И боги открыли глаза

— Я не думаю, что это хорошая идея… — Да плевать. Неизвестно когда этот кретин вернется, так что даже не заметит пропажи одной рубашки.  Мика по-хозяйски распахнула шкаф и принялась перебирать немногочисленную одежду. Комната Канды тоже была обставлена по минимуму: односпальная кровать, тумбочка, круглый письменный столик у окна и тот самый шкаф для одежды, в котором сейчас бессовестно рылись.  На пороге топталась Линали, Лави нырнул в комнату следом за Микой, не сумев сдержать любопытства, и расстроенно вздохнул, не найдя для себя ничего интересного.  — Канда разозлится, — в который раз повторила Линали.  — А когда он не злился? — справедливо поинтересовалась Мика.  Возразить на это ничего не нашлось. Линали все-таки прошла в комнату и присела на край скрипучей кровати. В отличие от многих экзорцистов ни Канда, ни Мика не стремились как-то обустроить свои комнаты. Да и, откровенно говоря, они и в Черный Орден не спешили возвращаться с заданий, подолгу находясь в пути.  — Вы с Кандой очень похожи, — заметила Линали.  — Ага, рост у нас теперь один, — отозвалась Мика, вытаскивая белую рубашку. — Но вот в груди, думаю, все равно будет маловата…  Они вернулись из Бергамо впритык к назначенной встрече. Ко всему прочему, Мика совершенно не горела желанием шататься по магазинам в предпраздничные дни и выбирать себе тряпки на единственный поход в дорогущий ресторан. Поэтому было решено позаимствовать у кого-нибудь рубашку на один вечер.  У Линали не подходил размер, Лави рубашек не носил, а Комуи был слишком высоким. Мари тоже предпочитал футболки, да и не было его сейчас в штабе, так что из всех, кого можно было без зазрения совести обобрать, оставался только Канда. У него и рост подходил, и рубашки в гардеробе имелись.  И Мика могла бы с этим и в одиночку справиться, но за ней зачем-то увязалась ещё и группа поддержки.  — И все-таки с кем ты идешь на свидание? — Лави плюхнулся на кровать рядом с Линали. — Что это за богатенький любитель острых ощущений?  — Да не свидание это, — Мика поморщилась, снимая с себя свитер. Присутствия Лави в комнате она совершенно не стеснялась, а вот Линали юному книгочею прикрыла единственный глаз. — Говорила же, что долг. Он мне выплачивает долг.  — За что?  — Много за что.  Рубашка на Мике села не так плохо, как могло бы быть. За счет того, что Канда был шире в плечах, даже в груди практически не жало. Конечно, мужской крой сильно был заметен, но Мика все равно планировала поверх надевать пальто. Да и перед кем ей было выпендриваться? Перед Тики Микком? Серьезно?  — Но ты же вернешься на ночь в штаб? — обеспокоено спросила Линали.  — Что? Зачем? — не поняла Мика.  Нет, возвращаться в штаб она не планировала. Зато собиралась потом завалиться в какой-нибудь паб и попробовать нажраться. Возможно, даже в компании Тики, а то от его холеного вида опять весь вечер будет зубы сводить. Растрепанным бродягой он ей нравился больше, чувствовалась родная душа что ли.  Родная душа. У Ноя. Забавно.  — Брат говорит, что девушкам в нашем возрасте опасно ходить одним ночью.  — Линали, давай будем честными, у Комуи комплекс старшего брата, — со смешком произнёс Лави. — Я не думаю, что нашей Микаэле опасно гулять по ночам. Это случайным прохожим следует ее опасаться.  — Вот-вот, — согласилась Мика, застегивая рубашку до конца.  — И всяким богатеньким дуралеям, — добавил Лави. — Эй, ты же точно собралась обчистить его до нитки, да?  — Конечно. За кого ты меня принимаешь? Вытрясти все деньги в ресторане, а потом в дешевом пабе раздеть до трусов, — насмешливо отозвалась Микаэла. — Одна только мысль об этом греет душу.  — И все равно ты купила ему подарок. — Блять, все-то ты видишь, зараза. — Ха-ха, так я же книгочей!  Книгочей, да? Мика поджала губы и качнула головой. Ей бы поговорить со старшим Книгочеем наедине, да только все возможностей не представлялось. А когда можно было, она не знала, с какой стороны зайти, чтобы не показаться слишком подозрительной. Любопытных в Черном Ордене тоже не любили. Вряд ли, конечно, от нее попытались бы избавиться, но все же не хотелось попадать под пристальное внимание Рувилье.  И что делать с Центром? Если она планировала однажды свалить из Черного Ордена, стоило бы подумать о путях отступления, а не делать все впопыхах. Мика взглянула на себя в зеркало, убедилась, что рубашка более-менее нормально сидит, а за плечом никто не стоит, и удовлетворительно кивнула.  Чего сейчас голову ломать? Она успеет обо всем подумать, как появится на это время. 

