Рандеву с молнией

Раковина, перед которой секунду назад стоял Скарамучча, разлетелась на осколки. Молнией переместившись за спину нападающего, он просчитывал план действий. Противник в униформе и атаковал из укрытия, значит, нападение спланированное. Но кто додумался послать против него такого увальня? Озарение снизошло неожиданной догадкой, ударяя в голову: это всего лишь отвлечение. Одновременно с хрустом чужой шеи Сказитель услышал шипение из вентиляции. Газ. Надо бежать. Стоило двери туалета закрыться за Скарамуччей, как на весь зал раздался звон бьющейся керамики. Это не могло быть совпадением. Цепляя пиджаком скатерть, Чайльд бросился на звук. Поднявшийся гвалт, звон бокалов и тарелок, удары задниц гостей, поскользнувшихся на гарнире о паркет, все слилось в один непрекращающийся треск в ушах, стучащий по вискам и мешающий мыслям. Предложение потянуть дверь на себя пришло уже после того, как Тарталья вынес ее плечом. Из проема ему в лицо полился бесцветный газ, выдающий себя приторно-сладким запахом. Колотящееся от бега сердце замедляется, и высокая фигура, пошатнувшись, падает в сторону зала, едва успев заметить усыпанный осколками раковины и зеркала кафель. Чайльд спит. Беспокойно, смотря в искусственном сне воспоминания о проходящем дне. Он не увидит, как вызывают ронинов сбежавшиеся гости, как его выносят вместе с другими потерявшими сознание людьми, как стражи порядка осматривают разрушения, когда большую часть газа выкачивают из помещения. В вентиляционной трубе, ведущей к решетке в туалете, нашли механизм, пустивший газ. Простая конструкция на дистанционном управлении. Труп наемника тоже нашли. Исчез без следа только Скарамучча. Чайльд не успел. Газ выветривается, и сумасшедший калейдоскоп в голове Тартальи постепенно превращается в знакомые образы. И эти образы смотрят с укором. — «Не успел, не смог, не получилось. Я был слишком беспечен. Это моя вина. Скар знал больше. Мне стоило его послушать. Я не должен был расслабляться. Царица будет разочарована.» Стыд. Стыд. Стыд. Чайльд приходит в себя, чувствуя, как колотится собственное сердце. Голова кружится и ужасно болит. Медленно поднявшись с лавки, он идёт в ресторан. Кажется, на его втором этаже был хостел. Чтобы получить комнату, пришлось заказать еду. Но есть не тянет. Теплая тарелка мисо-супа греет воздух рядом паром, наполняя комнату слабым ароматом варёных водорослей. Позволив себе передохнуть, Чайльд лег на футон. Прямо сейчас все равно бесполезно что-то делать. Куда и зачем увезли Скару — неизвестно. Безопасно ли здесь оставаться? Может, лучше уехать в Снежную и доложить обо всем? Если кто-то охотится на предвестников, ресторанчик на главной улице — плохое укрытие. Газ напоминает о себе короткой волной головокружения. Хмурясь, Тарталья встаёт, чтобы открыть нараспашку сёдзи: и вентиляция, и путь к отступлению. На всякий случай перетащив футон вплотную под окно, он закрывает глаза в попытке заснуть. Однако ни после подсчета кабанов, ни после колыбельных самому себе сон так и не пришел. Чайльд доел уже остывший суп и решил прогуляться по побережью до острова Рито. _________________ Искусственное тело устойчивее к воздействию химических веществ. Усыпив, газ погрузил Скарамуччу в подобие эйфории. Теплый свет греет лицо, как в детстве на горе Ёго. Мико занята, и оставляет его на лужайке за храмом под присмотром обычных кицунэ. Но Куникудзуши отвлекает лисичек травой наку и уходит вниз по ступенькам, спиралью обвивающим гору, прямо в лес Тиндзю. Не лучшее место для прогулок, но лес не причинит ему вреда: то там, то здесь камни невзначай моргают, выдавая присматривающих за ребенком бакэ-дануки. Цели Куникудзуши сейчас совсем бесхитростны: он хочет попасть в Арауми. Мама говорила, что ему принадлежит весь этот остров, так разве же плохо, что он хочет изучить свои владения? Ой, нельзя так называть сёгуна. Райден, или Эи, хоть Вельзевул, но не так. А почему? Скарамучча не помнит. Светлый сон переменяется провалами в воспоминаниях. Сознание начинает проясняться, и в голове уже появляются мысли, о прошлом, о детстве, о тех деталях, которые исчезли из памяти, как вдруг его вырывает из неги резкая боль. Игла в предплечье, видимо, шприц. Дотторе? Глупость какая. Зачем доктору похищать своего коллегу? Скарамучча открывает глаза. Тело ноет, напичканное странными веществами и скрученное в неудобную позу во время транспортировки. Лампа на потолке бьёт ярким светом в лицо, заставляя прищуриться. Когда миру возвращается четкость, он замечает светловолосого человека справа от себя, убирающего использованный шприц. — Ты быстро проснулся. Голова не болит? Обстановка не похожа на операционную. Больше на чью-то гостиную. Сказитель лежит на разложенном