Формалин

Наблюдая за развернувшимся отстаиванием интересов между Камелотом и Микком, Неа только и мог, что ухохатываться про себя, незаметно вытирая выступившие слёзы. Изначально он даже не планировал влезать в спор братьев, но сам не заметил, как вставил фразу там, фразу сям, и всё покатилось по наклонной. Желание сразу позабыл о своей нелюбви к нему и теперь яростно пилил взглядом свободолюбивого Микка, прекратившего изображать из себя замученную жертву несправедливого обращения. За этим можно было наблюдать бесконечно, даже диван остался свободным — садись да смотри. А в инвентаре ещё остались бокалы с горячительным, которые могут приятно скрасить созерцание прекрасного. Для полного счастья не хватало только закуски, но можно как-нибудь и без этого обойтись. Вот только… Таймер задания, о котором он успел позабыть за посещением места обитания Ноев, подошёл к концу. Уведомление всплыло перед глазами, известив, что квест был провален и что награда не будет зачтена. К этому раскладу событий Неа успел морально подготовиться, но всё равно не удержался от пары вздохов украдкой. Очень жаль, что он не смог получить часть памяти. Но у системы были свои планы на него, поэтому не успел он отойти от накатившего уныния, как она тут же выплюнула ему следующее сообщение:

Новый квест!

Что ж, ожидаемо, вы вновь провалились, но необходимость в воспоминаниях становится с каждым днём всё острее. Попробуйте стать похожим на настоящего Четырнадцатого, отыскав ответы на вопросы из прошлого в прошлом!

Отправляйтесь в Ковчег, чтобы встретится с Неа. Д. Кемпбеллом.

