Запиши мой голос на кассету

Современность. Если Шатунов думал, что сев в самолёт, он разорвёт те невидимые нити, которые связали его с сочинскими воспоминаниями, то он грубо ошибся. Наоборот, весь полёт до столицы мужчина мучился, поглощённый всем тем, что давно надо было забыть. Наружу выплыли какие-то обрывки фраз, сцены поцелуев и жадного секса, сцены признаний. Когда они с Разиным были слишком молоды, слишком глупы и слишком влюблены. Вспомнилось и то, как Андрей любил наблюдать за тем, как Юрка плавает, балуется в воде и счастливо улыбается. «Как дурак», — подумал Шатунов о самом себе. Том, далёком и вроде бы давно потерянном парне, которого теперь не было и быть не могло. Ещё в восемьдесят девятом Разин купил в Сочи квартиру. Это была роскошная и просторная трёшка. О ней Юрка узнал дивным южным вечером, когда неторопливые туристы плавно растекались по паркам, ресторанам и кинотеатрам. После вечернего купания в море Разин вдруг повёз Шатунова на улицу Роз, и попросил таксиста остановиться в двух кварталах от недавно выстроенного белого дома с широкими, щедро пропускающими свет южного солнца, окнами. — Когда-нибудь мы будем здесь жить. Если захочешь, — Андрей с лёгким довольным прищуром наблюдал за Юрой, который с интересом осматривал интерьер просторной гостиной, обставленной стильно и со вкусом. — Ты разве не хочешь жить в Москве? — певец провёл ладонью по раме массивной картины, висевшей над серым кожаным диваном. На полотне был запечатлён шторм. — Пока что хочу. А вот потом… — Ты о чём? — Пока у меня много работы в Москве, но когда-то я уйду на покой, и мы будем здесь. А, может быть, я и виллу отстрою, — Разин ухмыльнулся и легко опустился в кресло. Чуть влажные от купания волосы, белая футболка с сине-жёлтыми надписями, облегающие голубые джинсы — он выглядел моложе своих лет, и при взгляде на него никак нельзя было сказать, что это долларовый миллионер. Разин был настолько богат, что уже проворачивал дела с котировкой и скупал драгоценности, поскольку хранить в рублях баснословные деньги было сродни самоубийству. Когда Шатунов, получив от него сотню рублей, раздал её ребятам в детском доме, парень был даже тронут. И сейчас, глядя на то, как Юра, напоминая воробья, с интересом рассматривает светлую мебель и содержимое ящиков, думал о том, что тому ещё рано знать, какими богатствами они владеют. Не он — они. Вместе. Вдвоём. Навсегда. — Это будет не скоро… Ты ж ещё молодой, — весело улыбнувшись, Шатунов схватил лежащий в вазочке персик и завалился на диван. Впился в аппетитный фрукт зубами, и тут же застонал. — Бляяя… Чё за дела?! — Это украшение… Не ешь пластмассу, — рассмеялся Андрей, с нежностью наблюдая за Юрой. — Ты знал! И не сказал! Гад! — закончив тираду свистом, Шатунов запустил персиком в Разина. Затем в него полетели лимон, апельсин и яблоко. Тот, посмеиваясь, слегка прикрывался руками. Юрка тоже веселился, и не скрывал это, раскрепощённо и непосредственно хохоча, от чего его голубые глаза горели ярче, а ямочки на щеках пришли в движение. …Шатунов резко открыл глаза. Самолёт уже остановился, пассажиры покидали салоны. Мужчина поспешил последовать их примеру. Уже на улице он понял, что внутри рвануло под три тыщи вольт — и всё из-за блядского Разина. Злость нарастала. Ветер пригнал тучи, и на Москву обрушился прохладный дождь. Юра решил ехать домой — он был не в том настроении, чтобы находиться рядом с Залесиной, а срываться на ней ему не хотелось. «Я же обещал, что прилечу завтра утром», — мысленно напомнил он сам себе и сел за руль. — Вот сука, — пробормотал Шатунов, обращаясь к водиле, который хамски подрезал его. Это словно стало спусковым крючком. Юрий взял смартфон и, ведя одной рукой, набрал номер Маркса. Тот ответил только во время второго звонка. — Привет, Юр, — неуверенный голос выдавал Игоря с потрохами. — Ну ты и гандон. Шатунов понимал, что перегибает палку, но три тыщи вольт в душе, да и мразь подрезала — всё, понеслось. Юру даже потряхивало от нарастающего гнева. Как же всё просто для