Кодекс Истинности 2: Наследники

      Сентябрь в этом году был теплым, на деревьях только начинала появляться золотистая листва. Жители дворца активно готовили императорский дом к знаменательному событию. Именины двух наследников.       Все вокруг ходили нарядные, одетые в лучшие шелка и драгоценности. Гости начали прибывать во второй половине дня: лорды и их уважаемые мужья-омеги, высокопоставленные чиновники, губернаторы, князья с дальнего зарубежья, графские семьи, молодые офицеры из дворян, а также послы других государств, знаменитые скрипачи, поэты и художники. Приглашения рассылались чуть ли не по всему свету. Оттого ВанУк-хён с самого утра пил отвар пустырника, чтобы не сойти с ума от стремления сделать всё идеально. Он следил за всеми во дворце, ведь в нем жило много людей: сорок придворных омег, тридцать фрейлин, сто семьдесят поваров, восемьсот сорок слуг и стражников, и чтобы содержать столь огромное количество людей, дворец закупал по сто двадцать шкурок соболей ежемесячно, а каждую неделю покупались две тысячи цыплят и сотни килограммов свинины, говядины и баранины.       Управляющий дворцом бегал по всем коридорам, отдавал распоряжения прислуге, подгонял поваров, ругаясь, что те, как сонные мухи. В корпусе наложников ВанУк бегал из одной комнаты в другую, и видя там уже суетящихся слуг, что завязывали ленты на корсетах наложников, тут же бежал дальше и кричал садовникам быстрее заканчивать развешивать красные фонарики и убрать всё лишнее с дороги, потому как иностранные правители будут с минуты на минуту.       Императорская семья встала вовремя, позавтракала в полном составе, а затем каждый член семьи ушел к себе в спальню готовиться. Чимин забрал Бомгю, Ники и приехавшего два дня назад Джихена к себе в хаммам, чтобы там их натерли ароматными маслами, сделали легкий массаж, дабы они чувствовали себя на празднике бодро и свежо. Пока омеги болтали, сидя раздетыми под горячими парами, Чимин вспомнил, что сын Намджуна, Сынхо, не приехал на праздник. Видимо, тому всё ещё не позволено приезжать в Чосон после того скандала из-за неправильной любви к Чимину. Император-омега спрашивал у своего младшего брата, как они с Сынхо вообще живут в одном городе, будучи связанные одной семьей, ведь когда-то Джихен очень хотел выйти за альфу замуж. Джихен ответил, что у них обычное общение с вежливыми приветствиями и поклонами. Но Чимин чувствовал, что что-то не так, когда даже сквозь пар видел взволнованный взгляд брата, кусающего нижнюю губу.       Мужья-альфы вместе с сыновьями отправились в бани с большим бассейном, затем оделись в нарядную одежду, привели волосы в порядок, надели украшения и отправились на встречу с министрами, которые уже прибыли во дворец. Хенджин и Джисон приветствовали гостей в тронном зале, который постепенно заполнялся людьми. Музыканты играли на струнных инструментах, развлекая всех звуками скрипки, кто-то уже начал танцевать, дабы развеять скуку.       — Ваше высочество, — обращается фрейлина к своему господину. Он подходит к нему ближе и тоже смотрит в окно.        Ники стоит в своей спальни, он уже готов выходить.        — Кто это? — спрашивает Ники, глядя на территорию сада вокруг дворца, окруженного пышной зеленью туи и кипариса.       Фрейлина Эрик осторожно поправляет длинную белую ткань из органзы, пришитую к плечам на пиджаке Ники сзади, и улыбается, отвечая принцу.       — Прибыл правитель Заморской империи, судя по всему. Я слышал, он привез с собой чуть ли не весь дворец, как же ВанУк-хен всех разместит, ума не приложу.       — Во дворце места много, — пожимает плечами блондин, устремляя пристальный взор на улицу.       Султанский кортеж сопровождали две дюжины стражников в черных одеяниях, лица их были скрыты масками, а на поясе у каждого было присущее их землям оружие, напоминающую короткую саблю.       