*** 

— Тики, это же твой день рождения!  Роад недовольно надулась и разве что ножкой не топнула. Хотя могла бы. Тики страдальчески сморщился и покачал головой. День рождения он либо вообще не отмечал (предпочитал не отмечать), либо старался проводить его в более приятной компании. Например, со своими друзьями-людьми. Да, там не было ни роскошного ресторана, ни дорогих подарков, но все равно это всяко лучше семейных посиделок.  Шерил исправно дарил какую-то ненужную дорогую хрень, Скин сжирал весь торт, Тысячелетний Граф рыдал и говорил: «Как же наш малыш Тики вырос!»… В общем, все превращалось в очередной фарс, а вкупе с тем, что Тики умудрился родиться на Рождество, это вообще было чем-то совсем не смешным.  — И я имею право проводить его так, как сочту нужным, — справедливо заметил Тики, затягивая галстук-бабочку.  Вот ещё одна удавка. Зачем он вообще пообещал Мике дорогой ресторан? Во-первых, она наверняка не оценит, во-вторых, ему теперь приходилось наряжаться, а после — терпеть насмешки от вздорной девчонки. Мика, может, и терпела его как Ноя, но вот как аристократа явно на дух не переносила. Иначе к чему вообще были все ее шуточки? Наверняка и сегодня не сможет удержаться от них.  Бабочка давила. Тики раздраженно выдохнул и сдернул ее вообще, отшвырнув в сторону. Сойдет и так.  — Чего ты бесишься? — спросила Роад.  — Я совершенно спокоен.  — Врешь!  Хотелось кого-нибудь убить. Прямо сейчас. Свернуть шею, вырвать сердце, размозжить череп… Но Тики подавил в себе острое желание, заставив Ноя внутри успокоиться. Потом, все потом. Он должен был оставаться человеком. По крайней мере, сегодня точно. 