Награда: —

Штраф за провал: —

И как реагировать на это? Продолжая слушать вполуха болтовню апостолов, часть Неа уже начала судорожно паниковать, вникнув и обработав в голове строчки квеста. Встреча, простите, с кем? С самим собой? С настоящим владельцем тела и памяти? И как он отреагирует на него? Что настоящий Неа попробует сделать в первую очередь? Начнёт с угроз вернуть ему тело, попытается убить его, станет обвинять или всё сразу в произвольной последовательности? В опустевшем сознании незамедлительно образовалась пустота. Омерзительная, поглощающая даже привычного вороха беспокойных мыслей. Такая же густая, как серость затянувших небо туч с их бесконечными дождями. Кемпбеллу хотелось схватиться за голову и незамедлительно начать бегать кругами, вопрошая о собственном будущем. Ему показалось, что его сердце бьётся пулеметно-быстро с оглушительным шумом и одновременно застыло, словно вековые льды в Арктике. Что же значит «отправляйтесь в Ковчег»? Неужели всё это время там находились подсказки, которые могли помочь ему собрать память воедино? Будто чёртов рассыпанный пазл, который он безуспешно пытается соединить в единую картину. Помнится, когда-то он укорял Уолкера в безалаберном подходе к изучению Ковчега и отсутствии малейшего интереса к загадочному городу. Сам Неа, конечно, облазил некоторые комнаты вдоль и поперёк, тщательно пробежавшись по тем, что отметила память как особо важные, однако большая часть помещений с ярлыком оставалась ему непонятна. У него всё ещё оставался запасной вариант визита в родовое гнездо Кемпбеллов, чтобы расспросить обо всем Катерину, мать Неа и Маны, только вот перед визитом к женщине у Неа находилось просто миллион оправданий, почему ему не следует идти к ней сейчас. Страх перед ответственностью превращал его в слепого. Да и фраза о том, что воспоминания ему остро необходимы… Нужны? Да. Так срочно? Нет. О его прошлом помнило не так много людей, буквально по пальцам одной руки пересчитать, но и они не спешили упрекать его в отличающемся поведении. Их устраивала его новая личность. Может быть, она им даже нравилась гораздо больше предыдущей. Он построил грандиозную сцену из собственной лжи, отыгрывая выбранную роль без каких-либо возражений со стороны зрителей. Он никогда не раскроет правду о том, кто примерил на себя маску Четырнадцатого. «— Мне захотелось убедится в том, что ты другой человек. — Другой человек? — наклонил голову Неа. — Ну, знаешь ли, я не верю в обнадёживающий лепет вроде того, где утверждается, будто личность легко сменить. Нельзя начать сначала, нельзя поменять мышление, нельзя сделать вид, будто произошедшего никогда не случалось, — Роад вытащила чистую палочку, облизываясь. — Чтобы поменялось мышление, нужно заменить человека на другого.» …или он не так хорош, как думал. Актёрское мастерство не его стезя. В конце-концов, он просто талантливый музыкант. — Ладно, это как-то затянулось. Мне пора заняться своими делами, — сказал он вслух, посчитав, что откладывать проблему не стоит. — Хорошего вечера. Ещё и другой квест, который на него навесил Шерил… ну вот зачем наличие его бренного тела на каком-то там балу? Пересекаться лишний раз с Графом ему не хотелось, боялся спровоцировать у него приступ безумия и любви к Четырнадцатому, сопровождаемое желанием пожать объекту любви шею. Насмерть. Так, у него ещё и право отказаться от участия в сомнительном мероприятии отобрали, угрожая, что потащат туда силой. Если Адаму так хотелось полюбоваться его видом, пусть разглядывает Удовольствие. Ну, подумаешь, что Микк немного старше него, если его причесать и одеть соотвествующе, будет похоже. Кемпбелл, скрепя сердцем, согласился принять участие, но твёрдо решил провести вечер так, чтобы ни у кого даже мысли не возникло пригласить его повторно. Репутация у него не очень, вряд ли ему станет плохо, если она пробьёт очередное дно. К тому же, ему давно хотелось прокатиться верхом на люстре… Ну, это все подождёт. Сейчас ему важно разобраться, кто там обитает в Ковчеге, и не захочет ли этот кто-то прервать его жизнь раньше Графа, избавив родственников от целой кучи моральных дилемм. Удивительно, как быстро он смог стряхнуть с себя тревожные мысли, направив себя в позитивное русло. — Ты собираешься пойти в таком виде? — удивилась Лулу Белл. Желание и Удовольствие продолжили увлечённо выяснять отношения на повышенных тонах, пропустив прощание Четырнадцатого. — А что не так? — удивился Неа, понизив тон, боясь перебить язвительное шипение Камелота. Страсть постучала по своему плечу, и Исполнитель глянул вниз, невольно издав горестный стон. Он уже успел забыть о цветных пятнах на одежде, которые ему на память оставили близнецы. Вот так