Запиши мой голос на кассету

Современность. Разин вытер губы бумажной салфеткой, скомкал её и бросил в тарелку. Небрежно и недовольно отодвинув недоеденное мясо с грибами, пододвинул к себе чашку с кофе. Своим привычным коршуновским взглядом чуть исподлобья обвёл мраморный зал ресторана и сделал глоток. Андрей был не в духе с самого утра. Его разбудил директор сочинского отеля «Разин», рассказав о назревающей проблеме с местными исполнительными органами. Потом, как назло, Серков сообщил о том, что заболел, как следствие, придётся второпях найти ему замену, ведь билеты на концерты распроданы на полгода вперёд. А ещё за завтраком Разин опять завис в интернете, изучая новые видео Шатунова. Вот тот на концерте в Самаре, вот в Воронеже… Улыбается, шутит, читая записочки. Всё это жутко бесило Андрея, но он не мог заставить себя прекратить мониторинг. В такие моменты в душе мужчины были слишком противоречивые чувства. Что-то очень хорошее и горячее, и что-то безумно ледяное и злое. И со всем этим Разин жил уже очень долго. Казалось, что всю жизнь. Но на самом деле, внутренняя борьба началась только тогда, когда Юра ушёл от него. Это стало точкой отсчёта. Бывали времена, когда воспоминания слегка стирались, как старая фотография; становились матовыми, с царапинками. Иногда же сердце буквально разрывало от боли и ревности. Когда наступало время второго цикла, Разин светился в различных скандалах, истерил в студиях российского телевидения, написывал Шатунову смс, звонил, требовал встреч и, конечно, ругал своего любимого солиста в различных интервью. Временами же, устав от однообразия своей с виду глянцевой и слишком сытой жизни, Андрей целиком погружался в воспоминания. Тогда он много ел и пил, набирая дополнительные лишние килограммы. И ему было плевать на свою внешность. Да… внешне в нём давно мало что осталось от того лёгкого и изящного Разина, который остался в восемьдесят девятом году, которого любил Юра… Думать о любви Шатунова в прошедшем времени было тяжело и больно. Всегда. Разин был готов разорваться от буйных чувств внутри себя, словно бомба. Он написывал сообщения Юрочке, на которые тот порой вовсе не отвечал. Но читал, паразит! В такие моменты Андрею казалось, что у него вот-вот сорвёт крышу, и он начнёт бездумно строчить: «Вернись вернись вернись ко мне!!!». Но получалось заменить это на что-то менее откровенное. И всё равно Шатунов прятался, избегал… Блокировал! А теперь у него появилась чёртова баба, которую Разин был бы рад лично ушатать, как когда-то Леру Кудрявцеву. Много лет назад он избил эту потаскушку так, что она снимала побои. В общем, Андрей жадно впитывал всю информацию о Шатунове, ругал его и проклинал, и безумно любил. И время ничего не меняло, как бы Разин ни пытался обрести счастье с женщиной, в одном браке, потом в другом… Теперь, когда Андрей скинул вес, пусть и оставшись человеком отнюдь не стройным, но хотя бы менее похожим на шар, агрессивное наступление само пёрло из него. Он ненавидел Ольгу, с которой Юрий не так давно выложил романтическое фото. «Он мой!!!» — всё истерично визжало у мужчины внутри, когда он смотрел на рыжую блядь, улыбающуюся в камеру, и цепко обнимающую Шатунова. Всё. Предел. Дальше терпеть было нельзя. Разин чувствовал в себе потоки, которые больше не мог блокировать. Найти. Вернуть этого подонка. Неблагодарного сучонка. Да кем бы он был без него, Андрея?! Так и торчал бы в своём Оренбурге, и бухал вместе с алкашом и любителем юных мальчиков, Кузнецовым… Вот на этом месте Разин обычно начинал закипать вдвойне, поскольку его ненависть к Сергею была такой же глубокой, как дикая любовь к Юре. Накануне вечером он пересматривал старые видео с Шатуновым. Сердце резануло с первой секунды, от одного только чёрного затылка, которым начинался ролик, от золота солнца в этих густых прядях. Он узнал бы волосы Юры везде и