Ashes to Ashes

Одной из самых первых задач для Филиппа было научить себя называть эту маленькую вещь одновременно и мальчиком, и его новым именем. Пока блуждая в поисках нового места, которое можно назвать домом, ведьмы и демоны одинаково смотрели на Филиппа с подозрением, когда он называл младенца на руках «оно». Вместо этого, когда его спрашивали, ребенка нужно было называть Хантером Виттебейном, юным племянником Филиппа. Часть его вынуждена была называть Хантера его сыном, хотя бы для того, чтобы сделать их историю менее усложнённой, но по большей части он отшатывался от этой идеи. Если бы когда-нибудь у Филиппа был ребёнок, это был бы нормальный человек. Кроме того, если он хочет придерживаться нетривиального мышления, Хантер продолжал носить черты брата Филиппа в своих широких глазах и блондинистых волосах. Не достаточно, чтобы ошибочно принять его за человека, который был до него, но всё ещё оставалось знакомо. Следовательно, племянника было достаточно. Однако, имя и ярлыки не останавливали Филиппа от бдительности наедине. По случаю, он позволял себе думать о ребёнке как об этом, когда он разочаровался от этих плачей и непрекращающихся потребностей. Как-никак, эти язычники не знали, что этот младенец не был ни человеком, ни ведьмой, ни фениксом. Хотя он говорил со многими звериными-хранителями и медицинскими экспертами, выяснилось, что никто не слышал о ритуале, который провёл Филипп, по крайней мере вне обширного фольклора. Многие сомневались, что это вообще возможно. Итак, Филипп был первым, кто с успехом пересадил сердце феникса в другое живое существо. Таким образом, это было новое создание. Но эта настоящая природа не была той информацией, которую он бы хотел, чтобы ещё одна душа знала. Ползающие полу-бессмертные ведьмы звучали как полный кошмар. Так что на страницах своего исследования Филипп только упоминает мальчика как юного феникса, надеясь что любые нежелательные взгляды ошибочно примут его за звериного хранителя. За первые пять лет его жизни, Филипп обнаружил отсутствие аномалий в ребёнке. Хантер рос нуждающимся в том, чтобы его обучали как говорить или читать, как ходить или стоять близко к боку Филиппа. Он вырос, казалось бы, без воспоминаний из его прошлой жизни. Так же мальчик имел любознательный взгляд и он ужасно напугал Филиппа, когда, увидев ведьму, делающую круг заклинания, решил повторить действие. Потому что Хантер смог сделать его собственный круг. Ничего не произошло и круг угас в искрах, вероятно из-за того что Хантер мало понимал что он вообще делал. Но сердце Филиппа выпрыгивало из груди даже когда ведьма, которая наложила первоначальное заклинание, испустил громкий смешок. Он был пожилым мужчиной, трактирщиком в новом городе, где Филипп и Хантер остановились. И заклинание, что он наложил, должно было очистить пыль с полов. — Филипп, твой маленький племянник имеет в себе достаточно ведьминской крови, чтобы творить магию! Я полагаю, его уже нельзя называть полукровкой более. — Да, да… — сказал Филипп, восстанавливая своё дыхание. Прикрытие, которое он использовал в большинстве случаев, заключалось в том, что Хантер был ребенком его брата-человека и ведьмы. Оба родителя трагически погибли в результате инцидента, но мальчик выжил. Когда большинство слышали их историю, они чаще всего выбирали один из двух путей. Они либо глумились и называли ребенка полуведьмой, либо смотрели на него с жалостью и обращались к нему, как к другим маленьким ведьмами. Старый трактирщик приблизился к Хантеру и улыбнулся. Он сделал маленький круг заклинания и наколдовал шарик света. — Это намного проще, хочешь попробовать? — Ох, может вам не стоит… — начал Филипп. Но Хантер проследил