*** 

На площади Пикадилли было людно. Не удивительно, в такой-то праздник, смысл которого Тики до сих пор не понимал. Радоваться рождению лжебога — кто вообще мог додуматься до такого?  Шел мелкий снег. Удивительно, но в конце декабря погода оказалась не такой уж холодной. По крайней мере, теплое драповое пальто прекрасно согревало. Впрочем, Тики очень редко мерз в принципе. Роад что-то там говорила про горячую южную кровь, но все это было глупостями, конечно.  Часы на Биг-Бэне пробили десять. Сзади в Тики кто-то бесцеремонно врезался.   — Перчинка, что за странный способ здороваться, а?  — Тебе больше понравилось бы, отвесь я пинок?  — Это было бы в твоем духе, а сейчас я всерьез начинаю волноваться, не подменил ли кто-то тебя, раз ты лезешь ко мне обниматься.  Мика фыркнула и отстранилась. На ней было все то же бежевое драповое пальто, те же брюки и ботинки. Только черные перчатки добавились, да и то из-за холода, видимо. Тики почесал в затылке. Он все еще чувствовал себя максимально странно и нелепо. Это же надо додуматься: вести экзорциста в один из самых дорогих ресторанов Лондона.  С другой стороны, уж лучше так, чем при следующей встрече выслушивать насмешки от этой девчонки.  — Ну что, идем? — голос Мики выдернул его из задумчивости. — Мне сказали, что это какой-то ужасно дорогой ресторан. — Один из самых дорогих во всем Лондоне, перчинка, — со вздохом поправил Тики. — Так что будь благодарна за такой рождественский подарок.  — Че? А как насчет твоего долга мне, а?  Его все-таки ущипнули за задницу. Даже сквозь одежду вышло довольно болезненно, и Тики подумал, что надо бы сломать эту шаловливую руку в назидание за все хорошее. Останавливало его только воспитание и то, что Мика вообще-то правду говорила: он и так ей задолжал за тот испорченный вечер.  — Перчинка, когда у тебя день рождения? — молча идти было как-то совсем уж тоскливо, а разговаривать с Микой чаще всего оказывалось ужасно сложно. Тики решил начать с какой-нибудь нейтральной темы, издалека. Хотя вопрос и показался ему глупым. Но что теперь поделать?  — А что насчет тебя?  — Эй, я первый спросил!  — Вот первый и отвечай!  — Перчинка, ты… — Тики раздраженно выдохнул и сбавил тон, потому что на них уже начинали озираться прохожие. — Вообще-то сегодня, так что могла бы быть и поласковее.  — О, прямо на Рождество? — Мика хохотнула. — Ной и Рождество, потрясающе. Получается, ты — мое рождественское чудо, Тики, ха-ха!  — Перчинка, не юли.  — Да понятия не имею, — раздраженно выдохнула Микаэла, сунув руки в карманы пальто. — Я не отмечаю его, а возраст считаю по прошедшему Рождеству. Ну, год прошел и хорошо, как говорится.  Тики удивленно моргнул. Как это — не знать своего дня рождения? Но судя по Мике, та говорила правду. Вряд ли бы она стала лгать из-за такой ерунды, раз даже не стеснялась с ним говорить о работе. Только вот почему? Даже Нои, потерявшие память, помнили о таком, казалось бы, пустяке. А для простых людей разве дни рождения не имели большого смысла? Ну, что-то вроде ещё одного шага во взрослую жизнь?  Или на один шаг ближе к смерти. Вот ирония-то!  — Даже не знаю, мне стоит посочувствовать тебе? — поинтересовался Тики.  — А чему тут сочувствовать? — удивилась Мика. — Не знаю и не знаю, подумаешь, проблема какая. Сколько тебе лет, получается? — Если по человеческим, то двадцать шесть, а тебе? — Двадцать семь, получается, хех.  — Что это за самодовольная рожа, а? — Тики потянул Мику за щеку, заставляя ойкнуть. — Знаешь, Микаэла Тидолл, ты первая женщина и первый экзорцист, который смеет смотреть на меня так. И до сих пор остаешься в живых. Да твоей удаче можно только позавидовать! Не хочешь объясниться?  Мика извернулась и пнула его по колену, заставляя убрать руку. Больно не было, но хоть какое-то удовлетворение Тики получил, наблюдая за тем, как девчонка трет покрасневшую щеку.  — Еще раз назовешь полным именем, я твой длинный язык узлом завяжу, усек?  Тики поймал себя на мысли, что уже почти привык к грубой речи Мики. А ещё к тому, что даже после такого ему отчего-то не хочется прибить ее в каком-нибудь темном переулке, хотя стоило. Когда в последний раз экзорцисты позволяли себе что-то подобное в общении с ним?  — Буду и дальше звать тебя перчинкой, договорились.  — Микой! — О, смотри-ка, мы на месте. Так что сделай лицо попроще и веди себя прилично, договорились?  Мика раздраженно выдохнула и кивнула. На них и так уже косились с подозрением. Конечно, ей было не привыкать устраивать скандалы и потасовки на ровном месте, но все-таки сначала хотелось наесться, а потом уже можно было и дебоширить. 

