Запиши мой голос на кассету

Сказал, что я твоя слабость? А я твоя сила. Эти выходные — прямо невыносимо. Разрывая себя, пошло оно всё и на На глазах мы в пыль, зато так красиво. От поцелуя след — спасибо и на том, Спасибо за рассвет — я засыпаю в нём. Не бойся, я боюсь и безоружным сном Я молча поклянусь гореть твоим огнём. ©

Когда неспешный утренний сумрак проник в комнату, Андрей уже не спал. Он просто лежал на боку, подперев голову рукой, и наблюдал за Шатуновым, мирно спящим рядом. Тот напоминал куклу: настолько хорошенький и обездвиженный, замеревший в своём янтаре. В Разине же в эти секунды было слишком много чувств и мыслей, которые плохо поддавались контролю и анализу. Грудь была наполнена тёплым светом, но сердце ещё немного ныло. Главное — Юру удалось вернуть. Парнишка на самом деле испугался за него, увидев раны на руке. Эта детская непосредственность и неподкупность сводили Разина с ума. Видя, как тот принимает свою грандиозную славу, Андрей понимал, что Шатунов никогда не зазвездится. И через десять лет, и через двадцать он останется всё тем же мальчишкой с озорными ямочками на щеках, лучистыми голубыми глазами и гладкой загорелой кожей. А главное — с наивной душой, не испорченной. Он будет простым пацаном, который рос обычным детдомовским подростком, и не был нужен самым важным людям в жизни каждого ребёнка — родителям. И от этого понимания чувство ревности становилось сильнее, ярче. Шатунов должен всегда принадлежать ему, Разину. Иначе… Андрей даже не мог вообразить, что будет, если он вдруг каким-то образом лишится Юрки, и, неожиданно не сможет его вернуть. Поэтому молодой человек и не позволял себе развивать эти мысли. Становилось больно, и он попросту не знал, что будет, если. Без Юрочки жизни нет и быть не может. Без него Разину становилось душно и тяжело на физическим уровне. Так жить нельзя. И он не будет. Не допустит. Подняв свободную руку, парень осторожно приспустил с тела певца одело — белый хлопок пододеяльника красиво сочетался с загаром нежной кожи. Рассматривая тело Шатунова, Андрей ласково погладил его грудь, касаясь пальцами розовых сосков. Тот слегка поёрзал, но не проснулся, неловко утыкаясь лбом в плечо Разина и шумно выдыхая носом. Тем временем руки уже спускали вниз бельё Юры, чтобы через мгновение огладить упругие крепкие ягодицы. У Андрея уже стоял. Член изнывал, требуя разрядки. О, как продюсер обожал хорошо взбитое тело парня, ширококостное и пышущее здоровьем. Его хотелось мять и тискать. Чем Разин и занялся, наплевав на всё. Мягко перевернув Юру на спину, он принялся покрывать тёплыми поцелуями грудь парня, касаясь жарким влажным языком сосков, которые тут же набухали. От пупка до паха Андрей провёл влажную дорожку, балдея от южной бархатистости кожи. — Ммм… — Шатунов приоткрыл мутные глаза и, ещё находясь на границе сна и бодрствования, слегка двинул бёдрами, ведь член уже стоял колом. Разин целовал лобок Юрки, зацеловывал яички, действуя нежно и трепетно. Шатунов мягко вплёл пальцы в волосы парня и закусил угол губ. Подняв голову, он со стоном посмотрел вниз. В это время Андрей взял в рот левое яичко, и певец рухнул на подушку, смачно застонав, а чуть влажные пальцы так и сжимали пряди. — Люблю тебя… Блять… — прошептал Юра, когда головка члена оказалась в умелом рту, а кончик языка начал играть с дырочкой на ней. И снова парень двинул бёдрами, уже в почти зверином нетерпении загоняя плоть по самые гланды… Но Разин всегда контролировал происходящее: крепко сжав бёдра парня, он как бы запретил ему дёргаться, и