно лениво обращается Саша куда-то вглубь квартиры, закатив глаза. — Твоя приехала. — И он держит меня на пороге, — вдогонку дополняет девушка. Только после этого замечания старший Шепс жеманно улыбается и делает шаг в сторону, пропуская Круппову внутрь. Он щурится с подозрением, совершенно верно угадывая шлейф духов Вегеры. Тут же морщится. — Не делай такое лицо, будто у тебя запор, — просит Аня, снимая кучерявую шубку. — Хотя я понимаю, возраст… — Хамишь мне в моем же доме? — Ох, прости. Я же из неотесанной тусовки гопников-рэперов. Забываюсь иногда. Это было ожидаемо. Ну, что катастрофа произойдет. И все же Олег, выходя в коридор и ненавязчиво отпихивая Сашу, не может не посмотреть на него со всем осуждением, на которое способен. Просил же. Ну всего один вечер. Умолял почти. А в итоге… — Не обращай внимание, — все так же ласково просит младший Шепс, забирая у Ани шубу, чтобы повесить ее на вешалку, а потом коротко поцеловать ее под недовольное фыркание брата. Олегу пришлось призвать на помощь все свое спокойствие. — Пойдем на кухню? Я как раз только поставил чайник. Не замерзла? И хотя он уже знал, что в их родном Новочебоксарске как-то раз погода выдала немыслимые минус пятьдесят, не спросить Олег все равно не мог. Обняв свою девушку за талию, младший Шепс повел ее на кухню, ненавязчиво уводя подальше от брата и все еще надеясь побыть вдвоем хотя бы немного… Но Саша пошел за ними. Как хищник, учуявший добычу. Олег чертыхается. Сережа с Аней любили друг друга, поэтому она спокойно могла его выгнать из дома. Олег, изначально находившийся у Саши на позиции «это моя квартира, выпру тебя, когда захочу», подобной роскоши себе позволить не мог. И все же, лишь на миг оторвавшись от Ани, ворчит: — Ты специально? — Что-то не так? — а улыбается старший Шепс во все тридцать два искусственных. — Я не могу провести время на собственной кухне? Круппова только усмехается, головой качает, демонстративно к Олегу прижимаясь. Ей было абсолютно плевать на поведение Саши — он был похож на китайскую хохлатую с самомнением льва. — Мы можем просто не обращать на него внимания, — пожимая плечами, предлагает Аня. — Ну попробуйте, — с вызовом задирает подбородок Саша. Но ему ее не смутить. Аня — сама невозмутимость. — Я бы, может, даже на ночь у вас осталась… — продолжает провоцировать она, говоря исключительно с Олегом. — У вас достаточно толстые стены? Не хочу нарушать психику твоего брата. Адель рассказывала, что у него, мягко говоря, проблемы с этим делом… У старшего Шепча желваки под скулами заиграли. Да как эта девица смеет? Заявилась к нему домой, упоминает тут имя его бывшей, что позорит его одним фактом своего существования, лезет ему в трусы сплетнями. — Теперь я понимаю, почему тебя бросили, — с наигранным спокойствием вступает Саша. — Такое хамло ещё постараться найти. И Олег тоже это поймёт. Сам Олег от злости едва не рычит. Он за секунду подрывается с места, оказываясь рядом с братом. Этот тяжелый взгляд точно не обещал ничего хорошего, и в подтверждение младший Шепс бросает: — Еще раз ты ей что-нибудь скажешь, и я… Только проблема в том, что Саше не страшно совсем — ему даже рот не надо было открывать, чтобы это стало понятно. И знает ведь, что Олег ему ничего не сделает. Кулаки сожмет, порычит, но… Даже тогда, в легендарной стычке в выпуске с проклятьем Иуды, это Саша грозился, что Олега ударит — сам младший Шепс его еще успокоить пытался. Потому что Олег, вообще-то, брата любит. И это злит сильнее, чем любые его самые мерзкие слова. — Пошел ты, — огрызается Олег по итогу. Перед Аней быть таким жалким почти физически неловко, и он все-таки решает ее с кухни увести. Через закрытую дверь Саша ведь к ним ломиться