за действиями трактирщика и сделал свой собственный шарик жёлтого света. Его маджентовые глаза расширились от восторга, когда он взял шар в руки и показал его Филиппу. — Дядя! Смотри! Он прикусил язык и проглотил свои предсмертные слова. Филипп заставил себя улыбнуться. — Как замечательно. Он подошёл к мальчику, полузвериной тени его брата, и потрепал его волосы. — Мой маленький Хантер растёт так быстро. Трактирщик усмехнулся, вставая на ноги. — Это всегда происходит. Кажется, вчера мои дочери бегали где-то по моим пятам. Сейчас же, они выросли и создали свои семьи. Ох, Филипп, твой мальчик станет сам по себе ещё до того, как ты поймёшь это. Кровь Филиппа застыла в жилах. Он рассмеялся вместе с трактирщиком и быстро убрался на ночь вместе с Хантером, удерживая жёсткую хватку на детской руке. Но Хантер хотел засидеться допоздна, чтобы попрактиковаться со своей новообретенной магией, поэтому Филип уговаривал его лечь спать обещаниями угощений из пекарни по утру. Иронично, учитывая, что сам Филипп не мог уснуть этой ночью. Должно быть, это из-за сердца феникса, бившегося в груди мальчика. Хотя оно пришло без видимого желчного мешка, оно, должно быть, всё же давало ему силу творить магию. Если его брат был готов отказаться от него ради привлекательности магии после многих лет взросления, как быстро Хантер предаст его, если вырастет с ней? Станет ли мальчик высокомерным и эгоистичным? Вернутся ли к нему воспоминания, заставив его отвернуться от Филиппа, как только он сможет? Был ли он обречëн повторять одни и те же ошибки снова и снова? Так много вопросов. Филиппу придётся держать мальчика рядом и в зависимости от него в будущем. А сейчас, он медленно сел в своей постели. Не зажигая свечи, Филипп побрёл при лунном свете ко второй кровати в их комнате. Он посмотрел на маленького ребёнка, укрывшегося в одеяле, и откинул надоедливую прядь выбившихся волос. Его пальцы зачесались найти его кинжал. Возможно, этот выбор был ошибкой. Но Филипп уже убил своего брата однажды. Сможет ли сделать это ещё раз? Он сделал полшага ближе и половица заскрежетала под его ногой. Ребенок зашевелился. Его пурпурные глаза распахнулись и встретились взглядом с Филиппом. — Хм? Он подумывал ударить мальчишку. В этом не было особой причины, возможно, это было просто, чтобы наказать его за то, что он поступил так неправильно. Маленькая рука коснулась его собственной. — Дядя? Филипп выдохнул и сел на край кровати. Он погладил Хантера по голове. — Я напугал тебя? Мне жаль, я просто не могу ничего поделать с собой, думая о твоей магии. Хантер улыбнулся. Он сделал маленький круг заклинания и создал шар света. В его глазах не было ничего, кроме любви. Филипп потянулся, чтобы коснуться плавающего шара, и обнаружил, что он не горячий, а приятно теплый. — Дядя Филипп? — Спросил Хантер. — Да? — Почему ты не можешь творить настоящую магию? Филипп приподнял бровь. — Настоящую магию? Хантер кивнул. Вероятно, он имеет ввиду пикто-глифы, которые Филиппу приходилось использовать при надобности. Он пожал плечами. — Я человек. Он обхватил щеку Хантера и щёлкнул по одному из его заострённых ушей. — Видишь, у меня нет ушей как у тебя. Я просто я. Хантер хихикнул и сделал ещё один мячик света. — Это нормально, дядя. Я сотворю магию для нас двоих. Филипп замер, наблюдая, как пучок света плывет к потолку. Магия для них обоих, а? — Звучит великолепно, Хантер. Великолепно и удобно. Да, возможно, иметь маленькую псевдо-ведьму у себя на побегушках, которой будет пользоваться только он, было бы неплохо. Если с мальчиком придётся покончить, Филипп всегда сможет сделать это в будущем. А пока он должен воспользоваться имеющимися у него ресурсами.