диване, левую щеку из приоткрытого окна обдувает ночной ветер. Пахнет сакурой, значит, он все ещё в Инадзуме. Хотя и примешаны посторонние запахи — семена одуванчиков, мясо угря… Странно. Не поворачивая головы, дверь не видно, значит, она прямо за спиной. Диван, картины на стенах, обычные окна и отсутствие оборудования… — Я что, у тебя дома? — Мне говорили, что характер у тебя не очень. Отвечать вопросом на вопрос — признак плохих манер. Скарамучча раздражённо скалится. Этот сопляк ещё будет учить его правилам хорошего тона? Он резко наклоняется вперёд, но неожиданно падает обратно, поперхнувшись воздухом. Тело будто ватное. — Что за… — Парализующее средство с небольшим сроком действия. Я переживал, что на тебе оно не сработает, но кажется, ты не так уж сильно отличаешься от людей. Незнакомец выбросил пустую ампулу и подошёл к раковине, продолжая односторонний разговор как ни в чем не бывало. — Будем знакомы, кстати. Мое имя — Каэдэхара Кадзуха. Твое я уже знаю. Госпожа рассказала мне немного, давая на тебя заказ. Непослушная, сбежавшая от мамы куколка должна быть найдена и возвращена в родной дом. Скарамучча аккуратно подвигал плечами, согнул и разогнул локоть, пользуясь отсутствием у похитителя возможности это увидеть, пока последний моет руки от остатков парализатора. — Госпожа? Значит, ты теперь подчиняешься сегуну? А ведь я наслышан о твоей истории. Как же твой мертвый дружок? Не чтишь его память? Светловолосый ответил почти сразу. Почувствовал он в словах Сказителя попытку разозлить или говорил искренне узнать не представлялось возможным. Но его голос остался бесстрастным. — Я всегда был ей верен. Томо… Он — просто глупец, бросивший вызов всемогущему божеству. Он был хорошим другом, но в его смерти нет моей вины. Помолчав несколько секунд и не дождавшись ответа, он продолжил, развернувшись к пленнику. — Я не должен был тебя будить. Ты бы проспал ещё пару часов и сейчас ехал в резиденцию сёгуна. Но мне стало очень интересно, что такого в обычном предвестнике. Возможно, конечно, я ошибаюсь, и кому-то другому дали заказы и на твоих коллег, но это ведь не так, да? Кадзуха сделал шаг к дивану и оперся об изголовье, смотря сверху прямо в фиолетовые глаза. — Ужасно интересно. Тебе, наверное, это не знакомо. Не имея сердца, ты должен руководствоваться только разумом. Или там тоже шестерёнки? Самурай положил вторую руку на голову Скарамуччи, пропуская пальцы между коротких прядей. Не дожидаясь ответа, сел на диван, расставив ноги по бокам от бедер куклы и наклонился, нависая сверху так близко, что светлые пряди легли поверх фиолетовых, щекоча лицо шестого. Теплое дыхание обдало чужое лицо, прежде чем он отстранился и переместил руку со спинки дивана на живот Скарамуччи, двигая ее ниже и цепляя резинку на вид пижамных шорт. — Кстати, я переодел тебя. Ты же не против? Платье великолепное, но во время твоей транспортировки оно сильно повредилось. Убрав руку с головы Сказителя, Каэдэхара слегка сжал ей ткань под воротом чужой рубашки, слегка коснувшись костяшками пальцев холодной кожи. Если бы у Скарамуччи было сердце, оно бы сейчас стучало медленнее обычного. Происходящее выглядит фальшивым, нереальным, будто смотришь через стекло, облитое патокой. Капли тянутся вниз и тянут за собой картинку, искажая ее и делая мутной. И время тянется, вязкое и липкое… Скарамучча молчит. Он не пытается придумать план побега, не вертится в тщетных попытках вырваться, просто ждёт, пока время медленно ползет по стеклу, словно липкая капля, не давая возможности размышлять быстрее. Он сейчас где-то далеко от этого места, пока этот парень в замедленном движении стягивает с него шорты. Хорош же работник. Вместо того, чтобы уже доставить цель заказчице, поддался плотским желаниям. Но он все равно выполнит заказ. Привезет его к Райден. А потом… Потом… Кто-то облил стекло водой. Патока скатывается и падает на землю крупными каплями, возвращая ясность мыслям, когда короткие ногти впиваются в кукольную кожу. Увлеченный собой, самурай потерял осторожность, спокойно расстегивая брюки. Зря… Очень зря. Он всё-таки просчитался. Паралич оказал воздействие на тело куклы, но недостаточное. Сконцентрировав элемент электро в своем теле, Скарамучча что есть сил бьёт в плечо по дуге, сбрасывая с себя противника и перекатываясь на пол с дивана в противоположную сторону. Сейчас он не сможет полноценно драться, у него нет даже катаны. Но в той стороне было окно. У него есть фора в несколько секунд. Не задумываясь о высоте и местности, Сказитель вылетает через окно. Кадзуха приподнялся над диваном, опираясь на руку. Он поймает свою цель позже, взяв подкрепление. Все равно ему не покинуть Наруками. — Кажется, я недооценивал… его жажду жить.