Кодекс Истинности 2: Наследники

Людей терзает необъятность вечности! И потому мы задаёмся вопросом: «Услышат ли потомки о наших деяниях? Будут ли помнить наши имена, когда мы уйдём? И захотят ли знать, какими мы были, как храбро мы сражались, как отчаянно мы любили?».

(с) к/ф "Троя"

      Черная вуаль закрывает глаза омеги, но дуновение ветра срывает с него накидку, являя взору мужчины зажженные свечи в церкви, где близ алтаря стоят два высоких стола, усыпанные белыми лилиями. На столах лежат двое мужчин, их веки закрыты навсегда.       Из горла Чимина вырывается отчаянный вопль. Он не хочет знать, кто там лежит. Веки омеги тонут в слезах, а тело обмягкает в руках сына, что обнимает его сзади и не дает приблизиться к алтарю.       Вокруг стоят люди и возносят молитвы за упокой души, в углу громко поёт хор, их голоса буквально доходят до небес. Чимин в черном одеянии с длинным подолом юбки находится на грани истерики, всё его тело дрожит от морозящего кожу страха. Сердце в груди стучит, но вскоре замирает, когда на ухо шепчут умоляюще:       — Папа!       — Лучше убейте меня, — хрипит Чимин. Его душу рвет на части, кости ломит, крик вырывается из горла, когда он видит у алтаря силуэты тел покойных мужчин. — Чонгук! Тэхен! Где вы?! Ааа… ммммм… — рвется вопль Чимина наружу. Огонь внутри сжигает его душу.       Веки закрываются и снова открываются, но видят перед собой потолок в свете дня и двух склонившихся альф, до смерти перепуганных за своего омегу.       Чимин делает отчаянный вздох, попеременно глядит на своих супругов, а потом зажмуривается и начинает рыдать в голос.       — Малыш, что случилось? Тебе что-то приснилось? — Тэхён уже и сам проснулся от криков мужа. Он садится на кровати, не стесняясь своей наготы, и пытается оторвать руки омеги от лица.       — Маленький, посмотри на меня, — просит Чонгук, склонившись над мужем.       Чимин слушается и всхлипывает, когда убирает руки от глаз.       — Мои альфочки, — скулит он, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. — Не бросайте меня. Не умирайте.       Братья переглядываются, тяжело вздыхают и осознают, что Чимину приснилось, как они умерли и омега остался один. Оба альфы наклоняются и молча целуют своего котёнка в щёки, держа его ручки в своих крепких ладонях, чтобы тот знал, что они всегда будут рядом.       — Мы всегда будем с тобой, — шепчет Чонгук, а после целует омегу в губы, чувствуя вкус его слёз. Альфа не выносит, когда его омега плачет, а Гук ничего не может с этим сделать.       — Мы никогда не оставим тебя, — вторит Тэхён и тоже целует мужа в губы, постепенно углубляя поцелуй.       Чонгук тем временем целует нежные руки омеги. Все трое сейчас лежат в их общей постели императорской спальни абсолютно нагие после бурной ночи и клянутся друг другу в вечной любви. Ни один из них не представляет своей жизни без кого-то из них.       — Мои альфы, — хнычет Чимин, шмыгая носом.       — Мы здесь, с тобой. Малыш, мы никогда не покинем тебя. Не бойся, — тихо говорит Тэхён, улегшись рядом с омегой и обняв его всеми конечностями.       — Маленький, я клянусь тебе, что мы с Тэ всегда будем рядом с тобой, будем оберегать и любить.       Чонгук положил ладонь на нежную грудь омеги, переплетая с братом пальцы. Чимин вскоре начал потихоньку успокаиваться. Он попил воды из бокала, которую ему налил Чонгук, и рассказал свой сон и как в нем было страшно. Его звал голос сына. Джисон удерживал его и не давал подойти ближе к алтарю. Даже во снах альфочка оберегает своего папу.       Потом Чимин лег на кровать, перекинул руки так, чтобы уложить головы своих мужей к себе на плечи. Он ласково перебирал их волосы, пока альфы облизывали свои метки на шее Чимина. Его волчата такие собственники!       — Время к нам беспощадно, — тихо рассуждает Чимин, пока альфы его обнимают. — Дети уже взрослые, а я так и не насытился временем, проведенным с вами. Я очень люблю вас. У нас замечательная семья. И мне так страшно всё это потерять.       — Перестань забивать свою прелестную головку негативными мыслями, — настаивает Тэхён, затем смотрит на мрачного брата и взглядом спрашивает, что с ним.       Чонгук сглатывает, после признаваясь:       — Меня порой тоже посещают такие мысли. Нам всем уже за сорок лет. Можно сказать, половина жизни уже прожита.       — Это ещё не конец, братец. У нас недавно первый внук родился, его воспитывать надо и ещё много будущих внучат.       — Я не знаю, что бы я делал без вас, — с грустью в голосе произносит Чонгук, а после поднимает тяжелый взгляд на брата.       Тэхен видит в глазах Чонгука то, что не видят другие. Несколько секунд братья разговаривают без слов, а после Тэ пытается разрядить обстановку:              — Как, что бы ты делал? Пил, гулял и трахался бы. Хотя ты и так этим занимаешься.       — Эй! — Гук пихает брата в бок и щипает кожу, отчего тот охает, а потом хихикает. — Я император, управляю всем континентом. Имей уважение!       Потом послышался хохот Чимина. Ему стало намного легче в обществе своих любимых альф. Только с ними он может чувствовать всю прелесть этой удивительной жизни.

