Кодекс Истинности 2: Наследники

      Посреди дворцового сада, окруженного кипарисами, стоял большой фонтан в форме дельфинов, изо рта которого лилась струящаяся вода. Ники всегда нравилось бывать здесь, можно было посидеть на лавочке неподалеку и подумать о своем. Однако сегодня ему не дают это сделать, ибо Эрик стремительно подбегает к принцу и докладывает, что Его высочество ожидают родители на территории конюшен.       — Там много слуг и наложников султана собралось, — щебечет Эрик, пока они идут туда.       — Не понимаю я этих наложников. Всю жизнь сидят и заглядывают в рот своему султану, который на них даже не женится, — вздергивает носик Ники. — Я слышал, их могут закрывать в темнице, морить голодом за малейший проступок.       — В заморских землях такие порядки. Не так посмотришь на султана или его семью и на утро ты вообще не сможешь видеть.       — Жуть какая! Не хотел бы я связываться с такими дикарями. Хоть бы отец и дядя побыстрее решили все дела с этим султаном и отправили бы их всех домой.       Они приходят на большую огороженную территорию, где живут и гуляют лошади. Уголки губ Ники ползут вверх, когда он видит папу, отца и дядю в окружении свиты. С ними стоит Субин и о чем-то разговаривает. Подойдя ближе, омега делает присест, приветствуя всех. Джисон уже катался на своем коне по манежу, а Хёнджин стоял у забора и подначивал брата.       — Ваше величество, вы звали меня? — спрашивает Ники, привлекая к себе внимание родителей. Он быстро поправляет кружевные рукава блузы, выглядывающие из-под пиджака.       Ники очень волновался, он хотел быть неотразимым для Субина, поэтому сегодня нарядился в бархатный пиджак, расшитый алмазными нитями, но даже не мог предположить, что сегодня его позовут в обитель лошадей.       — Ники, солнышко, — Чимин подзывает сына к себе поближе и обнимает за плечи. — Наконец-то все в сборе. Его величество султан Джексон Ван обещал тебе подарок. Помнишь?       — Да, папа.       — Он собрал нас здесь, а сам почему-то опаздывает.       Чимин оглядывается по сторонам и вскоре видит приближающуюся свиту падишаха. Впереди процессии шел султан с визирем, а за ними плелись слуги и фавориты. Дети султана, Алетрис и Дэмиан, шли под руку со своими папами и с интересом разглядывали территорию чосонского дворца.       — Добрый день, ваше величество, ваше высочество, — приветствует всех Джексон Ван, остановившись около императорской семьи Чосона.       Принцы выходят к нему и почтенно кланяются. Взгляд Ники невольно падает на обнаженную гладкую кожу в разрезе синей рубашки султана, спрятанной под расстегнутым кафтаном. Сейчас осень, никто уже не раскрывает грудь в такую холодную погоду. Ники быстро отводит взгляд, чтобы его не отругали за то, что он так откровенно залип на фигуре султана, на которого, по заморским законам, так смотреть запрещено.       Правители государств обмениваются любезностями, а потом Джексон объявляет, что дарит чосонской чете пять верблюдов, доставленных из самой большой пустыни заморских земель. Чимин впервые видел таких высоких и статных животных, поэтому первым прошел к манежу и погладил одного из верблюдов. Чонгук и Тэхен поблагодарили султана от лица всех членов семьи, которые сейчас с радостными лицами знакомились с новыми жителями пастбища. Хёнджин первым залез на верблюда с помощью слуг конюшни, потому как залезть на верблюда не так-то просто.       Ники тоже хотел подойти к верблюду, но его окликнул Джексон, заставив остановиться.       — Ваше высочество, позвольте преподнести вам мой подарок, о котором я говорил на ваших именинах.       