Замена переменных

      Гарри по-прежнему сидел у стены в туалете, когда большие хогвартские часы пробили час ночи. Малфой наверняка мерз на Астрономической башне, ожидая его, но Гарри до него не было никакого дела. Он не знал, чего хотел получить слизеринец и почему он не мог сказать все сразу еще днем, а идти выяснять желания не было. В голову настойчиво долбилась мысль, что Малфой устроил ему на башне ловушку с целью либо опозорить его (хотя Гарри уже на такое не реагировал), либо избить (опять-таки, ему не привыкать). Мысль была откровенно притянута за уши и имела ряд логических несостыковок, но более правдоподобного объяснения его поведению Гарри придумать не мог.       Не дружбу же ему предлагал слизеринец, право слово.       Хотя, исходя из его пламенных речей, получалось, что предлагал. Это даже звучало смешно! Они на протяжении трех курсов считали друг друга врагами, устраивали ссоры, дуэли и всевозможные подлянки, а сейчас Малфой ни с того ни с сего предлагал Гарри дружбу. Больше всего это смахивало на неумелую попытку поиздеваться над ним, но Гарри знал: Малфой способен на действительно стоящие вещи, а не эти жалкие розыгрыши.       Но стоит признать, он выглядел искренним, когда говорил, что хотел бы дружить. Гриффиндорец внутри Гарри подозрительно щурился и искал подвох, но найти его не мог, как ни старался. Слизеринская же часть, робко выглядывая с периферии сознания, утверждала, что если Гарри заведет хорошие отношения с Малфоем, то получит протекцию от него и, возможно, от всего Слизерина. В тех обстоятельствах, в которых приходилось сейчас выживать Гарри, защита хотя бы одной четверти школы обеспечила бы ему безопасность. Гарри опустил глаза на свой красно-золотой галстук, и его губы растянулись в горькой усмешке. А может и прав был Малфой: друзья оказались предателями, профессора — плешивыми крысами, игнорирующими травлю ученика, и сам он наверняка не гриффиндорец вовсе, раз прячется от факультета и от всей школы в заброшенном туалете.       В несколько резких, почти истеричных движений Гарри растянул узел галстука и сдернул его со своей шеи. Всё казалось до жути неправильным. Гарри должен был играть в квиддич и посещать тренировки, весело болтать с однокурсниками в гостиной, делить секреты с Роном и Гермионой, учиться магии в конце-то концов, а не глотать слезы и всерьез размышлять, кто он такой на самом деле. Как назло, вспоминался второй курс, когда вся школа считала его наследником Слизерина. Тогда ненависть других учеников ощущалась не так явно, и друзья были рядом, готовые утешить и подставить плечо, но даже тогда Гарри задумывался, тот ли он, кем хочет себе казаться. Может, он зря спорил со шляпой на распределении? Может, все это время его место было на Слизерине? Может, правы все эти злые рты, нарекающие его хитрецом, обманщиком и темным магом?       Гарри с силой закусил губу и почувствовал на кончике языка металлический привкус. Размышления так поглотили его, что он не ощутил боли. В то время, как сердце, порой сбиваясь с мерного ритма, колотилось о его ребра, в голове в две колонки распределялись минусы и плюсы идти навстречу Малфою. Минусов набралось мало, а если конкретно, всего один: вся эта история могла оказаться лишь дешевым розыгрышем, и в случае, если Гарри доверится слизеринцу и окажется обманут, пережить это будет очень и очень сложно. Как выяснилось, это больно — когда тебя предают. Из плюсов выходили возможное покровительство и защита со стороны Малфоя, некое мщение гриффиндорцам, которые искренне верили, что Гарри останется один, и Дамблдору, закрывающему глаза на травлю; также, если все хорошо сложится, Гарри сможет спокойно посещать Большой зал и при любом случае не прятаться под мантией-невидимкой. Если так подумать, терять ему особо и нечего.       На мгновение в голове Гарри вспыхнула картинка, как он в компании слизеринцев, весело с ними общаясь, входит в Большой зал, и где-то маячат изумленные и перекошенные лица десятков гриффиндорцев и пуффендуйцев. И Снейпа с Макгонагалл. И Дамблдора.       Определенно, стоит рискнуть.       И пускай оговоренное время встречи уже истекло; Гарри поднялся на ноги, небрежно сунул гриффиндорский галстук в карман брюк, подхватил рюкзак и решительно вышел из туалета, беря курс на Астрономическую башню.