***

Шли годы, и Филипп обнаружил, что почти наслаждается обществом мальчика. Маленький феникс мог выполнять черную работу, например, нести книги или выполнять простые заклинания. Во время исследования методов создания портала обратно в мир людей, Хантер также был хорошим наблюдателем. Филипп еще не был в достаточно ужасных обстоятельствах, чтобы принести ребенка в жертву какому-то коварному зверю, хотя он уже покончил с не одним компаньоном именно по этой причине. Но Хантер был более полезным в качестве козыря. Филипп знал о слухах, которые преследовали его в некоторых городах. Человеку нельзя доверять, говорили они. Но какую опасность мог представлять бессильный человек, как Филипп? Особенно, когда он совсем один воспитывал мальчика? Бедный ребёнок, что за монстр отвернулся бы от маленького мальчика и его опекуна? Конечно же, Хантер ничего не подозревал. Сейчас, в возрасте восьми лет, он с радостью следовал следом за своим дядей, как хорошо обученная собачка. Он получал огромное удовольствие от того, что он может творить магию и для Филиппа, когда только возможно. Работа Филипа с глифами, безусловно, была более продвинутой, чем то, что мог делать ребёнок, но та магия, которую использовал Хантер, была, по общему мнению, мощной для его возраста. Он полюбил магию света и огня, и так же мог легко телепортироваться. Насколько Филипп знал, взрослые ведьмы редко осмеливались баловаться в мало-дальних телепортациях, ибо опасность застрять в близлежащих препятствиях была довольно высока. Похоже, мальчик унаследовал свои навыки от феникса, который отдал ему свое сердце. Так даже лучше для них двоих. Кто бы мог ожидать, что ребёнок будет экспертом в вещах, которые не по силам даже взрослым? Филипп вглядывался в звезды и убывающую луну, прислонившись спиной к кирпичной кладке обувного магазина в городе, в котором они совсем недавно остановились. Боунсборо был довольно милым городом, гораздо приятнее, чем трущобы Латиссы или заводи сельских деревень, разбросанных вдоль тела Титана. Ему бы очень хотелось пожить здесь дольше, чем парочку лет, но время покажет. Филипп посмотрел через улицу. Время от времени, пьяницы или бездомные бродяги проходили мимо. Чаще встречались бродячие звери, которые бродили в поисках объедков. Филипп был уверен в своей способности защитить себя, хотя и предпочитал поддерживать образ незадачливого ученого. Он ждал. Вспышка жёлтого света осветила окно в аптеке через улицу перед тем, как быстро погаснуть. Магазин был закрыт в течение нескольких часов, а сейчас было уже далеко за полночь. Маленькие вспышки света возникали время от времени, прежде чем их поглотила темнота. Боже правый, что его так задержало? Как только Филипп начал раздумывать, вламываться или нет самому в аптеку, материализовался шквал желтого света рядом с ним, застывший в очертаниях его племянника. — Дядя! — Говори тише, — сказал он. Оглянувшись назад на улицу, чтобы убедиться, что они одни, Филипп протянул свою руку. Хантер передал холщовый мешок. Он удивил Филиппа своей тяжестью. — Что ещё ты взял? — спросил он. Он поручил Хантеру украсть любые запасы стружки Палистрома, которые имел аптекарь. Эссенция пропитанного магией дерева от Палисмановой резьбы была обычным ингредиентом в медицине, хотя в случае Филиппа он нуждался в большем её количестве. Хантер просиял. — Я