подарок. — Ты ведь не собираешься идти куда-либо в таком виде, верно? — голос Лулу едва было слышно за очередной гневной тирадой, в этот раз со стороны Микка. — Куда-то в люди — точно нет. Она кивнула и поднялась с насиженного места. — Иди за мной. — Что, прости? — изумился Неа. — Ты же только что сказал, что не собираешься ходить в таком ужасном виде? Одежду, в таком случае, следует поменять, — Страсть выглядела так, будто не понимает причины удивления, терпеливо разжёвывая ему смысл своих фраз. — Вряд ли ты хорошо ориентируешься в этом Ковчеге, поэтому я возьму на себя заботу проводить тебя до комнаты, где ты сможешь привести себя в надлежащий вид, — она секунду помолчала, а потом призналась. — Не знаю, в курсе ты или нет, но от тебя ещё пахнет спиртным. Неа моментально поднял руку и уткнулся в рукав плаща, пытаясь обнаружить запах алкоголя. Принюхавшись, он действительно уловил пару неприятных ноток, но таких незначительных, что если бы Лулу ему об этом не сказала, он даже не обратил бы на это внимание. — Прошу прощения, — искренне извинился Неа, мысленно аплодируя обонянию Двенадцатой. И испытывая стыд за собственную неопрятность. Проклятый кошачий нюх. — Я бы предложила тебе ещё заглянуть в ванную, но если ты торопишься, то можно обойтись парфюмом. Лулу окинула его задумчивым взглядом и пошла прочь из гостиной. Неа оглянулся на продолжающийся спор между братьями, хмыкнул и поспешил за своей провожающей. Он мог бы отказаться, честно сознавшись, что у него подготовлена сменная одежда в белом Ковчеге на подобные случаи… Но, во-первых, он не хотел упускать шанс осмотреться в местном Ковчеге, во-вторых, ему хотелось поднять очки симпатии в глазах Страсти, а, в-третьих, было просто любопытно, отчего она так вежлива и любезна с ним. Поэтому промолчал, шагая по коридорам. В общении с Белл было трудновато, потому что она оставалась достаточно непроницаемой для беглого чтения по лицу, но в целом собеседницей оказалась приятной: умела слушать, не торопилась с высказыванием стереотипного мнения, говорила чётко и ясно, выражая мысли. Не болтлива. Хотя в некотором роде это был минус. Он смог немного определиться с её стилем общения и воспринимал Двенадцатую более ясно, чем когда только с ней столкнулся. Кажется, случай с Джасдеби немного сблизил их. Ему было почти стыдно за собственный стереотип о её беспрекословной верности Графу, считая, что она будет беспричинно его ненавидеть только из-за статуса предателя Ноев. Сейчас Неа был рад возникшей между ними тишине, воспользовавшись возможностью уйти в собственные мысли. Обдумать ему было что, а сопровождающая не выражала недовольства отсутствием беседы. Мысли больше походили на ступор. Лулу Белл провела его по коридорам, пару раз повернула направо, остановившись перед простенькой дверью из тёмного дерева, почти сливающуюся с тёмными стенами. Путь не занял много времени. Потянув за ручку, она распахнула её, жестом пригласив внутрь. Четырнадцатый, вовремя вышедший из болота мыслей, вежливо кивнул, первым проходя внутрь. «А похоже любовь к зеркалам у Ноев поголовная». Место, в которое его привели, больше походило на личную комнату, чем на гардеробную. Умеренный свет от ламп, расставленных в незаметных сразу местах, вместе создающие уютное освещение. У центра стены круглая кровать с балдахином; на полу раскиданы пушистые ковры чёрного цвета, даже на вид выглядящие очень мягко, будто шерсть, ранее принадлежащая какому-то ухоженному зверьку. Немного прочей мебели по типу тумбочек, нескольких стульев и письменного стола со всеми принадлежностями и целой кучей бумаги. Неожиданно для этой сдержанной комнаты софа самого стереотипного девчачьего розового цвета; зеркало в пол, огромное и даже дорогое на вид трюмо, на котором было выставлено внушительное количество банок, склянок, бутылочек и прочей ерунды по типу косметики и парфюмерии. И… кошки. На каждой поверхности находилось просто сумасшедшее количество декора в виде кошек: фигурки разного размера, подставки, плюшевые игрушки, вазы и что-то ещё. А, присмотревшись, он обнаружил возле софы маленький столик, на котором горделиво возвышалась бутылка молока и бокал. «С ума сойти. Кошатница». — Это… — Моя комната, — подтвердила догадку Лулу, направившись к двери, которая притаилась за трюмо. — У меня есть увлечение собирать одежду разного типа, поэтому я иногда отвечаю за внешний вид Семьи. По крайней мере для тех, кто соглашается надеть то, что я им подбираю. — Даже не знаю, как ты смотришь на то безобразие, в которое обычно одеваются Узы, — съехидничал Неа. — Я не смотрю на них. Стараюсь не смотреть. За дверью обнаружилось помещение не менее «скромных» масштабов, уже больше походившее на