***

      Весь день Чимин не отлипал от любимых альф, он ластился под боком, выпрашивал ласки и тепла. Тэхён с Чонгуком сейчас часто пропадают на Совете с министрами, на границах неспокойно, так как Чосон ведет войну с новым правителем Заморской империи за новые территории, и никто из них не хочет уступать. Тем не менее, альфы уделяют внимание своему омежке после обеда и ласкают его пальцами и губами, вот только потом снова уносятся в тронный зал для встречи иностранных послов.       Вечером, когда за окном смеркалось, а время близилось к ужину, в уединенном покое в гостиной расположился император со своим сыном. Чонгук никогда не забывал уделять время каждому ребёнку, но больше всего его заботило воспитание Джисона, который носил гордое звание наследного принца, или как сейчас говорят, цесаревича. Чонгук сидит в удобном кресле возле камина и переводит свой взор с горящих дров на сидящего рядом сына, который внимательно слушает рассказы отца об охоте.       — Стая волков, когда охотится, разделяется на две группы, — разводит руками Чонгук. — Маленькая идет туда, где находятся собаки и нападает на них. После короткой схватки волки, будто побежденные, начинают убегать. Собаки, опьяненные чувством победы, бегут вслед за ними. Однако, они не знают, какая опасность поджидает их впереди. Большая группа волков выстраивается в форме полумесяца и, затаившись, ждет собак. Идущая впереди маленькая группа заводит собак прямо в середину этого полумесяца. После того, как все собаки окажутся внутри, волки окружают собак со всех сторон, и собакам бежать уже некуда. И в этот момент у собак уже нет надежды на спасение. Волки воют, чувствуя близость победы, именно тогда они разрывают на куски свою добычу, чтобы утолить голод.       Джисон задумчиво трет подбородок, представляя в голове такую картину. Рассказы отца всегда помогают ему лучше учиться и понимать многие вещи, касаемые войны и мира.       — Отец, а волки всегда только так охотятся? Или есть другие способы? — интересуется наследник.       — Конечно, есть другие методы. Позже я тебе о них расскажу, — Чонгук смотрит на стрелку напольных часов в угру. Уже восьмой час. — Что-то мы засиделись с тобой. ВанУк-хен, — зовет он управляющего, что тут же появляется из-за двери.       — Слушаю, ваше величество.       — Вели накрывать ужин. Позовите всю семью.       — Как прикажете, ваше величество, — бета кланяется и уходит выполнять поручение.       Джисон встает одновременно с отцом и замечает, что скоро будет одного роста с ним. Он во всем пытается быть на него похожим, он восхищается умом Чонгука, его стойкостью и умением всё держать в своих руках.       — Сходи найди своего брата Хенджина, чтобы он пришел на ужин.       — Хорошо, отец. Сейчас поищу его.       — Он вечно где-то пропадает, так что ищи в самых неожиданных местах. Например, в библиотеке.       Джисон хохочет и выходит в коридор, все же решив последовать совету отца и зайти в библиотеку. Огромный зал, полный тайн и сказочных книг, с детства был для него чем-то вроде леса, где можно было заблудиться. Сейчас уже вечер, поэтому молодой альфа берет в руки канделябр с зажженными свечами и заходит в библиотеку. Смотрящий библиотеки снова ушел пить чай на кухне, оставив свой пост, но старика никто за это не ругает.       Проходя между рядами стеллажей с книгами, Джисон слышит приглушенные голоса. А завернув за угол, видит своего старшего брата.       Брюки Хёнджина приспущены, на лбу испарина, а губы искусаны. Альфа вбивается в тело омеги, чьи щеки порозовели, а губы стали алыми от частых поцелуев. Омега опирался ладонями о полки с книгами, пока сзади его брал самый страстный принц и желанный холостяк империи.       — Ах, мой принц… — стонал светловолосый омега, зажмурившись от напора. Хенджин грубо сжимает шелковую юбку на его бедрах, вбиваясь в жаркое нутро и заполняя его собой. Наклоняется и оставляет еще один засос на истерзанной шее омеги. Запах секса и смешанных феромонов не дает нормально вздохнуть.       Джисон не узнает этого омегу из гарема брата. Он решает прервать их, постучав костяшками пальцев по деревянному стеллажу:       — Извините. Но здесь не место для плотских утех.       — Джисон, какого черта?!— вздрагивает Хенджин и выходит из омеги, отворачиваясь, чтобы застегнуть брюки.       Младший альфа явно забавляется, стараясь не разглядывать полуголого омегу, быстро поправляющего свои брюки и длинный шлейф юбки. Это не первый раз, когда он застает брата с омегами, но тогда были наложники из гарема, а сейчас, когда омега подошел ближе к свету свечей, тот выглядел незнакомо и намного старше самого Хенджина. Что-то здесь не чисто.       — Вот значит, как ты ходишь на уроки литературы.       — Не стыдно подглядывать за старшим братом? — Хенджин приподнимает одну бровь. — Иди в комнату, Тэмин.       — Как прикажете, ваше высочество, — омега поочередно кланяется обоим принцам и спешно покидает библиотеку, зажав воротник блузки пальцами.       Джисон хмыкает, когда они с братом идут на выход:       — Тэмин, значит? Не припомню такого в твоем гареме.       — Ты лучше за своими следи, братец.       — А сколько ему лет? Он выглядит постарше тебя.       — Зачем ты вообще сюда пришел? — переводит тему Хёнджин.       — Отец зовет к ужину, ты должен там быть.       Хенджин закатывает глаза, бубнит, что ему надо умыться, убрать свой растрепанный вид, чтобы должным образом выглядеть в кругу семьи.       За столом собирается вся семья. Это уже стало традицией, чтобы все сидели и ужинали вместе, делились новостями и просто разговаривали. Чонгук сидел во главе стола, по обеим его рукам сидели Тэхен и Чимин, пока дети один за другим кланялись родителям и садились за стол. Ники элегантно кладет себе на колени салфетку и при этом активно болтает о новых достижениях в танцах. Чимин говорит, что получил весточку от Бомгю, и что у них с Сону растет прелестный альфочка не по дням, а по часам. Хоть Чимин и не выглядел как дедушка, но он уже баловал внука сладостями и самыми дорогими игрушками.       