Маркса, который даже не представляет, в какое дерьмо пришлось окунуться Шатунову, и всё благодаря такому «отличному» другу. Не с его ран срывали пластыри — с Юриных. — Прости. Я думал, вы сможете помириться. Он говорил так убедительно, — произнёс после небольшой паузы Игорь. — Да ладно?! Ты, блять, не знаешь, что я не общаюсь с чёртовым Разиным?! Ты не в курсе, что перемирие невозможно?! — Прости… Я правда надеялся, что вы найдёте общий язык… Эти суды тебя поломают… — на выдохе отозвался мужчина. — Юр… — Я б тебя поломал, но тебе повезло, что ты не рядом! Начинай искать работу — ты уволен, — Шатунов чеканил каждое слово. Пауза. — Ты уверен? — Да, блять! Я уверен. Как и в том, что Разин хорошо тебя отблагодарил за помощь! Всё, отбой! В ярости бросив смартфон на соседнее кресло, Шатунов постарался восстановить дыхание. Шалящее сердце начало давать о себе знать лёгкой болью. Телефон тут же оживился, запиликав. Юрий бросил на него суровый глаз. Разин. Его последний номер Юра невольно запомнил по последним трём цифрам. — Да пошёл ты… — пробормотал он, снова глядя на дорогу. Дворники уныло размазывали дождевую воду по лобовому стеклу. …Шатунов не ответил даже когда Разин позвонил ему шестой раз. Андрей сидел на кровати всё того же номера и, расставив ноги, гипнотизировал взглядом экран. — Мальчик мой, ответь… Мужчине казалось, что плотину прорвало, и теперь он, как потопленный корабль, идёт ко дну, а его дерзкий голубоглазый ангел видеть и слышать его не желает. И что же делать? Воплощать угрозу в жизнь, начав судебные тяжбы? Одна половина его существа хотела так и поступить, другая же просто тянулась к Юре. Любить его, оберегать, быть рядом. Разин лучше всех знал своего мальчика, знал все тонкости его характера, знал о его нездоровом сердце. Кто ещё сделает Шатунова счастливым, если не он, Андрей Александрович? На волне боли мужчина зашёл в социальную сеть любимого и открыл его последние фото. На одном из них улыбающийся смуглый Юра в белой кофте, которая ему скотски шла, обнимал рыжеволосую дрянь. Под постом фанатки задавались вопросом, что же это за девушка, а кто-то умилялся «Какая красивая пара!». — Что же он в тебе, проблядь, нашёл? Ни рожи, ни кожи… — прошептал Разин, свирепо блестя глазами. На самом деле, будь на фото хоть «Мисс Вселенная», Андрей бы всё равно видел в ней уродину. Потому что она покусилась на то, что принадлежит только ему. Если раньше Шатунов хотя бы прятал свои романы, то теперь совершенно потерял разум! «Детка, я же загрызу тебя, не сломав ни одного зуба», — с ненавистью думал он, уже в сотый раз за последние дни рассматривая фотографию. Потом снова начал листать снимки, и плакать. Опять по кругу. Опять с такой болью, что дышать получалось через раз. Но Разин снова ничего не мог поделать со своим желанием контролировать жизнь Юры хотя бы так. Хотя бы создавать для самого себя эту видимость. Сам не заметил, как завёлся. Что ж, иногда с Андреем это случалось, когда он слишком долго зависал на фотографиях и роликах с любимым. Встав, он рассеянно добрёл до ванной, по пути расстёгивая наручные часы Rolex и кладя их на стол. Только оказавшись под тёплыми струями, Разин позволил себе снять напряжение. Обхватив член рукой, он начал дрочить так быстро, с такой отчаянной силой, что могло показаться, что он хочет избавиться от своего органа. Перед глазами стояло то улыбающееся, то злое лицо Юрочки. И кончал он с его именем на устах, выплёскивая много спермы, и болезненно рыча. А потом приник спиной к влажному кафелю, и провёл ладонью по лицу. Рука дрожала. Оргазм был просто сумасшедшим, и всё из-за недавней близости Шатунова. Ведь тот, может, сам того не поняв, позволил Андрею поцеловать свои пальцы. Сделав воду похолоднее, Разин ополоснулся и вышел из кабинки. За окном было уже совсем темно, но Сочи не спал, предлагая туристам большое количество ночных развлечений. Мужчина, облачённый в чёрный махровый халат, взял свой смартфон. Звонила Наташа Грозовская, его бывшая жена, с которой он расстался в тёплых отношениях. Она