Кодекс Истинности 2: Наследники

      Сокджин встал из-за стола, приказал Джихену и Бомгю следить за обстановкой и обещал вернуться с новостями, выбежав из тронного зала в сопровождении своих фрейлин. Те не могут оставить короля-омегу Арэма одного. Намджун отпустил мужа и задумчиво почесал подбородок, пока Сону и Марк спрашивали, что вообще произошло.       В царской гостиной собралось немало народу. Ники как раненный птенчик дрожал, сидя на коленях своего отца, который не был намерен отпускать свою жемчужинку. Чимин суетился рядом, спрашивал сына о самочувствии и причитал о том, где ходит этот главный лекарь, за которым посылали слуги. Бета по имени Джонас, ученик господина Муруми, почившего несколько лет назад, должен был прийти с минуты на минуту.       Джисон и Хенджин окружили Субина, но тот не обращал внимания на их ментальное давление, альфы были готовы любой ценой защищать своего младшего брата. Камердинер Субина стоял настороже, если его королю захотят сделать что-то плохое. Однако молодого короля Ревэйна больше беспокоило состояние Ники, он во все глаза глядел на омежку и порывался обнять его, но ему не давали.       — Они же истинные, дайте мальчику получить тепло альфы, — ворчал стоящий рядом Сокджин. — Чимин, ну ты-то хоть образумь их! Тэхен, отпусти Ники.       — Нет, — жестко сказал Тэ, продолжив прижимать к себе сына.       — Мне холодно, — зубы Ники стучат.       — Принесите одеяло.       — Да это не поможет! — кричит Сокджин. Он с мольбой в глазах смотрит на Чонгука, что стоял в центре гостиной и обдумывал происходящее.       — Сокджин прав, — изрекает император. — Тэхен, отпусти его к Субину.       — Нет, — противится альфа.       — Тэхен, как главный альфа, я приказываю тебе отпустить моего крестного сына! — рявкает Чонгук на всю комнату, отчего даже другие подскакивают. Когда Чонгук такой грозный, всем лучше вести себя тихо. Император делает шаг вперед и давит своими феромонами на брата. — Я не позволю ему заболеть. Дважды повторять не буду.       Тэхен грозно смотрит на старшего в их союзе альфу и принимает его волю, сжав кулаки и зубы. Он отпускает Ники, омежка встает на ноги, слегка пошатываясь, а потом падает в объятья Субина. Молодой король берет его на руки и садится вместе с ним на диван, прижимая к своей груди. Ники утыкается лицом в изгиб его шеи, вдыхает запах имбиря, который приятно обжигает гортань своим теплом. Прислуга приносит одеяло, им укрывают юного принца, и в этом коконе он сидит на коленях короля Ревэйна, обняв его за талию ослабевшими ручками. Субин с трудом себя контролировал, но позволил себе уткнуться на миг в изгиб шеи омеги и вдохнуть поглубже в себя дивный запах лотоса.       Тэхен дернулся вперед, потому что злился, что какой-то сопляк, пусть и король, смеет трогать своими лапами его сокровище. Но на плечо Тэ вовремя кладется рука Чимина, останавливая его от необдуманных действий. Альфа слушается своего мужа, хоть они и в ссоре, но сейчас ситуация с Ники была куда важнее. Он невольно вспомнил, как в их первую с Чимином встречу прижимался к нему, обнюхивал так жадно и нагло, что увидь это всё непотребство покойный отец Чимина, Пак Канхен, убил бы его на месте. Субин же ведет себя куда скромнее, однако Тэхен прекрасно понимает, о чем тот может думать в такой интимный момент.       Вскоре к молодым истинным подходит главный лекарь, проверяет состояние Ники, просит его взглянуть на доктора. Джонас заверяет, что с Ники всё в порядке, лишь легкое потрясение от осознания истинности. Теперь ему следует ещё немного побыть с истинным альфой, а потом поспать.       — И что мы теперь будем делать? — задает вопрос Тэхен, тяжело дыша.       Чонгук, сложив руки на груди, наблюдал за сладкой парочкой:       — Всё зависит от решения Ники. Захочет ли он провести обряд принятия с королем Субином и выйти за него замуж. Если, конечно, тот вообще захочет принимать истинного омегу.       — Да что тут думать! — снова восклицает Сокджин. — Пусть мальчики будут счастливы. Видя, как перед замужеством страдал Чимин, я не позволю те же муки пережить своего внуку.       — Папа, — тихо зовет хриплый голосок омеги.       Чимин тут же подрывается к Ники и склоняется над ним и Субином.       — Да, моё солнышко. Слушаю тебя.       — Пусть все уйдут. Я хочу побыть наедине с Его величеством.       Чимин выпрямляется, он волнуется за сына не меньше, чем остальные. Он поворачивается лицом к Чонгуку и кивает, тот сразу понимает его просьбу. Чонгук подходит к Тэхену, берет его за плечо и почти силой выводит из гостиной. Тот сопротивляется, но под действием разума выходит вместе со всеми.       Когда Субин и Ники остаются в гостиной одни, за дверью слышатся лишь обеспокоенные разговоры родственников.       Ники всегда с белой завистью трогал метки на шее папы, оставленные отцом и дядей. Черные ветви истинных были лучшим из всех его драгоценных украшений. Ники хотел такую же страстную любовь как у папы. Омега часто уходил в мир грез перед сном и мечтал, как и на его шее расцветут прекрасные ветви, идущие по шрамам от зубов, а на запястьях будут рисунки истинных, если те конечно появятся. И сейчас, его истинный нашелся. Он был совсем рядом, обнимал его, окутывая своим теплом.       Субин заглядывает в мокрые глаза омеги и шепчет едва слышно:       — Я так долго ждал тебя, мой омега, — его тоже сильно шандарахнуло от осознания.       По фарфоровой щеке Ники катится слеза, Субин ловит её большим пальцем, будучи готовым сделать всё, что угодно, лишь бы его истинный никогда не плакал. Истинность называют даром судьбы, когда у человека есть тот, кто всегда будет рядом в трудную минуту. Поддержит и согреет своим теплом. Истинные ощущают друг друга даже на расстоянии от повышенной чувствительности, они чувствуют настроение, боль друг друга.       — Честно признаться, вы мне сразу понравились, — говорит скромно Ники, опуская глаза. Он не знал, позволено ли ему себя так вульгарно вести и сидеть на коленях самого короля Ревэйна. — Я боялся, вдруг вы не будете моим истинным. Однако судьба решила, что нам суждено быть вместе.       — И я очень рад этому. Потому что не знаю, смог ли бы я потом спокойно уехать, отпустить тебя.       — И не надо отпускать. Я тоже хочу быть с вами.       — Мой прекрасный принц, мой истинный, ты не представляешь себе, как я счастлив.       Они столкнулись лбами, дышали друг другом, желая впитать в себя чужой запах. Субин смотрел на полные губы Ники, всё его существо тянулось к ним, внутренний волк рычал в желании поцеловать это милое чудо в его руках, он уже наклонился к губам, что приглашающе приоткрылись специально для него, как дверь громыхнула, заставив обоих истинных вздрогнуть.       Тэхен не выдержал, снова вошел в гостиную и сдержанно, чтобы не напугать Ники, попросил Субина отпустить принца, чтобы тот отправился к себе в покои и хорошенько отдохнул.       Молодой король, конечно, не хотел отпускать Ники, но видел, как тот был ослаблен и переутомлен, ему требовался крепкий сон. Принц встал с колен короля, чувствуя себя гораздо легче. Субин напоследок берет его нежную левую ладонь, к которой по праву может прикасаться как истинный, и целует тыльную сторону, вызывая по телу омеги мурашки.       После этого Ники, закутанный в одеяло, отправился вместе с папой и дедушкой в свои покои. Чонгук подошел к Субину и сказал ему, что обо всём они лучше поговорят утром, на свежую голову. Тот был согласен и в сопровождении своего камердинера и охраны, что доселе стояла в коридоре, отправился в своё крыло.       Хенджину и Джисону Чонгук приказал сходить в тронный зал и сказать ВанУку, чтобы тот заканчивал праздник и предлагал гостям выйти на улицу, немного подышать свежим воздухом и посмотреть на фейерверк. Альфы послушно поклонились императору и отправились выполнять поручение. Чонгук же остался с Тэхеном, чтобы немного вправить ему мозги, дабы тот не реагировал так остро на то, что у их сына появился истинный. В конце концов, это не конец света. Да, сложности, ведь их с Субином страны воюют, но свадьба Ники и Субина хороший повод прекратить все распри раз и навсегда. Король Ревэйна молод и неопытен, он сейчас в таком возрасте, что ради любимого омеги он пойдет на все, а ради истинного и подавно.

