Рандеву с молнией

На веранде Тенсюкаку стоит девушка, через золотые рога наблюдая за спящим городом. Коса покачивается от ветра, переброшенная через перила. Где-то внизу чуть слышен разговор солдат ночного патруля, стоящих у дверей дворца. Но что-то за спиной привлекает ее внимание, заставляя отвернуться от ночного пейзажа. Несмотря на мягкую поступь, гость не остался незамеченным. — Мико. Наконец. Гостья подходит к перилам, останавливаясь вполоборота к хозяйке дома. — Если бы это приглашение было от кого-то другого, я бы уже мирно спала в своей комнате. К чему такая спешка, Эи? У тебя впереди целая вечность, не так ли? Лисица переводит взгляд на небо, пряча игривую улыбку. Но богиня спокойна. Каждый вдох, каждый шаг на территории Инадзумы под контролем всевидящего ока ее божества. Сейчас ее уверенность непоколебима — она заполучила все, что хотела. А своей последней не пойманной добыче уже дышит в спину. — Если ты устала, можешь остаться в моем доме. Я лишь хотела поделиться новостями. Яэ быстро оборачивается на девушку. Ее губы поджаты, а брови нахмурены. — Эи! Если это не новость наподобие «К нам прямо сейчас едет 6 архонтов, а Каэнри’ах восстал из пепла», то я очень обижусь! Лицо архонта остаётся непроницаемым. Она резко обрывает жрицу, бросая на нее суровый взгляд. Она дёргает плечом, перебрасывая косу обратно на веранду и разворачивается, делая несколько шагов к двери. — Я вызвала тебя, потому что сочла нужным. Это дело касается не Гудзи Яэ, а Мико. Ткань проскальзывает мимо перил, тихо шурша, и шею богини сзади оплетают тонкие руки. Встав на носочки, жрица ласково заглядывает ей в лицо, щекоча ухом. — Прости, Эи. Ты же знаешь, какая я бываю вредная, когда не высыпаюсь. Значит, это личное, да? Сейчас угадаю. Память Макото? Но с сакурой все в порядке. Я видела лично, когда уходила. Или проблемы со Снежной? Нет, это ведь политика… На лице Райден проскальзывает улыбка, и голос девушки смягчается, когда за спиной Яэ появляется розовый хвост, мягко накрывающий руку архонта. — Не пытайся, не угадаешь. Ветер поднимается, зайдём в комнату. Ухо кицуне удивлённо дёргается, когда короткий рассказ заканчивается. Взяв горячую чашку травяного чая, девушка задумчиво закатывает глаза, погружаясь в вопоминания. — Куникудзуши… Выходит, наша маленькая куколка снова на родной земле… _________________ Очередная изнурительная тренировка. Она ещё не закончилась, но продолжать невозможно — мальчик без сознания. Райден хмурится. — И снова… Провал. Мико, запиши. Девушка отдает блокнот кицуне и подходит к лежащему на земле ребенку. Оглушительный крик разносится по всей площадке. Обернувшись на него, Яэ виновато улыбается. — Ты когда-нибудь его сожжешь. Можно же просто потрясти за плечи. — Разряд эффективнее. Но в каком-то роде ты права. Он не подходит для таких тестов. Будущий сегун будет старше. Значит, и крепче. — Снова будешь его перешивать? — Придется. — архонт наклоняется к сидящему на земле ребенку, хватает за шиворот, почти отрывая от земли, и быстрым шагом тащит в дом. Кицуне следует за ними, рассматривает блокнот с результатами тренировок. — Смерть Макото ожесточила тебя, Эи. От звука имени погибшей сестры архонт едва заметно дёргается. Но от взгляда жрицы не ускользает это даже это. — Она лишь заставила меня задуматься о будущем своей страны. — бросив короткую фразу, девушка скрылась в рабочем кабинете. Она собирается кардинально изменить куклу. Детские глаза закрываются на столе и открываются совсем другими. Теперь он похож на подростка. Аккуратные черта лица на бледной бархатной коже, большие фиолетовые глаза под цвет волосам, длинными лентами рассыпающимся по столу. Райден помогает своему творению сесть. Он совсем не напуган метаморфозами, безразлично рассматривая свои руки. Ему ещё предстоит научиться эмоциям, хотя надеяться на помощь создателя не придется. Для Райден он просто тренировочный экземпляр, необходимый, чтобы узнать предел возможностей будущей куклы. Именно тогда, переживая раз за разом ножевые ранения, ожоги, переломы и удары электричества после каждый потери сознания он приобрел свое первое чувство — желание жить. Годы шли. Испытания становились все серьезнее, пока однажды Райден не поняла, что продолжать нет смысла. Тайная комната под Тенсюкаку. Здесь он был создан, здесь его чинили и перекраивали. И здесь будет проведено последнее испытание, определяющее судьбу куклы. Райден поместила гнозис в нишу в его груди. Через несколько секунд глаза прототипа широко открылись, и он начал бегать взглядом по комнате, прижавшись спиной к стене. Изо рта вырвался хрип, прежде чем всю комнату залил ослепительный фиолетовый свет, источаемый гнозисом. Зажимая глаза ладонью, Эи сделала несколько шагов к источнику света и, на ощупь найдя другой рукой гнозис, вырвала его из груди куклы. Свет, исходящий из сердца бога, мгновено сократился до привычного уровня, лишь слегка подсвечивая ладонь хозяйки. Кукла