Тэхен с Чонгуком сначала обмолвились парой новостей по поводу дел в губерниях, а после обратили внимание на своих сыновей-альф, которые сегодня подозрительно тихие.       Чонгук оттягивает языком щеку и поднимает руку, где на мизинце сверкал огромный перстень с рубином, чтобы все на секунду умолкли. Он наклоняет голову в бок, чтобы взглянуть на Хенджина:       — Что-то не так? Хенджин, у тебя всё хорошо?       Альфа напрягается, смотря на сидящего напротив брата:       — Всё в порядке, ваше величество.       Чонгук хмыкает на это обращение. С недавних пор Хенджин стал звать его отцом, что же случилось опять?       — Джисон? — поворачивается он к наследному принцу.       Тот опустил глаза под пытливым взглядом отца, украдкой посмотрел на брата и всё же спокойно ответил:       — У Хенджина появился новый наложник.       — Опять? — восклицает Чимин, оторвавшись от поедания мяса. — У тебя и так их уже восемь, куда тебе девятый? Ты к соревнованиям готовишься, или что?       — А разве не вы учили меня жить в забытии от счастья и любить омег?! — громко гаркает Хенджин, глянув на Чонгука в возмущении.       — Во-первых, смени тон сейчас же! — рявкает Тэхен, осаживая отпрыска. Чонгук трогает руку Тэхена, успокаивающе поглаживая его пальцы, а сам не сводит взгляда с крестного сына.       — Он тебе так дорог? — спокойно спрашивает Чонгук, улыбаясь уголками губ. Все присутствующие посмотрели на Хенджина.       — Да. Он мне дорог.       — Что ж, тогда пригласи его. Мы посмотрим на того, кто тронул твое сердце.       — Негоже наложникам появляться в столовой императорской семьи, — вздергивает подбородок Чимин. Но натыкается на строгий взгляд Чонгука и сжимает губы.       Прислуга удаляется выполнять поручение. И спустя несколько минут, когда королевская семья успевает наесться первым и вторым блюдами, в обеденную комнату входит ВанУк и кланяется всем присутствующим.       — Ваше величество, по вашему приказанию пришел наложник Его высочества Хёнджина омега Тэмин. Разрешите впустить?       — Разрешаю, — отвечает Чонгук, делая глоток из своего бокала.       Все за столом поворачивают головы и наблюдают за омегой, одетым в нежно-розовый брючный костюм с пристегнутыми красными бусинами в светлых волосах.       — Ваше величество, ваше высочество, — низко кланяется наложник, а после поднимает голову, чтобы все смогли увидеть его лицо.       Чимин шумно вздыхает, а потом начинает кашлять. Он скорее берет стакан с водой и делает жадные глотки, пока Тэхён с ужасом в глазах смотрит на Тэмина. Омега застыл, стоя поодаль, не понимая такой реакции, потому что короли смотрели на него с удивлением.       Чонгук переводит взгляд на своего брата:       — Объяснишь?       Тэхён поворачивает к нему лицо, затем снова смотрит на стоящего омегу и пытается понять, в чём подвох. Это злая шутка судьбы? Или он уже совсем из ума выжил, что ему видятся покойники? Однако, не только ему одному кажется лицо наложника сына до боли знакомым. Такие же светлые волосы, разрез глаз, пухлые губы, да и в целом мягкие черты лица, не говоря уже о складной фигуре, которая может свести с ума любого альфу. Но что становится полнейшим шоком, так это запах миндаля с молоком. Как у почившего наложника Ванхо.       — Как ты говоришь, его зовут? — спрашивает Тэхён, пытаясь держать себя в руках.       — Тэмин, ваше высочество, — кивает ВанУк.       — Тэмин, вернись в свою комнату, — приказывает Тэхён. — Дети, вы можете оставить нас наедине?       — Да, конечно, — ответил Джисон. Он не понимал, что это случилось с родителями, но допытывать пока не стал. Папа потом, наверняка, всё расскажет.       Ники и Джисон встали со своих мест, поклонились родителям и вышли, наложник тоже покинул столовую комнату. Хёнджин думал, что приказ его тоже касается, однако взмах руки Чонгука остановил его, и сын Тэхёна остался сидеть за столом.       Слуг тоже выгнали. И когда в комнате остались только Чимин, Тэхён, Чонгук и Хёнджин, омега спросил первым:       — Где ты его нашел?       Хёнджин кусает губы и собирается с мыслями.       — Тэмин старше меня на десять лет. Он уроженец бывшего Эльяза, который давно стал частью нашей страны. Помните, я месяц назад ездил в те края с проверкой чиновников по поручению отца? — он поднимает взор на Тэхена, тот кивает, а Хёнджин продолжает: — В общем, когда мы с отрядом шли через горы, я нашел там Тэмина. Он в одном ханбоке сбежал от мужа-тирана.       — Ты украл замужнего омегу? — Чимин поднимает брови в недоумении.       — Папа, его выдали замуж насильно. Альфа избивал его, и Тэмин не выдержал. С босыми ногами, со слезами на глазах и в порванной одежде он бежал через горы без оглядки. Я не мог не помочь ему.       Хёнджин на миг прикрывает глаза от воспоминаний о том времени, которое он пережил. Ему было так жаль бедного омегу, он бы не смог бросить его в тех горах.       — Мы с отрядом разбили лагерь, лекарь помог Тэмину, я накормил его и положил спать в своем шатре.       — И в нем же он отдался тебе, так? В благодарность, так сказать.       — Папа, прекрати, — повышает голос Хёнджин и снова тушуется под грозным взглядом отца. Он не смеет повышать голос на родителя. — Тэмин не знал, кто я. Он утром хотел уйти, чтобы не обременять меня. Но я сказал, что заберу его к себе во дворец. Наложником моим он стал гораздо позже.       — Получается, ты тайно привез его в гарем ещё месяц назад, и ничего нам не сказал. Как всё это прошло мимо ВанУка?       — Не ругайте ВанУк-хёна, я угрожал ему, чтобы он молчал.       — У него есть родственники? — задает вопрос Чонгук, который всё это время спокойно слушал крестного сына.       Хёнджин смотрит на императора и вертит головой:       — Нет. Дальние родственники выдали его замуж, по сути, продали за копейки, и переехали в Арэм.       — Муж будет его искать.       — Нет, не будет.       Тэхён прищуривается, а потом вздыхает:       — Говори. Что ты с ним сделал?       — Я убил его.       У Чимина волосы дыбом встали от такого заявления. Ему трудно поверить в то, что его сын мог кого-то убить. Да, на войне, которая вечно идет между странами, убивают, но не так, не в мирное время.       — Я приказал одному солдату найти этого пьяницу и задушить его.       — Ты хоть понимаешь, что ты наделал? — громко встает из-за стола Чимин и ставит руки на стол, глядя на сына. — У нас органы правосудия на что созданы? Чтобы не убивали просто так, а наказывали за преступления. А в итоге ты сам совершил преступление.       — Свидетелей не было, можете не волноваться, — поясняет Хёнджин, продолжая смирно сидеть за столом.       — И ты так спокойно об этом говоришь? Это недостойное поведение принца. Я что-то явно упустил в твоем воспитании.       — Папа, пожалуйста, — злится сын, а отцы поднимают на него свой взор. — Хватит говорить, что я должен вести себя определенным образом. Мне всё равно не стать таким безупречным как Джисон. Он наследный принц, с него и спрашивайте. А я хочу жить нормальной спокойной жизнью.       Чонгук спокойно сидит во главе стола с каменным выражением лица. Он уже достаточно опытный и мудрый мужчина, правитель могущественного государства, и он уже давно не кричит, чтобы его услышали.       Он стучит пальцами по столу, а потом обращается к сыну:       — Хёнджин, иди к себе в комнату.       Юный альфа поднимается из-за стола, кланяется сначала императору, а потом Чимину и Тэхёну и выходит за дверь. Супруги остались одни.       Чимин ходит из угла в угол, отчего его бриллиантовые длинные серьги сильно раскачиваются. Настолько он обескуражен и взвинчен.       — Это всё твоя любовь, — тычет он пальцем в Чонгука. — Это ты дал ему слишком много свободы. И теперь посмотри, что он творит.       — Я поговорю с ним.       — Не надо, — встревает Тэхён. — Я сам поговорю с сыном. Сейчас больше важен вопрос лица этого наложника.       — Кстати, да, — возмущается Чимин, теперь глянув на второго мужа. — Почему он так подозрительно сильно похож на Ванхо? Тэхён, ничего не хочешь мне объяснить? Может, это он и есть?       — Чимин, я тебе клянусь, Ванхо умер прямо на моих глазах, когда прыгнул в пропасть. Никто бы не выжил, прыгнув с такой высоты.       — Добром это не кончится, — утверждает Чимин, хватаясь за голову, а потом зовет прислугу, чтобы здесь убрали, а сам уходит.

***

      Всё пошло так, как и боялся Чимин. Хёнджин объявил Тэмина своим наложником и выделил ему место во дворце. В общем гареме всех альф императорской семьи стало очень много омег, вместе с Тэмином теперь их насчитывалось шестнадцать. Поэтому с недавнего времени только фавориты живут в отдельной комнате, а остальные наложники живут по двое и по трое в каждой комнате. Тэмина теперь не надо было прятать и его поселили в одну из таких комнат, где уже жили двое наложников из гарема Хёнджина.       Омеги, оставшиеся в гареме Тэхёна и Чонгука, были в шоке от того, что новый наложник принца Хёнджина так сильно похож на покойного Ванхо. По дворцу поползли слухи, что это и есть Ванхо. Омежки, которые Ванхо в глаза не видели, то бишь омеги из гарема Хёнджина и Джисона, хоть и не знали всей правды, но частенько шептались в гостиной корпуса наложников.       Тэмину оказалось сложно уживаться вместе с другими омегами дворца. Когда он зашел в комнату вслед за ВанУком, держа в руках небольшой мешок с вещами, Тэмин сразу понял, что жить ему здесь спокойно не дадут.       — Это Тэмин, новый наложник принца Хенджина. И теперь он будет жить с вами, — громко объявляет управляющий дворца.       Один из омежек поднимает голову и таращит на новенького глаза, как на какого-то проходимца.       — Но Ванук, мы ведь просили никого к нам не подселять. Нам с Арти и вдвоем нормально живется.       — Молчать! — сразу затыкает его бета. А потом поворачивается к Тэмину. — Вон твоя кровать, располагайся. Вещи можешь класть на вторую полку в шкафу. А с вас обзорная экскурсия по комнате.       — Вот ещё, — шипит себе под нос омега с рыжими волосами. Арти в разговоре назвал его Клим, но Тэмин даже не хочет запоминать их имена.       Новоприбывший садится на выделенную ему односпальную кровать около стены в уголке. Арти и Клим строят недовольные физиономии, а потом кидают ему худшую подушку на свете из каких-то опилок. Но Тэмин молча кладет её на постель и осматривается. Комната, несмотря на присутствующих омег, довольно уютная. Здесь много света, мягких постельных тонов, длинный персиковый тюль на окнах, письменный стол, большой резной шкаф, а также возле каждой кровати стояла тумбочка. У Арти и Клима тумбочки были заставлены шкатулками и косметическими средствами.       Тэмин развязывает узел на своем мешке, чтобы разложить вещи, а наложники садятся на одну из кроватей и негромко обсуждают его персону, будто его здесь и нет вовсе.       — Его скоро выкинут из дворца, он надоест нашему принцу, — твердо убежден рыжий.       — Да ты посмотри на него, такой старый. Сколько ему лет? Шестьдесят?       Наложники хихикают, а Тэмин старается не реагировать, хотя в груди неприятно щемит, а живот стягивает узлом обиды.       Жить по правилам императорского дома бывает куда труднее, чем жить где-нибудь в селе и думать, как бы прожить грядущую зиму и не умереть от голода. Тэмин слушал указания ВанУка, но не всегда им следовал. Он ссорился с другими наложниками, которые не любят всех, кто оказывается в приоритете у принца. Хёнджин приглашал Тэмина к себе в покои почти каждую ночь, дарил подарки и даже пару раз принимал с ним ванну в императорской купальне.       