***

      Утром следующего дня все собрались в кабинете Чонгука для серьезного разговора. Открыв известный всем Кодекс Истинности с нововведениями Чонгука, когда тот ещё был королем, а не императором, государь зачитал статьи, где говорилось о священности союза. Все присутствующие внимали каждому его слову, в особенности, король Чхве, сидящий на другом конце стола. Приглашенный для обсуждения Мин Юнги объяснил все порядки, как совершается обряд принятия и заключение брака с консумацией. Субин внимательно его слушал и был согласен на все обряды, присущие Чосону, когда как в его государстве люди женились по обычному венчанию, как и неистинные пары.       Чимин спросил Ники, хочет ли тот выйти замуж за короля Чхве, на что омежка с застенчивой улыбкой ответил согласием. Тэхен, который не спал всю ночь, упал головой на свои руки. В его голове крутился рой мыслей о том, как ему стоит завернуть войска, ведь дело касалось не только замужества его сына, но и судьбы двух государств. Их союзники, которые тоже вели войну против Ревэйна, будут недовольны тем, что Чосон, якобы, не держит свое слово и заключает мир с их заклятым врагом.       — Наши страны воюют, — громогласно говорит Чонгук.       Субин поднимает взгляд на императора:       — Я не хочу этого. Ваше величество, я всем сердцем желаю, чтобы наши страны стали друзьями, для этого я и приехал сюда. А в свете последних событий, я ещё больше убеждаюсь в правильности своих намерений.       — Каких намерений? — повышает голос Тэхен, ударив ладонью по столу. — Вы приехали сюда просить мира, а теперь ещё и на руку моего сына претендуете.       — Ваше высочество, вы как альфа, имеющий истинного омегу, должны понять меня.       — Вы меня с собой не равняйте! — рявкает Тэхен.       — Простите, принц-консорт, — сдержанно отвечает Субин с тонким намеком, что Тэхен вообще-то разговаривает с королем, ему не по титулу повышать на него голос. Но Субин понимает чувства Его высочества, он бы тоже переживал за своего ребенка, которого хочет забрать другой альфа. Поэтому он прощает Тэхену все выпады в его сторону и лишь ждет решения Чонгука.       Чимин подходит к своему сыну и садится рядом с ним на стул, обнимает его нежно, даря родительское тепло и ещё раз за сегодня спрашивает:       — Зайка, скажи, ты на самом деле этого хочешь? Папе можешь сказать правду, ничего не бойся.       Ники смотрит в глаза Чимину и несколько секунд молчит. Остальные присутствующие тоже затаили дыхание, ожидая слов омеги.       — Да, папа. Я хочу быть со своим истинным.       Чимин сглатывает.       — В таком случае, — говорит он, — Его величество Чхве Субин должен знать, какая ответственность на нем будет лежать.       — Папа, может, не надо?       — Скажи ему сейчас, Ники. Не стоит скрывать от своего альфы правду. Не повторяй моих ошибок, — тихо добавляет Чимин, опустив глаза. Он буквально чувствует на себе прожигающий взгляд Тэхена, от которого он когда-то скрыл самое важное об их истинности.       Ники часто дышит, он с опаской глядит на Субина, который хмурит брови в непонимании, что происходит. Затем омежка встает из-за стола и подходит к Его величеству, альфа тоже поднимается на ноги и ожидает слов Ники, однако тот лишь смотрит на него влажными от скапливающихся слез глазами и оголяет левое запястье, которое Субин уже видел вчера. Он улыбается, когда видит шрам, идентичный тому, что у него на груди. Но вдруг Ники отодвигает манжет и на его правом запястье тоже виден шрам, но совершенно иной формы. Субин в непонимании смотрит на запястья, касается их пальцами, слыша судорожный вздох младшего принца.       — Что это? Тут два шрама, — заторможенно говорит Субин. Перед глазами всё плывет.       — Да, ваше величество, — кивает Ники, он не убирает руки из чужих ласковых пальцев. — У меня два шрама, а значит, истинных альфы у меня тоже два.       — И кто же второй?       — Я не знаю. Осознание истинности у меня было только с вами. Я не знаю, когда это произойдет, но… Если вы решите не принимать меня такого, то я пойму. Простите, — пищит омежка и убегает в слезах из кабинета.       Чимин кланяется Чонгуку и Тэхену, а затем выходит за дверь, дабы догнать сына и успокоить.       Субин стоит на месте, как вкопанный, пребывая в полнейшем в шоке. Он дышит ртом, вдыхая оставшийся шлейф аромата истинного омеги, а затем поворачивается к императору Чону, когда тот окликает его.       — Ваше величество, вам лучше сейчас пройтись на свежем воздухе и подумать, — говорит Чонгук. — Вы должны понимать всю ответственность. Я, как представитель тройственного союза, принял когда-то важное для себя решение, я понимал, что буду не единственным альфой в жизни своего омеги. Это трудно принять, но нужно понимать, готовы ли вы мириться с этим и несмотря на все собственнические альфьи чувства делать своего омегу счастливым. Ступайте.       — Ваше императорское величество, — низко кланяется Субин, отдавая честь и Тэхену тоже. — Ваше высочество. Ваше святейшество, — кивает Юнги и выходит из кабинета в сопровождении камердинера.       Чонгук отпускает Мин Юнги, благодарит его за уделенное время и говорит, что позже главу Синода оповестят о том, начинать ли готовиться к свадебной церемонии.       Тэхен же остался сидеть за столом, спрятав свое лицо в ладонях. Чонгук со смешком похлопал брата по плечу, пытаясь приободрить его.       — Я тебя понимаю, хён, — улыбается младший Чон. — Я тоже когда-то не хотел отдавать Бомгю замуж, мне было противно от одной мысли, что его будет вязать узлами какой-то альфач. Мне было обидно, ведь я растил эту розу для радости своих глаз, а не для того, чтобы какой-то молокосос её сорвал и пересадил в свой сад. Но всё ведь хорошо, я вижу счастье в глазах сына, ловлю в объятья своего внука.       — Я не смогу его отдать, не смогу, — вертит головой Тэхен.       Чонгук хихикает над ним:       — Всё будет хорошо. Тебе придется это сделать ради счастья своего сына. Это неизбежно, Тэхен. Наши дети вырастают и пытаются вырваться из родного гнезда, чтобы летать самостоятельно.       — Мне кажется, я не научил его летать на воле. Его сожрут хищные птицы, а пока Ники под моим присмотром, ему никто не сможет сделать больно.       — Кто сказал, что присмотр после свадьбы заканчивается? Одно только слово Бомгю – и я сотру Сону с лица земли. Но, благо, он оказался порядочным и заботливым мужем. И министр из него толковый получился.       — Сону под твоим присмотром, мы живем рядом. А Субин – король Ревэйна, он возьмет и увезет мою птичку в другую страну, и будем потом его видеть раз в год, если не реже.       Чонгук обнимает брата за плечи сзади, а потом заставляет встать и пройтись, им всем нужно проветрить голову. Тэхен, по мнению Чонгука, преувеличивает с переживаниями. Необходимо слушать мнение детей, что они думают насчет происходящего, это Чонгук понял ещё когда Бомгю был маленьким.

***

      Следующие дни после именин принцев снова шли балы с танцами, музыкой и угощениями. Талантливые иностранные скрипачи являли миру свои произведения, пока правители сидели рядами и слушали их.       Дворец был заполнен послами других государств, они передавали подарки для императоров Чон в знак уважения и крепкой дружбы с правителями, которые стремились укрепить отношения с Чосоном.       Навьюченные лошади везли в Ханъян золото и драгоценности, как дары императорской семье. Субин с горечью понимал, что Ники далеко не простой омега, а дитя великой династии Чон и его не удивишь простыми стеклянными цветами. Шелка, фарфоровая посуда, меха и дорогая кожа – всё это бросали к ногам Ники и его братьев.       У Чимина было много забот в последнее время. Все приехавшие гости требовали к себе внимания, особого участия, со всеми нужно было поболтать, обсудить важные вопросы, касающиеся благосостояния страны и её подданных.       Кроме того, милорд Пэрис вместе со своим мужем Ливитом позже попросили аудиенции с Тэхеном и Чимином. В гостиной за чашкой чая они представили своего сына Ираклия. Стройный юный омега среднего роста с волнистыми темными волосами и спелыми как яблоко губами предстал перед членами императорской семьи в своем лучшем шелковом наряде с жемчужным ожерельем на шее. Омежка сделал почтенный реверанс, смотрел в пол и улыбался как самый лучший представитель Института благородия, в котором тот, как оказалось, учился. Ираклий был хорошо слажен, в меру скромен и очень красив. Пэрис уверял, что Ираклий тоже благородных кровей, так как был ему двоюродным племянником. Родители омеги погибли, когда тому было всего пару месяцев от роду, поэтому Пэрис и Ливит забрали его к себе и записали как своего сына.       Однако представили они своего сына не просто так. Милорд Пэрис предлагал Ираклия в качестве будущего мужа принца Хёнджина. Чимин и Тэхен не ожидали от них такого предложения.       — Ираклий хорошо обучен, он прекрасно разбирается в литературе, в искусстве, умеет вести быт. Он благородных кровей, а также чист и невинен. Ираклий будет хорошим мужем вашему сыну, ваше величество, — расхваливает Ливит их омежку.       Чимин смотрит на своего альфу:       — Что скажешь, Тэхен?       — Партия весьма неплохая, — отвечает Тэхен, — но я бы хотел, чтобы Хенджин сам посмотрел на Ираклия, мы будем отталкиваться от мнения нашего сына. Но вы же понимаете, что он принц?       — Да, ваше величество, — кивает Пэрис, сидя на диване напротив.       — И что у принца есть свой гарем. Ираклия будет это устраивать?       Вопрос весьма деликатный. Пэрис знает, что именно Тэхен тогда в Эльязе подарил ему наложника Ливита после того, как тот побывал в его покоях. Милорд Пэрис намекнул на это Тэхену, когда они только зашли в гостиную, сказал, что всё в прошлом. Ливит, по его мнению, хороший супруг.       Омега, чье имя было названо, поднимает глаза и попеременно смотрит на взрослых. Видно, как тот волнуется, когда чашка чая в его руках начинает биться о блюдце.       — Насколько я знаю, гарем существует для развлечения принцев, — начинает говорить Ираклий тонким голоском. — Супруг же дарит ему всю любовь и заботу, какую не может подарить наложник, поэтому их так много, а муж-омега всегда один.       — Мне бы твою уверенность в свое время, Ираклий, — усмехается Чимин, приподняв подбородок. — Тогда вам стоит познакомиться ещё кое с кем.       Чимин дает знак своей фрейлине и тот мигом уходит выполнять поручение. Спустя десять минут в гостиную приходит Хенджин, только что вернувшийся с тренировки на мечах, весь вспотевший, но не менее прекрасный, с мокрой челкой и горячей кожей. За ним следом входит Тэмин, он семенит за принцем, затем встает пред всеми и делает присест, приветствуя, в первую очередь, Его величество и принца-консорта.       — Папа, отец, что-то случилось? Вы просили прийти, — Хенджин подходит ближе к дивану, где сидят родители, и обращает внимание на гостей.       — Да, сынок. Познакомься, это милорд Пэрис, его муж Ливит, и их сын Ираклий.       — Рад встрече, ваше благородие, — Хенджин улыбается знатной семье.       — Мы тоже очень рады с вами познакомиться, ваше высочество, — говорит Пэрис. — Жаль, нам не удалось пообщаться на именинах ваших братьев, но надеюсь, мы сможем наверстать упущенное.       — Сынок, семья Ираклия предлагает тебе его в качестве жениха. Он благородный представитель знати, у него хорошее приданое, а также отличное воспитание.       Хенджин обращает свой взор на омежку, который смотрит на него неотрывно, будто увидел божество.       Чимин же замечает минутную паузу и продолжает:       — И познакомьтесь, пожалуйста, с наложником принца, омегой Тэмином. Он носит под сердцем их ребенка.       Ираклий вопросительно смотрит на своего папу. Ливит в недоумении сдвигает брови.       — Но разве наложники могут беременеть и рожать детей?       — Могут с недавнего времени, — хищно улыбается Чимин. — Если вас это устраивает, то можем начать переговоры о свадьбе.       — Чимин, подожди, — мягко останавливает мужа Тэхен, а затем поднимает взгляд на сына. — Хенджин, ты согласен с предложением?       — Нет, — сразу отвечает принц, заметно напрягшись. — Мне не нужен жених.       — Сынок, не горячись. Возможно, вам с Ираклием стоит узнать друг друга получше. Пойдите, прогуляйтесь вместе.       Тэмин и Ираклий смотрят друг на друга уже несколько минут, казалось бы, не замечая никого вокруг. Тэмин закрывает руками ещё пока плоский живот и еле сдерживает накатывающую на глаза влагу. Он не выдержит, если его любимый альфа женится на другом, будет любить его и их детей, а про их малыша он совсем забудет, потому как тот будет незаконнорожденным, бастардом.       На лице же Ираклия было написано, что он совсем не ожидал, что у принца Хенджина уже есть омега, беременный от него. Каждый омега хочет быть единственным для своего альфы, и Ираклий не исключение.       — Тэмин, иди к себе, — приказывает Хенджин, не глядя на омегу.       Наложник поджимает губы, делает поклон, ещё раз глянув на затылок Хенджина и молясь, чтобы тот не соглашался на брак с другим, иначе все слова любви альфы окажутся ложью. Тэмин не хочет этого. Он покидает гостиную, оставляя после себя повисшее в воздухе недоумение.       