Из пяти роскошных карет выходят омеги, красоте которых позавидует весь белый свет. Один краше другого они спускались по ступенькам карет, подавая руку в перчатке из тонкого кружева слуге. ВанУк встречает гостей, кланяется им вместе с остальными бетами и омегами, выстроившись в ряд. Затем слуги бегут помогать прибывшим заморским слугам с чемоданами и саквояжами. Все очень суетились, но ВанУк быстро всех занял делом, а наложников падишаха — а это были они, судя по их одежде с длинными шелковыми рукавами на блузках и закрытыми вуалью лицами, — управляющий сопровождал внутрь дворца. Самого повелителя заморских земель не было, ибо Ники, как он думает, понял бы, что это он. Однако даже двое омег привлекли его внимание.       Один из них был высоким, стройным и изящным омегой, одетым в дорогой наряд из синего шелка, на его голове была корона, а на запястьях блестели золотые браслеты, которые видно даже с дальнего расстояния. Он взял за руку подошедшего ребенка, указал рукой на чосонский дворец, что-то ему показывая.       Второй омега был чуть ниже ростом, тоже одет дорого и величественно, с диадемой на голове, укрытой прозрачной фатой. Он помог выбраться из кареты мальчику лет десяти, который тоже был омегой.       — Кто эти двое? Омеги с детьми, — уточняет Ники, глянув на фрейлину с просьбой объяснить.       — Фавориты падишаха. Вчера наложники сплетничали, что у Джексона Вана много наложников, но только двое из них подарили ему наследников.       — Двое? У него двое мужей сразу?       — Не совсем. У заморских людей иные законы. Султаны могут иметь неограниченное число омег и детей от них, но не женятся ни на одном из них.       — Но тогда они считаются бастардами.       — Нет, они официальные наследники и пользуются всеми привилегиями, как и Ваше высочество.       — Мы с моим учителем истории не успели дойти до темы заморского общества.       — Не волнуйтесь, ваше высочество. Я буду подсказывать вам, делиться всем, что знаю сам. Пойдемте, ваш папа уже, наверняка, заждался. Пора идти в тронный зал.       — Да, сейчас.       Ники ещё раз бросает взгляд на улицу, но почти все приехавшие наложники зашли во дворец, остались только слуги, что таскали вещи своих господ.

***

      — Именем Его императорского величества, правитель Чосонской империи Чон Чонгук, — громко объявляет церемониймейстер.       Собравшиеся гости встречают императора бурными аплодисментами. Чонгук садится в свое кресло, стоящее на возвышении в самом центре зала, и укладывает руки с воланами на блузке на подлокотники. Одет он был сегодня потрясающе, гости отпускали восхищенные вздохи, глядя на императора, удивительно хорошо сохранившего свою красоту. Гон вот-вот закончился, но шлейф лесных феромонов всё ещё ощущался среди гостей и сводил омег с ума. Первые два дня гона, которые пришлись на день рождения Чонгука, император Чосона провел в полном одиночестве, так как должен был понести наказание от Чимина и понять, что то, что испытывает его волк в гон без истинного омеги, похоже на ту же боль внутреннего омеги Чимина, когда Гук пытается его подавить. Чимин заставит себя уважать и понять, что жизнь Чонгука и Тэхена зависит лишь от Чимина, и если его не будет рядом, они сгорят в адском пламени, корчась от внутренней боли, и будут скулить по своему омежке.       Наложников в те два дня Чонгук не смел звать к себе, а те уже тоже в возрасте и уже позабыли все свои тогдашние обязанности по ублажению альфы. Гук рвал простыни, кричал, выгонял слуг и с трудом глотал горькие отвары трав, лишь бы хоть немного приглушить эту агонию. На третий день Чимин сжалился над ним, пришел в покои вместе с Тэхеном. Старший брат повалил Чонгука на кровать, заведя руки над головой и держал крепко, пока Чимин им обоим говорил, что они не смеют так поступать с Чимином. Оба альфы поклялись Чимину в любви и глубоком уважении, а потом попросили снять с себя одежду и прикоснуться губами к разгоряченным телам.       