Падишах делает взмах рукой и на другой конец манежа выводят породистого скакуна черного окраса. Вороной конь был олицетворением грации и силы, а его нежный бархатный черный цвет словно впитал в себя тайны ночи. Его ноги были красиво подстрижены около копыт, длинная грива переливается в свете дня словно шелк. Гордая голова с изящно изогнутой шеей возвышается над окружающим пространством. Конь уже был запряжен и готов встречать своего хозяина. Глаза Ники заискрились, а улыбка не сползала с лица.       — Благодарю вас, ваше величество, — омега делает присест перед султаном. — Он прекрасен!       Уголок губ Вана слегка приподнимается, лишь на одну сотую смягчая строгие черты лица падишаха.       — Отец, позволишь мне прокатиться? — спрашивает омега у Тэхена.       — Да, конечно, это ведь твой конь.       Чонгук с Тэхеном переглядываются, слегка улыбаясь, пока сын идет в сторону входа на манеж.       — Я помогу Его высочеству, если позволите, — возникает Субин, отмахиваясь от слов своего министра, что стоял за его спиной и шептал о том, что не лучшая идея сейчас прикасаться к принцу. О помолвке ещё не объявили, они с Ники даже не поговорили толком, не обсудили их дальнейшую судьбу.       — Не стоит, — опережает Джексон Ван, глянув на молодого короля Ревэйна. — Конь очень резвый, он не подпускает к себе чужаков. Только жители заморских земель могут справиться с ним. Я могу помочь Его высочеству наладить контакт с конем, если не возражаете.       Он глядит на Чонгука с Тэхеном, те согласно кивают, а Вану и не нужно их позволение. Джексон уверенной походкой идет к манежу, переступает через ограждение и подходит к Ники, который с осторожностью гладил вороного скакуна.       Глаза коня глубокие и проницательные как два черных озера изучают Ники. Весь вид жеребца отражает глубину древних лесов и широту бескрайних барханов.        — Он быстрый? — спрашивает принц, смутившись от присутствия султана. От него он чувствует опасность, будто злой и ужасный зверь вот-вот нападет на него, если он сделает неверный шаг.       — Самый быстрый, — отвечает Джексон. Его глаза блуждают по фигуре принца, и альфа сам не понимает, почему его вдруг понесло в манеж.       Ники гладит коня по шерстке на шее, потом жокеи протягивают принцу яблоко. Ники кормит коня с рук, тот с настороженностью принимает лакомство.        — Его уже оседлали мои жокеи, вам нечего бояться, юный принц, — говорит Джексон Ван. — Так что можете с уверенностью садиться на него, но знайте, что чужих он к себе не подпускает.       — Но я ведь тоже для него чужой.       — Если бы это было так, вы бы сейчас не стояли так спокойно и не гладили его по шее. Ставьте ногу в стремена, я помогу.       Джексон придерживает лодыжку омеги, спрятанную в сапоге, Ники, успевший надеть кожаные перчатки, хватается за седло, а альфа сзади чуть придерживает его за талию, чтобы омега смог ловко сесть на коня, который по высоте был выше всех в конюшне. Толпа собравшихся людей, в том числе фрейлин, наложников султана, а также членов семьи Чон и Ким, выкрикивала слова поддержки, кто-то восхищался подарком султана, а кто-то и самим падишахом, который самолично решил помочь юному принцу.       Конь вдруг начал топтаться на месте и недовольно фырчать, но Джексон вовремя его остановил, взял поводья и погладил по морде.       — Ну-ну, успокойся. Это теперь твой новый друг, — говорил он негромко с конем, затем обратился к Ники. — Вы должны дать ему имя.       — Имя? — принц задумывается, хочется подчеркнуть могущество и темный окрас коня. — Ариус, — находит омега имя для своего питомца, означающее бесконечную тьму.       — Отлично. А теперь произнесите его имя на ухо коню. И чаще говорите с ним. Животные нас слышат и понимают.       Ники наклоняется вперед и выполняет указания султана. Конь спустя несколько минут успокаивается, привыкает к своего хозяину и начинает ходить по небольшому квадрату манежа, иногда поглядывая в сторону верблюдов, но не подходя к ним близко. Ариус с гордостью движется по просторам манежа, его копыта касаются земли с мягким, но уверенным стуком. Его грациозная осанка привлекает восхищенные взгляды. Ариус — символ силы, благородства и свободы, что вызывает трепет в душе Ники.        — Он выиграет все скачки, — заверяет султан. — В молодом возрасте Ариус уже побеждал в забегах молодняка. Он принесет вам не одну победу, вот увидите.       Чимин, сидя меж двух горбов, с опаской наблюдал за тем, как Джексон Ван водил коня по манежу и о чем-то говорил с Ники, вызывая у того улыбку. Чимин был недоволен, что правитель заморской страны потянул руки к его драгоценному сыночку. Он решил пополнить ряды своего гарема? Чимин ни за что не допустит подобное. Он обращает взор в сторону Субина, на юного короля было тяжело смотреть, альфа нервно наблюдал за катаниями Ники, наверняка, испытывая жуткую ревность. После осознания истинности собственнические чувства у альф обостряются.       — Что с вами случилось вчера? — задает вопрос Джексон, уводя коня подальше от забора, за которым толпились жители дворца. — Вам не здоровится?       — Весь дворец уже судачит обо мне. Разве вы не слышали новости?       — Я бы хотел услышать правду от вас, а не сплетни прислуги.       Ники тянет с ответом, он немного смущается в присутствии Джексона. Взрослый мужчина неосознанно доминировал на ментальном уровне, заставлял всех подчиняться, запах его феромонов был едва уловим, возможно, альфа пьет подавляющие отвары.       — Мы с королем Субином оказались истинными, — говорит Ники. Нет смысла скрывать очевидное.       — Вот как? Вы рады этому?       — Честно признаться, да.       — Он вам нравится?       — Его величество Субин замечательный.       — Вы ведь его совсем не знаете.       — Судьба соединила нас. Думаете, она бы захотела связать меня с недостойным человеком?       — Полагаю, что нет, — хмурится Джексон, но быстро снова надевает маску отстраненной благосклонности. — Судя по недовольному выражению лица вашего истинного, король Ревэйна готов мне в глотку вцепиться. Он вас ревнует.       Ники обращает свой взор на альфу, что стоял возле ограждения и прожигал их двоих недовольным взглядом. Субин ревновал, это чувствовалось и невольно вызывало у Ники улыбку.       Когда принц спрыгивает на землю и благодарит падишаха за коня и за помощь, омега просит подошедшего конюшего хорошо ухаживать за Ариусом. А после Ники выходит из манежа и останавливается напротив Субина. Видно, как тот взволнован, всё время сжимает пальцы рук и нервно улыбается.       — Всё в порядке, ваше высочество? — спрашивает Чхве, беспокоясь о состоянии истинного.       — Да. Спасибо, — Ники улыбается довольной улыбкой и делает шаг к Субину. — Отец, дядя, вы позволите нам с Его величеством прогуляться в саду?       Ники успешно спасает Субина от преклонения перед Чонгуком и Тэхеном, ибо Чхве сейчас находится в уязвимом положении, его страна беднеет с каждым днем, она зависима от Чосона и молит о помощи.       — Мы бы хотели поговорить с Субином наедине о делах государства, — отвечает Чонгук. — Ники, иди отдохни после конной езды, пообедай, а позже можете с Его величеством погулять в саду, если он сам не против.       — Я почту за честь, ваше величество, — кивает Чхве, а потом всё же осмеливается, чтобы взять Ники за левую руку, на запястье которой был шрам истинности с Субином, и целует тыльную сторону под удивленные вздохи свиты. Он должен показать всем, кому теперь принадлежит этот прекрасный омега.        Тэхен дергается вперед, сжимая кулаки, но Чонгук останавливает его. Щеки Ники пунцовеют от смущения, он делает поклон и уходит во дворец в сопровождении фрейлин.       Чимин ещё немного катался со своими детьми на верблюдах, всем очень понравились эти создания. В чосонском климате верблюды вполне смогут жить, для них построят специальный сарай, будут кормить и ухаживать должным образом. Чимин слезает с верблюда, подходит к мужьям и цокает на комментарии Сокджина, что Чимин как малое дитя бежал вперед всех кататься.       