Хенджин решает не спорить сейчас с родителями при посторонних. Он соглашается сходить с Ираклием на прогулку, но чуть позже, когда альфа примет душ, поест, отдохнет и обдумает сложившуюся ситуацию.       На следующий день Хенджин и Ираклий гуляли в саду и обсуждали то, что их обоих в данное время ставят в неудобное положение. Несмотря на наличие беременного наложника, Хенджин очень понравился юному омежке, Ираклий был ослеплен его манерами, горячим нравом и безупречной внешностью. По истине, принц Хенджин был плодом великой любви. И теперь перед Ираклием вставал острый вопрос о том, что сильнее — влюбленность и желание быть мужем самого завидного жениха Чосона или гордость, не готовая мириться с наличием других омег в жизни мужа и его детей?       Так или иначе, Хенджин всеми силами пытался деликатно объяснить юному омеге, что их возможный брак не приведет ни к чему хорошему. Принц не таил, что его сердце давно занято и оно не достанется Ираклию никогда. Он хотел, чтобы и омега убедил своих родителей в том, что их женитьба с принцем не самая лучшая идея.       Что до самих родителей, то Чимин и Тэхен сами не знали, как лучше поступить. Чонгук, который в курсе всех дел, за ужином сказал, что род Пэриса весьма влиятелен в Орионе, их семья богата и имеет много земель бывшего Эльяза, которые Чосонская империя оставила местной знати после завоевания. Поэтому породниться с такой семьей большая удача.       Однако Чимин не разделял мнения своих альф, он не просто так представил всем Тэмина, так как хотел, чтобы Ливит и Пэрис сами отказались от этой затеи. Он всё ещё был обижен на Тэхена, у которого, возможно, был роман с другим омегой, о чем Тэ не хочет говорить. Чимин долго думал над этим.       И когда Чимин зашел во дворец после прогулки по саду с бароном-омегой, который хотел узнать по поводу полагающихся знати земель после новых завоеваний императора, омега встретил Тэхена на своем пути. Однако тот был не один.       — Добрый день, ваше величество, — любезничает Ливит, делая присест перед государем.       Чимин натягивает на себя улыбку, переглядывается со стоящим позади Джунки, который в последние годы порой бегает за ним хвостиком вместе с остальными фрейлинами. Джунки всегда поддерживает Чимина, а иногда и защищает, ликвидируя всех, кто задирает нос, считая себя ровней царской семье.       Чимин приветствует омегу в ответ.       — А где же ваш муж милорд Пэрис? — император-омега всеми силами старается держать маску, будто ему безразлично то, как Тэхен стоит близко к этой выскочке в полупрозрачной блузе.       — Он уехал с нашим сыном в центр города, хочет показать ему красоты Ханъяна.       — А что же вы не поехали вместе с ними?       Ливит пожимает плечами и демонстративно касается своего лба:       — Вы знаете, ваше величество, у меня жутко голова разболелась, и я решил остаться во дворце.       — В таком случае вам лучше лежать в постели, а не слоняться по коридорам.       — В постели лучше лежать в компании симпатичного альфы, вы же понимаете меня, как омега, правда, ваше величество? — приторно сладко щебечет Ливит, не стесняясь бросать на Тэхена вожделенные взгляды.       Джунки делает шаг вперед, чтобы осадить наглого омегу, но император останавливает его рукой.       — Конечно, я знаю, как бывает хорошо с любимым альфой, — отвечает Чимин, глянув на Тэхена. У того был абсолютно растерянный вид. Кажется, на поле боя в нём и то больше собранности, нежели в компании склочных омег.       — Свежий воздух в окружении дивных кипарисов дворцового сада поможет мне избавиться от головной боли, — Ливит растягивает губы в улыбке. — Да ещё и в такой приятной компании. Его высочество принц-консорт Тэхен любезно согласился показать мне пруды с цветущими лотосами на заднем дворе. Да и нужно обсудить помолвку наших детей. Надеюсь, вы не против?       — Чимин, я только шел поговорить, — хочет объяснить Тэхен, но Чимин перебивает его.       — В сад, я уже понял. Что ж, приятной прогулки.       Чимин дожидается, когда Ливит снова сделает почтенный реверанс, и уходит дальше по коридору. Грудную клетку скручивает тугим узлом, в районе живота чувствуется холод, а кулаки сжимаются от злости. Как он вообще может говорить с Чимином в подобном тоне? А Тэхен, стоял как истукан и ничего вразумительного сказать не смог. Ещё и попёрся гулять с этой сукой. Неужели всем альфам нравятся распутные шлюхи, готовые взять в рот даже в свинарнике?! Чем эти бестии опаивают женатых альф, что те готовы плясать под их дудку? Даже если Тэхен шел по своим делам, он мог бы отказаться, послать этого Ливита к черту.       — Ваше величество, этот омега совсем не имеет манер, — возмущается Джунки, подойдя ближе к императору-омеге. — Хотите, я приструню его как следует?       Джунки как наложник Тэхена тоже недоволен, что к альфе лезет этот проходимец.       — Не вмешивайся, — поднимает руку Чимин. — Пока что. Я дам тебе знать, когда стоит вмешаться.       — С нетерпением буду ждать сигнала, ваше величество.       — Оставьте меня, — приказывает Чимин, и Джунки с фрейлинами послушно уходит прочь.       Омега, не обращая внимания на часовых стражников возле каждой двери, идет по корпусу и заходит в кабинет Чонгука. Альфа разбирался с бумагами, которые ему подавал министр тайной канцелярии.       — Чимин, что случилось? — поднимает на него глаза Чонгук.       Министр низко кланяется вошедшему императору-омеге.       Чимин шмыгает носом, но не плачет. Он взвинчен, весь дрожит, а его глазки наполнены огнем.       — Мы можем поговорить? — голос омеги становится низким.       Чонгук с министром переглянулись.       — Не здесь, — добавляет Чимин. — Пройдемте со мной, ваше величество. Пожалуйста.       Чонгук смотрит на напольные часы в углу, а потом кивает министру:       — Продолжим позже.       — Понял, ваше величество. Я буду у себя.       Министр собирает бумаги, а Чонгук поднимается из-за стола и идет за Чимином из кабинета.       Супруг заводит его в свою комнату, где иногда ночует отдельно, запирает за ними дверь на щеколду, а потом набрасывается на Чонгука с поцелуями. Альфа не ожидал такого напора, но по инерции отвечает на поцелуй, шевелит губами, потому как целовать Чимина всегда приятно.       — Чимин, что с тобой? — император обнимает омегу за талию, пока тот подводит его к кровати.       Чимин в нетерпении снимает с него пиджак, снова целует в губы, но теперь уверенно и нагло проталкивает язык в его рот. Желание просыпается у обоих, когда блондин тянет альфу на себя за шею, томно вздыхая.       — Трахни меня, — шепчет омега, кусая Чона за мочку уха.       — Потерпи до вечера, я позову Тэхена.       — Я только тебя сейчас хочу, — рычит Чимин, глядя прямо в темные глаза альфы.       Чонгук недоволен, что его оторвали от дел по такому поводу, он думал, что случилось что-то серьезное, однако, Чимину просто захотелось покувыркаться средь бела дня. Но вот почему тот не хочет звать Тэхена, всё ещё непонятно.       Гук не железный, он целует мужа в губы, валит на кровать, нависая над его телом, задирает ногу омеги под коленкой на свое бедро и целует.       Чимин возбуждается под истинным, целует его в шею, лижет свою метку, порыкивая от удовольствия.       — Возьми меня как кисен, — горячо выдыхает омега в его губы. — Трахни как шлюху, будто я самая падшая омега не земле.       — Что? — пораженно произносит Чон. Он попеременно смотрит в глаза мужа, убирает прядки волос с его лба. — Ты только недавно мне разнос устроил, чтобы я относился к тебе трепетнее.       — Да, но сейчас дело касается секса. И я сам прошу.       Чонгук в шоке от его просьбы, но член в штанах уже требует скорейшей разрядки, поэтому альфа мокро целует Чимина в губы, жестко кусает нижнюю губу, а потом садится на кровати и срывает с себя рубашку.       — Снимай бельё, омега, — командует Чон.       Чимин послушно снимает брюки, скидывает с ног нижнее белье и приглашающе раздвигает ноги перед альфой, так и оставшись в легкой рубашке и тяжелых украшениях. Жемчужные бусины давят на ключицы, когда Гук склоняется над омегой и целует в губы, уже жестче и яростнее. Он принял правила игры и был готов исполнить желание истинного.       Чон врывается в тугие стеночки без подготовки, смазки не хватает, отчего Чимин вскрикивает, зажмурившись от болезненного ощущения внутри. Чонгук хватает его за подбородок.       — Терпи, сучка, — шипит в его лицо, а потом несколько раз толкается членом внутри него.       Чон переворачивает его на живот, Чимин рычит как пантера, но играет по-крупному.       — Держи мои руки, — просит омега, заводя руки за спину.       Гук уверенной хваткой заломил его руки, сцепив запястья на пояснице, и снова вошел до упора. Чимин уткнулся лицом в постель, он стонал от удовольствия, пока Чонгук грубо трахал его сзади, буквально таранил тело омеги, чтобы то разломилось на части.       