нашёл стружку и сохранил драконий язык, и молотую кость феи. И. Филипп открыл мешок и его глаза широко распахнулись от увиденного количества улиток, сидящих среди флаконов с другими ингредиентами. Мальчишка был довольно амбициозен. Дополнительные ингредиенты, которые он украл стоили довольно дорого. Хотя Филиппу было мало пользы от них, они стоили немалых денег на ночном рынке. Но улитки… — Как ты нашёл все эти деньги? — Я нашёл скрытое помещение в аптеке, где они, должно быть, хранили свой заработок. Улыбка скользнула по губам Филиппа. Он погладил мальчика по голове. — Хорошая работа, Хантер. Теперь верни нас домой. Охотник с радостью вцепился в бок Филиппа, прижимая его и сумку к себе, когда он телепортировал их в их жилой квартал или что-то около того. А утром, когда до Филиппа дошли первые слухи о взломе старого аптекаря, ни у кого не было подозрений. Он даже чувствовал себя достаточно щедрым, чтобы вознаградить мальчика поездкой в ​​городскую библиотеку. Хотя им приходилось держать свои личные вещи скудными, Хантер испытывал неустанную жажду к литературе. Отсюда пухлая сумка с одолженными книгами, которые он собрал с собой, когда они ушли. Прогуливаясь по улицам города, они наткнулись на ограбленного аптекаря и присоединились к любопытствующей толпе, которые были в некоторых лёгких размышлениях. — Как странно, что человек появляется в Боунсборо, как только начинаются эти грабежи, — сказал грубый демон с закрученными рогами. — Прошу прощения? — спросил Филипп. Он указал на мальчика рядом с собой. — Сегодня я был со своим племянником весь день. Мы были в библиотеке до этого момента. Демон поднял бровь. — Ограбление могло произойти ночью. Филипп издал небольшой смешок. — Ох, прошу. Вы можете посоветоваться с моим домовладельцем или с соседями, если хотите, но ни я, ни мой племянник не покидали нашего жилища прошлой ночью. По крайней мере, не через двери или окна. Ведьма, стоявшая рядом с демоном, усмехнулась и толкнула своего друга локтем. — Посмотри на человека. Он едва ли выглядит как тот, кто мог совершить какое-либо преступление со своей хромотой. Филипп подавил улыбку, грозившую выдать его. Хромота была еще одним умным изобретением, чтобы заставить его казаться беспомощным. Вскоре после этого, он увёл Хантера от обвиняющего демона и повел его домой. Как только они оказались вне пределов слышимости, Охотник тихонько рассмеялся. — Ты такой умный, Дядя Филипп. — Конечно же я такой, я должен быть умным, чтобы выжить в подобном мире. Хантер улыбнулся ему со сверкающими маджетовыми глазами. Филипп не подумал об этом, когда впервые превратил своего брата в феникса, но ему очень нравилось быть старшим из них двоих сейчас. Даже имея дело с впечатлительным ребенком и его идиотскими вопросами, Филипп думал, что именно такими они должны быть. Хантер, причудливый, всегда смотрящий на него снизу вверх. И Филипп, всегда тот, кто знал лучше. Воспоминания о том, как он ехал верхом на плечах своего старшего брата, притворяясь, что убивает ведьм и драконов, были далекими и окрашены невзгодами взрослой жизни. Но теперь именно Хантер смотрел на него с глазами обожания. Словно Филипп повесил луну и звезды на небе. Это сводило с ума, это заставляло его чувствовать себя могущественным. Это было чувство, от которого Филипп никогда не хотел отказываться.