не станет? А квартиру ведь Олег уже начал искать. На полном серьезе, и, кажется, это был самый серьезный шаг в отношениях со старшим братом, которому он всегда прощал слишком много. Тем более, что скоро начнется новая «Битва сильнейших», а Саша недавно огорошил его все-таки весьма предсказуемым — он тоже идет. Но пока варианты попадались заоблачно дорогие, но стремные, а с Аней хотелось лучшего, и… Блять. Это все-таки жалко. И от какого-то тупого бессилия Олег, забирая злополучные кружки, ляпает Ане первое, что пришло на ум: — Значит, вы с Адель подружились, да? — Подружились, — на усталом выдохе соглашается она. — И высшие силы ее уберегли от твоего брата, подарив нормального мужика. Да, они закрылись в комнате младшего Шепса, но даже это не спасало от подслушивающего Саши, который сейчас в коридоре был готов взорваться и бесцеремонно вломиться. Но все же решил… еще послушать. А сама Аня пока берет Олега за руки, чтобы заглянуть ему в глаза и ободряюще улыбнуться: — Ты не переживай. Не нужно из-за меня окончательно портить с ним отношения. Он твой брат, я понимаю. Если что, я просто натравлю на него Фару. Есть за что. Конечно, она намекает на все те широкие улыбки, адресованные на первом «Реванше» Сашей Соне. Не стесняясь сидящей рядом Адель, старый мудак смотрел на замужнюю Егорову, как на лакомый кусочек. Как Глеб сдержался и не вломил ему — непонятно. — А Адель я с Пиро свела, кажется. Ну, с Андрюхой. Она так светилась сегодня. Завтра у них что-то вроде свидания, но ответственнее — ждём знакомство с животными. Серьёзнее, чем с родней, — и Аня смеется, надеясь разрядить обстановку. Чувствует же, что Олег все еще напряжен. — Но про остаться на ночь я пошутила. Я не смогу нормально спать, зная, что где-то по квартире бродит тень Александра Шепса. Сам бы Олег, наверное, такого себе не простил бы. Потому что ситуация действительно получилась ужасно неловкая и обострила одну из главных его проблем — от брата, воспитавшего его, отказаться оказалось не так просто. Хотя Саша поводы подкидывал. И много. Та же история с Адель, но Олег отпустил ситуацию — решил, что личная жизнь Саши его не должна касаться. Сам брат, очевидно, так не считал. И в итоге Олег шумно выдыхает, обнимая Аню и притягивая ее к себе. Уткнувшись носом в ее волосы, неловко шепчет: — Новый год мы начнем с переезда. Обещает. Может, слишком громко, но… Сейчас, когда Саша огрызался с Аней, а Олег ничерта не смог ему сказать, стало очевидно, что пора с этим что-то делать. И начинать, очевидно, стоило с переезда. — Прости за этот цирк, — продолжает Олег, все еще чувствуя себя ужасным придурком. Не то что бы он страдал склонностью к самобичеванию, но сейчас прямо… накатило. — Что бы там Саша себе не думал, ты — чудо. Ты делаешь жизнь людей лучше. Адель вот. Мою. Точно. В этом Аня однозначно права. Хорошо, что высшие силы уберегли ее от становления Шепс. — И я очень хочу, чтобы ты осталась на ночь. — А вот это уже получается менее тревожно. Олег даже позволяет себе улыбнуться, заявляя: — Если что, мы подопрем дверь стулом. И утягивает ее в поцелуй, в глубине души все еще не веря, что ему досталось такое счастье. Аня охотно отвечает, почти стонет Олегу в губы — по телу разливается блаженная нега просто оттого, что он рядом и так ласков с ней. И плевать ей и на Сашу, и на весь мир вокруг. Однако, чувствуя, как в низу живота скручивается сладко ноющий узел, девушка все равно противится: — Нет уж, если я останусь на ночь, я не смогу держать себя в руках. А на самом деле при твоем брате не хочется… Но договорить ей не дают — дверь беспардонно открывается даже в спальню Олега, впуская вихрь негодования в лице Саши. Тот сходу цедит: — Правильно, что