В один из дней сразу после ужина Тэмин приходит в спальню наложников и ложится на постель, как обычно отворачивается к стенке и укрывается одеялом с головой, лишь бы не слышать мерзкие разговоры завистливых омег.       — Эй, убери своё барахло с моей полки, — больно пихают его в плечо, заставляя перевернуться на кровати.       Клим возвышается над ним, сомкнув губы в тонкую полоску от злости.       Тэмин откидывает одеяло и садится на кровати. Он так сильно хочет спать.       — ВанУк сказал, что это моя полка, — возражает он. Тэмин не виноват, что принц одаривает его подарками и класть приходится всё уже на ещё одну полку в шкафу.       — Твоего тут ничего нет! — кричит Клим. — Иди спать в свинарник, деревенская выскочка.       Омега толкает Тэмина в плечо, отчего тот не удерживает равновесие и больно ударяется затылком об стену. Он прикладывает пальцы к месту удара, а потом стремительно закипает. Этот Клим его достал.       — Ах ты… — дальше он не договаривает, потому что встает на ноги и бьет Клима по лицу наотмашь.       Омеги вцепляются друг в друга как две разъяренные лисы, мечтающие расцарапать лицо противнику. Клим оставляет на подбородке Тэмина царапину, а тот награждает омегу синяками по телу. Они падают на пол, машут руками, визжат, рвут тонкие рукава блузок и сыпят друг на друга оскорбления.       В какой-то момент они хватают подушки, бьются ими, но всё перерастает в жестокую драку, где алые от крови царапины на руках и синяки на теле. Они разрывают подушку в клочья. Перья из подушки вмиг разлетаются по комнате, словно выпадает снег.       На шум из их комнаты слетелись другие омеги, пока Клим и Тэмин валялись по полу и дрались. Слуги-беты влетели в спальню и начали разнимать неугомонных наложников. Остальные омеги смеялись над ними.       — Что здесь творится? — ворвался в комнату ВанУк с тростью в руке.       — ВанУк, он первый начал! — крикнул Клим, убирая с губ утиные перья.       — Неправда! Ты толкнул меня и оскорблял, — возражает Тэмин, сидя на полу, пока его руки держат слуги.       — Лживая сучка, — плюется Клим.       — Вот дрянь, я прибью тебя!       — Заткнитесь! — орет ВанУк на весь корпус. — А ну-ка живо убрали здесь всё. Чтобы к полуночи комната блестела от чистоты, понятно вам?! И завтра остаетесь без завтрака, с первыми петухами отправитесь у меня на задний двор убирать.       — Я наложник Его высочества, вы не можете, — возражает Клим, вырываясь из хватки прислуги.       — Молчать! — командует управляющий дворца. — Вместо того, чтобы считать алмазы в украшениях, лучше бы слушали внимательнее Его величество Чимина. Император-омега выпустил указ, что теперь наложников можно приобщать к тяжелому труду в качестве наказания, если те нарушили правило дворца.       Разодравшиеся омеги молчат, хмурятся, опустив носы. Другие же наложники хихикают над ними.       — Они как две ощипанные курицы, — смеются в толпе.       Тэмин скалит зубы:       — Сейчас получишь у меня.       — А силенок-то хватит? — хохочет наложник, но вскрикивает, когда Тэмин порывается к нему для нового нападения, однако его останавливают беты, схватив за предплечье.       Климу и Тэмину действительно пришлось убираться. Даже прислуга им не помогла. Арти, вернувшийся с хаммама, только посмеялся над ними, но потом всё же помог убраться, ибо все хотели спать, и чем быстрее они уберутся, тем скорее они погасят свечи и лягут в постель. Тэмин после уборки ещё долго вытаскивал перья из волос и с одежды. Благо, его кровать не сильно пострадала, перьев там было не много. Спать омеги легли только в час ночи, а уже в пять утра их поднял ВанУк.       Клим и Тэмин шли за ним по коридору полусонные, постоянно зевая и удивляясь, как управляющему дворцом в уже преклонном возрасте удается спать по четыре часа в сутки и всегда ходить бодрячком.       Их отправили на задний двор мести площадку, а потом приказали мыть полы на летних верандах. Полы там были деревянными, а мыть полы приходилось вручную. Тэмин стер руки до мозолей из-за жестких тряпок, что им выдали. Пока он мыл пол и препирался с Климом, мечтал, чтобы принц Хёнджин прошелся по этой территории и увидел, как Тэмина несправедливо наказывают. Конечно, мыть полы Тэмину не впервой, он не белоручка, но дом, в котором он жил с покойным мужем, был меньше, чем вся царская веранда.       — Смотри, Его высочество принц-консорт идет, — окликает его Клим, ползая на коленках под деревянной лавкой. — Склони голову.       Тэмин следует совету Клима и опускает голову в почтении, но всё же бросает один взгляд на Тэхена. Тот видит его, обращает внимание на то, что они делают, и проходит мимо, неся в руках какую-то папку с бумагами. Тэмин шмыгает носом, прячет взгляд в пол и продолжает уборку.       Тем же вечером Хёнджин позвал Тэмина к себе в спальню. Омегу покормили только вечером, он валился с ног от усталости. Клим уже давно спал в их комнате без задних ног, и Тэмин чертовски ему завидовал, потому как тоже мечтал упасть лицом на полушку и не просыпаться неделю. Но кто он такой. чтобы отказывать принцу.       В следующий раз Тэмин хорошенько подумает, прежде чем ввязываться в конфликты. Строгий ВанУк может придумать наказание и посерьезнее.       Придя в комнату принца, Тэмин буквально упал в его объятья. Ноги омеги подкосились, а глаза слипались от усталости. Хенджин усадил его на кровать и потребовал объяснений. Тэмин ничего не скрывал от альфы, выложил всё, как было, что наложники его совсем не любят и постоянно задирают. Хенджин был опечален, когда увидел мозоли на нежных руках наложника. Он приказал слуге принести заживляющую мазь и лично ухаживал за омегой. Хенджин попросил Тэмина не ввязываться в конфликты с наложниками. Тэмин должен соблюдать правила гарема: не ругаться, не драться, вести себя достойно, как настоящий омега принца.       