Прислуга звала всех обратно во дворец, так как на улице начало холодать и время подходило к обеду. Однако Чонгук, Тэхен и Субин отправились в кабинет Тэхена для серьезного разговора. С ними отправился и министр Ревэйна, мужчина с седой бородкой был правой рукой бывшего покойного короля, а теперь помогал его сыну.       Усевшись в кресла около широкого письменного стола, альфы ещё с минуту молча смотрели друг на друга. Тэхен пристально изучал Субина, подсознательно искал в нем изъяны, чтобы найти причины не отдавать свою жемчужинку замуж.       — Мы вас слушаем, — спокойно говорит Чонгук, сидя рядом с Тэхеном. — Расскажите, что в итоге сейчас происходит с Ревэйном и чего вы хотите?       — Ваше величество, у нас сейчас очень трудные времена, беды не оставляют нас, — Субин сам берется всё объяснить, останавливая порывы министра. — Сначала засуха, а потом нашествие саранчи. Война с Чосонской империей не принесла ничего хорошего, лишь многочисленные потери. Мой народ погибает от голода. Мой отец поэтому и заболел, а вскоре скончался.       Тэхен хмурится на его речи:       — Я помню, раньше в тех краях было изобилие, и народ жил в достатке. Там было столько ячменя и пшеницы, что казалось, это море.       — Наша родина нуждается в вашей помощи и поддержке, ваше величество, — встревает министр. — Чтобы восполнить это самое море.        — Но чем я могу помочь? — выгибает бровь Чонгук. — Наши страны воюют много лет. Ни ваш отец, ни ваш дед никогда не благоволили нам, а наоборот, хотели откусить смачный кусок нашей территории.       — Я не мой отец, — чуть громче говорит Субин. Он делает глубокий вдох и продолжает: — У меня сократилась численность армии, едва хватает на охрану границ. В наших хранилищах не осталось зерна. Мы продержимся максимум полгода. Я прошу вас помочь нам, прекратить войну с Ревэйном, наладить торговые пути с возможностью хотя бы первое время не платить налоги. А также нам нужны деньги на восстановление экономики страны. Даю слово короля, мы вернём все долги.       Тэхен откидывается на спинку стула и прикладывает пальцы к подбородку. Подумать только, истинный его сына на грани разорения. Как Тэхен может отдать свое сокровище тому, у кого настолько уязвимое сейчас положение? А что если на Ревэйн нападут, что тогда, Ники погибнет? Нет, Тэхен не позволит ему выйти замуж за того, кто не обеспечит ему безопасность и безбедную жизнь.       — А что насчет Ники? — спрашивает Чонгук, прекрасно понимая чувства брата, у которого, казалось, на лице всё написано.        — Насчет Его высочества у меня самые серьезные намерения. Я хочу жениться на нем и сделать его счастливым.       — А то, что у него два шрама на запястьях, — выгибает бровь Тэ.       Субин держит спину ровно, выдерживая натиск двух сильных альф государства.       — Я приму выбор судьбы.       — Выбор Ники, а не судьбы, — грозно высказывается Тэхен.       — Я помогу вам, юный король, — наконец говорит Чонгук после долгого молчания. — Эта война и вправду никому из нас не принесла пользы. А раз судьба связала вас с нашим сыном, то тем более, Бог и Луна хотят, чтобы наши страны дружили, а не воевали. Мы подпишем мирный договор, я распоряжусь и вам в казну поступят необходимые средства. Тэхен решит вопрос с вашей армией и её обеспечением.       — Благодарю вас, ваше величество, вы очень великодушны, — Субин поднимается из-за стола и кланяется вместе с министром. — Ваше высочество, спасибо вам за доверие. Поверьте, я не хочу повторять ошибок своих предков, во мне нет столько тщеславия и гордыни, чтобы подвергать свою страну опасности.       — Мудрые слова, — одобрительно кивает Чонгук.       — Однако у меня ещё есть одна просьба. Не сочтите за дерзость, но сюда едет мой двоюродный брат, он сын брата-альфы моего папы. Есть ли возможность устроить его здесь, во дворце?       — Да, конечно, — соглашается Чонгук. — Он альфа или омега?       — Омега. Минхо на год меня младше. Он знатного рода, хорошо воспитан. Понимаете, мой папа очень волнуется за меня, пока я здесь, вот и присылает брата присмотреть за мной, поддержать.       — Вас здесь никто не обижает.       — Конечно нет, ваше величество. Но вы ведь знаете, как могут быть настойчивы родители, когда переживают за своих детей, пока те вдали от дома.       — Понимаю, ваше величество. Что ж, пусть приезжает. Мы все будем рады с ним познакомиться.       — Благодарю, ваше величество, — кланяется Субин императору.       — Можете идти.       Субин ещё раз благодарит братьев Чон за помощь и выходит вместе с министром за дверь.       Чонгук встает из-за стола и ходит вдоль кабинета, который давным-давно не принадлежит ему. Теперь здесь обосновался принц-консорт, который сидел за столом, сцепив пальцы в замок.       — Почему ты ему помогаешь? — задается вопросом Тэхен.       Чонгук пожимает плечами и улыбается:       — У нас очень много купцов, они зарабатывают торговлей, война им невыгодна. Я сам давно хотел заключить с Ревэйном мирный договор. Однако отец Субина был эгоистичен и жаден, это его и погубило. Я ждал момента, когда Субин займет престол.       — Случай представился.       — Мы дадим возможность тому, у кого без нас ничего бы не вышло. А потом получим свои плоды.       — Только теперь король Ревэйна хочет не только денег, но и моего сына.       — Нашего сына, — подчеркивает Чонгук. — Деньги он вернет, я даже не сомневаюсь. А Ники тебе давно пора отпустить. Рано или поздно тебе всё равно пришлось бы отдать его замуж, отпустить в самостоятельную жизнь.       — Он ещё ребенок.       — Он уже совершеннолетний омега. И они с Субином истинные. Ты не понаслышке знаешь, что это такое и как больно бывает без близости с истинным.       Тэхен прикрывает на миг глаза, потому что знает. Когда он уезжает по государственным делам, кажется, будто вся радость уходит из мира, пока альфа не видит лика своего омеги. Чимин с ним так холоден с именин двойняшек. Тэхен хотел уже сейчас выгнать милорда Пэриса и Ливита из дворца, но больше раздражало поведение Чимина. Омега ему не верил, а может, не хотел верить.       — У вас с Чимином что-то происходит? — спрашивает Чонгук, встав около окна и глянув на задний двор, где носились и смеялись придворные омеги.       — Что-то происходит, — тихо говорит Тэ.       Гук не знает, стоит ли говорить о том, что давеча сказал ему Чимин. Но от недомолвок тоже нет толку. Он решает пойти другой тактикой.       — Скажи, у тебя был кто-то, помимо наложников и Чимина?       — Что? К чему эти вопросы?       — Ответь, — в голосе императора слышна непоколебимость.       — Нет. Не было.       Чонгук кивает сам себе, делая свои выводы, хочет уже было уйти, как Тэхен встает вслед за ним и хватает его за руку.       — Гук, в чём дело? — хмурится старший. Он встает напротив брата и пытается понять причины его отстраненности.       Чонгук усмехается, кусая губы:       — Знаешь, хоть мы с тобой и делим одного омегу на двоих, не вступая друг с другом в физический контакт, однако у меня тоже дыра в сердце, будто ты и мне изменил.       — Да с чего вы взяли, что я вам изменил?!       — У Чимина спроси.       — Он со мной не разговаривает.       — Ему один омега напел, что трахался с тобой, когда ты был на войне.       — Черт тебя дери, Чонгук, я понимаю, у Чимина омежья натура, вечная ревность и подозрения, но ты-то как мог в такое поверить? Я презираю саму измену, хоть омеге, хоть родине. Почему вы оба вечно подозреваете меня в чем-то?       — Потому что любим тебя. Дорожим тобой.       — Черт, что мне сделать, чтобы ты никогда не сомневался в моей верности, в том числе сексуальной? — кричит Тэхен, подойдя вплотную. — На колени упасть? Или поцеловать тебя?       Тэ хватает Чонгука за воротник рубашки и притягивает к себе, их губы почти сталкиваются, но оба знают, что никогда не переступят эту черту. Гук отворачивает лицо и рычит недовольно. Императора никто не смеет так хватать, за такое поведение сразу смерть, но Чонгук только Тэхену позволяет вытворять подобное с правителем империи.       Чонгук толкает старшего альфу в плечи:       — Прекрати, ты же мой брат. И поцелуи ничего не решат, — брюнет зарывается пальцами в свою челку и часто дышит. — Мы все втроем должны поговорить, а не рушить наш брак, слушая россказни слуг и придворных. Скажи мне правду. Ты спал с другим омегой или нет?       — Да не спал я с ним! — Тэ ударяет ладонью по столу.       — Кто он? — уже спокойнее спрашивает Чонгук. — Я хочу знать, кто пытается очернить моего брата.       — Супруг губернатора Ориона, Ливит.       — Хм, — задумывается Чон. — И что в итоге между вами произошло?       Тэхен зажмуривается, чувствуя себя как на допросе.       — Ну, я был в походе, — рассказывает он. — Ливит был наложником императора Эльяза, и когда мы с офицерами решили заночевать во дворце, Ливит пришел ко мне и предложил себя как омегу.       Чонгук подходит к стеллажу и вытаскивает оттуда бутылку вина, разливая его по бокалам. Один бокал ставит перед братом.       — Что было дальше?       Тэхен не хотел говорить о таком, вспоминать. Ему была неприятна сама мысль о том, что его подозревают в измене.       — Ничего особенного. Он полез ко мне в штаны…       — И ты среагировал? — догадывается Чонгук, делая глоток вина.       Тэхен молча кивает, беря бокал с терпким напитком. Хочется хоть как-то заглушить в себе неприятные чувства от постыдных воспоминаний.       — Что ж, это нормально, ты – альфа. Любой бы среагировал.       — Но я оттолкнул его, — возражает старший. — Он продолжал шептать пошлые фразы, соблазнять, но я вышвырнул его и отдал милорду Пэрису. Чёрт, как же мне всё это надоело. Все эти омежьи интриги, ревность, обиды.       — М-да уж, если бы мы не были братьями, я бы тебе не поверил, — заключает Чонгук, присев на край стола. — И Чимин вряд ли поверит. Дай ему время, он остынет, и вы поговорите. А что насчет Ливита и Пэриса, то я решу дела с Орионом как можно скорее и отправлю их семью домой.       — Спасибо, — благодарит Тэхен, глядя на брата с теплотой. — Только ты не говори с Чимином об этом, хорошо? Не вмешивайся.       — Как скажешь, это ваши отношения. Но только у нас тройственный союз, все беды и радости мы делим вместе, помнишь?       Тэ кивает, давно приняв тот факт, что Чонгук является неотъемлемой частью их с Чимином жизни.       — Ты в последнее время мало уделяешь ему внимания, думаю, на этой почве его внутренняя омега так бесится.       — Это он тебе сказал? — возмущается Тэхен.       — Нет. Чимин особо не жаловался на тебя, хотя мог. Но я вижу, какой он с тобой и со мной. Если захотите, можете съездить в охотничий домик только вдвоем.       Следующие мгновения альфы молчат, погружаясь в свои мысли, но в них всё равно возникает один и тот же омега.       — Мы с тобой были связаны задолго до появления Чимина, — говорит Чонгук чуть тише. — Он только укрепил нашу связь, за что я ему очень благодарен. Тэхен, я люблю тебя как брата, как родственную душу. Так же сильно, как и Чимина. И я не хочу, чтобы ты и он страдали. Тэхен, не позволяй никому встать между нами.       — Ты прав, Гуки, — встает и хлопает его по плечу брат. — Я пустил всё на самотёк. И необходимо всё исправить. Прошу, не сомневайтесь в моей любви к вам.        Братья Чон обнимают друг друга. Тэхен обещает поговорить с Чимином.