Альфа тоже стонал, бросал хлесткие слова о том, какая Чимин грязная сучка и что он настоящая шлюха, готовая сесть на любой член ради выгоды. Один раз Гук ударил его по заднице, оставив красный след на мягкой половинке. Чонгук был немного зол, потому что его бесит, как эта стерва манипулирует им, вертит как хочет, что Гук, будучи императором, готов весь мир послать к чертям, бросить все дела, лишь бы угодить своему истинному омежке. Чонгук сейчас очень хотел показать, кто в доме хозяин, кто главный в их союзе и кто решает судьбу каждой травинки в этом государстве, и Чимин не смеет ему указывать.       Яйца бились о попу Чимина, пот стекал по телу обоих супругов, а комната наполнялась смешанным ароматом феромонов. Член омеги качался туда-сюда, с его кончика капала смазка, но Чимин не мог к себе прикоснуться, потому что альфа крепкой хваткой одной руки держал его запястья, а второй – впивался пальцами в бедро и жестко трахал, выбивая весь кислород из легких.       Подходя к самому пику удовольствия, Чонгук заставляет омегу встать на коленки и выпрямиться, прижимает его тело к себе и хватает за горло, имитируя удушение. Он кусает Чимина за загривок, толкается в него членом и вовремя вытаскивает узел. Чон дрочит себе, гоняясь за оргазмом, и обильно кончает на попу омежки. Чимин кончает без рук, его сперма стекает по ляжкам, затем он ложится животом на кровати, а Гук падает рядом, обнимая мужа одной рукой.       Оба тяжело дышат, пытаясь прийти в себя.       — Что на тебя нашло? — спрашивает Чонгук, пока его грудная клетка высоко поднимается и опускается.       — Тэхен, — всхлипывает Чимин, лежа на боку и хватаясь пальцами за подушку.       — Он обидел тебя?       — Обидел.       — Что он сделал? Маленький, скажи, и я ему яйца выкручу, — заботливый тон Чонгука удивляет. Будто не он минуту назад трахал его как падшую вещь. Хотя обоим было очень хорошо. Такое они ещё не практиковали.       — Не надо, — хрипит Чимин. — Гуки, скажи, почему альфам нравятся шлюхи?       Чонгук не ожидал такого прямого вопроса.       — Не знаю, маленький, — говорит альфа. — Нас привлекают легкодоступные омеги, когда они текут по нам.       — Тебе понравилось сейчас?       — Понравилось. Мне с тобой по-всякому нравится, — Чон гладит омегу по мягким волосам и целует за ушком. — Котенок, скажи, что Тэхен сделал?       — Ничего. Просто одна шлюха рассказала мне, как Тэ изменил мне с ней.       — Этого не может быть. Ты веришь всяким сплетням завистников? Знаешь ведь, весь мир хочет нас разлучить.       Чимин мотает головой:       — Всё было слишком правдиво.       — Я не верю, что Тэ мог изменить тебе, нам.       — Не хочу его видеть, — омега плачет, роняя слезы на подушку.       Гук утешает Чимина, накрывает одеялом, обнимает, целует в мокрые глазки.       — Маленький, ты слишком заведенный в последнее время. У тебя скоро течка. По запаху чую.       — Не хочу проводить её с Тэхеном, пока мы в ссоре.       — Тогда помиритесь.       — Помириться? Если бы всё было так просто. Это он должен прийти ко мне извиняться.       Они молчат какое-то время. Каждый думает о своем. Чонгук хочет поговорить с Тэхеном и выяснить, почему тот огорчил их омегу.       — Чонгук, скажи мне, — Чимин шмыгает носом, чуть успокоившись в руках альфы. — Я больше не нравлюсь ему, не возбуждаю? Я стал старым для него?       — Для Тэхена?       — Угу.       — Ты ошибаешься, — хмуро сводит брови Чон. — Вам обоим следует поговорить.       — Я не хочу с ним говорить. Боже, как мне сложно любить вас, Чонгук.       Альфа обнимает его ещё крепче, ласково целует в висок и шепчет утешающие слова.       — Любимый, ты – самый лучший омега на земле. С твоей красотой не сравнится даже Луна, — заверяет он мужа.       Чимин улыбается от приятных слов. Помнится, когда-то в зеркальных покоях фрейлина Ёнджун также прошипел Чимину на ухо: «— Вы самый красивый омега на этом свете! Даже не думайте, что кто-то может затмить вас. Сколько бы лет вам ни было, сколько бы слёз вы не пролили, вы будете сиять ярче, чем сама Луна».       Славный был омежка этот Ёнджун, сейчас тот отдал старшего сына в Институт благородия. Его мужем стал Бан Чан, племянник главы Государственного Совета Бан Шихёка, поэтому как родственники они общаются с Бомгю и Сону, ездят друг к другу в гости. Надо бы и Чимину навестить старого друга.