War Crimes

Сокка не ожидал проснуться. Не потому, что думал, что его убьют во сне, хотя это было вполне вероятно, а он просто не ожидал заснуть. Страх того, что он увидит с закрытыми глазами, и неприятное копошение в желудке не давали спать, даже когда Зуко с виду задремал, прислонившись к дальней стене. Но утомление, должно быть, рано или поздно его всё же настигло. Ему ничего не снилось. Возможно, его мозг был просто доведён до предела событиями прошлого дня и отключился. Он его не винил. Зевая, он потёр лицо. Сон не очень помог развеять вчерашний ужас, но на его уме были другие существенные проблемы. Например, где он вообще находится? Он чувствовал под собой движение корабля, оно сильно отличалось от кораблей Племени Воды, с гудением и лязгом двигателей. С какой-то стороны ему хотелось взглянуть на один из них, понять, как они работают. Для них должно было быть хорошее применение помимо этого мрачного и душного корабля-мясорубки. В основном, впрочем, ему хотелось сапог или даже носков: его ноги до ужаса мёрзли. Он взглянул на них и повилял пальцами, пытаясь разогнать кровь. Они были грязными, измазанными сажей и прочим. Он закрыл глаза в попытке побороть приступ тошноты. Он скучал по сестре. И, о духи, Катара. Осталась ли она вообще в живых? Была ли в целости и сохранности? Беспокоилась ли о нём? Конечно, беспокоилась, они, наверное, думали, что он мёртв. В его груди поселилось новое чувство, что-то между паникой и отчаянием. Оно было так сильно, что грозило окатить с головы до ног. Разве она не потеряла достаточно, что ей нужно было потерять и его? Блять, он даже не знал, кто победил в сражении. Он предположил, что Племя Воды, ведь если бы те проиграли, от Бакенбард было бы слышно гораздо больше невыносимого злорадства. Напротив него в собственной камере Зуко вдруг дёрнулся, с широкими глазами и напряжённым видом осматривая пространство. На его голове появился намёк на тёмную щетину. Выглядело тупо — тупее обычного. — Твоя голова выглядит как яйцо с плесенью, — сказал Сокка в качестве доброго утра. — Заткнись, водяная крыса, — проворчал Зуко в ответ. — Не то что? Зуко поднял заключённые в наручниках руки и издал небольшой порыв огня. Сокка попятился в свой угол, скребясь о металлический пол, но больше огня не последовало, и даже после этого потуга Зуко как будто совсем выбился из сил. Ему явно не хватало огненного топлива. — Уютненько, — сказал Сокка, сделав вид, что не вздрогнул, и, может, немного испытывая судьбу. Он просто был рад отвлечься на что-то кроме новых ощущений бесконечной паники по поводу сестры, а они добавляли ещё один неприятный нюанс страху, так и не покинувшего его после вчерашней демонстрации власти Джао. Духи, у него совсем едет крыша. Будучи крайне предсказуемым, Зуко нахмурился и нарочито отвернулся. Козёл. Сокка вновь принялся разглядывать его одежду. Белая, и, хотя его разодели до нижней рубашки, его штаны выглядели тёплыми, словно были созданы для низких температур, для того, чтобы слиться со снегом. Было вполне вероятно, что он оделся в белое для маскировки, а это означало, что он каким-то образом участвовал в сражении. — Зуко? — спросил он. Зуко обратил на него не скрытый из виду глаз. — Принц Зуко. Сокка сдержался, чтобы не высунуть язык. Иногда, чтобы чего-то добиться, нужно быть вежливым. Так что будь вежливым. Он стиснул зубы. — Принц Зуко. Если я задам вопрос, ты на него ответишь? Зуко вновь повернулся к нему. — Зависит от того, какой вопрос. — Он заёрзал, выпрямив спину и подсунув под себя ноги, мёрзли они явно не только у Сокки. — Информацию насчёт того, что произошло на Северном полюсе. Зуко принял настороженный вид, но не стал говорить «нет». Сокка почти решил улыбнуться, но подозревал, что это даст противоположный эффект желаемому. — Ты дашь мне что-то взамен? — не