витрину магазина по пошиву. Шкафы и полки с рядами ровно сложенных стопочек, вешалки и даже манекены. В каждом свободном сантиметре висела, лежала и находилась одежда самого разнообразного вида. И вся выглаженная, расправленная, идеально товарного вида — можно было надеть подходящий комплект и спокойно ходить в нём. Женской одежды оказалось не столь много, как он ожидал увидеть, но имелись в изобилии ряды под мужскую, в особенности привлекали манекены с классическими костюмами-тройками. Логично, если вспомнить, что представительниц прекрасного пола среди Ноев было в меньшинстве, а сама Страсть предпочитала носить брючные костюмы. Кемпбелл, разинув рот, смотрел на эти бесконечные ряды. Если он только планировал разорить несколько магазинов, то Лулу в этом явно преуспела. И подверглись опустошению не только магазины одежды. Он успел приметить нижние полки, отведённые под обувь. — Очуметь, — только и смог выдавить из себя Неа. — Под аксессуары и украшения господин Граф выделил отдельные помещения. Там масштабы ещё более внушительные. — Ещё больше? — открыл рот Кемпбелл. Лулу кивнула. Неа беспомощно обвёл глазами все эти полки и вешалки, даже не сомневаясь в бесполезности своего следующего вопроса. — И что, тут найдётся одежда моего размера под классический стиль? — Это звучит довольно оскорбительно. Уверена, я отыщу что-то, что сможет удовлетворить даже экстравагантные вкусы господина Тысячелетнего, — Страсть уже принялась что-то искать между вешалок, оставив Четырнадцатого мяться около двери. — Классический стиль — простая задача. Вот, посмотри, выглядит на твой размер и достаточно презентабельно. И вытащила на свет вешалку, продемонстрировав Исполнителю комплект, похожий на тот, что был на нём надет сейчас, только без плаща. — О, и правда, выглядит достойно, — Неа подошёл ближе, взяв в руки вешалку и прощупывая ткань, удивившись её хорошему качеству. — Примеришь? — А знаешь, я не любитель принимать участие во всяких кукольных переодевашках, в выборе одежды крайне неприхотлив… — она нахмурилась, однако Неа продолжил мысль. — Но, глядя на всю эту комнату в целом, мне как-то не хочется упускать её потенциал. Не хочешь подобрать что-то на свой вкус для меня? Нахмуренные брови Лулу мгновенно разгладились и даже приподнялись, а на её лице впервые за всё общение появился намёк на улыбку. — Конечно. И всего менее чем через полчаса Неа уже рассматривал собственное отражение в зеркале со всех сторон, не сдерживая восхищённые комментарии и вздохи. Даже его острое чувство прекрасного (он умолчал, что это касается исключительно музыки и освещения в виде летающих свечей, вопреки всем законам логики) восторженно пищало, глядя на то, как красиво одежда лежит даже при поворотах тела, позволяя без усилий поднимать руки-ноги, как если бы это был свободный фасон. Даже небольшие складки были неприметными и не мяли материал. — Леди, у вас превосходный вкус. Чувство стиля у Лулу, воистину, было бесподобно. Чёрная рубашка с прямыми рукавами и чёрные брюки, поверх жилет сложного кроя из какой-то приятной на ощупь ткани. Жилет, в отличие от остальных элементов комплекта, был белоснежным, будто снег высоко в горах. Пуговицы были крошечными, серебряными, и, вторя их дизайну, Двенадцатая подобрала декоративный узкий пояс из ткани, завязав его в сложный, но красивый узел на бёдрах. Под воротник отлично легла белая лента, а на руках красовались привычные перчатки того же оттенка. Вместо стандартных сапог Лулу отыскала аккуратные чёрные туфли. Образ не то чтобы кардинально отличался от его предыдущей одежды, но смена цвета и некоторых мелочей превратила его из безликого человека в толпе в элегантного молодого господина. Одежда не била в лицо своей роскошью, но внимательного взгляда было достаточно, чтобы понять её высокую цену. На скромный взгляд Неа, теперь он мог забить на поиск костюма к балу, потому что сейчас он и так выглядел чертовски хорошо. «Ничего не знаю, теперь она наш новый стилист» — заявил мозг и в кой-то веке Неа был всецело согласен с его словами. Чёрный цвет — цвет абсолютной завершённости, это цвет роскоши и элегантности, идеально гармонирующий с белым, создавая баланс. Неа знал, что был красив, но при правильном подборе одежды он превращался из «просто симпатичного» в «рокового обольстителя». Когда ему выдали белый плащ, закончив и без того идеальный образ, Кемпбелл был готов лезть целоваться. Или обниматься. Он не был уверен, что его не ударят за резкое проявление чувств. Зато был уверен в решении организовать свой фан-клуб почитания Двенадцатой. — Это высший класс. Я серьёзно. — Рада, что тебе нравится, — Лулу была едва ли не счастливее него самого, с головой уйдя в процесс подбора