не хочется. Аподружкесвоей передай, что мы с ней ещё не закончили. Никто не смеет так унижать меня. И уходит так же, как и влетел до этого — стремительно. — Лучше будем пока видеться у меня дома, — выдыхает Аня с тихой усмешкой. *** Вечером следующего дня, пока Адель суетилась по квартире в уже ставшей легендарной драной футболке, ее неизменно сопровождал Опездол. Голубю было невдомек, чем вызвано повышенное беспокойство хозяйки, но порядки, которые она наводила, шли вразрез с его эстетическими взглядами. Поэтому, вышагивая за ней по пятам, Опездол занимался самым любимым делом. Пиздил. — Опездол, мать твою! — взвизгивает Адель, когда ей в очередной раз прилетает острым клювом по пятке. Голубь немедленно останавливается, запрокидывая голову назад и принимая самый озадаченный вид, как будто он тут вовсе не причем. — Ты… засранец! Опездол был с этим категорически не согласен, поэтому, важно распушившись, еще раз клюнул ее в ногу. Чтобы неповадно было. По факту, нервничала она сегодня меньше — по сути, все благодаря разговору с Аней. Но настроение все равно было максимально суетливым. Адель суетилась из угла в угол, переставляя вещи и в итоге возвращая их по местам. Все равно было волнительно. Но так… приятно волнительно. И в итоге, когда раздается звонок, Адель расплывается в широкой улыбке и к двери едва не летит. Шикает на Опездола, требуя вести себя прилично, как будто бы он мог понять, а даже если бы мог — вообще стал ее слушать, и предательски непослушными пальцами открывает замок… Прямо вот так, с порога, повиснув на шее у холодного Андрея. Оно само! — Ты готовься, — смеется Адель, — пернатый сегодня в боевом настроении… Федорович, на мгновение опешив, тоже тихо смеется, гладя девушку по спине. — И тебе привет, — такая теплая встреча оказалась до приятного неожиданной, но все же он боялся ее заморозить, поэтому пришлось отстраниться, чтобы хотя бы снять куртку. И, разувшись, Андрей замечаетего. Опездол, увидев новую жертву, принялся выплясывать то ли боевой, то ли брачный танец, надувшись и громко курлыча. — Ну… Здравствуй, — со всем официозом здоровается он с голубем, а затем вновь обращается к его хозяйке, параллельно шаря по карманам куртки: — Ща. Я, между прочим, купил какие-то семена, которые мне посоветовали в зоомагазин как мега пиздатое угощение для домашних птиц, и… Надеюсь, ты не против, я заказал нам на твой адрес роллы. Ведь выяснить любимые цветы Адель у Ани так и не удалось, а приходить с банальными розами не хотелось. И тогда Андрей решил, что просто накормить и Опездола, и его очаровательную владелицу. Голубь, действительно, тут же отреагировал на шуршащую упаковку в его руках, принимаясь воинственно хлопать крыльями. — Роллы твои любимые я тоже не знал, поэтому заказал максимальное ассорти от «Филадельфии» до всяких запеченных. Если не смогу угодить, обещаю опозорить себя на весь «твиттер». Не люблю быть банальным. Справедливости ради, Адель была уверена, что лучше уже быть не может чисто физически. Оказывается, может. — Ты просто… — шумно выдыхает Вегера, у которой от улыбки предательски сводит щек. Но в итоге она себя все-таки тормозит, воркуя уже более уверенно: — Можешь написать, что я считаю тебя самым лучшим. Мнение экспертное, я в таком не ошибаюсь. Роллы — это лучшее, что придумало человечество. Кроме тех, которые с крабом… Поторопилась, наверное? И на шею ему бросаться, и верещать от каждого действия. Ведь не только про нее подумал, но и про пернатого засранца, уже разошедшегося в своих брачных танцах. И это… ну в новинку все! Ей было бы приятно просто от одного его появления, а Андрей в итоге… — Так, идеальный, ты проходи, — продолжает Адель со смешком, так и выдающим