без оснований спросил Зуко. — Зависит от того, что это, — парировал Сокка. Пока у него не очень-то получалось вежливо спрашивать. Ему просто совсем не хотелось любезничать с кровожадным пеплоедом, не сегодня. Он сделал успокаивающий вдох. — Моя сестра. Она… Ты не знаешь, она жива? Она в порядке? Зуко посмотрел на него какое-то время, изучая и, на удивление, не хмурясь. — Я её видел. Она, гм, приморозила меня к стене. А потом, по-моему, меня вырубила. — Он неловко почесал щетину на голове. — Она была очень зла и вполне жива, когда я в последний раз её видел. Насколько я знаю, Страна Огня после этого отступила, так что не думаю, что она была ранена. Облегчение оказалось почти так же головокружительно, как и ужас. — Спасибо. Я… Спасибо. — Сокка сделал несколько глубоких вдохов. Зуко кивнул, выглядел он несколько озадаченным. Сокка махнул рукой, на мгновение отвлёкшись на попытки прижать ноги к телу, чтобы согреться. — Я тебе должен. Спрашивай, отвечу, если смогу. — Если только речь не будет о чём-то особенно важном. Но у Зуко мог быть только один вопрос, не так ли? — Ты знаешь, где Аватар? Сокка выпустил из носа глубокий и долгий вздох. — Серьёзно? Насколько мне известно, он всё ещё сводит своего учителя магии воды с ума на Северном полюсе. Я, наверное, знаю меньше, чем ты! — Ты знаешь, куда он направляется? Сокка провёл грязными руками по лицу. — Слушай, Зуко, вот реально. Во-первых, если бы я знал, то не сказал бы тебе, во-вторых, столкнувшись с войной и надвигающейся угрозой жгучей смерти от жгучих рук Народа Огня, он изменил маршрут, чтобы поиграть со скачущими ламами. Ламами, Зуко. Они плюются и воняют. Мне всё равно, как высоко они прыгают, они ужасны и не помогут с вышеуказанной жгучей смертью! Он мог куда угодно пойти! Я правда понятия не имею. Зуко моргнул. — Ламы? — Ламы. Которые скачут. Выражение на лице принца было одновременно озадаченным и задумчивым. — Ламы не так плохи, — сказал он через секунду. — Они очень пушистые. — Затем, видимо, осознав, что в самом деле только что сказал «они очень пушистые» и вслух, на миг запаниковал. — У них хорошая шерсть. Для курток, — добавил он, как будто от этого стало бы лучше. Сокка уставился на него. — Ну, если я ещё раз увижу Аанга, то попрошу его передать, где их найти, и ты можешь… пойти шить куртки. Или типа того, — медленно сказал он. Зуко чуть порозовел под синяками. — Мы закончили? — сорвался он. Ах, возвращение к привычному набору хмурых морд. Всё в мире вернулось на круги своя. Они погрузились в долгую, некомфортную тишину. Сокке не нравилось это затишье, оно давало слишком много времени на раздумье и переживания. А сейчас? Сейчас они были врагом общества номер два, сразу после всего Народа Огня. И, просто чтобы посыпать соль на рану, он был ужасно голоден, и ему немыслимо хотелось пить. Ему и другим заключённым дали по стакану воды на каждый, прежде чем повести на палубу. Было ли это милостью? Или золотом для дураков, чтобы они подумали, что их оставят в живых? Вчера он был уверен, что никогда больше не проглотит и крошки, но теперь, похоже, его тело решило продолжить попытки выжить несмотря на кошмар, которому он стал свидетелем. Он не знал, что и думать об этом — хотеть еды, когда его ноги буквально испачканы кровью. Он даже не знал, чья это кровь, да это и не имело значения. Почему он остался в живых, а они — нет? Ответ был очевиден, он был спутником Аватара, а Джао собирался это использовать. Но его всё равно не оставляло ощущение, что произошла какая-то ошибка и он должен был умереть вместе со своим народом. Всё это казалось нереальным, как будто вчерашний день, вся кровь и ужасы принадлежали кому-то другому. Что-то подобное случалось с другими людьми. Вот только случилось это с ним. Злоба вернулась, в этот раз направленная внутрь. Как он смеет