одежды, и теперь с затаённой гордостью осматривающая результат своих усилий. — Я могла бы подобрать для тебя костюм к балу, если только Шерил не перехватит эту инициативу на себя. — Я буду сопротивляться. Хватит с него и того, что он станет моим наставником по подготовке к мероприятию, выбор одежды я всецело доверю тебе., — он трогательно улыбнулся. — Серьёзно, никто не сможет подобрать для меня что-либо так же хорошо. Губы Страсти тронула мягкая полуулыбка. — Я учту твои пожелания. Теперь осталось последнее, — её голос внезапно стал суше. — Скрыть запах алкоголя. Чувствуя себя нашкодившим ребёнком, которого строгая мать застукала за распитием спиртного втихушку, Кемпбелл отправился за Лулу обратно в комнату в стиле поехавшей кошатницы, такую не похожую на упорядоченную гардеробную. Та встала у трюмо, перебирая склянки, как теперь он понял, духов. — Что ж, они не тянут на мужской парфюм, но это будет лучше твоего «шлейфа», — она вытащила одну из баночек, открутила крышку и помахала над ней ладонью, принюхиваясь. — В самый раз. И прежде чем Четырнадцатый успел возразить, его обрызгали с ног до головы какими-то приятно пахнущими духами. Отчего-то сразу вспомнилась та чудесная ванная в карманном измерении, в которой он обнаружил всякие интересные банки с содержимым одной из них, перемазавшись целиком, благоухая печеньем. Теперь же он источал аромат цветов и чего-то ещё, более тонкого, что разобрать не смог. Запах приятный и точка. Может, теперь его вид перестанет пугать бедных экзорцистов? Что-то смутно подсказывало Неа, что даже заявись он к ним с праздничными хлопушками и тортиком, хорошего эффекта он не произведёт. Чёрт, как же все-таки приятно пахнет парфюм… И как же здорово повышает самооценку новая одежда и качественный внешний вид, над которым поработали опытные руки. — А теперь отправляйся туда, куда хотел. Ты вроде как спешил, — ворвалась в его мечтания Лулу. Кажется, его собирались выгнать из комнаты. — Не особо-то и спешил, — флегматично пожал плечами Кемпбелл. — Но твоя правда. Но, вспоминая, какой его ожидает квест, приподнятое настроение сталкивается с монотонным, угрюмым «надо». Былой восторг притупился. Пришло время доломать все остатки радости о том непонятном типе, который уже ждал его в Ковчеге. Помимо ехидных комментариев и абсолютно бестолковых описаний, система, как оказалось, ещё любила раскидываться отвратительными квестами. Такими уж отвратительными? Она просто подрывала его слабую уверенность в себе. — Спасибо. Неа улыбнулся, выдержав краткую паузу, во время которой призвал Врата прямо за своей спиной. — Хорошего вечера, — отдал он ей честь, прежде чем запрыгнул в Ковчег, растворяясь в очередном белоснежном вихре. Вторая встреча с Ноями вышла неоднозначной. Город встретил его гробовым молчанием. Теперь безмолвие казалось ему не угнетающим, а расслабляющим. Общение с людьми — это замечательно, люди прекрасны, но Неа признал, что его от них временами тошнит. Видимо, он принадлежал к той категории людей, которым просто жизненно необходимо иметь свой уголок в другой реальности, где они могут укрыться от настойчивых взглядов, предавшись рефлексии. Довести себя одиночеством и мыслями, чтобы потом вновь показаться публике, не рискуя сорваться от случайного вопроса. Порой одиночество угнетало, а иногда становилось спасительным кругом. К тому же он не имел с кем-либо настолько тесных отношений, чтобы позволить себе делиться переживаниями, поэтому выбора в подобном вопросе у него не было. «А как же я?» — возмутился внутренний голос. — Дверь мне, — сказал он вслух, любуясь, как, повинуясь его мысли, прямо на стене дома возникает ещё один проход. Не обязательно топать через весь город, чтобы попасть в необходимое место. Щёлкнула ручка. Через секунду Неа стоял на пороге знакомой комнаты с пианино и зеркалом во всю стену. Теперь уже с опаской поглядывая по сторонам, ожидал, что вот-вот на него кто-нибудь накинется, что будет боль. Ничего. Его окружала только белизна стен и предметов. Неа даже к зеркалу рискнул подойти, скорчил отражению рожицу и потрогал его поверхность, помня, как ещё недавно в подсознании Уолкера оно было своеобразным проходом в другой «мир». Тоже ничего. Пальцы лишь бездумно чертили дорожки по зеркальной поверхности, пересекали лицо его отражения и возвращались назад, продолжая рисовать лишь ему одному ведомый узор. Даже его вид ничуть не изменился, с той стороны на него сосредоточенно смотрел юноша в белом плаще. В чём был смысл его нахождения здесь? Обернувшись к пианино, он из безысходности ткнул на крайнюю клавишу. Инструмент издал мелодичный звук, нарушая тишину в комнате, а перед глазами незамедлительно развернулось уведомление:

Новый квест!

Ковчег — древний механизм, функционал которого вам до сих пор неизвестен. Действительно ли его предел в одном только перемещении и воссоздании странных комнат?

Откройте комнату при помощи ключа, чтобы узнать тайны Четырнадцатого.

Награда: —

Штраф за провал: смерть.

— А почему теперь вместо награды прочерк? — недовольно поинтересовался вслух Исполнитель, громко цокнув языком и ткнув пальцем в окошко. — Суёшь очередное сумасшедшее задание, последствия которого, очевидно, разнесут мою жизнь в щепки, зато какая красота стоит в штрафах! Смерть! Просто восторг! Система, будто задумавшись над обвинениями в свой адрес. Через секунду часть букв изменилась. Перечитывая строчки, Неа невольно свёл брови к носу, фыркая, но потом дошёл до извинений:

Награда: ??? + 5 очков ко всем характеристикам.

Четырнадцатый почтительно замолчал. Задумался. Если уж ему сулят настолько щедрые награды, то какой кошмар его будет ожидать при выполнении задания? Не то чтобы у него был шанс отказаться, несмотря на то, что в этот раз никаких ограничений по времени не стояло. Хочешь — делай, не хочешь — займись потом. Настоящая свобода выбора. Но Неа уже просёк фишку сволочной системы. Если уж она что-то даёт, то точно не просто так. Всегда следует ждать определённых последствий. Обычно они приносили новые проблемы. Игнорировать её было попросту невыгодно. С другой стороны, та услужливо подводила его к некоторым действиям, дав те навыки, которые ему позже пригодились. И заставляла его развивать те, что он уже получил. Система была разумна, и она чего-то ожидала от него. Лепила для него сцену и давала в ней определённую роль, ожидая, что же он отыграет, увидев, что страницы сценария пусты. Импровизация. Сначала совсем незначительные роли, но понемногу сложность игры росла. Будто присматривалась, осилит то или иное задание, прежде чем подкинуть новое. А ведь всё начиналось просто, с цели выжить. Интересно, есть ли у системы такая власть, чтобы генерировать события по собственному сценарию? Может, события, о которых он ещё помнил из сюжета данного мира, уже оказались бесполезными знаниями. Слишком много изменений: у него своё тело, их пути с Уолкером разошлись ещё до того момента, как достигли точки невозврата. Седой малец так и остался экзорцистом, а Неа, вроде как, сейчас считался на стороне Графа — если так можно назвать его невнятные попытки сохранить нейтралитет. Всё сложилось бы куда сложнее, если бы не вмешательство системы в некоторые обстоятельства. Если бы не изменения, пришлось бы ему делить одно тело на двоих, убегать от преследования Ордена, Ноев и Апокрифа. Система была последовательна. Сначала всё просто: сохрани свою жизнь в новом мире. А потом и навыки обнаружились, и собственное тело следовало получить, и учесть все нюансы отношения «персонажей» к своей персоне. И ведь он ещё ни разу не столкнулся с кем-то по-настоящему агрессивно настроенным. Семья, пусть и недолюбливала предателя, но против желаний Графа идти не стала, любезничая сквозь сжатые зубы. Но любезничая ведь! Сам Граф, будучи вконец сумасшедшим, проявлял такое дружелюбие, что становилось тошно от проявлений его заботы. Даже экзорцисты не лезли сразу в драку, а начинали с вполне любезных разговоров. Если быть совсем уж честным, та стычка с Уолкером и Линали была вполне оправданна с их стороны. Квесты вели его по какой-то сложной дорожке, минуя реальные опасности, подкидывая только такие, с которыми он мог справиться на текущем уровне. И вот внезапно возросшая сложность. Ставка на жизнь. Казалось бы, не в первой, но он был так не уверен… Бездушные буквы уведомления словно смотрели в ожидании, не начнёт ли он избегать нового сценария, беспокоясь за жизнь? Примешь вызов? — А, достала, — махнул рукой Четырнадцатый, встав перед пианино. — У тебя всегда всё через одно место идёт, в любом случае заставишь делать то, что тебе надо. Вздохнул в очередной раз. Сейчас бы ему не помешал бы компаньон для расслабляющей беседы, чтобы выплеснуть накопившиеся сомнения. Жалоб за всё время у него накопилось достаточно. Или хотя бы молчаливого слушателя вроде Тима. Золотой голем не мог поддержать его советом, но всегда проявлял привязанность, ласково бодаясь крошечными рожками. — Ладно, — он положил пальцы на клавиши, отдающие холодом даже сквозь перчатки. — Ладно. Не станет же сразу убивать другое «я» за попытку поболтать, верно? Глядишь, и договоримся… Неа начал играть, вытаскивая из недр памяти ноты, которые, на его вкус, всё ещё плохо собирались в единую композицию. Инструменты давались ему лучше, чем в начале пути, но как-то так вышло, что больше внимания он уделил для изучения и практики на скрипке, чем на пианино. Жизнь не прекращала раздавать ему оплеухи за упущенные возможности. Кемпбелл сделал себе заметку в памяти, что в следующий раз время стоит потратить не на