***

Первая смерть Хантера была почти несчастным случаем. Филипп отказался думать об этом, как о его второй смерти, поскольку его брат и Хантер были не совсем одной и той же персоной. Но это было неожиданно, и Филипп с удивлением обнаружил, что сожалеет об этом. Это произошло вечером, когда неожиданный шторм пролил кипящий дождь на Боунсборо и прилегающие земли. Филиппу и Хантеру пришлось переждать дождь в его скрытой мастерской на окраине города. Это было одно из многих секретных мест на островах, которое Филипп сделал за последние годы. Была необходимость делать их, когда он редко задерживался больше, чем на несколько лет на одном месте, но скрытое убежище за пределами Боуснсборо было одним из его любимых. Хантер забавлял себя его книгами и практиковал свою магию, в то время как Филипп пытался доработать некоторые из его более комплексных комбинаций пикто-глифов. Он был на грани совершенствования пикто-глифа, этот мог успешно превращать в камень живых существ (его тестированные проекты были на растениях или маленьких насекомых), когда он почувствовал приступ боли, охватившей его правый бок. — Хантер! Немедленно мальчик понял. Он бросил свои книги и записи, обыскивая сундуки убежища в поисках несломленного Палисмана. Филип сбросил пальто и зарычал, когда плоть на его руке запульсировала и пошла рябью. Он чувствовал, как его мышцы рвутся, а кости искривляются, предвещая катастрофу под кожей. — Хантер! Филипп повернулся, заметив мальчика, прорывающегося через сундуки и груды сломанных палисманов в поисках целого. — Я пытаюсь! — воскликнул Хантер. Но даже баночки со стружкой были пусты. У них кончилось всë? Как такое может быть? Филип почувствовал, как пульсация распространилась по его спине и груди. Его уши наполнились звуками ревущей крови и рвущейся рубашки. — Ха- Его лёгкие задрожали. — Пожалуйста, дядя! Не беспокойся! Поток чужих эмоций затуманил сознание Филиппа страхом, гневом и ненавистью. Как смел этот маленький паршивец говорить ему не беспокоиться? Как смел говорить с ним так? Филипп упал на колени. Ни одна часть его тела не слушалась его. Филипп чувствовал, что утопает в гневе и панике. Он хотел прогнать от себя чужеродные эмоции. Он хотел наброситься, он хотел причинить боль чему-нибудь… Гортанный рев вырвался у него из горла. Его разум затуманился, Филипп ничего не чувствовал и не видел в течение мучительного момента. Филипп проморгался и обнаружил, что он был уже не зверем, а самим собой. Перед ним на полу, всего в нескольких дюймах от его лица, лежал треснувший жук Палисман. Он покоился в руке, намного меньшей, чем его собственная. Филипп наконец услышал прерывистое сдавленное дыхание, наполняющее комнату, и понял, что это не его собственное дыхание. Он повернул свою голову в сторону и обнаружил, что его рука обхватила горло мальчика. Маджентовые глаза Хантера остекленевшие, невидящие. Дорожка крови стекала из его рта на пол. Филипп отпустил его, ожидая вздохов и то, что мальчик придёт в себя. Этого не произошло. Когда он отпустил свою руку, Филипп увидел ужасающие рваные раны на нежной плоти мальчишеского горла. Через несколько мгновений Хантер замолчал. Нарастающий жар воздуха был единственным предупреждением Филиппу отойти назад. Он моргнул и следующая вещь, которую он помнит, было тело Хантера охваченное пламенем. Возможно, ему было особенно больно из-за этого, но Филипп продолжал трястись от последствий трансформации из-за проклятия. Так что он прилёг ближе к телу, осмеливаясь и позволяя его теплу окутать себя. Он закрыл свои глаза до тех пор, пока огонь смерти не ушёл и не оставил ничего, кроме пепла. Филиппу показалось, что так он сможет даже заснуть, но младенческий плач заставил его широко открыть глаза. В пепле лежал младенец в форме человека. На этот раз Филип подождал, чтобы увидеть его глаза прежде, чем прикоснуться к нему. Маджентовые, опять. Какой ужасающий позор. С младенцами и маленькими детьми было так утомительно иметь дело. Филипп нашёл свое пальто на полу и запеленал в него младенца, как и десять лет назад. Когда младенец успокоился, Филипп лег на пол на спину и закрыл глаза. Возможно, ему следует изучить способы управления воскрешением фениксов. Он совершенно не хотел всю оставшуюся жизнь иметь дело с маленькими детьми.