плакать из-за того, что ему пришлось видеть, как люди умирают? Знаешь, кто действительно пострадал? Те, кто умерли. Те, кто никогда не вернётся к своим семьям. Мужчины, которые отдали всё и не получили даже достойной смерти взамен. Маммак, который годился ему в дедушки, который помог ему надеть броню и сказал, что он выглядит как мужчина, который чуть не повалил его с ног, бойко хлопнув по спине, и который гордился им за храброе решение присоединиться к тупой самоубийственной миссии. И Сокка сам гордился собой после хвалебных слов старшего. Он чувствовал, что делает что-то важное. И ради чего? Маммак был мёртв, как и другие мужчины, остался только он. Живой, одинокий и напуганный как дитя. Это было невыносимо. Настолько, что когда дверь распахнулась и внутрь зашёл солдат, Сокка был рад отвлечься на что-то. Даже если офицер Страны Огня наверняка не предъявлял ничего хорошего, по крайней мере, это было что-то другое, а не просто закупоренные в урагане его собственного разума мысли. Солдату было далеко за двадцать, у него были чёрные волосы и чисто выбритое лицо, которые можно было бы назвать красивым, если бы оно не выглядело таким самодовольным и высокомерным. Это выражение было уродливо. — Ваше высочество, — сказал солдат, подойдя ближе к решётке, ухмыляясь в сторону Зуко. Здесь явно наблюдалась какая-то давняя вражда, вот это неожиданность. Зуко не ответил на насмешку в словах, только сузил глаза — невероятное проявление сдержанности, которое, конечно, не продлится долго. Пробежав взглядом по ненавистной красной форме солдата, Сокка заметил, что тот держит две жестяные кружки. Многое можно было простить, если им дадут воды. Одна мысль пробудила в нём такую жажду, что у него чуть не жгло в горле. Возможно, почувствовав его отчаяние, янтарные глаза солдата остановились на Сокке, и уголки его губ дёрнулись вверх. — Пить хочется, крысёнок? — спросил он. Сокка ничего не сказал, он не даст этому животному удовольствия. Но глубоко в сознании он задумался, сколько ещё продержится. Ему нужна была вода, и скоро. Мужчина негромко рассмеялся и повернулся к бочке у дальней стены, окуная и наполняя каждую чашку. — Держите водички, — издевательски сказал он, ставя по одной перед каждой камерой. Взгляд Сокки был прикован к кружке, ему хотелось воды, но он не потянется за ней, пока смотрела эта наглая свинообезьяна. Он подождёт, пока солдату не наскучит их изводить. Духи, он наделся, что тот просто уйдёт. — Я не забуду этого, лейтенант Ро, — сказал Зуко, заставив Сокку вздрогнуть. Он так был сосредоточен на том, чтобы не ринуться за водой, что вовсе забыл о принце. Зуко стоял, но не приближался к решётке. — И ты за это ответишь, — хрипло сказал он, но каким-то образом, несмотря на своё побитое, грязное и неопрятное состояние, прозвучав властно. Лейтенант Ро поднял тёмную бровь. — Кто-то ответит, ваше высочество, но это буду не я. — Он наклонился и положил некий предмет, похожий на плоское печенье, на кружку Сокки. На кружку Зуко он подчёркнуто не стал ничего класть. — Наслаждайся своими последними днями, предатель, — сказал он с крайне неприятной улыбкой. Зуко уставился на него. — Свободен, — сказал он, отвернувшись, словно Ро был недостойным его внимания слугой. Сокке стоило отдать должное Зуко: для того, кто не казался очень умным, он умел выводить людей из себя. Лицо Ро медленно окрасилось в любопытный оттенок красного и скривилось в пугающую гримасу ненависти. Он выглядел так, будто хотел испепелить что-нибудь, и Сокка попятился на случай, если он окажется магом и всё-таки попытается поджечь Зуко. Сокка не мог винить его за порыв, но не хотел попадать под перекрёстный огонь. С видимым усилием Ро, похоже, взял себя в руки и натянуто улыбнулся — выражение было недобрым, и на руках Сокки все волосы встали дыбом. Что-то в этом