чтение книг, а на насилие над инструментом и собственными ушами. Ковчег внял его сумбурному желанию. Подняв голову, Неа увидел, как в воздухе дрожит силуэт двери, с каждой нотой обретая материальность. На финальных аккордах она стала полностью физической. Закончив играть, он медленно подошёл к двери, осторожно, будто та в любой момент может распахнуться и ударить его, как сделали недавно Узы. Она была самой обычной, деревянной, кажется, покрашенной в такой же тошнотворно белый цвет, как и всё здесь вокруг. Неа аккуратно дотронулся до ручки и потянул, с интересом заглядывая за дверь. За ней скрывалась бездна. Чёрное пространство, которое навсегда отпечаталось в его разбитом разуме, памятное из-за смерти первого тела. Бесконечная чернота, в которой не угадывалась ни длина, ни глубина, она просто была всем. Единственным светлым островком являлась сама дверь, ведущая к тайной комнате Исполнителя. Неа смотрел на что-то, чего даже, наверное, не существовало. — Как я понимаю, нужно прыгать? Система не дала ему ответов. Пустота продолжала пожирать его «взглядом», он был готов поклясться, что она была живой и разумной, как система, и наблюдала за ним прямо сейчас. Может, она и была этим бесконечным ничем. Четырнадцатый поджал губы. Сейчас или никогда. Развернувшись спиной к бездне, он вцепился руками в проём двери, подступив к самому краю. Падать будет не так страшно, если он не увидит куда. Выразительно осмотрев комнату, он уставился на своё отражение: слегка испуганное лицо, на котором застыла нахальная усмешка, единственное, что сейчас отделяло его от ужаса, застывшая в теле перед неизвестным. Вероятно, то, что он собирался сделать — довериться воле случая — было безумием. Неа не отрицал. И, продолжая смотреть на себя в отражении, он решительно убрал руки от двери, шагнув назад. — Если я умру, я стану призраком, который проклянёт вас всееееех! Лишённый опоры, он, упавшей звездой, полетел вниз, навстречу очередному заданию. Навстречу своему прошлому, кажется? Падать было немного страшно, но не так жутко, как Неа об этом думал секунду назад. Самым тяжёлым оказалось именно сделать шаг навстречу неизвестности. Уже летя вниз, он задумался о том, какое это всё-таки необычное чувство. Люди часто мечтают о полёте, словно птицы, но единственное направление, которое им доступно — вниз. Куда-то туда, где ждёт дно. Но и его достигнуть была та ещё задачка. Он попытался расслабится, но тело рефлекторно сжалось в комочек, ожидая рокового удара обо… что-то. Об дно, например. Чувство полёта закончилось быстро, его падение прервали резким толчком, будто кто-то с силой толкнул его вбок. Так он и остался, сжавшись, с зажмуренными глазами, ожидая худшего. Секунда — в нос ударил слабый запах выстиранного постельного белья, а под собой Неа почувствовал что-то мягкое, будто не заметил, что уже успел успешно приземлиться. Ничего не происходило, и он наконец рискнул открыть глаза. Сначала чуть-чуть один, а потом, распахнув оба глаза, недоумевая, куда его занесло в этот раз. Снова комната, так не похожая на те, что он видел раньше: ни тебе белого безумия Ковчега, ни тяжёлого люкса, как у Ноев. Максимально простенькая, крошечная комнатушка, в которую умудрились втиснуть две кровати, два стула и небольшой комод, на котором уже лежали чьи-то вещи, неаккуратно скинутые в кучу. Постель на одной кровати была застелена, а на второй творился полный бардак; на ней-то Неа и сидел, опасливо озираясь по сторонам. Вещи были чистыми и ещё пахли порошком или чем-то таким моющим, словно их постелили совсем недавно. А ещё в помещении было тихо и пусто. Комната производила впечатление какого-то номера в небольшом постоялом дворе где-нибудь в провинции. Всё бедное, маленькое и потрёпанное, но видно, что за вещами тщательно ухаживали, поэтому они и выслужили внушительный срок. Ещё лет 10-15 и сойдёт даже за антиквариат. Наверное… он в подобном не разбирался. Лишь знал, что пусть номер был простеньким, но менее уютным он от этого не стал. А потёртые вещи добавляли ему свою атмосферу уникальности. Неа встал на ноги, кровать под ним еле слышно скрипнула, мягко выталкивая его из развороченной постели. Кемпбелл выглянул в окошко, за которым обнаружился городок европейского образца, и солнце, вроде как ещё только встающее в этой местности. «Куда меня закинуло в этот раз и чья это комната?» Он осторожно протиснулся к двери и выскользнул в крошечный и узкий коридор, который с одной стороны вёл к другим дверям, а в другой угадывался остов лестницы, убегающей куда-то вниз. Всё было деревянное, опять затёртое от долгого использования, но удивительно приятное для глаза. Поколебавшись в секундных размышлениях, он закрыл за собой номер, смело направившись к лестнице. Неизвестное место по прежнему оставалось тихим и безжизненным. Спустившись вниз, его взгляду открылся просторный