Тэхен и Чимин помогли Чонгуку пережить остатки непростого промежутка времени. Совершенно безумный, дикий и отчаянный период гона разрывал Чонгука, будто ему снова семнадцать. Сущность вырывалась наружу и требовала взять свое, но волк Гука привык, что в такие периоды присутствует Тэхен, поэтому нахождение другого альфы рядом его не сильно злило. Тэхену, конечно, мало доставалось, ибо Гук не мог контролировать свои желания и забирал попу Чимина себе, везде облизывал омегу и метил своим запахом, будто мощной метки не хватило. Но Тэ не обижался, он отыграется в свой гон. Сейчас же он помогал и направлял процесс, чтобы Чонгук от возбуждения и тумана перед глазами не навредил Чимину. И поэтому все трое в данный момент сидели целые, невредимые и удовлетворенные.       — Именем Его императорского величества, император-омега Чосонской империи Чон Чимин, — продолжают представлять чосонскую чету. Чимин с длинной бордовой юбкой, пришитой к поясу брюк, садится в кресло рядом с Чонгуком и улыбается всем прибывшим.       — Именем Его императорского высочества, принц-консорт Чосонской империи Чон Тэхен!       Названный альфа поднимается на пьедестал и садится по правую руку от Чонгука на мягкий бархатный стул. Пять лет тому назад Чонгук дал Тэхену титул «Принц-консорт» (или принц-супруг), коим являлся супруг правящего императора-омеги, сам не являющийся суверенным монархом в своём праве. Тэхен был тогда очень рад, потому как после получения титула к нему стали относиться гораздо лучше и уважительнее. Такой титул только недавно начали давать супругам монархов. Чонгук всегда хотел лишний раз подчеркнуть важность и ценность существования Тэхена в их с Чимином жизни и в жизни самой империи. Отныне Тэхен может сидеть в кресле на пьедестале, рядом с Чонгуком и Чимином, наравне.        Молодые принцы тоже вышли к гостям и встали на лестнице по бокам, не закрывая обзор родителям. Бомгю и Ники своей красотой затмевали всех омег на этом вечере, их волосы блестели под минеральной пудрой, а губы были пропитаны ягодным муссом. Сону стоял среди гостей, рядом с отцом Бан Шихеком, и с гордостью глядел на своего омегу. Альфа держал за руку Келлона, которому не терпелось начать носиться по дворцу и играть с камердинерами в салочки. Сону всеми правдами и неправдами строго уговаривал сына постоять смирно ещё немного.       Хенджин стоял гордо в роскошной золотой блузе с завязанными на затылке волосами. Он иногда поглядывал в сторону собравшихся наложников и нежно улыбался, находя среди них Тэмина, который был удостоен чести стоять в первых рядах среди фаворитов. Ленне только закатывал глаза и отходил от противного ему омеги как можно дальше. Все гости, конечно же, шептались, обсуждали беременность наложника от принца. Шепот разносился среди лордов-омег, мол, члены королевской семьи что хотят, то и делают.       — Именем Его королевского величества, правитель Королевства Ревэйн Чхве Субин, — объявляет на входе церемониймейстер.       Все обратили свои взоры на вошедшего короля. Тот был очень молодым, всего двадцать один год от роду, а уже правит королевством. Высокий альфа с копной каштановых волос шел по красной ковровой дорожке прямиком к чосонским правителям. За Субином шла его свита из министров и камердинеров, осанка у альфы была прямая, а улыбка благородная. Пришитая к пиджаку накидка тянулась почти до пола, что было присуще его королевству. Остановившись около лестницы, он сделал приветственный поклон.       — Приветствую Ваше императорское величество, — говорит Чхве, поднимая глаза на Чонгука и улыбаясь. — Я был очень рад, когда получил ваше приглашение на праздник в честь именин принцев Джисона и Ники, — он поворачивается к Джисону: — Поздравляю с совершеннолетием, ваше высочество. Желаю вам долгих лет жизни.       — Благодарю, ваше величество, — почтенно кланяется наследный принц.       Затем Субин встречается глазами с Ники и сердце его пропускает удар. Юный принц был одет в кремовый костюм с золотыми узорами и огромным жемчугом на шее. Шлейф его длинной юбки, приделанной к брюкам сзади, тянулся вниз по лестнице. Весь вид Ники говорил о неземной красоте, о нежности и легкости.       Вдруг в горле молодого короля застревает ком. Он незаметно прокашливается, всё ещё смотря в голубые глаза Ники и видя в них нечто большее. Сам принц тоже смотрит на него неотрывно, его пухлые губы подрагивают.       — Поздравляю вас с совершеннолетием, ваше высочество, — находит в себе силы Субин сделать поклон. — Да будет ваш лик столь же прекрасен всю вашу долгую и счастливую жизнь.       — Благодарю, ваше величество, — отвечает Ники, не понимая, почему его тело пробивает дрожью.       — Примите в знак глубокого почтения наши скромные дары, — Субин подает знак стражникам и те вносят большие сундуки с драгоценными камнями и мехом соболя.       Молодой король дарит принцу Джисону книги древних философов, а для Ники в шкатулке приносят ожерелье с лунным камнем, какой нигде не сыщешь, весьма дорогой подарок.       Однако, Ники интересуют больше хрустальные розы с длинными стеблями из чистого стекла, лежащие в одном из сундуков. Королевство Ревэйн славится своими стеклодувами, делающими поистине великолепные вещи.       Ники спустился на пару ступенек ниже, дабы заглянуть в сундук. Красные стеклянные розы казались очень хрупкими, но крепкими словно любовь родителей Ники. Омега встречается глазами с Субином, уголки его губ подрагивают, и он возвращается на свое место.       — Спасибо за подарки, ваше величество. И самое главное, что почтили нас своим присутствием, — говорит Чонгук и все внимают его голосу.       — Для меня честь быть здесь сегодня. Я бы хотел, чтобы отношения наших стран улучшились. Я пришел с миром, ваше величество.       Чонгук кивает, вспоминая отца Субина, с которым они воевали вот уже как два года, без возможности найти компромисс. Он рад, что Субин оказался умнее своего родителя и приехал наладить отношения их стран, решив восстановить то, что его отец безжалостно разбил своей гордыней и жадностью. Ранее молодой альфа прекратил военные действия на границах, послал письмо Чонгуку с предложением переговоров, однако пока мирный договор не заключен, война с Ревэйном всё ещё не завершена.       — Мы знаем, что вы только недавно стали королем после потери своего отца, — сказал Чонгук. — Надеюсь, сегодня ваша печаль покинет вас.       Король Чхве ещё раз делает реверанс, отводя левую руку в сторону. Перед тем, как отойти в сторону к министрам Чосона, он бросает взгляд на Ники и чувствует удар под дых, когда омега больше не смотрит на него. Шрам на груди начинает неприятно зудеть.       Джихен, держащийся за руку своего супруга Марка, с интересом поглядывал всё это время то на Субина, то на Ники. Его сыновья-омежки тоже были в таком нежном возрасте, когда начинают говорить о свадьбе с альфой и большой любви. Ники был постарше, но он не казался уверенным в себе принцем, видно было по его мимике, как сердце хотело выпрыгнуть из груди омеги.       — Именем Их королевского величества, король Королевства Арэм Ким Намджун и его законный супруг король-омега Ким Сокджин.       В зал вошли правители Арэма под торжественную музыку. Чимин смотрел на своего папу и был несказанно рад видеть его таким счастливым, идущим под руку с любимым альфой. Сокджин озарял весь тронный зал своей веселой улыбкой, он хотел уже крикнуть: «Чего все такие грустные? Давайте танцевать!», но соблюдал церемонии, да и Намджуну не хочется портить репутацию. А потанцевать они ещё успеют.       