***

Второму Хантеру было около четырех или пяти лет, когда Филипп понял, что тот не может творить магию. У маленькой ведьмы всё ещё было лицо его брата и глаза феникса, но когда Филипп попытался заставить его сотворить круги заклинаний, ничего не вышло. Даже светящегося круга в воздухе. Они тренировались почти каждую ночь, но этот Хантер был просто лишен каких-либо магических способностей. Филипп не знал, испытывал он облегчение от это или беспокойство. И то, и другое, честно говоря. Хотя он ненавидел колдовство, было довольно приятно иметь личного помощника по телепортации. Возможно, что-то пошло не так из-за природы насильственной смерти мальчика? Но опять же, он жестоко убил феникса, чтобы заполучить его сердце, и получившийся полукровка всё ещё мог творить магию. — Дядя Филипп? — спрашивает его Хантер, — Ты зол на меня? «Зол» — не совсем подходящее слово. Но всё же, Филипп заставил себя улыбнуться ребёнку. Он встал на колени перед мальчиком и покачал головой. — Нет, Я не злюсь. Я даже рад, что у тебя нет магии, ведь это означает, что ты больше похож на меня. Более похож на его первоначального брата, но это не имело особого значения. Убедившись, что малыш не расплачется, Филипп отнес его в постель и укрыл на ночь. Теперь, было несколько блаженных часов между сном мальчика и Филиппа, которые он мог беспрепятственно посвятить проведениям исследований. Порталы, пикто-глифы и уничтожение колдовства были его главными приоритетами, но Филипп предавался исследованиям фениксов вроде хобби. Через несколько месяцев после того, как он узнал, что новый Хантер не может использовать магию, Филипп сделал несколько открытий. Первое, что он понял, что сами фениксы не всегда воскресают такими, какими они были раньше. До сих пор широко обсуждалось, сохраняют ли они воспоминания из своих прошлых жизней и почему они будут различаться по размеру, окраске или даже полу, несмотря на то, что технически они остаются одной и той же личностью в каждом новом воплощении. Возможно, Хантер был таким же, и эта его бессильная жизнь была просто странным исключением. Но чтобы проверить свою теорию, ему нужно увидеть ещё несколько воплощений ребенка. Это привело его к второму открытию. Старый фолиант в библиотеке Боунсборо рассказывал о ведьме столетней давности, которой удалось поймать феникса для питания какого-то своего механизма. Но что им нужно было, так это взрослый образец и он мало интересовался ожиданием вылупления птенцов. Так сказать, ведьма придумала способ заставить феникса регенерировать не как детеныша при каждой новой жизни, а как полностью сформированного взрослого. Филипп нуждался в знаниях, как это возможно. В книге смутно говорилось о метках, выгравированных на плоти, что побудило его искать другие книги по содержанию животных и запрещенной магии, что усугубляло его исследования. И после почти года работы над своим любимым проектом Филип был достаточно уверен, что у него есть что-то близкое к тому, что он хотел. Это был символ, мало чем отличавшийся от его пикто-глифов. Если клеймо будет нанесено на тело мальчика, оно должно вернуть его примерно к тому возрасту, в котором он был на момент заклеймления. Таким образом, оставался вопрос, предпочтет ли Филипп пятилетку младенцу? Безусловно. Но предпочел бы он помощника постарше? Да. Да, он предпочтёт. Это, по большому счету, просто облегчило бы его жизнь. Ему не нужен был взрослый Хантер, полагающий, что он снова может предпочесть собственные эгоистичные желания нуждам Филиппа. Но он также не хотел заботиться о маленьких детях вечно. Так что подросток, молодой мужчина казался золотой серединой. Безусловно, он должен держать этого Хантера живым до того как он достигнет подросткового возраста.

