Запиши мой голос на кассету

Разин ударил Шатунова. Удар пришёлся в скулу, оставляя горячую ссадину, которая тут же засаднила. Если бы Юра не был «весёлым», он бы, наверное, вовремя отразил нападение или увернулся. Но нет. В голубых шалых глазах мелькнуло нечто странное, коктейль эмоций: удивление, ярость, разочарование, страстность. Всё это за каких-то несколько секунд, но Андрей всё считал. И этот взгляд почему-то пронзил его сердце. Парень опустил руку, неровно дыша, не зная, что сказать. Ревность уже не ослепляла. Настало лёгкое протрезвение. — Сссука… — процедил Шатунов. Казалось, это произошло через сотню лет. Юра медленно коснулся скулы. Закипая, он тяжело дышал, его грудь вздымалась. Разину не стало легче. От этого секундного взгляда ему, наоборот, захотелось сдохнуть. — Юр… — хрипловато начал он. — Пошёл нахуй! Видеть тебя не хочу! — заорал Шатунов, резко отстраняясь и буквально вбегая в комнату. Его трясло от возмущения и злости. Открыв шкаф, парень вытащил свой чемодан и стал торопливо закидывать туда свои вещи. Не глядя, комкая, а то и разрывая. Андрея словно обдало ледяной водой. Торопливо закрыв дверь на ключ, он спрятал его в карман брюк и вошёл в комнату. — Куда намылился? — спросил строго. — От тебя подальше! — заорал Шатунов, закидывая в чемодан последнюю футболку и торопливо закрывая его. — Не смеши меня. — Похуй, что там тебе смешно! Всё! Нахуй иди, пока я тебя не зашиб к чёрту! — орал парень. — Юра, ты нетрезв, и никуда не пойдёшь, — Разин старался говорить строго и спокойно. — Нахуй вали! — Следи за языком, Шатунов. — Ненавижу тебя! — Мне похер. Ненавидь. Но ты никуда не пойдёшь! — Андрей нашёл в себе силы говорить надменно и твёрдо. — Ты мне не указ, блять! Шатунов рванул к двери, держа в руке наспех застёгнутый чемодан. Разин преградил ему путь, толкнул назад, немного не рассчитав силу. Юрка зарычал. Весь красный и трясущийся от ярости, он набросился на Андрея, нанося ему удары кулаками куда придётся. Чемодан упал на пол. Продюсер был готов к такому повороту. Он позволял себя лупить лишь некоторое время, тем самым давая солисту выместить злость, а затем обхватил Шатунова обеими руками, как смог прижал к себе. — Отпусти, сука! Ненавижу! — прошипел тот, пытаясь вырваться. — Нет, — Разин прикрыл глаза, полностью игнорирую бунт любимого. Тот рыкнул и укусил Андрея за мочку уха. От острой боли парень зажмурился и на несколько секунд потерял бдительность, отпуская Шатунова. Этого было достаточно, чтобы Юра успел сигануть в коридор. Забыв о вещах, он попытался отворить дверь, но тщетно. — Успокойся! Поговорим нормально! — потирая ухо, Разин вывалился из комнаты. Его красивое бледное лицо было тронуто нездоровым румянцем на щеках, скулы казались ещё выраженнее. — Я не хочу с тобой говорить! — заорал Юрка, от злости пиная дверь. — Ключ давай! Он пыхтел, трясся и был готов взорваться от ярости. — Не веди ты себя, как ребёнок! — прикрикнул Разин, надвигаясь на Шатунова. — Пошёл нахер! Ты никто, чтобы бить меня! Понял?! Шатунов повернулся, вылив всю голубизну своих блестящих глаз на Андрея. Тот на миг забыл, как дышать. Захотелось просто обнять Юрочку, прижать его к себе, и долго-долго вдыхать его аромат. Простив всё. Воспользовавшись заминкой Разина, Шатунов сиганул в ванную и захлопнул дверь. Закрыв её на шпингалет, парень открыл кран и умылся холодной водой. Посмотрев на своё отражение, он потрогал скулу и сел на