Ashes to Ashes

Был рассвет после их битвы, и Филипп всё ещё не оправился от сделанного выбора. От выбора, который сделали они оба. Как мог его брат, его собственная плоть и кровь, выбрать этих проклятых ведьм вместо него? Другая часть Филиппа спрашивала себя, как он мог позволить Калебу пасть так сильно. Они были вдвоем, они так много пережили вместе. Они оба были похищены из своей жизни в человеческом мире и застряли на Кипящих островах. Пышные зелёные деревья и прекрасное голубое небо… неужели они действительно никогда не увидят их вновь? В то время как Филипп отказывался так легко сдаваться, его бедный старший брат затуманил глаза и разум ведьмами и их обычаями. Завлёкся их властью, очаровался их характером. Филипп должен был убить ту шлюху, которая украла у него Калеба, когда у него был шанс. Теперь Филипп был жив и изо всех сил пытался ориентироваться в лесу после побега с битвы, которая была всего несколько часов назад. Эта отвратительная ведьма, даже в самый величайшим момент сожаления Филиппа, она была рядом. Она прогнала его от тела его собственного брата своей магией, осмеливаясь плакать, словно была в трауре. Но он видел её насквозь. Ведьмы были жестокими и дикими зверьми. Если Филипп должен был доверять тому, что он уже знал о них, то он понимал, что они не могут оплакивать. Они не могут сожалеть. Они жили только лишь для себя. Когда он наткнулся на реку, протекающие сквозь лесные берёзы, Филипп упал на колени и сложил свои руки чашечкой в ​​холодной воде. Он выпил, чтобы унять жжение в задней части горла. После того, как он насытился, его руки вжались во влажную землю, чувствуя песок на берегу реки. Отражение Филиппа, окрашенное красными полосами, смотрело на него в ответ. Отвергнутый, он усмехнулся и поднес к лицу пригоршни воды. Красный смывался прочь, оставляя позади только усталого и сломанного мужчину. Ветер свистел сквозь деревья. Наконец-то, в глубине его сознания, он перебирал все варианты. Хотел ли Филипп провести остаток своего времени в этом жалком царстве в одиночестве? По правде говоря, он так не думал. Хотя сожалел ли он о своём поступке полностью? Нет, безусловно нет. Его брат забыл правду. Забыл, что когда-то был охотником на ведьм, как Филипп. Он стал слабым и мягким. Призрачный звук лезвия, рассекающего плоть и ломающего кости, перекрывал шум реки. Филипп зажмурил свои глаза и плеснул себе в лицо водой. Но были способы вернуть кого-либо обратно. Магия воскрешения была запрещена на островах. Филипп слышал рассказы о возлюбленных, воскресших из мертвых, пусть холодных и пустых, совсем не похожих на тех, кем они когда-то были. Филипп не хотел, чтобы его повсюду преследовало пустое тело. Он хотел вернуть своего настоящего брата. Так посмеет ли он попытаться поймать потерянную душу своего брата в пределы волшебного зеркала? Нет, нет… что если зеркало будет утеряно или повреждено? Или украдено? Что случится с Калебом, если Филипп неожиданно умрёт? Тогда оставался лишь один вариант… С дрожащими руками Филипп потянулся к журналу под пальто. Он листал страницы в утреннем свете, пока не наткнулся на раздел книги, посвящённый каталогизации местной флоры и фауны Царства Демонов. Он остановился на странице, на которой было изображено величественное похожее на сокола существо с алыми и золотыми перьями. Феникс. Подобно их изображениям в человеческом мире, феникс в Царстве Демонов был существом, которое воскресало после смерти. Считалось, что они могут жить до пятисот лет естественным образом, если не страдают от болезней или травм. А согласно старинным легендам, ведьмы и демоны охотились на зверей ради их драгоценных перьев, когтей и даже крови. Все ради продлевающей жизнь магии. Извращение природы, но Филипп живёт в своеобразном аду уже много лет. Его Господь, хотелось бы надеяться, простит ему преступления, которые он собирался совершить по необходимости. С этими словами Филипп закрыл книгу и поднялся на ноги. Ему нужно было действовать быстро, пока слишком большая часть тела его брата не разложилась.