была единственной женщиной, которая знала, как Андрей любит Юру, как хочет всё вернуть. С ней, только с ней из своего окружения, он был готов поговорить сейчас, после головокружительного оргазма и общения с Юрочкой. — Привет. Звонила? — взгляд скользнул по ужину. Юра так и не прикоснулся к еде, заявив, что ему омерзительно даже рядом находиться со своим бывшим. Это вдруг причинило дополнительную боль, будто её и без того было мало. — Здравствуй. Да. В общем, я закончила проект. Можешь меня поздравить, — у женщины был хорошо поставленный голос, говорила она чётко и уверенно. — Отлично. Поздравляю. — Ну, как твоя акция? Удалось нормально поговорить с ним? — Нет. Встал на дыбы, — невесело ухмыльнулся Андрей, подходя к бару и доставая из него бутылку коньяка и стакан. — Обещал поговорить со своим адвокатом. — А ты ждал чего-то другого? Я не удивлена. Я тебя предупреждала. — Помню, — мужчина плеснул в стакан алкоголя и сделал судорожный глоток. — Эй, ты только не напейся там! — предостерегающе повысила голос Грозовская. Она прекрасно помнила, как несколько месяцев назад застала Разина в почти невменяемом состоянии. Тогда Юра ответил ему какими-то грубостями. Это наложилось на догадки продюсера, что Шатунов кого-то нашёл. Андрей лежал на кровати, по его щекам текли слёзы, как сумасшедший, он твердил одно: «Юрочка… Юра… Вернись ко мне…». Это напоминало мантру. Заклинание. Наталье даже показалось, что мужчина вовсе не узнаёт свою подругу. Она была с ним всю ночь, всю ночь он бредил, и уснул только на рассвете. Позже она узнала, что Александрович запил таблетки алкоголем. А ближе к рассвету решила поставить на зарядку смартфон Разина, и с ужасом обнаружила там кучу неотправленных сообщений, красный восклицательный знак возле которых давал понять, что Шатунов заблокировал продюсера, а тот, слетев с катушек, не видел этого, писал и писал. «Я люблю тебя. Вернись ко мне. Я тебя в порошок сотру. Уничтожу, сука, понял? Люблю тебя. Прости меня. Вернись. Прости, не могу без тебя жить». Днём женщина корректно сделала вид, что не читала этого кошмара отчаявшегося человека. Даже для неё он оставался «непотопляемым Разиным, которого все ненавидят и которому все завидуют». А такие мужчины не могут любить, и слабыми быть не могут. Наталья понимала, и не пыталась лезть в это. А ещё Грозовская знала, что когда Шатунов отвечал ему особенно грубо и жёстко, Разина могло вырвать от переизбытка боли. Он уходил в ванную и блевал, а выходил всегда ещё более злым, и обязательно звонил кому-то, чтобы поругаться и выплеснуть злость. И сейчас, находясь в Париже, она по-настоящему испугалась за друга. — Я вылечу к тебе. Только не делай глупостей. — Не надо, я просто коньяк пью, — Андрей сделал ещё один глоток, хотя ему хотелось просто выстрелить себе в сердце. Но нет. Столько лет не выстреливал и сейчас не выстрелит. Шатунов так просто от него не избавится. — Не напьёшься? — голос Натальи сквозил сомнением. — Нет. Выпью, и лягу спать. — Как всё прошло? Андрей, расскажи. Разин слышал, как женщина закуривает. — Ёрничал, злился. Всё, как всегда. Мне… не удалось растопить… но я постараюсь. Я не отступлюсь. Он не женится на этой суке. Никогда. Что ты там нарыла на неё? — Обычная девчонка. Родители врачи. Жила с каким-то художником три года. Ничего интересного. Аб-со-лют-но. — Значит, зацепиться не за что? Разин с грохотом поставил стакан на стойку бара. — Есть, — хитро улыбнулась Наталья. — Закроем мы эту бабу, Андрей, это я тебе обещаю. Он будет твой. Вода камень точит. Андрей невольно сглотнул. Он бы всё отдал, чтобы это было так. …Только после горячего душа Шатунов почувствовал себя лучше. Заварив крепкий кофе, он сел на диван и открыл ноутбук. Первым делом мужчина обычно просматривал почту. Благополучно отправил часть писем в «Спам», ответил старому знакомому парой дежурных фраз, отписался и осветителю. Затем вошёл в свою социальную сеть. Его директор Роман скинул ему запись с последнего концерта. Юра не очень любил смотреть на самого себя в видео, но на