борт ванны. Злость была такой же сильной, как усталость от этого бесконечного дня. Через десять минут утомительного сидения на твёрдом, стало ясно, что хочется и нужно поспать. Тогда Юрка скидал в ванну все полотенца и махровый халат, и улёгся в неё спать, насупленно скрещивая руки на груди. Ему снился Андрей. Тот пил зелёную газировку из узкого стакана, сидя в красном кожаном кресле. Сально улыбаясь, он рассматривал его, ещё живущего в детдоме. — Хммм… А ты мне подходишь! — говорил он странно, двусмысленно. Спустя несколько часов его разбудил громкий стук в дверь. Шатунов разлепил глаза и потёр их, подёрнутые сном. — Юра, выходи! Мне надо умыться. Мне скоро выезжать! — требовательно сказал Разин, стоя в коридоре. Потерев и лицо, парень с трудом стал и пошёл открывать. Отворил. Не глядя на Андрея, сонный и красный, пошёл на кухню. Его чёрные волосы стояли торчком. Продюсер проводил любимого тяжёлым взглядом. Он почти не спал, волнуясь о своём мальчике, ругая себя за несдержанность. Не стоило его бить. Конечно, не стоило! Нужно было срочно исправлять ситуацию. И пока, думая об этом, Разин принимал душ, Юрка попил воды прямо из чайника, и, тяжело ступая, прошёл в комнату, и достал из шкафа пиджака Андрея второй ключ. Схватив чемодан, он второпях открыл квартиру, и буквально пулей полетел вниз по лестнице. Начал накрапывать дождь. Было ещё совсем рано, но переулки и дворы казались почти вечерними и сумеречными. Юра понимал, что не может вот так свободно перемещаться по городу. Поэтому он остановился на другой стороне улицы, и начал голосовать. Хмурый, насупленный, всё еще страшно злой. Дождь стал сильнее. Машина одна за другой проезжали мимо, растворяясь в дожде. И вот чьи-то руки дёрнули его назад и развернули. Разин с болью смотрел на Юру. Он тяжело дышал, потому что бежал. — Ты что, дурак? Юрочка? Ты сошёл с ума? — негромко затарторил Андрей, судорожно сжимая плечи певца. — Вернись! Ты не можешь уйти. Ты мой. — Ты рехнулся? — выпалил Шатунов, слегка сбитый с толку таким поведением Разина. Тот никогда ещё так не выглядел и не говорил такие вещи! — Прости меня… Я не должен был тебя бить! — исступлённо прошептал Андрей. Положив ладони на щёки Шатунова, он начал покрывать поцелуями его влажное лицо, собирая губами капли дождя. — Ты только мой… Прости, Юрочка… — поцелуи были страстными, куда придётся. — Отстань от меня! — воскликнул тот, грубо отталкивая парня почти бойцовским ударом в грудь. Тот отшатнулся. Волосы прилипли к лицу. Бледный и перепуганный, Разин сейчас не был тем успешным парнем, что знал себе цену, и мог уболтать любого. Он просто боялся лишиться Его… — И не ищи меня! — колко добавил Юра, в душе желая задеть его побольнее. Схватив чемодан, брюнет рванул прочь: через сквер, через желтеющую листву деревьев и сладкий дождь. Разин, как глупый мальчишка, побежал следом. Понимал, что унижается, но плевал на это. — Стой! Юра, пожалуйста! Остановись! — кричал он. Сквер был пуст. Дождь уже пузырился в лужах и стекал по желтеющим листьям клёнов. Природа дрожала хрустальной каплей. Юрка лишь набирал скорость, не желая слушать Андрея. Скула болела. Самолюбие было задето. — Юра! Прошу! Я всё равно тебя найду! Ты же знаешь! — Разин кричал уже совсем жалко, тяжело дыша и ощущая колики в боку от бега. Чёрная макушка мелькала впереди. Как и сине-зелёная спортивная куртка любимого мальчика. — Юра, я… порежу вены, если ты не остановишься!