всегда. Поцелованный Богом и летом мальчик. Его, только его… Даже через стёкла давно отгремевших дней… Разин дал волю слезам и весь вечер был безутешен. Андрей сделал ещё глоток кофе, чуть морщась. Он знал, что Юрочка теперь не уйдёт. Никуда не денется. У него был план, как встретиться с мужчиной один на один. Впервые за долгое время. Только они… И весь мир идёт нахуй. И тогда глупый Шатунов осознает, что никому он так не нужен, как ему, Разину. Никто его так не любил и не будет любить! А этой мерзкой девки скоро не будет рядом. Уж об этом Андрей позаботится в первую очередь. Лежащий на столе смартфон запиликал. Разин недовольно глянул на экран и слегка смягчился. Звонил Агалаков, его давний приятель с телевидения. — Привет, как там твои дела? — у Виктора был чуть сипловатый голос, и он постоянно тихо посмеивался. — Привет, Вить. Да всё отлично. Как сам? — Андрей хмурился, водя пальцами по столу. Посмотрел в окно. На небе смешались три цвета: сиреневый, голубоватый и дымчатый. Солнце садилось на западе. Москва ждала бурного вечера с запахом прохладного асфальта. — Приболел немного. — Что такое? — Обычная простуда. — Поправляйся. Что там с программой? — Будет через месяц. Время терпит? — Да. Только давай не позже, — Разин говорил жестковато и требовательно. — Всё вышлю тебе на почту. Перед глазами стояла та фотография с личной страницы Шатунова. Юра и эта ведьма! — Ладно. Прочитал вчера в новостях, что Василич собирается отсудить у тебя права на песни… — Я не знаю, что этот наглый пидорас может отсудить у меня, — чуть ли не выплюнул Андрей. — Он ничто без «Ласкового мая». И все это знают. А отсудить то, что было куплено мной — невозможно. Это моя собственность. И даже имя Шатунова — моя собственность! Он вообще есть только благодаря мне. — Я бы не советовал ему с тобой воевать. Ты выигрываешь все суды, — рассмеялся Агалаков. — Всегда. — Утру ему нос. Наглая сволочь, — Разин недобро сузил глаза, пальцы его похолодели от злости. — Пусть нахуй идёт, вообще! Неблагодарный подонок. — Да, он вообще тебя не ценит, твой вклад… Зазвездился мальчик. — Не стоило ему переходить мне дорогу… — Андрей на миг прикрыл глаза, стараясь успокоиться. — Ладно, Вить, мне надо срочно позвонить. Наберу тебя на днях. — Хорошо. Давай, Андрюха. Продюсер кинул телефон на стол. Его потряхивало от злости. Нужно было слегка унять гнев прежде, чем делать важнейший звонок. Потому что провалить его было смерти подобно. Через пятнадцать минут Разин уже стоял на террасе, с которой открывался помпезный вид на Кремль и исторический центр Москвы. Смартфон был прижат к уху. Гудки таяли и терялись в пространстве. И вот ответ. — Алло? — Игорь? Добрый день. Это Разин. На том конце ощутился резкий скачок напряжения. Повисла пауза. — Не произноси моё им вслух. Юра рядом? — продюсер жёстко дробил слова. — Нет… Я на отдыхе, мы ж тур отработали… — Маркс явно не знал, как реагировать на такой звонок. — Я бы хотел попросить тебя об услуге. В долгу не останусь — получишь от меня хорошую студию с новейшим оборудованием. В столице. Итак, согласен? — Разин пёр, как танк, звучал властно. — Вы о чём? — растерянность Игоря стала ещё больше. — Всё просто. Ты зовёшь Юру на встречу, в гостиницу «Ленинград» в Сочи. Говоришь, что это крайне важно. Называешь нужную дату и нужное время. И на этом твоя миссия заканчивается. Дальше получаешь студию. — Э… Вы уж извините, но Юра вряд ли хочет с вами встречаться… — Знаю, — ухмыльнулся Разин и по-волчьи оскалился. — Будь это не так, я бы не звонил. Я хочу с ним помириться. Это выгодно всем. И ему — в первую очередь. Суды его изведут, и ты сам это понимаешь, Игорь. Мы поговорим спокойно и наедине, всё выясним без влияния извне. Ну? Поможешь? Маркс медленно вздохнул в трубку и задумался. — Не бойся ты, я его не съем. Я же люблю нашего общего друга, — добавил Андрей и гаденько улыбнулся.