*** 

— И что это?  Когда им принесли первые блюда (а Мика заказала все меню, потому что ни одно название даже прочесть не смогла), показалось, что шеф-повар решил подшутить над ними.  — Я спрашиваю: что это такое?  — Твоё канапе с индейкой, перчинка, — невозмутимо ответил Тики. — А вот это — фуа-гра на овощной подложке.  Мика точно была уверена, что этот чертов Ной издевается над ней прямо сейчас. Потому что как ещё можно было объяснить малюсенький кусочек печени, три стручка зеленой фасоли и ложку морковного пюре на несоизмеримо огромной белой тарелке?  — Это детская порция?  — Это нормальная порция, Мика. Хватит кривиться и ешь уже. Всем такие подают.  В зале ресторана горел приглушенный свет, и царила какая-то удушающая атмосфера лоска и богатства. Женщины, увешаные дорогими украшениями и в дорогих вечерних платьях, будто соревновались друг с другом в количестве драгоценностей и глубине декольте. Мужчины были одеты в строгие костюмы и вели светские беседы. Кто-то курил сигары, кто-то пил вино или шампанское. Столики в зале были все заняты, хотя Лави и упоминал, что этот ресторан ужасно дорогой.  Все, чего хотела Мика — хорошо пожрать и выпить. Ну, ещё обчистить карманы Тики в назидание, но сейчас она чувствовала себя максимально неловко. И дело было вовсе не в целом наборе столовых приборов перед ней и маленькой порции еды.  Они хоть и сидели за самым дальним столиком, хоть Тики и пытался вписаться в общую атмосферу, строя из себя лощеного аристократа, но все равно в воздухе буквально звенело напряжение.  — Дерьмовый план, — Мика взяла первую попавшуюся вилку, нанизала на нее кусочек печени и отправила в рот, демонстративно проигнорировав весь гарнир.  — Хотел показать тебе, как живут нормальные люди. — Это не «нормальные люди».  Тики неопределенно промычал в высокий фужер с вином и досадливо поморщился, признавая свою ошибку. Мика угукнула. Атмосфера давила. Они явно не вписывались в нее.  — Ты хоть знаешь, сколько стоило мне забронировать тут место? — с тоской протянул Тики. — И какие связи подключить для этого.  — Так ты мог просто сводить меня в нормальный трактир, — Мика передернула плечами. — Чего выпендриться вздумал?  — Роад сказала… — Роад сказала?  Они оба замолчали, чувствуя себя последними идиотами. Мика вздохнула, сжимая вилку с такой силой, что та сломалась. У Тики раздраженно дернулась бровь.  И что-то будто лопнуло.  А вместе с этим с оглушительным грохотом разбилось большое окно, и в зал ворвались несколько Акума первого уровня, попутно снеся на своем пути и целую стену ресторана. Послышались крики перепуганных людей. — Спасибо. — Все ради тебя. Мика сорвалась с места, опрокинув за собой стул. Перемахнула через стол, наступила на какого-то графа или виконта — она не обратила на человека особого внимания — и на полном ходу влетела в первого Акума.  Даже скорости не сбавила. Тики восхищенно присвистнул, наблюдая за тем, как алое копье появляется в руке Мики, и с какой легкостью проходит через монструозное тело Акума, словно нож по маслу. Всего лишь первый уровень. Ну, вызывать кого-то более сильного было чревато большими неприятностями, а Тики просто хотел выпустить пар.  — Помо… ги… — М?  Тики так и не встал из-за стола, но перевел взгляд на чужой голос. И почувствовал, как губы сами собой расползаются в широкой улыбке.  — Ах, какая жалость.  Тот мальчишка-официант, что их обслуживал, теперь корчился на полу, подстреленный Акума. Кожа у него уже посерела и покрылась черными пентаграммами — он вот-вот должен был рассыпаться пылью.  Взрыв гремел один за другим. Мика, кажется, развлекалась. И ей было абсолютно плевать на раненных и убитых. Ей совершенно не было никакого дела до простых людей, она не пыталась прикрыть их собой, не пыталась минимизировать потери, как это делали другие экзорцисты.  Над головой Тики просвистела одна из огромных пуль, а потом все резко стихло. Он встал из-за стола и потянулся.  Стена позади него все-таки обвалилась.  — Вот это перфоманс, скажи, перчинка?  — В жопу засунь свой блядский перфоманс!  Возмущенный рык Мики перекрывал доносящиеся отовсюду стоны и вздохи. Кому-то повезло больше, и они отделались легкими ссадинами и испугом, и теперь выбирались из своих укрытий. Кого-то придавило мебелью или куском стены.  Тики неспешно подошел к растрепанной Мике и галантно взял ее под локоть. Та все еще тяжело дышала, была вся в пыли и, кажется, до сих пор не переключилась из этого своего режима берсеркера в нормальный. Потому что взгляд оставался мутным.  — А теперь бежим, — скомандовал Тики и дернул замешкавшуюся Мику за собой. — А? Ч-чего… Стой блять!