***

Украсть лодку было легчайшей частью его плана. Как и найм эксперта по обращению с животными с обещанием солидного вознаграждения в конце путешествия. Навигация вдоль побережья Кипящих островов днём ​​и ночью была трудной частью. По словам его эксперта, вопреки распространенному мнению, фениксы не жили ни в лесах, ни в высоких горах. Скорее, они устроили свои дома высоко в расщелинах прибрежных скал, где им было почти нечего непреднамеренно сжечь, и вместо этого летали на огромные расстояния за своей добычей. — Там! — закричала она, указывая на место, похожее на остальные скалы вокруг него. — Подведи корабль ближе! Филипп остался у руля их скромного корабля, направляя его как можно ближе к скалистому основанию утесов. Проходя между шпилями старых костей и камней, он был благодарен за китобойные путешествия, в которые он ходил в юности. В противном случае, он был уверен, они уже были бы на дне Кипящего Моря. Когда они подошли к стене бледного камня, Филипп смог лучше разглядеть узкую щель в утесе, где, если он прищурился, он мог увидеть что-то похожее на гнездо из травы и перьев. Его проводница вызвала свой посох. Филипп спокойно посмотрел на её Палисман. — Я поднимусь и станцую танец, чтобы выманить феникса. Если гнездо занято, это либо любопытная самка, либо самец, пришедший защищать свою территорию. Филиппу было всё равно, какого пола птица, ему просто нужна была одна живая. Он кивнул с улыбкой и крикнул из-за руля: — Превосходно! Удачи! Его спутница поднялась в воздух и начала лететь по сложной схеме состоящей из петель и пикирований. Время от времени за её спиной вспыхивала вспышка искр. Через несколько минут ничего не произошло. Филипп забеспокоился, что гнездо заброшено, когда из ниоткуда облачное небо осветила вторая вспышка золотых искр. Его глаза расширились. Хотя фениксов описывали как соколиных, Филипп не ожидал, что они будут такими крупными. Когда багровая птица вылетела из гнезда, преследуя его спутницу по небу, Филипп предположил, что размах её крыльев не меньше его роста. Её жёлтое брюхо блестело, как чистое золото, а длинные перья на хвосте расплавились, превратившись в шлейф эфирных разноцветных искр, следовавших за ней. Она следовала по следу пламени, оставленному его спутницей, испуская вспышки золотого света. Филипп прищурился, поднеся руку к глазам, чтобы защититься от солнца. Какое-то время он не мог понять, что видит. Птица была настолько быстрой, что между миганиями могла оказаться в совершенно другом месте в небе. Глаза Филиппа расширились. Нет, птица была не просто быстрой. Она действительно проявлялась там, где хотела, используя своего рода магию телепортации. Раздался пронзительный крик, когда птица взмахнула крыльями, посылая волны огня в ведьму. Возможно, она поняла, что с ней играет ведьма. Теперь она преследовала её сзади, пытаясь отогнать. — Филипп! — Позвала его спутница, когда сама же низко нырнула, — Готовь клетку! Он соскочил со штурвала и подошел к клетке, стоящей в центре корабельной палубы. Возможно, предыдущие владельцы были охотниками за головами или интересовались подобной крупной дичью, но Филипп не стал спрашивать. Ему просто нужна была лодка со средствами удержания птицы. Он распахнул ворота клетки как раз в тот момент, когда его спутница начала нырять к кораблю. Когда ведьма залетела в клетку, воздух стал невыносимо горячим. Феникс был рядом с ней, иссушая пот со лба Филиппа. Как только она залетела в клетку, его компаньонка исчезла. Филиппу было все равно, как она это сделала, он захлопнул ворота и запер их на большой висячий замок. — Невероятный! — Его проводница обрадовалась, появившись рядом с ним. Её волосы цвета слоновой кости были опалены на концах. — Настоящий феникс! Не могу поверить, что мы действительно поймали его! Она попыталась подойти к клетке. Но птица, поняв, что попала в ловушку, начала