***

Несмотря на то, что он оказался в ловушке в таком опасном мире, как Царство Демонов, Филипп не осознавал, насколько самодовольным он стал, пока несчастный зверь не ворвался в дом, спасаясь от дождя. Должно быть, это было запаниковавшее, голодное существо. Филип услышал звук разбитого стекла из своей мастерской в ​​подвале, но было уже слишком поздно. Он был свидетелем того, как тот убил Хантера в его постели, колючий хвост был запятнан красным. Филипп убил существо, пронзив его колючим пикто-глифом растения, и поджарил его тело над последующим огнем, который создал Хантер. Следующий Хантер умер от простой плесени в младенчестве. Тот, что после, дожил до четырех лет без особых проблем и мог колдовать. Филипп оставил на попечение пожилого соседа, а сам пытался найти другого компаньона для своих приключений. Затем он столкнулся с самой странной молодой ведьмой и её странной тëтей. Конец их встречи заставил его ненавидеть ведьм чуть больше. Но оно того стоило, так как возвращаясь домой он обнаружил Хантера всё ещё живым. Этот умер после того как он достиг десятилетнего возраста. Убит рукой Филиппа во время очередного припадка. Он проклинал себя за это. Четвертый Хантер был довольно близок к подростковому возрасту. Он должен был бы лучше работать с пятым. И действительно, пятый Хантер дожил до шестнадцати лет, наконец-то превзойдя первого Хантера по возрасту. Слишком много лет ушло на то, чтобы справляться с громоздкими младенцами и капризными детьми, но теперь оно того стоило. У Филиппа было достаточно времени, чтобы убедиться, что символ сработает. Они жили в Латиссе, хотя для этого Хантера это была почти вся его жизнь. Возможно, Филипп немного гордился собой за то, что смог прожить на одном месте более десяти лет, но очень жалел, что ему пришлось жить в таком грязном городе. Независимо от того, он давно с нетерпением ждал шестнадцатый день рождения Хантера. Разумеется, обычно они не праздновали день рождения Хантера. Со всеми другими своими заботами, в том числе с возрастом, Филипп едва следил за тем, сколько лет мальчику. Однако достаточно скоро ему вообще не нужно будет об этом беспокоиться. — Доброе утро, Хантер — сказал Филипп, когда чайник на плите начал свистеть. Мальчик снова припозднился. Его блондинистые локоны, и без того непослушные, были особенно растрепаны, а первые две пуговицы на рубашке были расстëгнуты. Неряшливо, но не непредсказуемо для мальчика его возраста. Он зевнул и, спотыкаясь, ввалился на кухню, улыбаясь в свете раннего утра. — Доброе утро, дядя. Он снял чайник с огня, помогая Филиппу приготовить завтрак. Мальчик на удивление легко обучался с годами. Он совершенно точно не сохранил воспоминаний о своих прошлых жизнях и, следовательно, понятия не имел о неприятных кончинах, с которыми столкнулись его предыдущие воплощения. Он считал себя племянником единственного человека на Кипящих Островах и был многим обязан своему дяде после того, как тот спас его от смертельного воздействия дикой магии. Если Филипп не ошибался, мальчик очень любил его. — После завтрака есть кое-что, что я давно хотел тебе показать — сказал Филип. — Что это? — спросил Хантер, широко раскрыв глаза, вовсе не скрывая любопытства. — Это как-то связано с твоей работой? Филипп усмехнулся. — Не совсем, но ты увидишь. А теперь, накрой для нас стол. Мальчик поспешил сделать то, что ему сказали. Поев, Филипп повёл Хантера в подвал под их домом. Хотя Хантер много раз бывал там прежде, помогая Филиппу в исследованиях, ему не разрешалось прикасаться ни к одной из книг или работ дяди. Хантер остановился у подножия лестницы, пока Филипп шёл дальше в подвал. Хороший мальчик, он знал, что ему нельзя входить без разрешения. — Дядя, что от меня нужно? — спросил он. Филипп улыбнулся. — Просто сиди на этом стуле тут и жди меня. Он порылся в своем столе в поисках пикто-глифа. По правде говоря, это не совсем походило на те пикто-глифы, которые Филипп знал. Хотя он по-прежнему состоял из черных линий, он выглядел не столько как упрощенный символ, сколько