предательское волнение. — Я скормлю месье Опездолу твой подарок и, может быть, он смилостивится надо мной. В тебя он уже влюблен, кажется. Эту квартиру родители дарили ей еще на восемнадцатилетие. Адель, правда, подарком не воспользовалась, быстро съехавшись с Сашей, так что трехкомнатная прелесть долго сдавалась. Но когда ментальное состояние пришло в относительную норму, с жильцами пришлось расстаться, а Адель начала наводить свои порядки. В небольшой гостиной уже вовсю царил Новый год — гирлянда-дождик на окне, уже сверкала разноцветными огнями елка. В шариках, правда, прослеживался хаос — Адель не смогла определиться с любимыми, поэтому повесила почти все, что было. Опездол, чей небольшой домик был расположен неподалеку, уже скоммуниздил себе парочку в качестве новых мячей. Из-за него же, кстати, пришлось отказаться от любимого пушистого ковра. Но большой диван, заваленный кучей разных подушек, среди которых была парочка в форме голубей, что приводило месье Опездола в ужас, и огромный телевизор с шикарным звуком, из-за которого иногда приходилось ругаться с соседями — это святое. Не отказалась Адель и от целой плантации кактусов на подоконнике и кучи анимешных фигурок, расставленных на полках с мангой, которые расположились тут же. Запоздалое детство случилось, как сказала мама. С Сашей быстро пришлось учиться быть взрослой. Но сейчас отказать в удовольствии себе Адель не могла, скупая весь мерч с любимыми героями, который только попадался на глаза. Гостиная соседствовала с кухней, и поэтому, пока Адель меняла мисочки Опездолу и пересыпала семена, прекрасные мужчины остались одни. И когда она вернулась, картина ждала… классическая. Расположившись на ноге Андрея, Опездол шумно хлопал крыльями и… — Поздравляю, тебя оприходовали, — прыскает со смеху Адель. Вроде именно с Андреем это неловко, а вроде… ну, тут Опездола она осуждать не могла. — Все как надо. Танец станцевал, поухаживал… Кстати, забавный факт. Обычно голуби совокупляются секунды по три. Опездол это делает секунд по двенадцать. Профессиональный любовник. Окончив свое грязное дело, Опездол, важно «разложившись», с полураскрытыми крыльями быстро-быстро прошествовал к своему угощению. И только тогда у Адель невольно вырвалось: — Прости. Я несу дичь. А Андрей только смеется. — Знаешь, нападение прекрасного мсье Опездола не более неловко, чем некоторые вещи, которые делает котенок Ра. Имел в виду он тот факт, что кот имел привычку принимать за игру моменты, когда хозяин просто попытался почесать себе… кое-что. Федорович преспокойно писал о подобном в соцсетях, но для Адель захотелось потрубить цензуру. На всякий случай. И сам встает с дивана, чтобы подойти к коллекции анимешных фигурок и довольно хмыкнуть: — О, коллаборация Геншина и Додо-пиццы? Мне так и не удалось подловить момент. Все раскупили. Ему здесь нравилось. Сам Андрей снимал двушку на время пребывания в Москве, считая своим домом все же Питер. Но с каждым проведённом в столице месяцев он находил все больше причин задержаться. И сейчас, глядя на такую очаровательно смущающуюся домашнюю Адель, в его голову закралась мысль остаться в Москве до самого своего весеннего тура. Это как минимум. — Итак, чем займемся, голубиная госпожа? Из доставки пишут, что роллы прибудут в течение десяти минут. Андрей ничего не подразумевал под этим вопросом — ему просто хотелось узнавать эту девушку. Все больше и больше. Голубиная госпожа. Звучит почти как Матерь Драконов, только даже эстетичнее. И как будто бы даже эпичнее. И нравилось ей гораздо больше. Адель тихо смеется, на мгновение покосившись на фигурку любимого персонажа игры — Сяо. Первый выбитый герой, любимка с ворохом психологических