Альфа хотел ещё, конечно, заняться приятными вещами в компании Тэмина, но увидев его состояние, он уложил омегу на свою постель, обнял и приказал спать. Наложник был счастлив уснуть в руках Хёнджина под теплым одеялом, под звуки треска дров в камине и ровное дыхание альфы. Вся постель была наполнена запахом альфьих феромонов с ароматом кофе и темного шоколада. Спальня принца Хёнджина была настоящей крепостью, которую охраняли стражники в коридоре. Тэмин хотел бы всегда жить с альфой, спать в его постели, не видеть и не слышать этих противных омег, обсуждающих его за спиной. Но правила дворца запрещали наложникам жить в покоях принца.       Все злились, что какой-то "старый омега" вскружил голову юному принцу. Тэмин был непокорным, своенравным и не боялся показать зубы, но только с Хёнджином становился ласковым котиком и ползал у него в ногах. Все подозревали, что тот ради выгоды стелется перед принцем, а потом и вовсе задушит его подушкой. Но они не знали, какие слова Хёнджин и Тэмин говорили друг другу за закрытыми дверями. Тэмин и вправду влюбился в Хёнджина, в этого неопытного в некоторых вещах мальчика, который мило хмурит носик, когда спит.       Чимин не выдерживает, когда узнает, что в гареме снова случилась драка. Хёнджин подарил Тэмину жемчужное ожерелье, а потом оно пропало. Тэмин подозревал своего главного конкурента, фаворита Хёнджина, Ленне. Омеги ссорились, а потом начали драться прямо в гостиной корпуса наложников. На крики слетелась прислуга и стражники. Ожерелье нашли в хаммаме, где обычно моются наложники. Тэмин был уверен, что именно омега Ленне украл его, а потом подкинул в баню, будто Тэмин сам его там оставил.       Тем не менее, омег разняли, а потом всыпали плетей по ногам, так как ссоры и драки в гареме запрещены. Тэмин пожаловался Хёнджину, что ходить не может от наказания, что он ни в чем не виноват. Принц разозлился и накричал на своих наложников, которые должны считаться с его выбором и нормально относиться к его новому омеге. А потом альфа пришел поговорить с Чимином и потребовал объяснений.       Чимин же требует, чтобы Хенджин выгнал Тэмина из своего гарема и выдал замуж. Но альфа, конечно же, отказывается, ему очень нравится этот омега, он ни за что его не отдаст. Хенджин пригрозил всем, чтобы никто не смел и пальцем трогать его любимого наложника, ни коим образом не обижать и всегда выказывать уважение.       Хёнджин с Тэмином занимались сексом по всем углам дворца, когда приспичит принцу. Хенджин мог спокойно после уроков философии попрощаться с учителем, а потом позвать в класс для занятий Тэмина и разложить его на столе, не соизволив даже убрать пергамент. Омега был только рад угодить любимому альфе, который осыпал его золотом, чтобы сделать приятно. Они сгорали в пламени страсти и не замечали никого вокруг. У Хёнджина ещё никогда такого не было, чтобы были искры перед глазами во время близости с омегой.       У Джисона тоже были наложники, которых насчитывалось четверо. Но они знали, что они в гареме у цесаревича, а это высокий статус в государстве, поэтому в пересуды других наложников они не вступали. Омежки Джисона гордо вздергивали подбородок, садились в гостиной за чаем и сверкали в алмазных украшениях ярче звёзд. Они были спокойными и мирными, как их господин, но все хотели быть его мужем. Однако император Чонгук искал достойную партию сыну среди знати Арэма.       Тэмин же был с характером, чертовски красив и обворожителен, он пользовался своим преимуществом, но слушался своего альфу, который просил не ссориться с наложниками. Но больше всего Тэмин боялся императора-омегу Чимина, слухи о характере которого разносились по всему Ханъяну.       Чимин был им крайне недоволен. Хотя бы тем, что Тэмин не девственником достался Хенджину, как было бы лучше для порядка, и даже был не так давно замужем. Представители знати, узнавшие о новом наложнике Его высочества, были недовольны, они осуждали такое неподобающее поведение принца, который взял в наложники не кисен, а вдовца, согласно, официальной версии истории о жизни Тэмина, которую приказал говорить Чонгук, чтобы не было слухов о том, что принц взял замужнего омегу, а потом избавился от его мужа грязным способом.       Тэхен вскоре решает поговорить с сыном. Они прогуливаются по парку, где цветут пионы, и предполагает, что та жуткая история с Ванхо нанесла отпечаток на душе Хёнджина. Тэхён предполагал, что Ванхо очень напугал его в детстве, когда похитил. И что-то в Хенджине тогда сломалось, что теперь он обезумел от страсти к омеге, который очень сильно похож на Ванхо.       — Нет, отец, — отвечает Хёнджин, заведя руки за спину. — Я плохо помню те события, но Ванхо не делал со мной ничего такого. Он только целовал меня в щёки, когда мы останавливались для привала, говорил, как сильно он любит меня и тебя.       — Больше ничего не говорил? — уточняет Тэхён, с болью в сердце вспоминая своего несчастного наложника.       — Нет. Просто обещал увезти меня подальше и что мы с ним будем жить в любви и гармонии. И знаешь, сейчас я нашел эту гармонию.       Тэхён останавливается, чтобы взглянуть на сына. Губы Хенджина трогает улыбка, когда он вспоминает об омеге.       — Когда я смотрю на Тэмина, я вижу любовь в его глазах, а в душе становится спокойно, когда он целует меня и засыпает в моих объятьях.       — Ты его любишь?       — Люблю, — кивает Хёнджин, словно только сейчас он пришел к этому выводу.       Тэхен поджимает губы, а потом тянется обнять сына. Он прижимает его к себе и желает своему ребенку счастья.