человеке вызывало у него тревогу непредвиденных объёмов, и он молился каждому духу, даже тем, в которых не верил, что Зуко промолчит и мужчина просто уйдёт. К счастью, сегодня они прислушались. — Как скажете, ваше высочество, — сказал Ро, его слова источали насмешкой, и он направился к двери, медленно, не оборачиваясь. Сокка осознал, что его трясёт. Он не мог понять, что так его задело, но не сомневался, что при выдавшейся возможности этот человек причинит им обоим страдания и насладится каждым мгновением. — Очередной из твоих фанатов? — спросил он Зуко, лишь бы оторваться от страха, который до сих пор цеплялся за конечности, плотно прижатые к телу. Зуко сердито промычал, не отворачиваясь от дальней стены и всматриваясь в неё, словно хотел поджечь. Сокка пожал плечами, он прогнал остатки страха и разогнул ноги, поднявшись, чтобы схватить стоявшую за решёткой кружку с едой. Сев обратно, он сделал долгий глоток из кружки. Вода была несвежей, но зато холодной, мокрой и казалась наилучшим, что когда-либо бывало у него во рту. Ему хотелось выпить всё разом, но он сдержался и вместо этого рассмотрел печенье. Оно представляло собой плоский, почти бесцветный бежевый диск и на ощупь казалось почти деревянным — аппетита не вызывало никакого. Оставив его на какое-то время, он принялся наблюдать за Зуко, который мгновение будто бы боролся с собой, после чего запрокинул голову, заставив хвост совершенно глупо плюхнуться назад, и пошёл забирать собственную кружку. Ро нарочно оставил её вне удобного расстояния, так что ему пришлось потянуться, чтобы достать её через решётку. Он чуть поморщился, делая это, словно действие причиняло ему муки. Сокка догадался, что под рубашкой у него, наверное, были увечья, равные синякам на лице. Сам он прошёл через битву, которая не была лишена испытаний, лишь с небольшими ушибами и царапинами. Поразительно, на самом деле, но полезно: он будет в подходящем состоянии, когда настанет время сбежать. Зуко опустился на любимое место у дальней стены и сделал долгий глоток из кружки, а затем вернулся к обычному занятию — хмуриться на всё подряд, словно оно оскорбило его мать. Сокка пока проигнорировал его и принялся снова изучать свою еду. По крайней мере, ему казалось, что это должна быть еда. Он попытался отколоть кусок, но то отказывалось ломаться. Он был слаб от голода и общего измождения, но он не даст еде одержать над собой верх, просто не даст. Он угрюмо уставился на неё и попытался снова разломать ненастный кусень, пыхтя от усилий. Тупое печенье. Он думал бросить его о стену или потоптать о него ногой, но сдержался от показа эмоций и вместо этого сосредоточился, пытаясь снова и снова, пока упорство всё же не победило и оно не раскололось на два неровных обломка. Теперь как он добился победы, он всё равно не был уверен, как есть эту дрянь, даже отломанный кусок был твёрд как камень. Он заметил, как Зуко бросает на него мимолётные взгляды, и в Сокке вспыхнуло негодование: будто бы у него получилось лучше! Но, когда тайные взоры не стали сопровождаться издёвкой, даже когда Сокка недовольно взглянул на него, он понял, что его интерес представлял собой нечто другое: Зуко, скорее всего, был так же голоден, как Сокка. Это поставило Сокку в затруднительное положение. Он не знал, когда ещё прибудет еда, и не хотел кормить чёртового пеплоеда. Но… ранее Зуко оказал ему маленькую любезность и тем заслужил её в ответ. Сокка смиренно вздохнул. Слегка подавшись вперёд, он протянул кусок между прутьями решётки, которая их разделяла. Зуко уставился на кусочек, как на дикую летучую змеемышь, в недоумении округлив здоровый глаз. — Хочешь или нет? — раздражённо спросил Сокка. Может, оно всё-таки было несъедобно, и над дикарём из Племени Воды просто решили поглумиться. — Зачем? — спросил Зуко с тем же озадаченным