Намджун и Сокджин поздравляют именинников и их родителей с праздником, оставляют подарки в дальнем углу, куда составляли все сундуки с подарками. Короли Арэма встали к остальным гостям, рядом с Джихеном и Марком.       Изменившуюся ауру почувствовали все, когда церемониймейстер объявил следующего многоуважаемого гостя:       — Именем Его императорского величества, падишах Заморской империи, правитель семи морей, султан Джексон Ван!       Стук больших сапог был настолько громким, что все подумали, будто на их город надвигалась гроза. Высокий молодой мужчина вошел в тронный зал быстрее, чем того требуют правила. На его плечах была темно-синяя мантия из бархата с золотой тесьмой, на груди висели ордена, пояс из сверкающего золота огибал стройную талию мужчины, а корона из семи разных по форме и величине драгоценных камней так и кричала о богатстве и изобилии заморских земель.       Следом за падишахом ступала его свита с министрами и стражниками, держа сабли на поясе. Позади шли омеги со своими детьми, а последняя часть свиты состояла из остальных наложников заморского правителя.       — Приветствую вас, ваше императорское величество. Благодарю за приглашение в Ханъян, я и моя семья очень рады быть здесь, — голос у Джексона твердый, слегка хриплый, что добавляло ему особенного шарма.       Глаза повелителя переливались золотом, а губы были краше лепестков роз. Волосы были светлыми, но под действием свечей отливали серебром. От альфы веяло непомерной силой, отчего многие из присутствующих зашептались, а омежки с дальних рядов придворных по очереди начали падать в обморок. Взгляд уверенный, как у сокола, который всегда готов схватить добычу, был направлен на Чонгука, который поднялся со своего места и спустился вниз по лестнице.       — Мы тоже очень рады, что вы и ваша семья почтили наш праздник своим присутствием, — император Чосона протягивает руку падишаху и тот её пожимает, а после правители чуть приобнимают друг друга, похлопав по плечу, как старые добрые друзья. Каждый из них сейчас желал мира.       Тэхен тоже поднимается со своего места и встречает Джексона рукопожатием. Чимин тоже спускался вниз, пока длинный шлейф его юбки скользил по ступенькам. Императора-омегу Ван трогать не стал — не положено — а лишь почтенно наклонил голову в приветственном жесте. Визиря Заморской империи Бехрама-пашу тоже поприветствовали. А когда императорская чета Чосона вернулась на свои места, Джексон обратил свой взор на принцев.       — Ваши дети очень красивы, у них умные глаза, — заметил падишах. — Вы можете гордиться такими великолепными наследниками. По случаю дня рождения, позвольте преподнести именинникам подарки.       Чонгук дает добро, и по взмаху визиря стражники вносят сундуки с шелками и драгоценностями. Один из стражи подходит к лестнице и открывает большой футляр, где на бархатной ткани лежит длинная сабля с двумя наконечниками, соединенных одной рукояткой. Джисон спускается, чтобы рассмотреть поближе, и в его глазах загорается огонек радости.       — Эта сабля была сделана на заказ искусным мастером специально для вас, ваше высочество, — улыбается Джексон. — Да будет ваш ум таким же острым, как эта сабля. Надеюсь, в ваших руках она обретет славу и величие её хозяина.       — Благодарю вас, ваше величество. Ваш подарок для меня очень ценный, — отвечает Джисон и возвращается на свое место, пока стражник относит футляр с саблей в специальное место. Джисон еле сдерживается, чтобы прямо сейчас не помчаться в зал для тренировок, чтобы поупражняться с саблей. Такие мечи делают только в Заморской империи и то, даже там столь опасное оружие большая редкость.       — Ваше высочество, — обращается мужчина к светловолосому омежке. Ники поднял взор на султана и от его взгляда у омеги побежали мурашки. — Ваш подарок уже ждет вас в царской конюшне. Наша страна славится высокородными скакунами. Пусть этот вороной конь всегда будет крепко стоять на ногах и со своей невероятной скоростью и мощью копыт унесет вас от всех невзгод!       У Ники холодок идет по коже, а сердце стучит всё быстрее. Омега не понимает, почему ему так нехорошо в присутствии султана. Однако, сделав глубокий вдох, он находит в себе силы на улыбку.       — Благодарю вас, ваше величество. С нетерпением буду ждать момента, когда смогу прокатиться на бравом скакуне.       Джексон кивает, а Чонгук вдруг замечает, что свита всё ещё стоит позади своего падишаха.       — Мы слышали, у вас уже есть наследники. Представите их нам? — спрашивает Чонгук.       — Конечно, — Джексон поворачивает голову и его губы трогает улыбка, когда двое сыновей подходят к нему с двух сторон в сопровождении своих пап-омег. — Это мой старший сын-омега Алетрис, рожденный от фаворита Лорана.       — Приветствую ваше императорское величество! — кланяется мальчик десяти лет от роду. У него были такие же светлые волосы, как у отца, а глаза больше походили на восточные как у папы.       Названный наложник, Лоран, держал Алетриса за руку и опускал взгляд вниз. К диадеме на голове омеги была приделана прозрачная фата. Ники видел его, когда тот выходил из кареты, когда свита заморского императора прибыла во дворец. Омега падишаха был красив, как и их сын.       Затем Джексон обращает внимание на ещё одного наложника в дорогом красном костюме с длинной юбкой и такой же фатой. Тот держит за руку пятилетнего альфочку, который хлопал глазками и глядел на всех подряд, изучая новую для себя обстановку.       — Мой сын-альфа Дэмиан, — мальчик тоже кланяется и приветствует императорскую семью Чосона. — И его папа, мой главный фаворит и хасеки-омега Керем, — представляет омегу султан, наложник делает присест.       У Ники всё ещё перехватывает дыхание, когда он смотрит на Джексона, мужчина тридцати двух лет был так красив, но столь же и опасен, что было отчего-то не по себе. Но вскоре принц натыкается на строгий взгляд Керем и понимает, что опасность здесь может представлять не только султан, а ещё и его омеги.       Фрейлины и придворные шепчутся, обсуждая красоту и статус наложников заморских земель, у тех другие законы, другая религия, предписывающая обязательно носить фату или платок, и ещё куча правил, которые порой иностранцам кажутся варварскими.       Вскоре Джексона со своей свитой отпускают и дают спокойно отойти в сторону. Джихен и его супруг Марк Туан негромко здороваются с султаном, так как они уже знакомы, ведь Ван ночевал у них в доме в Арэме.       Ещё двоих послов принимают во дворце, а затем в тронном зале начинается пир. Гости усаживаются за круглые столы, расположенные по периметру огромного зала, поднимают бокалы за именинников Чосона, затем под торжественный аккомпанемент скрипки и виолончели все пьют за здравие присутствующих здесь королей и императоров.       Спустя время вечер приобретает новые обороты веселья, в центре зала уже кружатся альфы и омеги в дивном танце, демонстрируя свои умения. Джихен, Сокджин и Бомгю, как три птички, сидели за одним столом и щебетали обо всем, что видели, пока их мужья спорили, кто больше из них умеет пить и потом в таком же состоянии проскакать на коне и не свалиться в канаву. Типичные альфьи разговоры под хохот гостей.       Тэхен пригласил Чимина на танец, и они вдвоем были в центре круга танцующих пар, наслаждались друг другом и смеялись, словно они только-только поженились. Все видели счастливую улыбку Чонгука, следящего за омегой и братом, понимали, как крепки узы брака священного тройственного союза. Позже Чимина перехватил Чонгук, и они тоже потанцевали вдвоем.       