биться о её стены. Она яростно завизжала, выплевывая языки пламени, которые опалили палубу. — Этот проклятый зверь, — пробормотал Филип себе под нос. Когда он поспешил нарисовать изображение глифа, чтобы справиться с пожарами, он крикнул ведьме, — Усыпи его! Торопись! Она кивнула и наложила круг заклинаний. Тело феникса вспыхнуло ярким голубым светом, прежде чем затихло. Затем внезапно огромная птица рухнула на пол своей клетки. После того, как с огнем было покончено, Филипп был рад видеть мирно спящее существо. — О, какой великолепный экземпляр, — сказала ведьма, обходя клетку, — и она прекрасна! Посмотри, какой длинный и блестящий её хвост, должно быть, около пятисот! — Тогда она прожила хорошую жизнь до сих пор, учитывая все обстоятельства. Возможно, даже множество. — сказал Филипп. Он улыбнулся своей проводнице и подошел к ней. — Честно говоря, я не могу отблагодарить тебя за твою помощь. Она улыбнулась ему в ответ. — Мне было очень приятно, Филипп. Он даже не удосужился вспомнить её имя. Филипп остановился рядом с ней, чтобы посмотреть на существо. Вблизи существо было массивным, его тело от головы до хвоста было примерно такой же длины, как рост Филиппа. И размах его крыльев наверняка был в несколько метров. Красный цвет его тела сверкал, как рубины, а брюхо сияло, как золото. Филипп также заметил белые перья на нижней стороне крыльев и хвоста, отражающие свет как полированное серебро. Сама птица выглядела совершенно бесценной. Филипп нарушил молчание. — Есть только одна последняя вещь, которую нужно учитывать. Кажется, я должен тебе довольно приличную сумму улиток. Ведьма открыла рот, чтобы ответить. Филипп полез внутрь своего пальто. Она ничего не заподозрила, пока Филипп не вытащил свой нож и не перерезал ей горло. Он наблюдал с болезненным чувством удовлетворения, как её глаза прыгали от удивления к боли и, наконец, к страху. Она схватилась за горло, отчаянно пытаясь глотнуть воздуха. Другой рукой она подняла посох, но Филипп оказался быстрее. Он выбил его из её рук и подтолкнул к краю лодки. Одинокий влажный плачь. Тело тонет в кипящих водах внизу. И Филипп вдруг оказался один на корабле с мифическим зверем, который собирался исправить его ошибки. Он сунул палисман ведьмы в карман и вошёл в клетку. Он сковал феникса цепями, зная, что веревки можно легко сжечь. Филипп также выгравировал сложный пикто-глиф на новой странице своего дневника, предназначенный для выпуска массивного шлейфа ледяного тумана. Если ему нужно будет утихомирить зверя, он сможет это сделать. Теперь, уверенный, что феникс не сможет сопротивляться, даже если захочет, Филиппу пришлось вернуться и найти последний предмет, необходимый для его ритуала. Ему нужно было найти труп своего брата. К тому времени, когда он очистил палубу от крови, нашел новый порт, в котором остановился, продал корабль ровно за столько, сколько улиток нужно, чтобы купить карету, достаточно большую для перевозки феникса, уже близилась ночь. В общей сложности прошло два дня и три ночи с тех пор, как он и его брат сражались. Потребовалось почти вся ночь, чтобы добраться до места назначения, крысиный червь, тянущий его карету, пыхтел после долгого пути. Филипп спрятал карету в пещере в лесу и проехал оставшуюся часть пути при свете фонаря. Он наверняка думал, что почувствует какое-то раскаяние, когда доберется до руин дома, который он и его брат построили вместе. Тут, где они вместе пережили кипящие дожди, где они жили вместе, зная, что если никому больше нельзя доверять, то, по крайней мере, они есть друг у друга. Теперь в доме не было ничего, кроме пепла и обожженного кирпича. Филипп остановился, чтобы посмотреть на остатки своего дома. Он поклялся, что до сих пор чувствует запах дыма в воздухе. Давным-давно, когда всё на Кипящих островах было для них новым и пугающим, Филипп и Калеб заключили договор. Если