начал неспешно, растягивая удовольствие, отсасывать любимому. Шатунов кусал губы и слегка мотал головой, раскрасневшись от удовольствия. Но минет прекратился так же внезапно, как начался. Медленно выпустив очень напряжённый, перемазанный слюной и выделениями, член изо рта, Андрей разобрался со своим спортивным трико, и, оставшись без одежды, навалился на Юрку, чтобы нежно зацеловать его лицо. Тот податливо постанывал и, совсем размякший от возбуждения, лишь подрагивал ресницами, позволяя Разину целовать себя. Андрей, обхватив парня руками поперёк талии, перевернулся, оказываясь снизу. Прислонившись спиной к изголовью кровати, он в нетерпении потёрся стоящим членом о не менее истекающий орган Шатунова. — Садись на него, — хрипловато прошептал Разин. Юрка блеснул своими убийственно прекрасными голубыми глазами, послушно упёрся ладонями в грудь Андрея, и, прогнувшись в спине, начал тереться дырочкой о член. Тот не выдержал, и слегка шлёпнул смугловатую ягодицу, тут же грубо сжимая её пальцами. — Ты мой, — как-то слишком агрессивно вырвалось у Разина. Шатунов покусывал нижнюю губу, доверительно и возбуждённо глядя в красивое бледное лицо Андрея. Тот неспешно облизал свои пальцы правой руки, плюнул на них, и начал разрабатывать анус Юрки, хотя, видит Бог, хотелось забить на всё, и банально выдрать его, до крови и порванной задницы. Шатунов пытался расслабиться, постанывая, прогибаясь в пояснице и всё так же упираясь в грудь парня. — Всё… Не могу больше, — выпалил Андрей, когда внизу живота с силой запульсировало. Он понимал, что растянул своего Юрочку не слишком хорошо, но было плевать. Приставив член к анусу, парень начал неспешное проникновение. Шатунову было больновато: он шипел и запрокидывал голову, но терпел, а когда немаленький орган Разина оказался в нём целиком, Юра ахнул и широко распахнул свои прекрасные глаза. Андрей же грубо сжал бёдра певца, буквально усадил его поглубже, и начал быстро, как дикое животное, трахать, с вожделением глядя на то, как покачивается из стороны в сторону член Юрочки, а на влажной головке появляется большая капля. Потеряв себя от нахлынувшей страсти, Разин поднял голову, и начал хватать соски любовника губами. По очереди лаская их губами и языком, он втягивал их в рот и сосал, доводя Шатунова до экстаза. Тот кончил резко, ярко, вскричав, и больно вцепляясь в плечи Андрея, а затем скользя ногтями по влажной спине. Сперма Юрки была на обоих животах. Разин, ощущая, как пульсирует на члене дырочка, слыша оргазменные стоны любимого, зарычал. Его лицо стало совершенно диким. Крепко обняв парня за спину обеими руками, он сел лицом к лицу к Юре. И вот они оба двигались в унисон, но уже медленнее. Шатунов всё ещё вздрагивал от оргазма, жмуря мутные глаза, а Андрей имел его, прижимаясь грудью к груди… И вскоре безумно кончая в расширенный анус, зацеловывая влажные чёрные волосы на висках и лбу. — Надо вставать, но так не хочется, — прошептал Разин спустя двадцать минут. Они лежали лицом к лицу, обнимаясь, сплетясь ногами. Время замерло. Простыни были смятыми, в комнате стоял запах секса. — И пожрать надо, — еле шевеля губами, шепнул в ответ Шатунов, и коснулся губами ран на руке Андрея. — Да. Это обязательно. — Не болят? — Немного ноют. — Крови много было? — Немало. Юрка коснулся губами уже покрывшихся корочками, ран. Горячий, тяжёлый, влажный, он просто сводил Разина с ума. И ладонь того сама погладила крепкий задок. — Давай топать на кухню, — ухмыльнулся Разин. — Завтра едем в Питер, ты не забыл? — Помню, — просто ответил Юра. Для