рухнула на пол безвольной тряпкой, хватая ртом воздух. — Он жив… Поразительно. Кажется, мне придется переработать конструкцию сёгуна. А этот… Куникудзуши проснулся в своей постели. Ласковое солнце освещает подушку через открытое окно, дразня солнечным зайчиком на щеке. Он осторожно вылез из кровати, ступая босыми по полам дворца. Умывшись, чтобы снять остатки сна, уже собирался по привычке пойти на спортивную площадку, как уже у двери заметил записку на тумбочке. — «Обычно Эи будила меня в одно и то же определенное время или посылала Мико. Зачем ей понадобилось видеть меня в зале, да ещё и ждать, пока я проснусь?» Зайдя в комнату, Куникудзуши увидел Райден, задумчиво восседающую в мягком кресле. Заметив юношу, она улыбнулась. — Ты проснулся. Как спалось? Утреннее построение солдат не разбудило тебя? — Получив отрицательный кивок, девушка продолжила. — Хорошо. Иди сюда. Развяжи пояс и оставь халат на столике. Перечить своей создательнице тогда было не в характере куклы. Он беспрекословно повиновался и, закончив, подошёл, слегка переминаясь с ноги на ногу. Руки Эи накрыли его бедра, притягивая к себе. _________________ — Когда я поняла, что он не подходит для хранения гнозиса, то все равно решила его оставить. Я вложила слишком много сил в это личико. Он не похож на меня, но это даже плюс. Теперь ты понимаешь, почему я запретила ему называть меня мамой? Отпив чай, архонт задумчиво посмотрела в окно. Затянутое тучами ночное небо то там, то здесь прорезали молнии. Косой дождь, хлещущий со всех сторон, уже залил всю веранду и бил по стеклами в окнах комнаты. — Да, но… Почему ты вдруг решила его вернуть? — Мико. Ты знаешь, почему донельзя красивые лица называют кукольными? Потому что люди слишком несовершенны, чтобы обладать подобным. Люди могут лишь пытаться приблизиться к идеалу с помощью всевозможных средств. Во все времена люди калечили себя, бросая все на кон ради одной только красоты. Но несмотря на это, могут передать ее лишь в своих творениях. Не значит ли это, что самое сильное оружие все это время было у нас под носом? И имя ему — человеческое тщеславие. — Ты хочешь использовать его как отвлекающий маневр? — Работа в Фатуи была хорошей… Школой для моего творения. Но однажды ученик должен выпуститься. _________________ Дождь застилает глаза. Он бежит, не разбирая дороги, держась на ногах только благодаря адреналину в крови. Покидая перешеек от острова Рито, бежит по песку, падая каждые несколько секунд, споткнувшись обо что-то или поскользнувшись, наступив в одну из тысяч свежих луж. Бежит на побережье острова Наруками через поросшие мхом камни, торчащие из воды. Бежит как есть, в тонкой пижаме и носках. И забежав за изгиб скалы, не успев даже заметить за завесой дождя, влетает в что-то такое же мокрое, как и он сам, мягкое и теплое. Не успевает даже поднять взгляд, чтобы увидеть лицо, но подсознание стучит по черепной коробке, из воспоминаний извлекая детали и сравнивая с тем, что есть сейчас, и сообщает: это не враг. Приняв решение за долю секунды, Скарамучча вцепляется в чужую руку и бросается дальше по побережью, к тому единственному убежищу, в котором он сейчас уверен. Спутник не спорит, бросаясь следом, чтобы не потерять своего проводника из виду. Второй изгиб скалы оказался позади, и беглец резко поворачивает направо, бросаясь в грот, скрытый в тени небольшого деревца. Сквозь дождь в последнюю секунду заметив, как он оттолкнулся от земли, Чайльд прыгает следом, успешно преодолевая спуск в пещеру с целыми костями. Затем налево, направо, налево, и в водопад. Следуя за звуком брызг воды, он неожиданно попадает в небольшую подземную комнату. Лунного света из небольшого окошка в потолке хватает, чтобы хоть что-то видеть. Чайльд опускается на пол без сил, чувствуя, что спутник сделал то же самое. Он уже понял, кто это, но сейчас убедился окончательно. — «Я чувствую, как быстро он дышит. Его пальцы, до синяков сжимавшие мои предплечья, расслабляются, и он падает головой мне на грудь. Раньше, сколько я его знаю, Скар бы никогда не позволил себе попасть в такое опасное положение. Неужели ему сейчас настолько одиноко, что он готов довериться любому человеку рядом, с которым его хоть что-то связывает?» Тарталья неуверенно кладет руки на спину Сказителя. Его собственное сердце понемногу успокаивается после бега. Через какое-то время кукла тихо поднимает голову и отползает в сторону, ложась на выстланный досками пол и съеживается, поджимая ноги. Тишину, до этого прерываемую только неровным дыханием, нарушает хриплый из-за пересохшего горла голос. — Чайльд… Не смотри на меня. Я слаб. Названный не отвечает, тихо поднимаясь на ноги. Нужно найти воды. И что-нибудь перекусить. И какой-нибудь матрас, чтобы не лежать на досках… Но Тарталья не решается сейчас расспрашивать куклу о том, где они находятся. Поэтому просто подходит и, не встречая сопротивления, ложится рядом, чуть обнимая со спины, чтобы согреть.