сей раз нажал на «Воспроизвести». — Ещё одна, потом пою, — чуть влажный, Шатунов наклонился к груде бумажек, лежащих на полу, и подобрал одну из. — Так… «Юра, привет. Меня зовут Марина, мы с моей сестрой Диной росли на твоих песнях. Передай ей привет, она сейчас лежит в больнице и будет очень рада…». Ну, что ж… Юра махнул будто бы прямо в камеру, улыбнулся добродушно и устало. — Дина, привет! Выздоравливай! Зал взорвался аплодисментами и довольными возгласами. Юрий сам не заметил, что слегка улыбнулся. Он любил свою публику, а публика любила его. Отмотал немного вперёд: вот ему дарят пакетище алкоголя, вот он расписывается на своём огромном изображении девяностого года… Когда Шатунов отвлёкся от ноутбука, чтобы включить хотя бы торшер, поскольку от сочетания темноты и яркости экрана заболели глаза, кофе уже остыл. Смартфон, лежащий на столе, задвигался, запел, призывая. Юра вдруг подумал, что если это снова чёртов Разин, то он ответит. Ответит так, что Андрей пожалеет, что набрал его номер. Но звонившим оказался Кузя. «Наверное, парится из-за того, что я встречался с Разиным», — подумал певец прежде, чем ответить на звонок. — Юра? Юра, здравствуй, это Лена… — раздался негромкий и подавленный женский голос. Звонила гражданская жена композитора. Шатунов видел её раза два в жизни. — Да, привет. — Юр… — всхлип. — Что? Внутри у Юрия всё похолодело, хотя он ещё не услышал то, что прозвучало спустя пару секунд. — Серёжа умер.

***

Концерт в сочинском цирке прошёл успешно, как и все концерты с участием Шатунова. После него музыканты разошлись кто куда: одни на пляж, другие в кафе, третьи в номера. Разин и Юра пошли поплавать. Андрей быстро окунулся и, сидя на песке, наблюдал за тем, как резвится в воде его любимый. Тот нырял, наделав брызг, плавал и радостно матерился, то и дело показывая Разину большой палец. Глядя на то, как палитра заката медленно сменяется от сиреневой к розовой, он вдруг подумал, что такой прекрасный день обязательно должен повториться. Хотя бы раз в жизни. А потом Юрка выбежал из воды. Андрей слегка поморщился, напоминая породистого кота, которого вдруг потревожили, когда тот решил озорно обрызгать его. Хоть вокруг и не было людей, парень понимал, что их в любой момент могут застукать. Данный риск не стоил и рубля, поэтому стали собираться. Но вместо того, чтобы повезти Шатунова в гостиницу, Разин взял пусть в сторону улицы Роз, где он не так давно купил квартиру. В коридоре они долго целовались с языками, прижимаясь друг к другу торсами. И у Андрея нехило снесло голову от такой жаркой близости любимого парня. Но Шатунов был человеком со своим собственным видением мира. Захотел — закончил на самом интересном месте. Легко оттолкнув Разина, он пошёл исследовать территорию, напоминая бойкого чёрного кота. Потом Юрчик чуть не сломал зуб, попытавшись откусить от пластмассового персика. Было весело. — У меня здесь была минералка. Будешь? — Давай, — кивнул Юрка, большее предпочтение отдающий сладкой воде. Разин ретировался на кухню, и вскоре вернулся с подносом, на котором стояла запотевшая бутылка «Боржоми» и два идеально чистых стакана. — Горло не заболит? — озаботился Андрей, протягивая парню минералку. — Неа! — тот сел и начал жадно пить. Разин сделал небольшой глоток, и оказался рядом с Шатуновым. Поцеловал в шею сбоку, желая продолжить то, что началось в коридоре. Запустив одну руку под чёрную футболку Юры, Андрей начал поглаживать его грудь ладонью. Певец поставил стакан на стол и засопел, всматриваясь в глаза Разина. Он потянулся к его губам своими ровно в тот момент, как в коридоре послышался топот. Через секунду на пороге возникла запыхавшаяся кареглазая девушка в голубом костюме из брюк и топика. — Разин?! Нам надо поговорить! Это была Лера Кудрявцева, которую парень давно был готов задушить. И теперь она застукала их. Её проворный взгляд скользнул по руке Разина, лежащей на груди Шатунова. Андрей медленно встал, понимая, что это конец — в нём начала подниматься лавина бешеной ненависти и лютой ярости.