него действительно всё было просто. Он будет блистать на сцене в белых джинсах и джинсовой куртке, жуя жвачку и поя одновременно, думая о своём, не до конца осознавая, как его любит толпа в зале, как он нужен им в эти тяжёлые перестроечные дни. Мальчик со звонким голосом и улыбкой ангела. — О чём ты думаешь? — Андрей поцеловал парня в шею сбоку. Не хотелось распутывать клубок из себя и его. Лежать бы так всегда. — Думаю, что ты правда многое для меня сделал. Я тебе благодарен, — Юра улыбнулся, и сердце Разина болезненно и сладко ёкнуло. Эта улыбка рвала его душу. — Я рад, милый, что ты это осознаёшь… — грубовато сжав подбородок Шатунова, Андрей накрыл его губы своими, и ворвался в рот настырным языком. Целоваться было вязко, вкусно и немного больно. — Ладно, я в душ, — прошептал Разин, находя в себе силы оторваться от своего сокровища. Юра проводил его туманным взглядом, зевнул и потянулся. Несколько минут он слушал шум воды, доносящийся из ванной, а потом сполз с кровати, и, ощущая лёгкую тянущую боль в пояснице, натянул джинсы. Не застёгивая их, пошлёпал в коридор. Когда Шатунов открыл дверь к Андрею, тот сидел на борту ванны и чистил зубы, задумчиво глядя в стену. Увидев Юрку, приосанился, но не успел ничего спросить, потому что тот метеором подлетел к нему и начал настраивать душ. — Я тебе сейчас голову помою. — Ты уверен? — выплюнув пасту в раковину, спросил Разин. — Да. Если Шатунов что-то задумал, переубеждать его было бесполезно. Андрей и не хотел, ведь сейчас он в полной мере чувствовал, что любим и прощён. Быстро прополоскав рот и вернув щётку в стакан, потёр влажной ладонью лицо. — Я готов. Шатунов уже выдавил на ладонь немного оранжевого шампуня, сжимая во второй руке душ. — Наклоняйся над раковиной, — резво велел он. Андрей с ухмылкой глянул на него. Голубые глаза шаловливо блестели, улыбка коснулась губ, показались ямочки на щеках. — Ну ладно, — и Разин опустил голову над мойкой. Шатунов взялся за дело. Высунув кончик языка, он намыливал волосы Андрея, затем смывал пену, пропуская пряди через пальцы. Тот, прикрыв глаза, просто получал наслаждение от происходящего. Закончив мытьё, Юра набросил на голову парня синее полотенце, и, посмеиваясь, стал протирать его волосы, активно работая руками. Тем временем Разин положил ладони на бёдра Шатунова, поглаживая их. — Так-то лучше! — звонкоголосо заявил Юрка, убирая полотенце и рассматривая парня. Влажные пряди того липли ко лбу и касались шеи сзади. — Тогда есть пошли, — резко встав, Андрей крепко обнял певца, прижал его к себе, смазано касаясь губами виска, и вытолкал его в коридор, не отпуская. На завтрак была яичница и булочки с маслом и сыром. Теперь, когда Шатунов был возвращён, мысли Разина могли коснуться и рабочей среды. Он думал о том, кому надо позвонить и с кем провести проверку оборудования, кому и что поручить… — Ты о чём думаешь? — активно двигая щеками, поедая булку с маслом, поинтересовался Юрка, тем самым возвращая Андрея в реальность. Сам он не обладал таким аппетитом, как Шатунов, а из-за своей стройной, даже изящной комплекции всегда вызывал у женщин желание себя покормить. Вот и сейчас Разин остался верен себе: лениво откусил от булки и стал будто бы нехотя отрезать кусочек от яичницы. Юра залюбовался тонкими, по-мужски изящными пальцами. — Питер, а потом Сочи, — негромко отозвался Андрей, обведя непонятным взглядом лицо певца. — После концерта сниму клип, потом останемся немного отдохнуть. — А эти игры с собой возьмём? Я хочу доиграть… Там уровни интересные, — Шатунов ел