зал, служащий одновременно приёмной для постояльцев, местом ожидания и чем-то вроде обеденной. Перегородка посреди выполняла исключительно декларативную функцию, хотя была поставлена в надежде отделить импровизированную столовую от остального пространства. Стойка регистрации была пустой, но за одним из столов, стоящего дальше всех от входной двери, сидело целых два человека: один, тёмноволосый, сидел полубоком к лестнице и увлечённо листал какую-то потрёпанную книгу, его компаньон, одетый в чёрную рясу священника, возился с каким-то предметом в руках. Приглядевшись, Неа увидел флягу и салфетки. Стало понятно, что незнакомец натирал вещь до блеска. Такой ли уж незнакомец? Неа с каждой секундой убеждался, что прекрасно знает сидящего за столом священника. Пышная копна алых волос, небрежно повязанная в низкий хвост, странная половинка маски на правой стороне лица, очки, хмурые и недовольные чем-то глаза. Четырнадцатый вздрогнул, когда на него подняли тяжёлый взгляд, но Мариан Кросс — кто ж ещё — приветливо отсалютовал ему, поманив пальцем к столу. Компаньон генерала оживился после случайного жеста и, оторвавшись от книги, обернулся через плечо. Тёмный хвостик волос забавно колыхнулся от движения, а лицо его обладателя озарила добродушная улыбка. — Неа! Одежда, идентичная той, что носил он. Лицо абсолютно одинаковое тому, что он наблюдал каждый раз в отражении зеркала. Улыбка, которая прошибла внутренности ударом тока, от которого перехватило дыхание. Он выглядел в точности как сам Неа, только вместо короткого ёжика волосы лежали красивой волной на спине, а на лице вместо усталой насмешки красовалась нежная улыбка. Второй из Кемпбеллов. Мана Д. Кемпбелл. Единственное, что сейчас Исполнитель мог — обессилено взглянуть на тех, кто считался мёртвыми в его времени. — Брат, иди сюда! — снова позвал его Мана, полностью повернувшись к лестнице. Неа, повинуясь этой просьбе, будто загипнотизированный, двинулся в сторону стола, в то время как в его голове играл похоронный марш, становящийся громче и отчетливей с каждым шагом. Мысли спутались, исчезли, опустошая голову. Дошёл до стола, с чувством, будто добровольно остановился перед плахой, ожидая неминуемую казнь с минуты на минуту. Его близнец моментально подвинулся на скамейке, позволяя занять место рядом с собой. Пребывая в прострации, Исполнитель сел, уставившись куда-то в точку над Кроссом, искренне надеясь, что сейчас вылезет громкое оповещение о том, что всё происходящее шутка. Потому что он не знал, что делать с цунами чувств, которое захлестнуло разум. Кажется, что ещё чуть-чуть, и волна затопит его целиком. Мана сидел, улыбаясь не только губами, но и глазами. А Неа думал, что этого было достаточно, чтобы сдохнуть. — Когда ты умудрился переодеться? И главное, на кой чёрт, — хмыкнул генерал, откидывая от себя салфетку. — И куда подевались те два оболтуса, с которыми ты двинул на разведку? — Какие оболтусы? — немного испуганно отозвался Четырнадцатый. — Он про Аллена и Книгочея, брат. Вы же вместе вышли на рассвете, чтобы исследовать местность и карту, наметить дальнейший маршрут… — Мана, до этого лучезарно улыбающийся, внезапно посерьёзнел. — Что-то случилось? «А причём здесь Уолкер? Он будет меня изводить теперь на том свете из вредности?» Видимо тяжёлый мысленный процесс и мучительное недоумение отобразилось на его лице, потому что в следующую секунду подобрался и Кросс. — Брат? Ты побледнел. — Алло, Четырнадцатый! Возвращайся со своих фантазий обратно на Землю и скажи уже, в чём дело! — Мариан, Неа же просил не называть его так! — Это действенный и быстрый способ привести его в чувство, — отмахнулся Кросс. — Побесится немного и перестанет. Ау, приём? — он пощёлкал пальцами перед лицом младшего близнеца. Неа вздрогнул. — Неужели… Он снова нашёл нас? — Мана понизил голос, затравленно оглянувшись, будто из любого окна сейчас покажется что-то опасное. Или кто-то. — Я… — начал Неа. Начало речи прервал еле слышный звон колокольчика входной двери. Пара стуков каблуков о деревянный пол, и вот уже в его волосы больно вцепилась чья-то рука, грубо опрокидывая голову назад, в то время как к беззащитной шее прижалось что-то холодное и острое. Кемпбелл ощутил, как оружие оцарапало кожу, пуская первую кровь. Раздался изумлённый крик Маны, недоумённое «что?» от Кросса, и ещё какие-то голоса, что-то там кричащие, но смысл фраз утекал от него, словно песок сквозь пальцы. Его мир сузился до нависшего над ним лица, полного бешенства. Оскал, посеревшая кожа с ровным рядом стигмат на лбу, уже знакомый чёрный меч, который он мог бы вызвать в собственных руках. Неа смотрел прямиком в глаза ещё одного Неа, который пребывал в полной боевой готовности и жаждал его убить. — Кто ты, чёрт тебя подери, такой, — прошипел «Неа», сузив глаза до пылающих гневом щёлочек. — И что ты здесь делаешь?!