видом. — Зачем ты отдаёшь его мне? — Ну, это еда, нет? — спросил Сокка. — Я серьёзно спрашиваю, кстати, потому что у меня закрались сомнения. Оно больше похоже на что-то, чем кроют крышу. Зуко закатил глаза. — Это еда. Зачем ты даёшь её мне? — В качестве благодарности, возьми — и мы в расчёте. Ламы не считаются за равноценный обмен. Зуко с секунду подумал, но затем резко кивнул и пододвинулся ближе, чтобы протянуть руку и взять кусочек. Он, кажется, был слегка удивлён, когда Сокка не отдёрнул свою. Сокка решил, что не зря поделился, ему не нравилась мысль, что он чем-то обязан Зуко. Довольный, он сунул печенье в рот и попытался прокусить — оно было таким твёрдым, что Сокке показалось, будто у него треснул зуб. Он вынул его изо рта и оскалился, словно его предали. — Что это вообще такое? Это не еда! — простонал он, и что, если его голос превратился в жалобный вой? Тот был вполне заслужен. Зуко фыркнул. — Попробуй сначала окунуть в воду, чтобы оно размякло, — сказал он. Сокка смотрел, как принц поступил по своему же совету и окунул половину печенья в кружку, дав ему немного полежать там, прежде чем поднести ко рту. Сокка с сомнением повторил за ним. — Ты часто это ешь? Зуко пожал плечами. — Когда времена трудные. Сокка пожевал влажный край печенья, текстура улучшилась, но на вкус оно было как пепел. — Страна Огня страдает голодом, который никто не упомянул? — спросил он, морщась, когда эта… субстанция покрыла его язык. Зуко засунул свой кусок обратно в кружку. — Это сухарь, Племя Воды. Я жил на корабле три года. Это едят, когда ничего другого нет. — Я бы прыгнул за борт, — проворчал Сокка. Он скучал по мясу. Не так сильно, как по сестре или свободе, но оно высоко значилось в его списке. Он скучал по всей еде, которая не являлась этим, даже маленькие круглые орехи, которые Аанг любил глодать, были лучше этого издевательства, а те были горькие и масленые на вкус. Зуко слегка усмехнулся, что неприятно потянуло порез на его губе. — И тогда ты бы утонул, что хуже, чем есть корабельное печенье. — Всего чуть-чуть. Зуко бросил на него позабавленный взгляд, и Сокка изумился новому выражению лица. — Когда провизии совсем мало, даже сухари могут стать заражены, и их нужно окунуть в кипяток, чтобы вылезли долгоносики, прежде чем есть. — Духи на земле и на небе, мне даже не хочется знать, — проскулил Сокка. Он снова проверил печенье, в этот раз на признаки жизни, но вроде как в нём ничего не двигалось. Всё равно он не понимал, как что-либо могло так далеко пролезть сквозь непробиваемую поверхность печенья, чтобы заразить: оно было твёрдым, как кусок глины. — Вы потом пьёте чай с долгоносиками? — спросил он. — Фу, нет. — Зуко принял подобающе отвращённый вид, что Сокке понравилось. — Просто проверяю. Некоторое время они окунали сухарь и жевали. Еда помогала успокоить желудок и разум Сокки, несмотря на неприятный вкус. Мысль пришла ему в голову, пока он запивал последний глоток остатками воды, теперь слегка разбавленной крошками. — Слушай, Зуко, а ты вообще знаешь, как меня зовут? Зуко взглянул на него с пустым выражением лица, помешивая сухарь в кружке. — Аппа? — через мгновение сказал он. — Аппа? Аппа — зубр! — негодующе вскрикнул Сокка. — А, мне казалось, летающая корова — это Момо. — Летающая корова?! — Голос Сокки достиг удивительных и слегка неловких высот. Хуже всего было то, что он не мог понять, шутит этот придурок или нет. Он вообще умел шутить? Лицо Зуко оставалось безмятежным, пока он жевал своё отвратительное печенье. Ни один мускул не дёрнулся. Сокка издал оскорблённый вздох. — Сокка. Сокка, два слога, легко запомнить. — Ага, — сказал Зуко, до сих пор жуя. Он был либо невероятно туп, либо втайне уморителен, и Сокка даже не мог разобраться, в чём всё-таки дело. — Козёл, — с чувством сказал он. Зуко ухмыльнулся.