Кодекс Истинности 2: Наследники

      — Его высочество Ники помчался спасать своего коня, — быстро поясняет подбежавший Эрик. — Конь вырвался, а принц остался внутри.       — Как же ты мог отпустить его? Я для чего тебя приставил?! — орет на фрейлину Тэхен.       Эрик плачет и падает на колени, проклиная себя за то, что не доглядел за юным принцем. Всё так быстро произошло.       — Я вытащу его, — решительно произносит Тэхен. Он снимает свою куртку и отталкивает стражников.       — Ваше высочество, вам нельзя рисковать своей жизнью, — останавливают его офицеры.       — Там мой сын, даже не смейте препятствовать, — рявкает принц-консорт. Он видит бежащего к ним Чонгука, который тоже только что приехал во дворец. — Чонгук, держи его!       Чонгук подлетает к ним, обнимает Чимина, буквально держит его руками, ибо император-омега уже падает, так как ноги его совсем не держат. К ним подбегают Джисон с Хенджином, они тоже собираются бежать в конюшню и спасать брата.       — Нужно кого-то позвать, — волнуется прибежавший Минхо. Он прикладывает ладонь к своей груди и часто дышит, смотря на огонь.       Джисон подходит к нему:       — Ваше сиятельство, вам нельзя здесь оставаться, — цесаревич касается его ладони на адреналине, но только потом понимает, что вообще делает.       Минхо и Джисон дышат в унисон, смотрят на свои руки, потом снова в глаза. Наследник престола подзывает к себе слугу.       — Отведи князя в его покои, — приказывает альфа.       Омега удивленно распахивает глаза, хочет было возмутиться, но решительный голос Джисона останавливает его.       — Здесь опасно, поберегите себя и дождитесь Его величества Субина.       Минхо не спорит, он медленно выпускает свою руку из хватки альфы и уходит в сторону входа во дворец.       — Я тоже пойду, — говорит решительно Чонгук.       — Нет. Даже не смей рисковать жизнью. Ты – император, — рычит ему в лицо Тэхен. — Защищай Чимина.       Чимин же рыдал и вырывался из рук Чонгука, но его сдерживали крепкие руки супруга. Император-омега бил кулачками по груди мужа, не зная, куда себя деть. Грудь разрывало от боли. Его цветочек, его фиалка, его младший сыночек-омега был сейчас лицом к лицу со смертью.       — Пусти меня! — рычит Чимин, смотря на мужа слезами полными слез. — Там наш сын, ты понимаешь? Как мне потом жить без него? Ники! Ники!       Чонгук прижимает к себе омегу, держит крепко, чтобы тот сам не ломанулся в самое пекло.       Тэхен же бежит вместе с сыновьями и стражниками к конюшне. Прислуга пытается отодвинуть толпу как можно дальше. Все лошади успели выбежать, верблюды тоже, те вообще были в отдельном загоне. Но люди продолжали кричать, было трудно разобрать слова, но тут вперед из толпы выбежал рыдающий Керем. Он вырывался из рук прислуги.       — Не трогайте меня! Вытащите его. Там ведь султан!       Услышанное сквозь остальной шум повергло Тэхена в шок и заставило на секунду замедлить шаг.       — Что? — пораженно выдыхает Чонгук, встретившись со всхлипывающим Чимином взглядами.       Хенджин и Джисон вместе со стражниками отшвыривают обугленную лавку подальше от входа в конюшню, ибо она загораживала проход, солдаты-стражники помогают им, открывают ворота, оттуда выходят клубы дыма, заставляя всех сильно закашлять. Все наблюдают за происходящим. Тэхен не заходит в конюшню, а делает шаги назад, отталкивая сыновей-альф подальше. Под удивленные вздохи и выкрики султан Джексон Ван выбегает из конюшни и несет на руках Ники. Омежка прижался к его груди, одной рукой держался за шею падишаха и жмурил глазки. Они оба были грязные от копоти, на волосах был опавший пепел, а одежда в некоторых местах разорвана. На плече Ники была видна кровь.       — Мой султан, с вами все в порядке? — подбегает обеспокоенный Бехрам-паша.       — Давайте сюда, я держу, — Чонгук оказывается рядом с султаном и забирает у него Ники. Прижимает к своей груди, но Ники открывает глазки и начинает всхлипывать.       — Ники, мой малыш, — Чимин гладит сына по волосам и целует в лоб. — Солнышко, как ты? Где болит? Лекаря сюда немедленно!       Тэхен хватает Хенджина и Джисона за руки и убегает с ними подальше от конюшни, перед этим заглянув туда и убедившись, что больше там никого нет. Они оказываются рядом со всеми, Тэ хочет сам взять Ники на руки, но тот плачет и весь трясется. Обеспокоенные родители задают ему тысячу вопросов, но Ники ни на один из них не отвечает, а только поднимает глаза на Джексона и чувствует непомерную тягу к нему.       