***

      Как ни странно, Малфой еще был там. Одетый в теплую мантию поверх черного свитера, он сидел на каменном выступе перед балконом, оперевшись локтями о колени, и смотрел на укрытое тучами небо. Лицо его казалось пустым и тоскливым, и не было в нем ничего от того Малфоя, которого Гарри знал. Пропало из глаз превосходство, уголки губ и нос были расслаблены, верхняя губа не приподнималась, демонстрируя презрение к собеседнику. В темноте в одиночестве на верхушке башни, обдуваемый холодным северным ветром, он не был слизеринцем. Он не был врагом. Он не был даже жадным до внимания мальчишкой. Он был просто Драко. Не больше и не меньше.       Он явно не слышал шагов Гарри, и тот замешкался, не зная, как заявить о своем приходе. В итоге он пару раз тихо кашлянул и, когда Драко обернулся и неверяще распахнул глаза, поднялся на площадку, преодолев последние три ступени.       — Малфой, я…       — Ты пришел, — перебил его тот. Драко встал и, явно не зная, куда спрятать руки, убрал их в карманы мантии. — Я решил, что ты не принял мое предложение.       — Но ты не ушел отсюда, — проницательно заметил Гарри.       Драко поджал белые, бескровные губы, и в его лице что-то неуловимо изменилось.       — Я правда хотел, чтобы ты пришел, — сказал он с таким выражением, будто слова приносили ему нестерпимую боль. — Я ждал достаточно, чтобы попытаться вновь предложить тебе дружбу и надеяться на положительный ответ.       — Только дружба? — прищурился Гарри. — Столько лет ты желал лишь моей компании?       — Ты намного лучше, чем сам о себе думаешь. И ты стоишь сотни тех, с кем прежде общался. — Малфой сделал свистящий выдох и ближе шагнул к Гарри. Тот не попятился. — У тебя есть шанс выбрать другую сторону. Я знаю, каков ты на самом деле. Ты не бросал свое имя в Кубок. Это сделал кто угодно, но не ты. Я знаю это. Весь Слизерин знает. Никто из наших тебя не осуждает.       — Почему вы поняли это, а другие нет? — спросил Гарри, и его голос звучал непривычно сипло. Не верилось, что единственными людьми в замке, не настроенными против него, были слизеринцы — те ребята, на вражду с которыми львят настраивали еще до поступления в Хогвартс.       — Нам от тебя ничего не нужно, — просто ответил Драко. — У всех остальных есть определенная цель. Большинство, конечно, верит, что ты настолько коварен, что обманул защиту Кубка, но есть и те, кто знают правду и намеренно ее скрывают.       Гарри поднял голову и впился в Малфоя цепким взглядом:       — И кто же это?       — Дамблдор, разумеется, — Малфой пожал плечами и усмехнулся, видя недоверчиво вытянувшееся лицо. — Ты всерьез полагаешь, что Дамблдор тебе не верит? Он сам накладывал защиту на Кубок, он должен понимать, что четверокурсник никак не мог ее преодолеть. Скорее всего, он даже в курсе, кто подкинул в Кубок твое имя. Возможно, он сделал это сам.       Гарри чувствовал, что он должен сказать что-то в защиту директора, но слов не было. Поведение Дамблдора никак не противоречило тому, что говорил Малфой. Странно, но Гарри не чувствовал удивления. Словно он давно подозревал нечто такое и лишь нуждался в подтверждении.       — Зачем ему это? — глухо спросил он. Колени подогнулись, он сделал несколько шагов в сторону и рухнул на то место, где прежде восседал слизеринец. Холодный камень обжег бедра через тонкую ткань брюк, но Гарри не обратил внимания.       — А зачем нужен был запретный коридор на первом курсе? Или почему он спокойно реагировал на то, как тебя считали убийцей на втором? Про дементоров на третьем я вообще молчу.       — Малфой, я сейчас не настроен на анализ поступков вышедшего из ума старика.       Малфой хмыкнул.       — Ты мальчик-который-выжил и ему от тебя что-то нужно. Из тебя делают пушечное мясо в красивой упаковке с надписью «герой». Храбрый, всепрощающий, лишенный семьи и готовый на все ради людей, которые дали ему немного тепла и любви. Никого не напоминает, Поттер?       — Захлопнись, — скрипнул зубами Гарри. От своей доверчивости и идиотизма хотелось сброситься с башни или повеситься в холле перед входом в Большой зал. Раскачивался бы там, болтался. Филч бы оценил. — Ты считаешь, Дамблдор намеренно не прекращает травлю?       — Не удивлюсь, если он ее и спровоцировал, — кивнул Драко. Он немного потоптался, переступая с ноги на ногу, а потом неловко приземлился на выступ рядом с Гарри и неуверенно посмотрел на него. — Гарри, — сказал он, и Гарри повернул голову в его сторону, — переходи к нам. К слизеринцам. Никто из наших тебя не тронет. И не позволит другим над тобой издеваться.       