***

— Я так с тобой счастлив, — Разин облизал пересохшие губы. Это было волшебно. И сердце обливалось жаркой розовой водой, бешено стуча о грудную клетку. Юра выпрямился. Взлохмаченный, с чуть припухшими губами и блестящими голубыми глазами… Нереально чудный и скотски красивый! У Андрея перехватило дыхание. Он взял парня за руку. Тот сел на колено Разина и убрал белую каплю с угла своих губ. Разин крепко и вместе с тем нежно обнял певца, уткнулся лицом в его шею. Втянул в себя неповторимый аромат сигарет, улицы, и его личный, Юрочкин. — А тебе хорошо со мной? — голос Андрея звучал глухо, ибо губы упирались в нежную смуглую кожу. — Да. Ты ж сам знаешь, чё спрашиваешь? — ухмыльнулся Юра, одной рукой обняв продюсера за плечи. — Иногда я в этом не уверен… — Ты мнительный! Разин нехотя оторвался от парня, откинул голову на спину кресла. Как же прекрасно и волнительно было обнимать Шатунова, смотреть в его лукавые глаза. Юра непосредственно улыбнулся, и Андрей тут же впился губами в ямочки на левой щеке любимого. Руки сжали его сильно, смело, прижали так, что Юрка весело выматерился, отчасти теряя дыхание. Уткнулся носом в гладко зачёсанные назад волосы любовника. Было слышно только тиканье часов… Наутро Разин был при полном параде: чёрный костюм, белая свободная футболка, прямая чёлка по пробору, в руке — кожаная папка. Парень стоял у зеркала и обводил себя высокомерным и оценивающим взглядом. Через час у него должна состояться встреча с чинушом, а после — с Рахатовым, немалым авторитетом. А что делать — такие времена. Приходилось выглядеть официальным дядей, и вертеться только так. Когда полчаса назад Разин выходил из спальни, Юрка ещё спал, уткнувшись лицом в подушку. Поэтому, надушившись одеколоном "Таллин", Андрей заглянул к нему. Шатунов не спал. Он сидел на подоконнике в одних только джинсах и пускал мыльные пузыри. — Доброе утро, — на сердце стало тепло от одного только вида своего сонного чуда с чёрными прядями, торчащими в стороны. — Привет, — улыбнулся тот, показав ямочки, и снова выпустил порцию розовых пузырей. — Мы вчера так и не обсудили твою выходку… — Разин упёрся папкой в стол, вторую руку упёр в бок. — Никому не следует знать о нас. Ты же понимаешь, чем это нам грозит? — А то они не догадываются? Я ж у тебя живу! — беспечный ответ, и снова пузыри… — Не догадываются. Юрочка, будь благоразумен. Хорошо? — Андрей пытался придать голосу строгости, хотя просто хотел повалить своего мальчика на кровать и выебать до потери сознания. — Ну ладно, посмотрим. Ты с этими девчонками флиртуешь… Эта твоя бывшая, я помню её. Регина, вроде? — Да. Но я не флиртую. — Я видел. Флиртуешь! — Шатунов агрессивно поболтал ручкой в баночке. Выпустил ещё пузырей. — Милый, я не хочу это обсуждать. У меня никого нет, кроме тебя. — А чего она хотела? — Чтобы я помог ей сняться в клипе. — Почему ты? — Потому что у меня связи. Шатунов закрыл баночку с пузырями и бросил её прямо на пол. — Я к Кузе сегодня пойду. В глазах Юры искрилось лукавое веселье. Разин понимал, что тот издевается над ним, провоцирует, и всё равно это задело. — Рискни здоровьем, — голос Андрея напоминал сталь. — Не надо ставить мне такие условия, блять! Захочу — встречусь! — Нет. Ты не сделаешь это без моего ведома. — Почему это? — Юрка спрыгнул с подоконника, с вызовом глядя на парня. — Потому что ты меня уважаешь, а я — тебя. Всё взаимно, — как можно спокойнее сказал Разин. Несколько мгновение они просто смотрели друг на друга, а потом Андрей решил подсластить пилюлю ещё больше. — Что тебе купить? Хочешь новую приставку? Из Японии. Там крутые игрушки. Шатунов слегка спрятал свои выросшие колючки ежа. Взгляд стал даже будто заинтересованным, а не злым. — Какие игрушки? — юный голос прозвучал чуть хрипловато. Юрка отошёл к столу, взял сигареты и зажигалку, хотел было закурить, но Андрей ловкими длинными пальцами вытащил сигарету из губ певца. — Всякие. Гонки, бродилки и стрелялки. Хочешь? — Да. Только курево отдай, блять! Юра чуть прищурился, когда Разин за плечи развернул его к себе. — Ты обещал не курить на голодный желудок, — Андрей улыбнулся и нежно поцеловал парня в висок, затем в губы. Ощутил, как Шатунов расслабляется. А ведь уже чуть было не начал бунтовать! — Там в холодильнике курица в желе и пирог, я купил, пока ты спал. Поешь, а потом кури. Ладно? — Ладно, — вздохнув, Юра опустил голову и как-то странно ухмыльнулся. Потёрся лбом о плечо Андрея. — Когда вернёшься? — К пяти буду. Никому не открывай и никого не пускай. Люблю тебя… — Разин властно подцепил подбородок Юры, заглянул в его бездонные глаза цвета июльского неба, и страстно поцеловал в губы. А в душе трепетало: «Люблю».