Хосок с солнечной улыбкой наблюдал за Чосонской семьей, пил вино и целовал в щечку Юнги, который был недоволен, что муж так налегает на алкоголь, священник отбирал у него бокал и совал в рот закуску. Их приемные дети-подростки бегали с остальными ребятишками по залу, путаясь под ногами взрослых, пока шуты в разноцветных костюмах развлекали их смешными голосами.       Позже в центре огромного тронного зала с высокими хрустальными люстрами танцевали приглашенные кисен, мечтающие попасть в гарем к одному из высокородных альф, хотя бы к принцу, но лучше к королю или императору, коих здесь было немало. Омеги из Института благородия фыркали на выпады умелых омег с падшими нравами.       В зале стоял шум, были слышны разговоры, смех, веселая музыка, которую играли музыканты, заполняя пространство чудными мелодиями. Чимин и Тэхён проходили вдоль стоящих у столов гостей, которые готовились всё же выйти на один танец. Супруги Чон вели с ними беседы. А наткнувшись на супружескую пару, приехавшую издалека, Чимин улыбнулся гостям, стукнувшись с ними бокалами с вином.       — Мы рады, что вы смогли приехать на наш праздник, милорд Пэрис.       — Благодарю, ваше величество, — кланяется альфа, который уже много лет управляет Орионом, эльязской губернией, которая после войны стала чосонской землей, но название тем землям оставили. — Хочу представить вам моего супруга, милорд Ливит.       Тэхен дергается от имени, внимательнее смотрит на омегу в дорогом кафтане, и тело принца-консорта покрывается холодным потом, когда до него доносится знакомый аромат сахарной клюквы. Он узнал его. Тот самый младший наложник эльязского императора, который лез к Тэхену в штаны во время войны. Он даже не думал, что Пэрис женится на этой шлю…       — Здравствуйте, ваше величество. Ваше высочество, — делает омега присест, но больше смотрит на Тэхена, буквально пожирая его глазами. Ливит тоже узнал принца. — Я так рад быть здесь. Мы приехали с нашим сыном-омегой Ираклием, но того уволок какой-то молодой офицер на танец. Позже я вам его представлю.       — Ты же бесплодный, — говорит Тэхен прежде, чем успевает подумать. Слова сами сорвались с его губ. Он помнит, что Ливит был бесплодным, что же случилось? Он наврал ему тогда? И вообще, почему альфу это волнует? Столько лет прошло.       Чимин с удивлением хлопает глазами, глядя то на Тэхена, то на Ливита. Последний растягивает губы в ухмылке.       — Ваше высочество, мы усыновили Ираклия ещё младенцем, но не хотели бы об этом распространяться, — спокойно поясняет милорд Пэрис.       Тэхен стушевался, только сейчас осознав собственную глупость.       — Да, простите.       — Ничего страшного.       — Откуда ты знаешь такие подробности? — спрашивает Чимин в недоумении.       Ливит кусает нижнюю губу, явно забавляясь с реакции Тэхена на его появление и ожидая, как тот сейчас будет оправдываться.       — А мы с вашим мужем знакомы, — подбрасывает он бревна в костер.       — Правда? И насколько хорошо вы знакомы?       — В Эльязе принц-консорт приезжал во дворец бывшего императора и застал его жителей. Ту ночь я не забуду никогда, — загадочно произносит Ливит, чем вгоняет в краску не только Тэхена, но и своего мужа Пэриса. — Ой, кажется, нам надо спасать нашего сына от ухажеров. Дорогой, пойдем. Ещё раз, был рад познакомиться, ваше величество. Ваше высочество, — быстро делает поклон омега и уводит мужа под руку.       Чимин остается стоять на месте, провожает взглядом хитрого омегу, который уже начинает раздражать своей слащавой улыбкой. Что-то нехорошее есть в этом омеге, отчего Чимин чувствует, как в груди что-то неприятно липнет. Затем он поворачивается к мужу лицом и несколько секунд молчит.       — Ну, я жду объяснений, — негромко говорит Чимин, дабы гости не услышали их разговора. — Что он имел ввиду?       — Минни, это не то, что ты подумал, — Тэхен подходит к мужу вплотную.       — А ты чего так занервничал? Есть, что скрывать?