Султан Ван стоял как вкопанный, не обращал внимания ни на кого, пока прислуга пыталась накрыть его плечи пледом. Альфа только смотрел стеклянными глазами на Ники и молчал. Вид его был немного пугающим. Он словно что-то обдумывал. Его будто что-то повергло в шок.       — Истинный, — произносит Ники сухими губами. Он тянет руку к Джексону, тот на инстинктах слышит его зов, подходит к нему и дает принцу коснуться ладонью своей груди. Там, где истошно бьется сердце. — Мой истинный, — тише повторяет Ники. Глаза принца наполняются слезами. Инстинкты захлестывают его, не дают нормально дышать.       — Невероятно, — комментирует происходящее Хенджин, глянув на членов семьи. Все пребывали в не меньшем удивлении.       Ники не замечал никого вокруг, он видел только золотистые глаза Джексона Вана как у дикого гепарда, готового вот-вот наброситься. Джексон чувствовал эмоции и страх истинного. Он помчался в самое пекло несколько минут назад, потому что что-то звало его.       — Ваше величество, нужно отнести принца во дворец, — лепечет прибежавший лекарь Джонас.       Тэхен забирает сына у Гука к себе на руки и уносит скорее в замок. Рука омежки пропадает с груди султана, и в душе становится неприятно пусто. Джексон дергается вперед, чтобы пойти и забрать обратно своего истинного, но его останавливает твердая рука на плече.       — Ваше величество, вам лучше пройти в свои покои, к вам тоже придут лекари и окажут вам помощь, — пытается вразумить его Чонгук. — Завтра обо всём поговорим, сейчас Ники нужен полный покой. Только скажите, вы успели согреть его?       Процесс взаимного тепла очень важен после осознания истинности. Омега всегда нуждается в тепле своего альфы.       — Да, — твердо отвечает султан. Ещё когда всё пространство конюшни было объято пламенем, они с Ники прижимались друг к другу, чтобы было легче пережить осознание. Может, и хорошо, что этого никто не видел.       Они сегодня оба спасли друг друга от вечных скитаний без истинного. Их пламя загорелось внутри, объединило их и показало, что они предначертаны друг другу судьбой.        — Тогда отправляйтесь к себе. Ники сейчас нуждается только в помощи лекаря.       Джексон стискивает челюсти, но ради безопасности истинного кивает, соглашаясь со словами чосонского императора.       — Сообщите мне потом о его самочувствии.        — Конечно.        Ван уходит в другое крыло дворца, по пути ловит Керем в свои объятья, омежка причитает о том, как волновался за него. Люди начинают расходиться, без конца тараторят, уже строят догадки и сплетни, так как почти все видели, как султан Ван и принц Ники смотрели друг на друга. Их жизнь больше не будет прежней.

***

      Субин влетает в царский корпус словно пуля. Он отталкивает стражников и кричит, чтобы его немедленно пропустили к младшему принцу. Охрана около царской почивальни препятствует, несмотря на его королевский титул. Но тут из комнаты на крики выходит Чонгук, и Субин почти умоляет его пропустить и дать возможность увидеть истинного. Они ещё не женаты, альфе и омеге запрещено входить в покои друг к другу, невесть что про них потом подумают. Но видя состояние молодого альфы, Чон со вздохом кивает и приказывать охране пропустить короля.       Ники лежал на кровати и негромко отвечал на вопросы родителей, когда Субин ворвался в спальню и подбежал к нему. Он присел на край кровати и чуть наклонился вперед, вглядываясь в бледное лицо Ники. Принца уже привели в порядок, помыли, переодели в чистую пижаму, перевязали рану на плече, дали лекарства и накормили легким ужином.       — Как ты? — спрашивает Чхве, удивившись, как его собственный голос дрожит. Когда ему сообщили о том, что случилось с его истинным, Субина будто молния ударила в грудную клетку.       — Всё уже позади, — улыбается Ники, чувствуя слабость в теле.       — Я думал, что потерял тебя. Я так испугался, — в сердцах признается альфа, не стесняясь посторонних. Краем глаза он заметил строгий взгляд Тэхена, а вот Чимин только всхлипывал, сидя на другом краю кровати.       Субин осторожно берет руку омежки и целует тыльную сторону ладони, зажмурившись. Принц-консорт недовольно рычит, стоя неподалеку. Ему явно не нравится, как король Ревэйна сейчас тянет лапы к его сыну. Но Субину плевать. Он хочет быть всегда рядом со своим истинным. И будет. Его омежка чуть не погиб. Без него жизнь Субина, как ему кажется, уже не имела бы смысла. Помолвочное кольцо всё ещё красовалось на пальчике Ники, он дышал полной грудью, когда Субин выпускал свои феромоны, дабы успокоить омежку и дать ощущение безопасности и тепла альфы.       — Пожалуйста, будь осторожен в следующий раз. Не заставляй меня и своих родителей так переживать за тебя, — просит Субин.       — Хорошо, альфа, — шутливо бросает Ники, сжимая руку истинного в ответ.       Тэхен теряет терпение, его птичка пока ещё только ему принадлежит, пусть остальные уберут свои щупальца.       — Ники нужен покой, — говорит он строго.       Субин отодвигается:       — Да, ваше высочество. Спасибо вам, — с улыбкой кивает супругам Чон, а потом обращается к Ники: — Поправляйся, моя ласточка.       Ещё раз целует руку истинного и выходит из спальни, поклонившись членам тройственного союза в знак уважения и благодарности за то, что те нарушили правило ради него и Ники. Субин выходит за дверь и собирается поговорить с лекарем насчет состояния Ники.        Когда родители остаются наедине со своим чадом, Чонгук подходит к племяннику и спокойно просит рассказать обо всём, что произошло в конюшне. Ники скромно опускает глаза, комкает одеяло в руках.       — Не подумайте ничего плохого, — просит Ники, глянув на папу. — Я действительно увидел пожар и ломанулся в конюшню, потому что перепугался за Ариуса, ведь он теперь мой любимый конь. Всё было в дыму, жокеев не было, я открыл загоны и погнал лошадей к выходу. Но огонь был везде, и одна балка сверху упала прямо перед выходом и заблокировала мне путь. Я задыхался от дыма, не мог найти выхода, а потом упал на землю и кашлял. Затем я услышал хруст дерева и увидел султана Джексона Вана. Он ворвался туда с другого входа, схватил меня за руку, чтобы поднять, но тут… снова… ослепляющая вспышка и… — омега поджимает губы, боясь произнести правду, — мы поняли, что истинные. Я лежал на земле и плакал, султан взял меня на руки и согрел, так как меня всего трясло от холода, несмотря на огонь вокруг. Потом он понес меня к выходу. Но загоны один за другим горели, падишах успевал уворачиваться от вспышек пламени, закрывая меня собой, а потом нам удалось выйти наружу и нас уже встретил отец с братьями.       — Почему султан там оказался? — рассуждает вслух Чонгук, трогая подбородок.       — Наверное, моя фрейлина рассказала ему. Это Эрик всех собрал и звал на помощь. Сам бы он уже туда не проник, ведь проход уже был заблокирован.       — Но всё же, почему Ван побежал сам, а не послал своих людей?       — Инстинкты, — громко ответил Чимин. — Они захлестывают сильнее, когда истинному грозит беда.       — Но они же до этого не знали, что они истинные, — возражает Чонгук.       — А какая разница? Вы ведь с Тэхеном тоже послушали своё чутье и прикоснулись ко мне, — напоминает им Чимин. — Зайка, скажи, а ты сам что почувствовал рядом с султаном? Не стесняйся, моё солнышко. Нам важны только твои чувства.       Ники молчит, попеременно глядя на родителей и дядю, но потом отвечает:       — Если честно, то я почувствовал, что только в его руках я могу быть в безопасности. Мне не было страшно, когда он прижимал меня к себе, спасая от огня. Я верил, что он не причинит мне боль.       Тэхен закрывает лицо ладонями, отказываясь верить в услышанное. Он не думал, что так скоро его жемчужинка найдет своих альф. И что те окажутся правителями двух совершенно разных государств. Зная, как они с Чонгуком боролись за сердце Чимина, можно предположить, что между Субином и Джексоном, заклятыми врагами на мировой арене, разразится целая война.       — Субину нужно будет сказать, — тихо добавляет Чимин, поглаживая сына по волосам.       — Пожалуйста, не говорите ему пока. Я сам ему всё объясню. Но для начала мне надо поговорить с падишахом.       — Он не простой человек, Ники. Может, сначала я с ним поговорю?       — Дядя, не надо, — просит омега у Чонгука. — Я уже достаточно взрослый, чтобы решать свою судьбу.       Чимин только усмехается, потому что уже от четвертого ребенка слышит одно и то же — "я взрослый, я сам всё решу". Его детки выросли, но их всегда хочется защитить, укрыть своим теплом, решить все их проблемы, чтобы ничто не омрачало их прекрасный лик.       — Что сказал ВанУк-хен, как там султан? — спрашивает Тэхен у брата.       — С ним всё в порядке, пара царапин. В лазарете ему оказали помощь, а прислуга помогла помыться и лечь отдыхать. Я сказал ему, что мы решим всё завтра. А сейчас нам всем стоит отдохнуть и поспать. Чимин, Тэхен, идем!       Чимин ещё раз целует своего мальчика в щечки и желает сладких снов, Тэхен и Чонгук тоже чмокают сына в блондинистую макушку. Ники просит их не наказывать Эрика, потому что он сам не послушал фрейлину и рванул в конюшню.       Все выходят из комнаты, отдавая распоряжения охране смотреть в оба, а прислуге — не отходить от Ники ни на шаг, и если что, то сразу звать лекаря.