Гарри усмехнулся уголком губ и отвел взгляд. Он уже все решил.       — Я буду с вами, Малфой.       — Правда? — Голос слизеринца комично взлетел на пару октав, и он смущенно откашлялся. — То есть ты серьезно? Ты же понимаешь, чем для тебя это может обернуться, да?       — Я все решил, Драко, — спокойно ответил Гарри, звуча, как двухсотлетний старик. — Я слишком устал и хочу покоя. Если ты и слизеринцы можете мне его обеспечить, я буду с вами.       Лицо Малфоя просияло. Резво вскочив на ноги, он развернулся к Гарри и требовательно протянул ему руку. Гарри недоуменно приподнял брови.       — Пошли, Поттер, — закатил глаза Драко и потряс ладонью. — С этого дня ты ночуешь в гостиной Слизерина. Вставай.       — Э-эм… — Гарри неуверенно взялся за протянутую ладонь и позволил себя поднять. Его по-прежнему не покидало ощущение ирреалистичности происходящего. — Ты не думаешь, что другие слизеринцы будут против?       — Не будут, — легкомысленно отмахнулся Драко. Он направился к лестнице и сделал приглашающий жест, чтобы Гарри следовал за ним. — А если и найдется кто-то, с ними поговорят. Где твои вещи?       — На кухне.       — На кухне? — не сбавляя шага, Малфой обернулся, чтобы непонимающе посмотреть на Гарри.       — Я там ночевал, — покраснев, отозвался тот. — Добби помог обустроиться.       — Значит, он тебя слушается?       — Да. А что, не должен?       — Хогвартские эльфы не подчиняются никому, кроме Дамблдора. Но этот домовик явно исключение.       — Может, потому что он наемный работник и получает зарплату? — предположил Гарри.       Малфой неопределенно пожал плечами. Этот жест можно было расшифровать и как «не знаю», и как «вполне вероятно».       — В любом случае хорошо, что он тебя слушает. Ты можешь приказать ему перенести свои вещи в нашу гостиную.       Гарри уже открыл рот, чтобы исправить малфоевское «приказать» на «попросить», но в итоге махнул рукой. Перевоспитывать слизеринцев — дело гиблое и неблагодарное.       До слизеринской гостиной они шли, перебрасываясь редкими комментариями. Драко инструктировал Гарри о том, как тому нужно себя вести, о чем не следует говорить и с кем не стоит общаться. Эти знания Поттер впитывал, как губка, потому как из слизеринцев он более-менее знал только тех, с кем учился на одном курсе и против кого играл в квиддич.       Когда они подошли к каменной стене перед входом в гостиную, Гарри ожидал услышать пароль в стиле «Горите в аду, грязнокровки», но Малфой его удивил.       — Честь и традиции.       Стена перед ними отъехала в сторону, и подростки вошли в помещение с низким потолком, залитое холодным болотным светом. Вместо окон на стенах висели гобелены, изображающие подвиги знаменитых слизеринцев, у стен стояли старинные буфеты из тёмного дерева, а близ каминов расположились низкие темно-зеленые и чёрные кожаные диваны. Хоть в каминах и полыхал огонь, в гостиной было холодно; об уюте и говорить нечего, в сравнении с теплом и оживленностью гостиной львят.       В такое позднее время гостиная пустовала, и Гарри с облегчением последовал за Драко в дальний угол комнаты. Там в тёмном, удалённом закутке стоял диван.       — Ложись сегодня здесь, завтра мы все решим с твоим ночлегом, — сказал Драко. — Знаю, это не лучший вариант, но единственно возможный. Располагайся, я принесу подушку и одеяла.       Малфой ушёл, и Гарри смиренно принялся стягивает с себя верхнюю одежду. Полностью раздеваться он не стал: холодный воздух гостиной и без того вызывал мурашки.       Через пару минут вернулся Драко с охапкой одеял. Гарри с благодарностью принял их и застелил диван.       — Наложи на себя согревающие и отвлекающие чары, лишним не будет, — напутствовал Малфой. — Утром объясним всё слизеринцам.       — Да, хорошо, — кивнул, как болванчик, Гарри и глубже зарылся в ворох одеял.       Губы Малфоя подозрительно дрогнули в намеке на улыбку, а после он развернулся и направился в сторону коридора, ведущего в мужские спальни.       — Спокойной ночи, — робко бросил ему в спину Гарри. Драко замер. — И… Спасибо.       Драко обернулся, и на мгновение Гарри подумал, что тот сейчас рассмеется с его нелепых слов, но на лице Малфоя не было ничего, кроме искренней признательности и участия.       — Спокойной ночи, Поттер, — сказал он, беззлобно усмехнувшись, а после скрылся в тени коридора.