травм, убивающий демонов и калечащий сам себя. Ну есть у нее тяга к парням, неравнодушным к смерти. Это уже факт. — Я не спала всю ночь, чтобы успеть первой сделать предзаказ, — честно признается она. — А потом оказалось, что я реально была первой. А вот вопрос про «чем займемся?» на мгновение ставит в тупик. Потому что выбор ей тоже предоставляли редко — Саша обычно решал… ну, вообще все. Но потом Адель несмело тянется к пульту. Телевизор с самого утра висел в режиме ожидания — она включила «Тетрадь Смерти», внезапно решив пересмотреть, но за всей суетой благополучно забыла. — Если ты не против, — неловко предлагает Адель, пока на экране уже начинается легендарный опенинг. На крайняк, пусть идет фоном. — Возвраща-айся. Известная даже не погруженным в мир аниме история о том, как Бог Смерти забавы ради подарил школьнику с комплексом бога опаснейшее оружие — Тетрадь Смерти. И когда в кадре появляется Рюк, главный трикстер, Адель вдруг признается: — Я тогда не сказала тебе об этом… когда мы говорили про смерть. Но боги смерти — это даже и не выдумка. Только тетради не дарят. И я не знаю, любят ли яблоки… Андрей занимает место на диване с одобрительным смешком — он любил «Тетрадь смерти» всем сердцем. И давно не смотрел. И сейчас его посещает та же мысль, что до этого мелькала у Адель — только ему начинало казаться, что она не может быть ещё идеальнее, так вдруг делает что-то ещё, и легендарный Пирокинезис почти тает. — Знал бы я это, когда писал «Легенду о боге смерти», — тихо усмехается он. — Но вообще мне Аня рассказывала о боге смерти чувашей. Эсрель, кажется. Сказала, что у них он считается злым и происходит от их местного дьявола. Поэтому я предполагал, что их много. И сам по-хозяйски хлопает по дивану рядом с собой, приглашая Вегеру присоединиться. По телевизору, тем временем, происходила адская мешанина во вступительных титрах, которую Андрей обожал всем сердцем. — Мне всегда была интересна эта тематика, поэтому, когда мы с ней познакомились, я сразу спросил о злых духах и смерти. Кто бы знал, что однажды это приведет в мои объятия прекрасную некромантку. Хотя… — и улыбается так лукаво-лукаво. — Пока ты не в моих объятиях. Надо исправить это ужасное упущение, не думаешь? На самом деле, Адель действительно была настоящим любовным вихрем. Ну, из тех, у кого язык любви — это прикосновения. Она ведь всегда очень любила объятия, особенно — когда их не надо выпрашивать. Когда тебе не делают одолжение, на пару секунд сомкнув руки на твоей талии, и когда это не превращают в повинность, после которой осталось только брезгливо помыть руки. И поэтому сейчас восхищенный писк из горла все-таки вырывается. Она ему на голову залезет. Честное слово. — Не понимаю, как я могла так облажаться, прошу прощения, месье. С радостью исправлю свою оплошность, — смеется Адель, охотно пользуясь предложением. И все-таки сдержать себя не получается — она как-то инстинктивно двигается слишком близко, тоже руками цепляется, пряча лицо где-то на груди. И даже ногу, блять, закинула. А сама в итоге замирает. Подсознательно ждет даже, что пошлет прямо сейчас. Вроде ничего не происходит. Саша бы тут уже рвал и метал. Так. Выдохнуть. Просто… выдохнуть. — По факту, это все об одном, но разными словами. И в зависимости от отношений конкретного народа к смерти. Мне нравятся в этом плане японцы. Ребята просто на приколе, — продолжает Адель. — Это ведь даже прослеживается. Боги смерти обязательно отвергнутые, обделенные. Аид, Анубис, Чернобог, Морана… Эсрель вот. Но они все равно… неотъемлемая часть нашей жизни. По сути, даже ближе к людям, чем всякие боги плодородия и разумного, доброго, вечного. Это точно заразно. С ним философское начало так