***

      Чосонская империя процветала под руководством императора Чон Чонгука, известного на весь мир как «Великий продолжатель дел своих предков». За время его правления численность населения в государстве увеличилась в два раза. Авторитет страны достиг невиданных прежде высот.       Дворец в Ханъяне был всегда полон иностранными послами с подарками и подношениями, зачитывали обращения своих царей с просьбой о помощи, сотрудничестве. Многие хотели быть в союзе с Чосонской империей, как с могучей державой, богатой армией и золотом.       Заседание Государственного совета сегодня открывает Чонгук, а председатель Бан Шихёк садится по правую руку от императора за широкий овальный стол в царском кабинете. Господин Бан все ещё стойко стоял у руля во главе Госсовета. Этот седовласый альфа в дорогом кафтане всегда был мудр в делах и верен Великой династии Чон.       Тэхён, находясь по левую руку от Чонгука на протяжении стольких лет, зачитывает доклад о состоянии военной мощи на позициях, обозначенных ранее Чонгуком. Чосон вот уже несколько месяцев воюет с Заморской империей за новые территории.       — Во главе Заморской империи два месяца назад встал сын покойного падишаха, султана Мустафы Вана, Джексон Ван.       — Сколько ему лет? — хмурится Чонгук, держа в руке бумаги.       — Тридцать два года, ваше величество, — отвечает господин Бан. — Молод, но амбициозен и решителен. Наши источники сообщают, что он готов продолжить дело своего отца и воевать дальше. Однако, его главный противник сейчас – это Клеафское королевство. Король Клеафа задолжал его отцу земли за семилетнюю войну ещё до вашего восшествия на престол, ваше величество.       Сону, являвшийся зятем Государя, берет слово, так как хорошо разбирается в политике, а его шпионы есть на всех континентах. С недавних пор альфа является самым молодым членом Государственного совета и демонстрирует отличные успехи в делах, отдаёт всего себя занимаемой должности, будучи преданным императору. Чонгук им доволен, особенно, когда видит счастливые глаза Бомгю.       — Ваше величество, клеафский король слишком жаден, чтобы отдавать долги. Нам он тоже задолжал два миллиона золотых за поддержку их флота.       — У нас общий противник, выше величество, — подает голос Тэхен, садясь на свое место. — Заморская империя – хороший союзник, но опасный враг. У Джексона Вана уже огромная армия, по численности не уступающая нашей. Товары с заморских земель – самые лучшие в мире: мех, шелк, мёд, фрукты, медь и драгоценные камни. Было бы лучше заключить с ними мир, договориться о делении спорных территорий, а объединившись, направить все силы против клеафского короля, который завизжит от страха, что на него в любой момент могут напасть две сверхмощные державы.       — Мудрая мысль, ваше высочество, — говорит министр финансов, а остальные рядом сидящие альфы так же его поддерживают.       — Я не доверяю Джексону Вану.       — Никто не доверяет, ваше величество. Но ради мира иногда стоит отступить от принципов, ибо мы теряем людей в этой войне, — обращается к нему Бан Шихёк. — Ваше величество, позвольте направить заморскому падишаху письмо с предложением о мире. Встретимся с ним на нейтральной территории, например, в Арэме и подпишем соглашение. А после, в знак большой дружбы, пригласим правителя Заморской империи к нам в Ханъян на празднование дня рождения принцев Джисона и Ники. Весь мир содрогнется от этой новости.       Чонгук долго думает, а министры молча ожидают его решения. Бан Шихёк и Тэхен говорят разумные вещи, и было бы лучше хоть как-нибудь примириться со строптивым молодым падишахом, чем впустую бодаться. Если этот Джексон пойдет на компромисс, значит, он не так уж и глуп.       — Хорошо, так и сделаем, — соглашается Чонгук. — Отправьте ему письмо с предложением о мире. Посмотрим, что ответит молодой правитель.       — Будет сделано, ваше величество.       Дальше министр внутренних дел докладывает о новых делах, требующих внимание императора. Пошли жалобы на одного наместника, который не скупится на высокие налоги и многочисленные поборы. Чонгук возмущен, что его министры допустили такое в его государстве.       — Мы хотели сами все уладить, но сейчас требуется ваше вмешательство, мой император.       Ещё около двух часов Государственный совет заседает, обсуждая важные вопросы, связанные с внутренней и внешней политикой государства. А когда высокопоставленные чиновники выходят за дверь, Чонгук смотрит на Тэхёна, с которым они остались одни.       Тэхен уже сложил свои документы в папку. Он ходит вдоль кабинета, который не так давно обустроили с большим вкусом. Повсюду висели портреты бывших правителей Чосона, среди которых был их отец, покойный король Чон Тхэджо. Также были и обычные картины с изображениями природы и птиц.       — Джексон Ван просто так не отдаст нам земли, которые мы хотим. Придется с кучей министров обсуждать все нюансы, потому что каждый из вас, правителей, хочет урвать себе лакомый кусок.       Чонгук поднимается из-за стола и медленно подходит к Тэхёну, стуча каблуками ботинок по паркету. Старший останавливается и поднимает взор на императора, который загадочно смотрит ему в глаза. Они сейчас оба одеты с иголочки: черные брюки, начищенные ботинки, белые блузы и пиджаки, расшитые золотыми нитями. У Чонгука разве что драгоценные камни пришиты на плечи, а на груди висел орден государя. Но Тэхён уже давно не завидует брату, а только с упоением смотрит на него, готовый поддерживать его во всём до последнего своего вздоха. То же самое готов дарить ему и сам Чонгук.       — Я всё думаю о том наложнике Тэмине, — высказывается Тэхен, с грустью глянув в окно. Тэхён говорит без формальностей, ведь не нужно распыляться на церемонии, когда они наедине. — Скажи честно, ты ведь хотел трахнуть моего наложника Ванхо?       Чонгук складывает руки за спиной и кусает губу, медля с ответом.       — Лишь однажды, — всё же признается младший. — Когда ты только оправился после покушения и мы все втроем столкнулись в коридоре. Чимин только родил, я много месяцев воздерживался, меня спровоцировал его запах.       — Как альфа понимаю. Ну, а Тэмин? Не заставит твои клыки чесаться?       — С ума сошел?! — злится Чонгук, понизив нотки голоса. — Конечно нет. Мне Чимина за глаза хватает.       Тэхен усмехается, прекрасно понимая брата. С Чимином бывает нелегко, но он всё равно остается лучшим омегой на свете.       — Чего ты хочешь? — обращается Тэхен, заметив озорной блеск в глазах альфы.       Чонгук изгибает губы в усмешке, а потом берется пальцами за ремень на брюках Тэхёна и притягивает его к себе, заставляя подойти ближе. Чонгук упирается ягодицами в края широкого стола, чуть раздвинув ноги в стороны, а Тэхён открывает рот, нервно дыша, когда их члены соприкасаются сквозь ткань брюк.       — Снова лапаешь брата, — лукаво улыбается Тэ.       Чонгук весело фыркает:       — Будто ещё есть те места, где я не потрогал тебя за столько лет.       — Может, и есть.       — Здесь? — император трогает полувставший член Тэхена, трет его пальцами через ткань ширинки. Старший альфа выдыхает через рот. — Люблю, когда мы так близко. Когда чувствую тебя кожей внутри Чимина.       — Мне пригласить его? — приподнимает бровь Тэхен.       — Да.       — Чего ещё изволите, ваше императорское величество?       — Хочу посмотреть, как он отсасывает тебе. А потом и мне.       Тэ склоняется к лицу Чонгука, они часто дышат и смотрят вниз, где их ширинки легонько трутся друг о друга.       — Опасность огнем кровь наполняет. Чувствуешь? — спрашивает Тэхён. Он хочет было поиграться с ремнем Чонгука, как вдруг стук в дверь кабинета прерывает их.       — Что такое?! — рявкает недовольный Чонгук.       Слуга с опущенной головой входит в кабинет, не смея поднимать взор на правителей.       — Ваше величество, Его высочество принц Хенджин просит принять его.       Тэхен отходит от Чонгука на несколько шагов, пытаясь унять слегка подкатившее возбуждение от мыслей о Чимине, зажатым между ними. Он часто дышит, дабы прийти в себя.       Чонгук хмыкает, забавляясь с реакции брата. Помнится, когда-то Тэхён называл его извращенцем, пока Чонгук раздевал его и подталкивал в объятья Чимина.       — Впусти, — приказывает Чонгук.       Вскоре в кабинет входит Хёнджин, решительно направившись в сторону отца и дяди. На нем белая блузка с рюшами, а на шее висит золотое колье, какое носят знатные альфы в Чосоне.       — Скажите, почему Тэмина высылают из дворца? — сразу повышает голос Хёнджин, даже не удосужившись поклониться. — Прошу не лишать меня моего наложника. Разве так стоит поступать согласно нашим порядкам?!       Тэхён поднимает грозный взгляд на Хёнджина и сам повышает голос:       — Ты совсем ополоумел? Где ты набрался наглости врываться сюда?! Ты забыл, что Чонгук – твой император?       — Он мой отец!       Чонгук молчит, стоя около стола. Он с гордостью приподнимает подбородок, потому что очень рад слышать такое от своего крестного сына. Он считает его отцом. Словно мёд на душу льется.       — Гук, прости, я сейчас же займусь его воспитанием.       — Не надо, хён. Пусть говорит.       Хёнджин попеременно смотрит на старших, а потом всё же складывает руки на поясе и чуть склоняет голову. Всё же он принц, который обязан чтить своих родителей.       — Отец, позволь мне поговорить с Государем как мужчина с мужчиной.       Чонгук и Тэхён переглянулись. Гук улыбнулся и кивнул брату, чтобы тот оставил их одних. Тэхен забирает свои документы со стола и выходит из кабинета, напоследок строго глянув на сына. Двери за ним закрылись, и Хёнджин сделал шаг вперед.       — Ваше величество, позвольте сказать. Тэмин доставил немало хлопот, но прошу, поговорите с папой, он хочет выслать его из дворца. Но Тэмин не сделал ничего плохого, за что его можно было бы так наказать. Разве не вы говорили, что я должен заботиться об омеге, которого сделал своим?       Чонгук вздыхает и подходит ближе к крестному сыну. Он касается подбородка юного альфы и просит смотреть в глаза.       — Ты его так сильно любишь?       — Да, отец. Я люблю его. Очень сильно. А он любит меня. Он всегда поддерживает меня, дарит всю свою заботу и ласку, и ничего не просит взамен. Он не выпрашивает у меня украшения, как другие наложники из моего гарема. Он всего лишь омега, которого полюбил принц Чосонской империи.       Император отводит взгляд в сторону окна, из которого открывался замечательный вид на дворцовый сад, который сейчас благоухал от цветущих тюльпанов. Так и их дети взрослели и расцветали.       — Хорошо. Я поговорю с Чимином и Тэмин останется во дворце. Но настоятельно рекомендую обучить его нашим порядкам, чтобы он не доставлял твоему папе неприятностей. Ты несешь ответственность за своих омег, не забывай.       — Я понял, отец. Благодарю!       Чонгук подходит к юноше и обнимает за плечи, прижимая к себе. Хёнджин утыкается носом в плечо крестного отца и чувствует его спокойную ауру, которая всегда внушает ему ощущение безопасности. Чонгук всегда поддерживает Хёнджина и сейчас тот чувствует, как сильно Гук его любит.