смачно, двигая пухлыми щеками, забитыми булкой. — Да, возьмём, — Разин слегка пожал плечами и осторожно, вместе с тем небрежно собрал губами с подушечки большого пальца каплю масла. В его голове возникла яркая картинка, которую он просто должен был воплотить в жизнь. Взяв чайную ложку, Андрей отломил от чуть подтаявшего сливочного куска ломтик, и отодвинулся со стулом. — Иди сюда, — мягко попросил и хитро улыбнулся. Шатунов проглотил то, что было во рту, небрежно вытер рот рукой и, встав, обошёл стол. Остановился прямо перед Разиным. Поясница упиралась в столешницу. — Садись мне на колени. Юрка прыснул, непосредственно рассмеялся, и сел лицом к лицу. Положил ладони на плечи Андрея. — Теперь отклонись назад… Ещё немного… Ещё… Шатунов ему доверял, и делал всё, как говорил Разин. Тот медленно облизал правый сосок парня, заставляя Юру судорожно выдохнуть и вздрогнуть. Не дав ему прийти в себя, Андрей отправил кусочек подтаявшего масла на второй сосок, и начал играть с ним, размазывая горячим языком, посасывая, покусывая, засасывая, целуя. Юрка разомлел, вплёл пальцы правой руки в ещё влажные волосы Разина, прогнулся в груди, балдея от ласк. Опьяневший от наслаждения Андрей лишь раз оторвался от нежных терзаний маслянистых сосков, чтобы увидеть, как красиво стекает подтаявшая молочно-желтоватая капля по загорелой, будто бы совершенно пропитанной югом, коже, стремясь к пупку. Современность. Пока Юра летел в Сочи, в голове вспышками возникали яркие кадры недавней страстной ночи с Ольгой. Словно кто-то показывал ему кино, напоминая, как хорошо было утыкаться в рыжую яркую копну волос, вколачиваясь в мягкое и сладко пахнущее клубничным гелем, тело. Шатунов понимал, что с ней всегда будет спокойно, стабильно, хорошо, и… правильно. Со временем призраки прошлого насовсем оставят его. Оставят ненужные воспоминания, ощущения, всё то, что всегда тревожил Разин, и растревожил снова своим последним звонком. Закрывая глаза, Юра уже давно не возвращался в прошлое. Он просто хотел, чтобы случившегося никогда не было. Пусть так, как сейчас. Без раздирающего, без острого и горького. Без того мира, где он наивным пацаном, немного хулиганистым и кусающимся щенком, преданно шёл за Разиным, не видя, что уходит всё дальше, что назад дороги уже не найти в той жуткой темноте, а потом и яма… — У нас не курят во время полёта, прошу прощения… — мягкий голос заставил Юру содрогнуться и открыть глаза. Он сам не заметил, как вставил в рот сигарету и начал искать в карманах зажигалку, отчего-то жмурясь. Ну ведь совсем не больно… Просто воспоминания. — Д-да, без проблем… — Спасибо за понимание!.. Сочи встретил Шатунова совершенно не осенним приторным солнцем. Жару Юрий не особо жаловал, поэтому к тому моменту, как он добрался до гостиницы «Ленинград», белая футболка слегка липла к спине. В холле было прохладно и немноголюдно. Бросив сумку возле чёрных кожаных диванчиков, мужчина подошёл к стойке ресепшен. — Да, вас ожидают, — белозубо улыбнулась девушка в фирменном костюме после дежурного приветствия и проверки информации в компьютере. — Спасибо. Администратор положила на глянцевую поверхность стойки ключ от номера. — Прошу вас. Шестой этаж. Лифт по коридору направо. Шатунов кивнул, успев заметить в зелёном взгляде девушки лёгкий странный интерес. Не то чтобы к знаменитости… Но что-то в этих глазах показалось Юрию странным: так, мимолётно, призрачно, на секунду… Через несколько минут Юре было плевать на это, потому что он поднялся на нужный этаж, отворил незапертую дверь без ключа, и вошёл в номер.