как фамильный герб. Он имел сильное сходство с птицей, обрамленной высоким куполом. Филипп подошёл к ждущему его племяннику. Какое-то время он изучал мальчика, размышляя, куда его поместить. Если бы он правильно понимал свою магию, это конкретное заклинание оставило бы след на теле. Если это действительно так, Филип предпочел бы избегать любопытных взглядов. — Подожди немного, пожалуйста — Сказал Филипп. Он переместился и встал позади. — Дядя? Что ты делаешь? — Спросил Хантер, разворачиваясь на стуле, чтоб посмотреть на него. — Я сказал сиди смирно. Филипп услышал резкий вдох, перед тем как Хантер развернулся и стал снова смотреть вперëд. — Это кое-что, что я сделал для тебя, Хантер. Это для твоего же блага. Филипп опустил воротник рубашки Хантера, обнажая кожу в месте соединения шеи со спиной. Это прекрасно скроется рубашкой с воротником или плащом. — Хантер. — Да, дядя? — Сделай глубокий вдох ради меня. Он сделал так, как ему сказали. Не прошло и мгновения, как Филипп прижал символ к коже мальчика. Как только Филипп активировал метку, его маленький феникс загорелся. Он отшатнулся от обжигающего кожу жара, думая, что что-то пошло не так. Он услышал эхо испуганного крика. Но не было времени зацикливаться на увиденном перед собой. Филиппа больше беспокоило, как бы не сжечь свой дом. Он поспешил нацарапать на полу пикто-глифы, чтобы потушить пожар. Когда все закончилось, Филипп понял, насколько тихо было в комнате. Нет плачущего новорожденного. Нет криков. Только его собственное прерывистое дыхание. Он снова повернулся к креслу, на котором теперь не было ничего, кроме темного пепла. Среди пепла лежал мальчик без сознания. Лет пятнадцати или шестнадцати, не совсем мужчина, но почти. С непослушными светлыми волосами и расстегнутыми первыми двумя пуговицами на рубашке. — Хантер? — Спросил Филипп, до сих пор не веря в произошедшее. У него получилось? Огонь возник не от смерти мальчика, а от магического воздействия? Филипп преклонился на колени перед телом, притянув Хантера в свои руки. — Хантер? Ты слышишь меня? Пурпурные глаза с трепетом открылись. — Хах?.. — Хантер, ответь мне. Мальчик медлил с ответом. Он в замешательстве посмотрел на Филиппа и моргнул. Глаза Хантера не были затуманены болью или длительным эффектом магии. Он просто выглядел так, словно совсем не узнал Филиппа. — Хантер, — начал Филипп, — это я, твой дядя Филипп. Ты в порядке? Хантер слабо закашлял. — Мой дядя? Очаровательно. Возможно, пожар правда был результатом смерти мальчика, но магия всё ещё действовала, что прекрасно. Филипп улыбнулся и убрал волосы с лица мальчика. Должно быть, это сработало. — Всë верно, мой дорогой мальчик. Не говори мне, что ты забыл своего дядю Филиппа. Ну же, тебе стоит подняться. Нетрудно заставить мальчика встать самостоятельно. Хантер изучал комнату вокруг них. — Как я оказался тут? Что со мной произошло? — О, ты меня здорово напугал. Ты упал и довольно сильно ударился головой. Возможно, это небольшой обморок. Слава Титану, что ты не пострадал. — Верно, — легко сказал Хантер, потянувшись, чтобы потереть затылок. — Слава Титану. Ох, Господь. Это было прекрасно. Когда Филипп выводил Хантера из подвала, он не мог не восхищаться собственной изобретательностью. Высокая психологическая пластичность, но физический рост и признаки обычного подростка. Даже не думая об этом, Хантер наложил круг заклинания, чтобы поставить их грязную посуду в мойку. Филиппу жаждалось записать это. Слишком увлекательно. Мальчик, казалось, уже был знаком с их условиями жизни и знал, как творить магию. Возможно, всë это было непреднамеренно, его тело работало на бессознательных воспоминаниях, не стëртых воскрешением. В конце концов, дикие фениксы всё ещё сохраняли свои гнëздостроительные, миграционные и брачные инстинкты. Разве это не то же самое? — Тебе ещë нужно что-то от меня, дядя? — спросил Хантер так наивно, как спрашивал до метки. Филипп улыбнулся. — Нет, нет. Просто оставь меня наедине с моей работой, пожалуйста. Филиппу многое предстояло написать.