один из них умрёт, а другой выживет, их следует похоронить в соответствии с их человеческими традициями. И если выживший найдет дорогу домой, они выкопают тело и закопают кости на кладбище в своей родной деревне. Филипп не был полностью знаком с обычаями погребения ведьм, но он мог узнать свежие вырытую могилу, когда увидел её. За домом, между руинами их бывшего безопасного убежища и опушкой леса, был прямоугольник свежевспаханной земли. Филип остановился перед ней, заметив обильные цветы, укрывавшие могилу. Возможно, его брат рассказал этой девице о погребальных практиках их мира. Потому что в конце могилы лежал плоский камень, на котором было выгравировано имя его брата. Под ним надпись гласила: Моя единственная любовь, пусть теперь ты отдыхаешь среди звёзд. Филипп усмехнулся. Назло он отшвырнул камень в сторону и концом лопаты сбросил цветы. Потом начал копать. Первое, что он заметил, это то, что могила была недостаточно глубокой. К тому времени, когда Филипп добрался до тела, оно должно было растянуться примерно до его головы, но ведьма вырыла землю только по пояс. Второе, что он заметил, это то, что его брата не похоронили в гробу. Слава его Господу, он был осторожен, когда копал, чтобы не проткнуть плоть своего брата концом своей лопаты. Филипп сделал паузу и уставился на грязный белый саван, в котором был похоронен его родственник. По крайней мере, ему было бы легче. Филипп опустился на колени и задумался. Он почти ожидал увидеть, как грудь тела вздымается и опускается. Или чтобы его брат внезапно сел и закричал на него, как будто хотел застать его врасплох. Он затаил дыхание, ожидая. Но ничего не произошло. Поэтому Филипп просунул руки под тело и поднял Калеба. Теперь, когда он почувствовал холодную тяжесть тела, он почувствовал, как желчь подступила к горлу. Запах, холод, вид потемневшего пятна на груди… Филипп поспешил поднять брата из могилы и выкарабкался из ямы. Не утруждая себя замести следы перезахоронением могилы, он пронес тело единственного брата на руках через лес.

***

Ему пришлось использовать несколько заклинаний ледяного тумана, чтобы подавить проснувшегося феникса, но Филиппу все равно нужно было быть очень осторожным, чтобы не убить зверя. Он не был уверен, что использование детёныша феникса будет иметь тот же эффект, что и взрослого. Видя полные обломки, которые были их бывшим домом, пещера, в которой он спрятал феникса, должна была стать ритуальным пространством. И его лампадки должно хватить как единственного источника света. Положив тело брата на низкий широкий ледяной столб, Филипп обдумывал, что ему следует сделать в первую очередь. Развернуть тело или разобраться с проклятой птицей? Теоретически он знал, что делать. Части тела феникса можно было превратить в зелья или искусственные источники магической силы. Они могли продлить жизнь или вернуть с грани смерти. Важно было сохранить часть существа с рассматриваемой персоной. А то, что Филипп собирался сделать, он слышал только в самых безумных домыслах самых диковинных ведьм. И все же это был единственный вариант, который у него оставался. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. — Брат мой, прости меня. Филипп разрезал саван своим кинжалом. Он надеялся, что каким-то чудом тело его брата будет выглядеть хотя бы прилично. Возможно, это не приемлемо для того, чтобы быть полностью живым, но может быть ошибочно принято за глубокий сон. То, что он увидел, даже этим не было. Его единственный брат выглядел очень мертвым. Тело выглядело раздутым, как будто больным, а из носа и рта вытекала кровавая жижа. Также была очень заметная рана в груди, где лезвие попало в сердце. Тошнотворный запах чего-то среди разлагающегося поразил его сразу. Филипп тут же зажал рот ладонью. Он выбежал из пещеры, вставая на колени над травой снаружи, чтобы подняться. Слезы выступили из его