и рвется наружу. — А мир богов смерти — обязательно тьма, тлен и безысходность. — В это время как раз на экране Рюк скучал среди серой пустоши. — А они все равно с нами. И даже… защищают. Это тоже про «день рождения наоборот». И только сейчас, на мгновение поднимая голову, Адель понимает, что у Андрея гетерохромия. Один глаз — голубой, второй — зеленый. Оттенки близкие, издалека не видно почти, но вот так вблизи… красиво. — Пока мы ехали к тебе, я рассказывала Ане про то, что мама родила меня мертвой. А потом я вдруг воскресла, и бабушка долго считала, что я чуть ли не антихрист. Но я знаю, что меня вытащил не Бог, не Дьявол, а именно Смерть. И до сих пор спасает. А люди ее еще боятся. Она же даже вены перерезать не смогла. Раскромсала запястье в мясо, а все равно не умерла. И как тут… не верить? — Извини, — резко меняется в лице Вегера, вдруг попытавшись отодвинуться. — Я это… просто… — Куда это? — а Андрей совершенно невозмутимо притягивает ее обратно, прижимая к себе ближе. — За что ты извиняешься? Он искренне не понял смены настроения девушки, потому что самому было с ней очень хорошо — да он буквально упивался ее близостью и доверием. Федорович ведь тоже до ужаса тактильный на самом деле. И когда человек ему нравится… Когда девушка кажется ему идеально его дополняющей, у него буквально просыпается желание вобрать ее в себя и спрятать за своими ребрами. И сейчас он утыкается носом в ее шоколадные волосы, даже на мгновение прикрывая веки, пока вдыхает их аромат. — Знаешь, — подхватывает тему Андрей. — Я был большим фанатом Ланы Дель Рей в начале своей карьеры. Так вот ты знала, что у нее танатофобия? А ведь она все время о смерти пела. Пыталась бороться с этим страхом таким образом. У меня не так. Меня смерть не пугает. Наоборот, я нахожу ее… Притягательной. Не стремлюсь, но и не боюсь. Вдохновляюсь. И пока говорит, невесомо ее по плечу гладит, пробегаясь по коже самыми кончиками пальцев. — Кто же тебя так давил, что ты практически… оправдываешься? — мягко интересуется Андрей. — И за свои силы, и за себя. Нет, конечно, он успел «погуглить» и узнать об Александре Шепсе. И честно — будь он более агрессивным человеком, уже бы набил тому ебало. Но тут, скорее, Букера с собой брать придется… Чтоб одним своим видом заставил медиума в штаны наложить. Говорить Адель продолжает не сразу. Глаза прикрывает, полностью сосредоточившись на новом, пока непривычном ощущении. Правда новом. Андрей очень теплый, и с ним прямо… не страшно. Просто скажет что-нибудь, а все тревоги бегут галопом куда подальше… Чтобы потом нагрянуть снова, с удвоенной силой. И в моменте Адель готова его почти что умолять остаться. Позорно ползать на коленях, заламывая руки. Ей все равно не привыкать. Но… Лана Дель Рей — танатофобка. Вегера правда не знала. — Я очень люблю Лану, — невпопад признается Адель. Это как будто бы во всех девочках генетически заложено. Оказалось, и в мальчиках. — Но меня почти заставили их ненавидеть эдитами под «Lolita». Когда у них с Сашей все только начиналось. Одни и те же публичные моменты разлетались по всем социальным сетям под эту чертову песню. Лолитой ее оклеймили быстро. Только никто как-то и не задумывался, что история книжной героини тоже заканчивалась так себе. — К черту его, — в итоге заявляет Адель с воинственной решимостью. — Не хочу про него. Хочу с тобой. В дверь снова звонят — прибыла доставка. Опездол с самым важным видом побежал в коридор встречать, и Адель с откровенной неохотой выпутывается из объятий Андрея, чтобы открыть. Но напоследок не может удержаться от того, чтобы, чуть сжав его плечи, не поцеловать его… пока что в щеку. Пока. Никакому Александру Шепсу здесь места быть не должно.