глаз невольно. Это действительно того стоило? Филипп вытер рот рукавом и осмелился вернуться к пещере. Он бы не удивился, если бы тело его брата сидело прямо, превратившись в какое-то мстительное существо после того, как его убили и потревожили. Но тело было там, где он его оставил, как и феникс. Филипп посмотрел на свои испачканные грязью руки. Если он действительно думал об этом, то уже облегчил себе работу. В их первоначальной дуэли он начал тяжёлую работу с вскрытия груди Калеба. Дрожащий смех сорвался с его губ. Он не мог вернуться. Не после того, как он расставил всё по местам. Филипп снова вошёл в пещеру, прислонившись к шероховатой стене для поддержки. Сбросив пальто, несмотря на холод, он закатал рукава и достал кинжал. Из своей сумки он также достал запасной нож на случай, если его лезвие затупится. Он также достал запасной носовой платок, чтобы обернуть нижнюю половину лица, чтобы заглушить запах. Нависая над телом брата с кинжалом в руке, Филипп затаил дыхание. Он задержал весь воздух, который уже был в его лёгких, и опустил клинок. Его ужасал не столько запах, сколько звуки. Разделение дряблой, разлагающейся плоти и скрежет кинжала по костям. Крики, которые он мог слышать, как вопли его брата, будь он даже полуживым. В самом начале процедуры Филип понял, что плачет. Было ли это от отвращения, мании или чего-то ещё, он понятия не имел. Он дышал быстрыми выдохами и ещё более быстрыми вдохами, задерживая дыхание настолько, насколько мог. Он также отказывался позволять себе думать, двигаясь в том, что можно было бы описать только как слепую панику, пока, каким-то образом, сердце его брата не оказалось в руках Филиппа. Кончики его пальцев казались отвратительными и холодными, и ему не хотелось ничего, кроме как бросить его с глаз долой. Тем не менее Филипп завернул вещь в клочок ткани из разорванного савана и положил возле головы брата. Солнце взошло, и Филипп действительно не желал видеть результат своего труда средь бела дня. Поэтому, вытирая руки и запястья, как мог, он взял свой дополнительный нож и подошёл к клетке. Существо внутри дрожало, как ни странно. Феникс посмотрел на нож Филиппа полуприкрытыми, но наблюдательными пурпурными глазами. На мгновение Филипп позволил себе поразмышлять о том, насколько умным может быть такое, по общему признанию, красивое существо. Прожив несколько столетий, он наверняка должен быть каким-то образом осведомлен. А может быть, это была просто птица, и он просто бредил от недосыпа. Филипп вошёл в клетку. Прикусив зубами рукоятку ножа, он заставил феникса лечь на бок. Птица издала звук, напряжённый и тревожный. Она выпустила ещё один, свесив голову и взъерошив перья на хвосте, как будто в знак протеста. — Молчи, зверь, — сказал Филипп, снова с ножом в руке, — ты и так прожил достаточно долгую жизнь. И, вероятно, многие другие до этого. Ободрённый тем, что только что рассек своего брата, Филипп без колебаний вонзил свой нож в грудь феникса. Он издал пронзительный, болезненный трель, когда прорезали перья и плоть. Но даже в агонии смерти оно сопротивлялось ему. Тело билось с большей силой, чем раньше, или, возможно, это было из-за отчаяния. Филипп прижал его тело к ​​своему собственному, чтобы удержать зверя в равновесии. Он раздробил кости, заработав новые крики и шквал искр, вылетающих из хвоста существа. Запах дыма обжёг его нос и заставил глаза слезиться. Струя горячей крови, брызнувшая ему на грудь, заставила Филиппа вздрогнуть. Он на мгновение отвёл взгляд и встретился взглядом с фениксом. Он видел отчаянное желание продолжать жить и паническую агонию от мучительной смерти. Филипп стиснул зубы и вернулся к работе. Феникс не имел права просить милости. Вскоре он получил свою награду. На этот раз на его ладони лежало теплое, всё ещё бьющееся сердце феникса. Филипп выскочил из клетки, когда существо начало превращаться в пепел в последний раз. Пока орган всё ещё работал за счёт мышечной памяти и магии, Филипп погрузил его в открытую грудную клетку брата. Он тут же отдёрнул руку, как будто коснулся раскаленного железа. Филипп выдохнул сквозь зубы, когда яркое сияние начало сиять из огромной — рваной, красной, наполненной гноем, протекающей, боже мой, она выглядит намного хуже в свете – дыре в теле его брата. Сияющий огонь и золотые искры начали распространяться от сердца, пока не охватили всё тело. Ледяной столб, сделанный Филиппом, растаял с шипением пара и… — Нет! — Филипп заплакал. Не помешает ли лёд огню? С реинкарнацией? Будь он проклят, в спешке он мог все испортить одной ошибкой. Филипп погрузился в дымящийся туман и стал искать тело или груду пепла. Он поскользнулся и рухнул в жижу, ища, пока что-то не нашёл. В тусклом утреннем свете Филипп уставился на младенца, который теперь был у него на руках. Младенец кашлянул раз, другой, а затем пронзительно заплакал. Филипп почти не мог в это поверить. Это сработало. Это сработало. Его брат снова был жив и… Младенец открыл его - эти — глаза. И они были ярко-малинового цвета. Не тем темно-синим, каким помнил Филипп. Его многообещающая улыбка исчезла в одно мгновение. Младенец, это имело глаза феникса. А когда он присмотрелся, чтобы рассмотреть его, Филипп обнаружил заострённые уши. Как у ведьмы. Это был не его брат. Филипп опустил младенца на пепел, из которого он появился, и закричал в сторону небес. Его грязные руки схватились за волосы, а слезы снова полились по его лицу. Калеб, первенец семьи Виттебейн. И так долго единственный союзник Филиппа… как он мог так поступить со своим братом? Проклиная своего брата, разрушая его. Превратив его в чудовище. Превратив его в одного из них. Филипп был наполовину готов покинуть пещеру и оставить младенца на произвол стихии или каких бы то ни было диких зверей. Он даже поднялся, чтобы схватить свое пальто и сумку, когда что-то остановило его. Это была пустая клетка, теперь заполненная только пеплом. Когда солнце поднялось выше в небе, Филипп поразился тому, как искрится пепел. Как будто они были перемешаны с бриллиантами. Он повернулся к младенцу, который должен был быть его братом, и обнаружил, что тот покрыт таким же сверкающим пеплом. Какая-то часть Филиппа спросила: «Сколько улиток готовы заплатить дураки на ночном рынке за посыпанный бриллиантами пепел феникса?» Он на время отбросил эту мысль. Если он сбежал, не повторил ли он те же ошибки, что и раньше, уничтожив своего брата и снова убежав? Было ли это вообще его братом теперь? Лёгкий плач вырвал его из размышлений. Филипп вздохнул и наклонился, чтобы поднять ребенка. Закутавшись в пальто, он вышел из пещеры и, пошатываясь, вышел на свет. Маленькое создание всё ещё смотрело на него водянистыми непонимающими глазами. Поистине, это было не более чем новорожденный. А Филипп уже прошел через столько неприятностей, он мог бы оставить себе эту вещицу и посмотреть, куда их заведет судьба. Он заставил это успокоиться, заслонив его глаз от солнца. И по правде говоря, на это было легче смотреть, когда Филиппу не нужно было видеть его глаза или уши. Когда это показалось ошибочным для человеческого младенца, Филипп даже нашёл в себе силы погладить щеку младенца. Он мягко улыбнулся. Хотя это не было его настоящим братом, не совсем, возможно, его все же можно было использовать. Впрочем… — Я верю, что тебе нужно имя, малыш. — сказал Филипп. Он не хотел называть вещь в честь Калеба. Особенно вскоре после их битвы. Это была рана, для заживления которой требовалось время. Но если повезет, возможно, у него появится новый компаньон в его охоте на ведьм. Эта мысль заставила его почти улыбнуться. — Мой маленький охотник на ведьм. Пожалуй, так я буду звать тебя. — сказал Филипп. Он играл с выбившейся прядью его светлых волос. — Мой Охотник.